«А меня да? — Она говорила без злобы. — Ну и что? Ты ведь, наверняка, не собираешься предложить мне вернуться в монастырь и просто ждать, или как?»
Вопреки легкому тону что-то очень похожее на панику появилось в ее голосе, так что Стефен быстро обернулся. Точно, вот они, ясно видны на ее лице слабые, но определенные следы стресса, безмятежность исчезла. Темные затененные глаза, крепко сжатые губы. Его сердце дрогнуло от жалости и нежности. Защищенный Вишневый Приют в такой далекой дали… Стефен сказал: «Хорошо. Как ты говоришь, может быть, с тобой будет легче. Но с намного большим удовольствием я бы вообще не пускал тебя в ураганы, во всех смыслах этого слова».
«Побольше ваты?»
«Сама виновата. Нельзя выглядеть до такой степени женственно. Пойдем, раз уж надо, но не ругайся, если промокнешь».
«Не буду», — сказала Дженнифер и пошла за ним мимо стен монастыря к отдаленному унынию соснового леса.
А солнечный свет все сгущался, насыщенный громом воздух все тяжелее оседал на траву. Далеко на севере собралось облако великого урагана, оно все темнело, подползало к солнцу и собиралось засосать его в свою утробу.
15. Проданная невеста
Коттедж на ферме был тих, закрыт и, очевидно, покинут, но когда молодые люди подошли к нему по заросшим травой булыжникам, они увидели привязанного у навеса мула. Его шкура почернела от пота, пот каплями висел на шерсти живота. Стефен остановился и схватил Дженнифер за руку. «Проклятье. Значит, он вернулся. Дженни, ради Бога, тебе нужно отсюда уйти. Быстро!»
Но было слишком поздно. Из одного из ветхих зданий вышел мужчина и направлялся к ним с ведром в руке. Именно его видела Дженнифер прошлой ночью — большой смуглый Пьер Буссак, альпинист и… убийца? Дженнифер приросла к камням, на которых еще недавно изображала аудиторию, могла только надеяться сквозь испуг, что француз не поймет, кто она.
Солнечный свет, изрезанный на части угрожающими облаками, падал прямо ему в глаза. На секунду ослепленный после темного сарая, он сделал три или четыре шага, прежде, чем увидел их. Остановился, неразборчиво зарычал на Стефена, который вышел вперед. «Какого дьявола надо?» — спросил он грубо. «Вы Пьер Буссак?»
Прямого ответа не было, только грубо уклончивый. «Зря тратишь время. — Сильный южный акцент сбивал Дженнифер с толку еще ночью. Она с облегчением поняла, что мужчина принял Стефена за туриста, которому нужна его профессиональная помощь гида. — Я больше никого не вожу вверх этим летом. Не сказали в деревне?»
Он повернулся и шевельнул плечом, что можно было расценить как прощание, но в результате заметил Дженнифер, которая пряталась за плечом Стефена. Посмотрел, уставился, темный подозрительный взгляд прополз по ее телу, оценил бледно-золотую шапку волос, золотисто-загорелую кожу, длинное зеленое хлопчатобумажное платье…
Зрачки расширились. Ведро выпало из небрежных пальцев, стукнулось о землю, покатилось, переворачиваясь, почти с нереальностью замедленной съемки. Мужчина не шевельнулся, чтобы остановить его. На звук прибежали две собаки, но остановились, когда густой поток молока потек по камням, и остались за спиной хозяина, подозрительно поглядывая на незнакомцев и рыча.
Буссак узнал ее, это очевидно. И в глазах его присутствовала не только злость, но и оттенок страха. Взгляд неустойчиво колебался, опускался, потом непроизвольно перешел на дверь коттеджа. Но только на секунду. Стук ведра, катившегося у его ног, в конце концов дошел до него. Он наклонился, чтобы его поднять, рявкнул на собак и опять обернулся к незваным гостям, полностью восстановив самообладание. «Я вам сказал. Гидом я больше не работаю».
Он бы отвернулся и ушел, но голос Стефена остановил его: «Минуточку… Я хотел вас видеть не по поводу прогулки, думаю, вы это уже поняли, мсье Буссак. Я хочу поговорить с вами».
Буссак неприятно улыбнулся. «Я не обязан слушать».
Стефен сказал тихо: «Нет. Но лучше бы послушать, мсье Буссак. Или вы предпочитаете, чтобы мы немедленно удалились и обсудили это с полицией? — Он вынул сигарету и продолжил, глядя на мужчину через пламя: — Или, скажем, с доньей Франциской?»
