Бета: Assyr_g
Фэндом: Ориджиналы
Персонажи: Микки/Мишель, Ен/Фокс, Тед/Фокс
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Ангст
Глава 1
- Тяни ногу! Майк, ты должен понять, что соревнования международные, это тебе не городской конкурс по танцулькам!
Я вздохнул, и сделал еще круг. Я устал.
– Майк! Так, иди сюда…
Я подошел к требовательному Эду и присел рядом.
– Расскажи мне, что случилось, настоящую причину того, что у тебя заплетаются конечности и ты все время летаешь в облаках.
- Все в порядке, я просто устал. – Я не лгал тренеру, просто зачем забивать голову еще и ему.
- Так не пойдет, у нас с тобой никогда не было секретов. К кому ты пришел первому, когда узнал, что твоя ориентация стала голубого окраса? Ко мне. Не к маме побежал, это уже потом после, как я тебе дурному разжевал все, ты пошел и признался маме, так что давай рассказывай. – Он взял пульт и выключил музыку, под которую я тренировался.
Вообще, мое бегство из города моего детства, сделало счастливым уйму народа. Ну и пусть Кай считает, что это он такой великий мститель. Фр…
И тоска моя далеко не по Дрею Брауну. Хотя именно Дрей всколыхнул те воспоминания и заставил задуматься. Точнее, не совсем Дрей, а его улыбка, когда он обнимал Джона, брата мужа моей сестры. Поднятые воспоминания из глубин памяти заставили меня найти другого человека.
Человека, которого я обидел. И по случайности, или же так было угодно Судьбе, он тоже живет здесь. И я могу каждый вечер его навещать, могу и делаю. Трахая его. Как много лет назад, только «сейчас» очень отличается от «тогда».
Тогда, в то время, он был тихим и совершенно незаметным, а я сделал ему одолжение тем, что в один из дней, уже после Дрея, трахнул этого парня. С почти таким же именем как у меня. Тогда это жутко взбесило меня.
Его покорность, его слезы, его стыд.
И я подумал, что сломаю его и выкину, как и Дрея до этого. Но у Дрея Брауна был тот, кто его пожалел и помог жить дальше, а вот у Мишеля нет.
Я нашел его, и первое, что бросилось мне в глаза, это его затравленный взгляд и все время спрятанные руки.
Только вчера я понял причину – он режет себя, чтобы чувствовать, что еще жив.
И меня это задевает за живое.
Там, где-то внутри, бьется, как пламя, как будто ответственность за него несу я.
Я тот, кто толкает этого в сущности мальчишку на такие вещи.
Я виноват.
- И это чувство вины не дает мне сосредоточиться и начать уже серьезные тренировки на международный конкурс. – Закончил я.
Эд долго молчал, а потом как треснет меня, подзатыльник.
- Это еще что такое? Я тебя чему учил? Ты что, с ума сошел?! Кого ломать? Тебе что, человеческая жизнь - игрушка что ли?! – Выдохнул и уже спокойно продолжил. – Так, даю тебе два дня. Разберись с мальчиком, разберись с собой, и если через два дня ты мне продемонстрируешь то же самое, я с тебя пять шкур сдеру, но на конкурсе ты у меня отплясывать будешь как на веревочках. Понял?
- Понял. – Тоскливо ответил я.
- Майк, ты у меня мальчик умный, так зачем делать такие вещи, о которых потом впоследствии будешь жалеть?
- Он никогда не сопротивлялся…
- А чего ты хотел? Кто за его спиной?
- Я не знаю. Но живет он в однокомнатной квартире, работает консультантом в техномаркете. Средний такой…
- А это не тебе судить, средний он или нет. Вспомни, как ты сам сюда первый раз пришел с мамой за ручку, вспомни, сколько я мучился, чтобы хоть стойку правильную из тебя скрутить… Микки, ты дуралей.
- И что мне делать?
- Иди и наладь свою и его жизнь.
- А моя-то тут причем? Он для меня ни… - но договорить я не смог. Замолчал, задумался.
Я причинил ему боль, я в его глазах чудовище, если слово не похлеще. Но он продолжает открывать мне дверь… почему? А я презираю его за слабость, но продолжаю стучаться в эту дверь… зачем?
- Иди, Микки. – Подтолкнул меня Эд.
