Я сам протянул руку и обнял его за талию, второй нежно провел по контору ошейника, по изящной вязи рисунка на нем, к ушку.
- Именно. И даже если мы с тобой прошли многое, и ты простил меня за свою боль, то он родной тебе человек и, собственно, боли не причинял, той боли, которую пришлось пережить по моей вине. Но ты должен знать, я люблю тебя и просто так не откажусь. – Он попытался что-то сказать, но я не дал, – Я знаю, что ты скажешь, Мишель, пойми, я - собственник, эгоист и в своих желаниях очень требователен. Если ты принадлежишь мне, то эта принадлежность только моя. Я не позволю никому встать между нами, даже твоему отцу.
- Я понимаю, хозяин, – еле слышно произнес он.
- Нет, не понимаешь.
Он не ответил, а немного отсел от меня и перекинул ногу через мои бёдра. Стянул с себя футболку и откинул ее в сторону. Наклонился, поцеловал мою шею, я вздохнул, отклоняясь и открывая ему доступ к чувствительной коже.
Мишель нежно ласкал мою шею, зарывал пальцы в волосы, а я не мог сосредоточиться, но мысли все равно текли не очень радостные.
Предстоит ли нам разлука после этих двух дней?
Никогда.
Я резко вскочил и подхватил его, перевернул лицом в диван. Сильный удар по попке и он вскрикнул, ощущая его даже сквозь джинсы. Я накрыл его собой и толкнулся бёдрами в него, несколько секунд сопротивления и он затих.
Я медленно привстал и стянул с него мешающую одежду, снова удар, но чуть мягче, чем первый.
А Мишель уже не сопротивляется, а подставляется под грубую ласку.
Я медленно и аккуратно развел его половинки и опустился на колени, знаю, чего он ожидает, но сегодня все будет только для меня.
Секс с ним, как разряд электричества, как цунами, как нежные лепестки яблони. Как можно все это сочетать?
Не знаю. Хочу.
Я резко расстегнул свою молнию и достал из кармана смазку, медленно открутил крышку и выдавил прозрачную субстанцию прямо на дырочку моего мальчика.
Он лежал тихо и почти не дышал, а когда я плавно вошел в него, зашипел:
- Микки, не сдерживайся, я понимаю.
- Ничего ты не понимаешь, – плавный толчок. – Я слишком люблю тебя, – еще один. – Хочу и не отпущу.
Он немного повернулся, и на выдохе произнес:
- Я с тобой.
Дальше мы оба сорвались, толчки стали почти неуправляемыми, он царапал обивку и скинул шкуры с дивана, я вколачивался в него почти бесконтрольно. Ощущал его шелковистые стеночки, как он сжимал меня, как дарил всего себя без остатка, как хотел доказать, что верен только мне.
И я верил, верил до тех пор, пока моя сперма не оказалась на его покрасневших ягодицах.
И его мобильный не высветил имя «Алан».
Мишель сполз с дивана и попытался дрожащими руками отключить телефон, у него получилось только с третьей попытки, я всё это время сидел на диване и смотрел, как он, закусив губу, пытается попасть по кнопке.
Потом Мишель повернулся ко мне и, грустно улыбнувшись, устроил голову у меня на коленях.
- Я с тобой, – еще раз повторил он.
- И сколько ты будешь это повторять, Мишель?
- Пока ты не поверишь.
Остаток дня мы провели на свежем воздухе, катались на снегоходах и поднялись на самую высокую точку при помощи фуникулера.
Мишель сначала все пытался как-то доказать мне и убедить в своих словах, но потом я просто отвлек его и в его глазах появился восторг от приключения на высоте.
Он смотрел по сторонам и восторженно открывал губки, а я не выдержал и прижал к себе, накрыл его рот.
Всю дорогу наверх мы целовались, да и вниз тоже. В отличие от других, мы не брали лыжи, и спускались почти в одиночестве.
Вечером первого дня Мишель решил приготовить яблочный пирог, и мы зашли в магазинчик, купить продукты.
Запах сдобы навеивал воспоминания о доме. О его руках в сладком тесте и о том, что Стивен так и не выполнил мое желание.
Ели его, опять же, около камина, расположившись на шкурах, Мишель сидел, устроившись в моих объятиях, и облизывал пальчик.
Я перехватил его запястье и облизал сладкие пальцы.
Он тихо рассмеялся:
- Тебе не хватило твоей порции?
- Не хватило тебя, – также насмешливо ответил я.
Он ничего не сказал, просто прижался чуть сильнее, а я продолжал целовать его пальцы.
За окном тихо падал снег, и я действительно в этот момент был счастлив, и признавался сам себе, что провел бы вот так всю жизнь.