Будто это имя было соколом, кружащимся в урагане грифом, тень которого может вогнать живых существ внизу в неподвижность. Мужчина замер, не отводил взгляда от Стефена. В глазах опять появился страх и еще что-то трудно определимое — что-то вроде отчаяния, вызванного долгими и тщетными усилиями. Он сказал, облизнув сухие губы: «Хорошо, послушаю. Зачем вы сюда пришли? Кто вы?»
«Я не имею никакого значения, — сказал Стефен, но, думаю, мадмуазель вы уже узнали. Я это видел. Донья Франциска описывала вам ее прошлой ночью, не так ли? Она сказала, ведь точно, что мадмуазель не поверила в смерть кузины, и может подняться сюда расспрашивать о ней».
«Прошлой ночью? Донья Франциска? И о чем это ты говоришь?»
«Не надо притворяться, вас слышали».
Черные глаза блеснули в сторону Дженнифер, опять посмотрели на Стефена. Они подозрительно сверкали, но сказал Буссак всего-навсего: «Ну?
«Поэтому предлагаю не тратить времени. Кузина мадмуазель здесь, мсье Буссак, и мы пришли ее забрать».
Буссак распрямил великанские плечи. «Не собираюсь больше об этом слушать. Ты говоришь ерунду, враки! — Он махнул рукой, собаки отбежали от него в испуге. — Можешь убираться, слышишь? Давай, вали отсюда, ты и твоя бабенка! Ну и что, если я знаю, кто она и какие истории рассказывает? Ну и что, если донья Франциска приходила предупредить меня прошлой ночью, что эта девка будет шпионить в моем доме? Говорю вам обоим, здесь нет никого, кроме меня и моей жены, и мы не любим посторонних. — Он посмотрел на Дженнифер так злобно, что она инстинктивно вступила назад. — А ты… твоя кузина умерла и похоронена, слышишь меня? Умерла и похоронена, и нечего бродить и ковыряться вокруг могилы. Убирайся, пока я собак на тебя не натравил».
Стефен резко заговорил: «Минуточку, Буссак! Можете реветь сколько угодно, но вы знаете, и мы знаем, что это все блеф. — Он добавил крайне рассудительно: — Послушайте меня недолго, прекратите! Уверяю, что стоит потратить на нас время! Мы знаем, что кузина мадмуазель здесь, и точно так же мы знаем, что вы с этой женщиной из монастыря увязли по шею в опасных играх. Что это такое, я не знаю и поверьте, мсье Буссак, мне наплевать!»
«Не понимаю о чем ты говоришь!» Мужчина угрожающе шагнул вперед, собаки — за ним.
«Какое наше дело, — сказал Стефен не шевелясь, — какое наше дело, что случилось с Лалли Дюпре?»
Пьер Буссак остановился, будто подстреленный, дыша со свистом. «Что ты знаешь про Дюпре?»
Стефен смотрел с неподвижным лицом. «Ничего. Если сделаете, что вам предлагают».
Пьер Буссак, каменная статуя, красивая голова немного опустилась вперед, темные глаза потускнели. Один раз сверкнули в сторону двери коттеджа и зафиксировались на Стефене. «Ну?»
«Можем договориться. Повторяю, что ваши дела нас не касаются, за исключением связанных с кузиной мадмуазель. Нам нужно только одно — невредимой получить ее в свои руки. Насколько я понимаю, ее присутствие здесь беспокоит или даже представляет опасность для вас и вашей… — он посмотрел на сигарету в своей руке. — Вашего партнера. Я предлагаю избавить вас от этой опасности немедленно. — Мужчина вроде задумался. — Немедленно, мсье Буссак. И мы увезем ее из этого района так быстро и незаметно, как сможем, и никому ничего не скажем».
Какая-то внутренняя борьба выплескивалась в глаза хозяина фермы, страсть, страх или острая нужда, в соединении с чем-то похожим на стыд, очень это странно выглядело на его лице. И смотрел он на Стефена странно. Рука схватилась за ворот рубашки, дрожала.
Стефен решил подчеркнуть очевидное достоинство своего предложения. «Понимаете? Полиция, Дюпре, донья Франциска — они к этому не относятся. Все, что мы хотим это девушка, спокойная и нормальная. Это очень хорошее предложение. Мы избавим вас от улик и от себя, мсье Буссак, причем сразу. Когда та женщина придет сегодня вечером, ваша жиличка исчезнет, а завтра будет уже на полпути в Англию. Мадам Ламартин останется похороненной, никто никогда не найдет Лалли Дюпре… Ну и как? Что скажете?»