Я принял душ, переоделся и вышел в прохладный вечер. Квартира Мишеля находится недалеко, я решил зайти в магазин и купить что-нибудь на ужин, а то у него вечно одна порция. Я даже остановился. Чертов мальчишка, последнюю неделю он вообще хоть что-нибудь кроме яблок ел? Он всегда брал на работу яблоко и скромно тупил глазки, когда я спрашивал, поедая ужин, почему он не ест! Мать меня убила бы давно, если б знала, что ее сын совершенный чурбан!
Я влетел в магазин и смел с полок продукты первой необходимости. Конечно, сейчас конец месяца, зарплата наверняка была в начале, и он просто как обычно стесняется что-либо сказать, идиот!
Я добежал до дома и влетел в подъезд, поднялся на шестой этаж и позвонил.
Открыл он как всегда быстро. Взгляд все так же затравлен, и губы никак не могут сложиться в улыбку.
- Привет. – Тихо. – Как тренировка?
Я рыкнул и вошел в коридорчик.
Мишель смотрел на меня испуганно.
- Привет. Сумки возьми. – Спокойно ответил я. – Тренировка нормально, но Эд отпустил меня на два дня, так что я поживу у тебя.
Я пристально смотрел в его глаза. Светлую радужку тут же закрыл зрачок, и он непроизвольно сделал шаг назад, сглотнул.
– Страшно? – вдруг спросил я.
Он покачал головой, на кухне что-то зашуршало, и он повернулся, но с места не сошел.
– Иди.
Он тут же рванул на кухню, ойкнул, что-то упало.
Я разделся и повесил свою кожаную куртку рядом с его потрепанным пальто.
Черт, а ведь у него действительно никого нет.
Я взял пакеты с едой и прошел в маленькую кухоньку.
Мишель сидел на коленях около плиты, и я испугался. Сел рядом с ним.
- Дай посмотрю.
- Все в порядке, не волнуйся. – И так он это сказал, как будто я, действительно, зверь.
Я опять вздохнул и несильно сжал его запястье, потянул на себя. Видимо, он схватился за крышку кастрюли голыми руками. На пальцах был красный ожог, несильный, но болезненный.
- Мишель… - в наступившей тишине проговорил я.
Он вскинулся, глаза огромные, смотрит на меня испуганно и в неверии. Да, это впервые, когда я называю его по имени сам.
– У тебя есть аптечка?
- Нет. – Тихо проговорил он.
- А деньги, а еда, а вещи, которые положено носить осенью?
Он нахмурился и медленно покачал головой.
- Не волнуйся, я привык. – Он попытался отнять у меня свою руку, но я сжал запястье чуть сильнее. Я не животное, я исправлю, хочу увидеть улыбку на его лице. Красивом лице, если подумать, милом. С родинкой на щеке, ровными бровями и пухлыми, чувствительными губами, которые я никогда не целовал. Глаза такие тусклые и цвет непонятный. Как же так? Сломать и не заметить, а потом еще и добивать каждый раз…
- Мишель. – Я притянул его к себе и обнял.
Он вздрогнул, когда мои пальцы зарылись в чуть жестковатые волосы, и я погладил кожу головы на затылке.
– Я поесть принес. Не знаю, что ты любишь, взял все и сразу. Даже мороженое.
Он задрожал в моих руках, я знаю, он не плачет, не умеет плакать, разучился уже давно.
- Спасибо.
- Не за что, а теперь выльем эту бурду, которую ты там варишь себе и поедим нормально. Вдвоем.
Он кивнул. Я аккуратно встал и поднял его. Боже, маленький какой!
Мы разобрали сумку, но перед этим я аккуратно замотал его пальцы своим платком. То, что явно сгорело по моей вине, я сам выбросил и помыл кастрюлю. Мишель при этом очень тихо резал овощи на салат.
- Приятного аппетита. – Вежливо проговорил он и опустил голову.
Я вздохнул:
- Приятного.
Но есть я не стал, а наблюдал за ним.
Он ел аккуратно, локти на весу, нож, вилка. Манеры? Откуда?
– Мишель, а откуда ты родом?
Вилка вылетела из непослушных пальцев, и парень поднял на меня удивленные глаза.
- Что?
- Где ты родился? – повторил я спокойно вопрос.