Только с ним, и укутанным в этот аромат яблок и сахарной пудры, ванили и его губ.
Глава 21.
Я лежал в постели и улыбался про себя.
Мишель сопел мне в солнечное сплетение и иногда причмокивал губами, лаская кожу ресницами.
Ему явно что-то снилось, тонкие пальчики сжимали цветастое покрывало, которым мы были укрыты поверх одеяла. Вчера он попросил меня об этом, потому что замерз.
Я улыбнулся и аккуратно прикоснулся губами к спутанным за ночь волосам моего парня.
Мишель блаженно вздохнул, чуть повернул голову и открыл глаза:
- Доброе утро, Микки.
- Самое доброе, я бы сказал.
Я накрыл его губы своими губами. И почувствовал, что безумно соскучился за какую-то ночь, у меня складывалось впечатление, что не видел его намного дольше.
Он раскрылся и потянул меня на себя, укутать его теплом, не отпускать. Я вдавил его в матрац своим телом и понял, что это за чувство. Любовь.
Я так выражаю свою привязанность, свои самые тайные страхи – свою любовь.
Мишель обвил меня ногами и толкнулся языком в мой рот, мы игрались. Я рыкнул, утыкаясь лицом в его шею, пытаясь унять бешеное сердце.
Я четко понимал, мой мир рухнет без него, он для меня самое дорогое, не смогу отпустить это совершенство в моих руках.
- Микки? – тихо прошептал он.
- Знаешь, ночью понял, что ты для меня всё. И вот, что делать с этим знанием - не представляю.
- Микки, послушай, я буду с тобой.
- Ты не понимаешь, я всегда был слишком жесток с тобой, он тоже. Но я сделал то, что никогда бы не совершил твой отец.
- Мы уже говорили об этом, и я просто простил и понял.
- Принял?
- Да. Микки, ты для меня совершенство. И почему именно сейчас ты так переживаешь?
Я отстранился от него и взглянул в светлые, немного растерянные глаза.
- Потому что кроме конкурса и его финала, которые, кстати, меня не волнуют, у меня есть проблема посерьезней. Твой отец говорил тебе причину внезапного интереса к твоей персоне?
- Нет.
Он тоже поднялся и сел рядом со мной на колени, протянул руку и погладил меня по бедру.
- Твоя мачеха погибла недавно и твой отец… - я не договорил.
- Я догадался. – Тихо-тихо. – Но знаешь, я не хотел говорить об этом, я просто хотел, чтобы ты отдохнул перед финалом. Просто побыть вдвоем. Вместе.
- Мишель, я тоже, – я переплел наши пальцы.
- Тогда зачем ты всё время возвращаешься к этому. Мой отец, который внезапно объявился, ничего для меня не значит, я выбрал тебя.
- Не обманывай меня, Мишель. Со мной ты только потому, что любишь, странной такой любовью, почти истеричной. А вот с ним ты можешь стать человеком. Независимым, и встать, наконец, на ноги.
- Я не этого хочу, – он смотрел на меня и по его щекам текли слезы.
- Но он желает этого, да и что ты можешь знать о своих желаниях. М?
Я слез с кровати и натянул джинсы на голое тело, пошел на кухню. За мной тут же послышались шаги.
- Я знаю, что хочу быть с тобой. Ты всегда был таким, мог принимать сложные решение, мог в одночасье отвернуться от своих друзей, ты всегда живешь лишь для себя, создавая видимость реальной привязанности…
Я развернулся:
- Это не похоже на твои слова.
- Да, так считает Алан. – Он сглотнул и обнял себя руками. – Но я считаю по-другому, Микки, ты добрый, нежный, да, иногда несдержанный, но ты только мой. И для меня. Так зачем всё это? Зачем обвинять меня в том, чего ты боишься?
- И чего же я боюсь? – подошел к нему и обнял, согревая.
- Остаться один. И запереть себя в этой клетке из своих желаний. – Прошептал он мне в ключицу.
- Ты хорошо меня знаешь, да?
- Потому что люблю тебя.
- Хорошо. – Я зарыл руку в его волосы и потянул вниз, запрокидывая его голову. – Учти, я накажу тебя, если ты не увидишь мой танец.
- Я приду.
- Я предупредил. А сейчас я хочу чай с остатками твоего пирога.
Он улыбнулся, и я отпустил его.
Сам пошел в маленькую ванную, из зеркала над мойкой на меня смотрел все тот же Майкл Фрейм, но было в его взгляде нечто другое – неуверенность, которая совершенно мне несвойственна.
Я ненавидел чувствовать себя так, но, похоже, с появлением в моей жизни Мишеля и чувств к нему, я стал другим.
Он принес завтрак прямо в постель, предварительно заправив ее.
- У нас постельная вечеринка? – улыбнулся я.