Но что собирался сказать Буссак, они не узнали никогда. Он поднял голову, расправил напряженные плечи, сжал кулаки, но тут его перебили. Достаточно драматическая сцена, а еще более театральной делал ее надвигающийся ураган.
За спиной Буссака открылась дверь коттеджа. Одинокий желтый луч, как-то пробившийся через нагромождение облаков, бежал по камням к ногам женщины.
Стройная, со светлыми волосами, серые глаза. С того места, где она стояла, да еще с лучом света в глаза, она не могла видеть Стефена и Дженнифер и обратилась к спине Буссака. «Собирается дождь. Лучше бы тебе войти, нет?»
Буссак собрался что-то зареветь, поворачиваясь, но его опередил крик Дженнифер: «Джиллиан!»
16. Диссонанс: с нарастанием звука
«Это Джиллиан!» — опять закричала Дженнифер и побежала по камням. И масса событий начала происходить одновременно.
После первого крика дикой недоверчивой радости девушка в дверях замерла и выпрямилась, слова замерзли на ее губах. Очень ясно-серые глаза расширились, встретились со взглядом Дженнифер, Буссак зарычал, девушка повернулась и бросилась в дверь коттеджа.
«Джил!» Дженнифер побежала за ней, вытянув руки, дверь захлопнулась перед ее носом.
Когда она отскочила, зашевелился хозяин. Издав еще один рев, значение которого было совершенно понятно, он схватил Дженнифер за руку и потащил ее от двери. От боли она закричала. Стефен прыгнул вперед, его сигарета, как метеорит, полетела в голубоватое, пузырящееся между камнями молоко и зашипела там. Буссак, с силой отпихнув Дженнифер в сторону, повернулся к ее защитнику лицом.
Скорее всего, Стефен просто хотел отвлечь мужчину, чтобы тот отпустил Дженнифер, но теперь был грубо лишен выбора. Буссак, низко наклонив голову и сжав кулаки, как обезумевший бросился в атаку.
У Дженнифер, лежащей на камнях, возникло неожиданно живое видение, будто ей показали моментальный цветной снимок — вожак стада, овцебык, наклонив вперед рога, несется на врага, а его дамы защищены его могучей спиной… Но, конечно, вовсе не Стефен враг, а Буссак защитник, все наоборот. Дженнифер, потрясенная, медленно вставала на ноги и заставляла себя вспомнить, что этот разбойник держит ее кузину взаперти в своем гнусном коттедже, а она вместе со своим другом должна ее немедленно спасти.
Мужчины разлетелись в стороны, стояли, сверкая глазами и тяжело дыша, а воздух между ними кипел перед следующей атакой. Буссак быком рванулся вперед, Стефен отступил в сторону, но недостаточно четко. Кулак ударил его выше сердца, и двое мужчин опять сцепились в жуткой борьбе, напрягая мускулы и по-животному рыча. Дженнифер повернулась и побежала к двери коттеджа.
Но тут вмешались собаки. Когда она протянула руку к дверной ручке, одна из них прыгнула прямо к ее ладони. Она отдернула ее с криком ужаса, а тело животного врезалось в дверь. Дженнифер развернулась, чтобы стоять к зверям лицом, сердце ее билось, как безумное, рот пересох, она прижалась спиной к стене и стала ждать следующей атаки. Но ее не последовало. Упавшая на камни собака поднялась и отошла на пару шагов, поврежденная лапа смягчила ее ненависть. Другое животное не стояло на месте, но не приближалось на расстояние пинка. Дженнифер стояла, распятая страхом на одном из открытых ставней между окном и дверью. Соединившиеся мужские тела раскачивались и содрогались в нескольких футах от нее. Беспомощная, она смотрела, дышала всхлипами и зажала нижнюю губу между зубами, чтобы не закричать…
Как и большинство цивилизованных женщин, Дженнифер никогда до этого не видела, как дерутся мужчины. И никогда бы она не могла представить, что это выглядит так. Никаких аккуратно тяжелых ударов, которыми злодей и галантный герой обмениваются в кино, грязное и шокирующее занятие, от вида которого Дженнифер ослабела.