- Сен-Дени. Франция. – Очень тихо ответил он на мой вопрос.
- А почему живешь здесь? И какого ты тогда был в том интернате? Он никак не связан с Сен-Дени, и вообще, находится в другой стороне…
Мишель медленно поднял вилку и закусил губу.
- В интернат я попал по желанию моей мачехи. - Он опустил голову, скрывая болезненно сведенные брови. – А потом она просто не разрешила вернуться мне домой, вот и все.
- Что значит - не разрешила вернуться домой? – я протянул руку и приподнял его лицо, он не смотрел на меня и был зажат так сильно, что мне в отчаянье захотелось встряхнуть его.
- Ма… - он снова задрожал. – Я не хочу об этом говорить. Я просто живу здесь. И мне некуда возвращаться, совсем.
Я отложил вилку и встал, подошел к нему и обнял.
- Мишель, я сегодня весь день думаю о тебе. Не могу выкинуть из головы твои порезы. Мне хочется попросить прощения, но я не знаю с чего начать. Я никогда ни в чем не нуждался и мне трудно понять твое положение, но я точно знаю, что поступил с тобой неправильно и продолжаю поступать. И… ты можешь называть меня по имени. Давай начнем хотя бы с этого… Я знаю, что сделал тебе больно и унизил тебя, но, возможно, я вырос… Черт!
Я прижал его за плечи к себе поближе и зашептал в волосы:
- Я ездил на свадьбу сестры, и ты не представляешь, кого я там видел.
- Кого? – спросил он.
- Дрея Брауна. Помнишь?
И парень в моих руках дернулся, поднял на меня глаза. В них было понимание и боль.
- Ты поэтому вдруг пришел ко мне?
Я сначала не понял его, но через секунду прижал сильней и часто зашептал.
- Нет, не поэтому, это была только причина, которая заставила меня найти тебя. Но увидев тебя, я снова поступил по инерции – неправильно, грубо, по-скотски.
- Не надо! – он вдруг попытался вырваться.
- Тихо. Я не хочу делать тебе больно, ты понимаешь? Не хочу возвращаться к тому, что было…
- Первым делом, войдя в мой дом, ты толкнул меня на кровать…
- Прости.
А он вдруг обмяк в моих руках и тихо спросил:
- За что?
- За все мои поступки. За боль, которую я причинил тебе. За все, что говорил при этом, знаешь, я увидел улыбку на лице Брауна и вспомнил, что ты никогда не улыбался. Я вспомнил, что твоя боль навсегда изменила цвет твоих глаз, я не могу исправить все это. Но я могу попытаться…
Он вздохнул, и я почувствовал несмелые объятья, он приподнял руку и обнял меня за талию, вцепился в пояс джинсов.
- А я не переставал ждать тебя. – Тихо ответил он. – Все время думал о том, что однажды ты придешь, Ма… Майк. – Мое имя далось ему с трудом.
Я прикрыл глаза от нахлынувшего на меня восторга.
Если честно, то я не совсем понимал, что происходит со мной. Мне хотелось укутать его в тепло и доказать, что он достоин, что я достоин.
Чего?
Глава 2
- Доедай. – Прошептал я в его волосы и немного развернул к столу.
Он взял мою вилку и насадил на нее кусочек помидора, и, вздохнув, положил в ротик.
А я смотрел на эти губы и думал, почему, собственно, я никогда не целовал его?
Было ли это лишь моей прихотью? Или этим я просто хотел еще больше унизить этого мальчишку, в сущности, он ведь мой ровесник. Но сейчас, держа его на коленях, я мог сказать, что он на пару лет младше, потому что он слишком худой, на грани изящности. Руки такие тонкие, и пальчики, державшие вилку, просто потрясающе нежные, почти женские.
- Спасибо за ужин.
За мыслями я даже не сразу заметил, что Мишель поел и отставил тарелку, аккуратно положил вилку сверху.
- Не за что. Мишель, а где ты работаешь? – меня просто распирало от того, что я хотел знать больше. Впервые хотел поинтересоваться чужой жизнью.
Он удивленно приоткрыл губы.
А я уже понял, что хочу накрыть их своими и показать ему, как это – поцелуй.
- В магазине консультантом.
- А чем торгует магазин?
- Бытовой техникой. – Он прикусил нижнюю губу и вдруг очень тихо спросил. – Это розыгрыш?
Я сначала не понял, а потом взглянул на него внимательно и дал себе по голове. Большой мысленной дубиной. Он боится довериться мне, боится меня! Не верит мне.
- Нет. Я правда хочу знать о тебе больше. – Мне показалось, что в глубине непонятных глаз зародилось что-то сильно напоминающее надежду, но тут же исчезло.
Он не дает себе даже надеяться на мое хорошее отношение…
- Зачем? – он попытался отвернуться.
Но я лишь пальцем удержал его голову в удобном для меня положении.
И он смиренно ждал ответа, прикрывая глаза ресницами.
- Потому что я поступил с тобой не по-человечески, потому что продолжаю делать глупость за глупостью. – Я поймал себя на том, что не раздражаюсь, и тихо фыркнул. Как, оказывается, просто быть человечным. Нужно просто посмотреть внимательно на того человека, которого ты унижаешь в своей детской ненависти ко всему живому. – А еще мне бы хотелось узнать тебя.
И я понял, что ошибся.
Он поднял на меня лицо и чуть сморщил носик.
- Разве ты мало меня знаешь? – он задавал вопрос с опаской, немного сжимаясь.
Я обнял его и прижал к себе. Мишель в моих руках застыл неживой куклой.
- Знаю, но только физически, а я хочу узнать, что ты собой представляешь, чем живешь.
Он судорожно вздохнул и все же отвернулся от меня.
- Тебе мало знать меня физически?
- Мало, я хочу не только знать, но и научить тебя немного… - если честно, я не знал, что такое говорю, и Мишель, видимо, понял это.
Повернулся и взглянул на меня.
- Майкл… ты хочешь просто очистить свою совесть. Не нужно, я прекрасно понимаю, что недостоин большего, ты еще в начале наших… эм… нашего совместного времяпровождения очень четко объяснил мне, что я из себя представляю.
Он хотел слезть с моих рук, но я лишь прижал его сильней. Я пытался вспомнить, что я там ему говорил, ему, сжавшемуся в комок в углу комнаты общежития. И мысленно проклял себя.
- Мишель, сколько прошло времени после выпуска?
- Шесть лет, почти семь. – Тихо проговорил он.
- Я думал, что за это время можно забыть какие-то глупые издевательства… - и я снова дал себе мысленно по голове, он побледнел и опустил голову.
- Я не могу забыть. Это период моей жизни, мои слезы, моя боль. – Он не кричал, а говорил тихо и спокойно. И также тихо и спокойно слез с моих рук.
Моя мать бы действительно разочаровалась во мне. Если бы знала, что ее сын совершенно не представляет, как исправить такое положение вещей. Мишель собрал посуду и положил в раковину, включил воду и начал неторопливо мыть грязную тарелку. Я посидел еще минуту, и снова обратил внимание, должно быть впервые, на его тонкую талию, на узкие бедра и на хрупкую спинку.
Нет, он не был похож на девчонку, он был просто истощен.
Я нахмурился. Встал со своего места и подошел к нему, обнял со спины.
Он вздрогнул.
- Не хочу, чтобы ты все время думал о том, что было, ты же всегда принимаешь все как есть, тогда просто прими тот факт, что я хочу быть рядом.
- Зачем? – снова спросил он, опуская руки в пенную воду.
- Потому что я хочу очистить свою совесть. – Пусть так, пусть пока так, ему будет легче воспринять меня эгоистом, чем человеком, который хочет исправить свою ошибку, свои ошибки.
Он вздохнул и вдруг мокрыми руками расстегнул ширинку своих джинсов.
Я опешил. А он взял новую тарелку и начал мыть ее под теплой водой.
Хм… значит так? Ладно, начнем с малого.
Я отошел от него. И встал сбоку, облокотился на стол, взял мокрую тарелку и полотенце, начал вытирать. И вдруг вспомнил, что у него пальцы в ожогах, и немного резко схватил его за травмированную руку.
Он вскрикнул.
- А?
- Ты с ума сошел?
- Мне не больно.
- Ты идиот, что ли? – Я мягко вытер красные пальцы полотенцем. – Иди в комнату!
- Я могу помыть… - он раньше никогда не спорил со мной, вообще, и я мысленно обрадовался этому факту.
Но все равно подтолкнул его к комнате.