Похоже, Стефену приходилось очень плохо. Оба мужчины истекали потом, рубашка Буссака почернела и прилипла к спине, показывая его рельефные могучие мускулы. Лицо Стефена было грязным и злым, в открытый безобразный рот текла кровь с разбитой щеки. Он дышал коротко и тяжело, горлом, и в дыхании присутствовал какой-то слабый отчаянный звук. Француз перехватился руками и собрался нанести удар коленом, который запрещен на всем белом свете. Англичанин попытался увернуться, удар пришелся по его бедру, в ту же секунду он попытался злобно, но не очень умело, нанести другому мужчине удар по горлу, но промахнулся и довольно безвредно попал в ключицу. Оба они уворачивались и извивались и сошли с места, так и не расцепившись. Стефен наступил в предательскую лужу молока, поскользнулся, и они тяжело упали на землю, француз сверху. Буссак ухватил Стефена за горло темными волосатыми руками.
Дженни завизжала, отвернулась от озера света, в котором душили Стефена, и завизжала опять. В тусклой маленькой комнате за голым стеклом послышалось слабое движение. Она повернула голову, одна из собак угрожающе зарычала, но теперь она могла видеть. Лицо другой девушки, очень бледное в темноте, подплыло к ней навстречу и прижалось к стеклу, серые глаза смотрели в пурпурно-ураганный день, посмотрели на Дженнифер, на собак, на соединенные тела…
«Отзови собак! Ради Бога, отзови собак!» — со всей силы закричала Дженнифер лицу, оно шевельнулось и исчезло. И будто кто-то нажал кнопку, свет резко потускнел, и ураган подошел ближе.
Дверь коттеджа распахнулась, и выбежала девушка. Собаки завертелись перед ней, ее крик прогнал их, они поджали хвосты и направились в дом. Она не тратила взглядов на Дженнифер, побежала по камням, будто крылатая, и упала на Буссака, который продолжал терзать тело Стефена.
Дженнифер со всхлипом, который был молитвой, пошла следом.
Девушка схватила Буссака за руку и тянула ее изо всех сил, пытаясь разжать. Дженнифер с силой, о существовании которой у себя не подозревала, схватилась обеими руками за другое запястье и всем весом стала тянуть в сторону. Она кричала неизвестно что, что-то нечленораздельное, порожденное ужасом, и девушка, которую она назвала Джиллиан, тоже кричала Буссаку. Ее быстрый неразборчивый французский, хотя далеко не был визгом, пробился в его сознание через красный туман убийства.
Смуглые руки расслабились, соскользнули. Стефен дернулся, как рыба, и откатился в сторону.
Он не умер. Стефен не умер. Дженнифер, которая к тому времени превозмогла страх и со всей силой тащила в сторону Буссака, бросилась помогать Стефену.
Буссак медленно поднялся, ловил ртом воздух и мотал головой, еще больше похожий на злобного быка. Он башней навис над Стефеном, который, хотя ослабел, был распластан и полуразрушен, но попытался выпрямиться, чтобы встретить новую атаку. Красный огонь еще горел в глазах француза, если бы он напал опять, результат борьбы был бы однозначным. Но когда он качнулся вперед, девушка, повисшая на его руке, тихо вскрикнула, издала странный слабый звук, похожий на стон. Он был едва различим, но утихомирил разъяренного мужчину, как меткий выстрел останавливает бизона.
Француз двинулся вперед, девушка отпустила его и теперь стояла, белая, как бумага, и покачивалась. Одну руку она подняла к голове и выглядела очень больной. Буссак спросил ее: «Quas-tu?» Она еще раз покачнулась, слепо вытянула руку вперед и рухнула, где стояла. Мужчина обрел быстроту молнии. Он поймал ее раньше, чем она ударилась о камни, и подхватил на руки, будто она весила не больше куклы. Голова девушки беспомощно повисла, лицо выглядело пепельным в беспощадном свете. Потом он сказал через плечо: «Убирайтесь».
Стефен нетвердо, но стоял на ногах. Дженни, сама пепельно-бледная, отчаянно смотрела то на него, то на девушку, потерявшую сознание. «Мсье Буссак…»
«Вы слышали. Убирайтесь». Он направился к двери, оттуда смотрели собаки, нервные и с красными глазами. Дженнифер шагнула вперед, но Стефен удержал ее за руку. При ее движении одно из животных злобно залаяло, бросилось вперед, но вернулось в дом, когда Буссак вошел. Француз больше не оглядывался и захлопнул дверь за собой.