- Не совсем, я же еще не поздравил тебя с победой, Микки.
- Я еще не победил.
Я медленно подошел к кровати, наклонился и поцеловал его не в подставленные под ласку губы, а в плечо. Оперся руками в цветастое покрывало и легонько прикусил нежную кожу.
- Мне кажется, что это вопрос времени.
- Считаешь, что Касараги мне не соперник?
- Нет, я не это имел в виду, просто Ену, также как тебе, победа не нужна. Вы просто дурачитесь.
- Немножко. Как всегда говорил мне Эдвард: Ты, Микки, игрок, но удовольствие тебе приносит не победа, а сама страсть танца.
Он рассмеялся, а я повалил полуодетое тело на мягкий матрац.
- Все равно поздравляю с победой в полуфинале.
- Спасибо, любимый.
Второй день прошел намного лучше, чем первый, не смотря даже на утреннюю дискуссию. Мы до обеда валялись в кровати и ели остатки пирога, потом покатались на снегоходах. Мишель выиграл.
За что был отшлепал и оттрахан в самом не подходящем месте – в туалете административного комплекса.
А вечер я решил разнообразить сам, заказал шампанское и розы. В прямом смысле собираясь искупать его в них.
- Микки, что ты делаешь? – воскликнул Мишель, когда я сдирал с него ненужную одежду и волок в ванную.
- Просто помолчи и наслаждайся.
Я аккуратно опустил его в ванную, наполненную шампанским и снова, как тогда, усыпанную лепестками роз. Правда, убирать было не нужно, и я разбросал их везде, и ворчание ничье слушать тоже не придется, так что вся постель также была в розовых лепестках.
Мишель поднес руку к «воде» и ахнул:
- Микки, это же спиртное!
- Это «Dom Perignon», а не просто спиртное. – С улыбкой ответил я, погружаясь напротив него.
- Мы купаемся в шампанском?
- Почему нет?
- Не знаю. Это так странно.
- Ничего странного, у богатых людей свои причуды, Мишель.
Я подал ему бокал с шампанским и чокнулся краем своего, по ванной распространился звон, и я с улыбкой смотрел, как мой парень делает глоток.
Это был своеобразный мирок. Наш мирок на двоих, я видел глаза моей любви, я чувствовал нежную, почти зажившую кожу на запястьях, я ощущал потрясающий аромат в ореоле шампанского и роз.
И я не хотел, чтобы Алан Тикс влезал сюда, но…
- Ой, мой мобильный. – Тихо прошептал Мишель в мои губы.
- Ответишь?
- Нужно. Я ведь игнорирую его уже достаточно давно.
- Да, целые сутки. – Рыкнул я, прижимая его к себе.
- Микки.
Я ничего не ответил, просто отпустил, он аккуратно выбрался из ванной, замотался полотенцем и вышел за дверь.
Я не хотел подслушивать, но он неплотно ее прикрыл, либо специально, либо просто не заметил.
Я сидел в ванной и пил из бокала, наслаждаясь тихим голосом своего парня.
- Папа, я сейчас не в городе, нет. Мы с Микки поехали кататься на лыжах, да. Нет. – Тишина. – Папа. Нет. – Опять тишина. – Ты мне не говорил. Я согласен на встречу, только можем мы ее перенести? – я ухмыльнулся. – Почему? А… хорошо.
Он давно повесил трубку, но возвращаться, кажется, не собирался. В голове были пузырьки от шампанского, я смял в руке лепестки и властно прошипел:
- Иди сюда.
- Микки, прости, папа сказал - либо сегодня вечером, либо завтра перед финалом.
- Понятно. – Я ухмыльнулся и протянул ему руку. – Удобно, правда?
- Микки, он просто хочет, чтобы я вернулся.
- А ты хочешь вернуться?
Он сел на бортик ванной, и его молчание сказало мне всё, а я вдруг принял это. Принял его со всеми желаниями и причинами. Любовь?
Да, пусть каждый из нас закрывается своими щитами, но мы с Аланом слишком эгоистичны, так что нужно будет просто вовремя вытащить моего парня из цепких лап его отца.
- Ах, да! – он плавно двигался на мне, опираясь на грудь, толчок за толчком. – Микки!
Я обхватил пальцами его эрекцию и резко вверх-вниз, ласка выходила дерганной и чуть яростной, но Мишель запрокидывал голову и стонал в деревянный полоток.
Резко привстал на пятки и развел ноги в стороны, открываясь, опустил голову, смотря мне прямо в глаза, толчок и замер.
Я подхватил его под колени и резко опрокинул на кровать:
- Мучитель.
- Ааах!
Этот секс был сродни нашим отношениям, такой же страстный и непримиримый, такой же неистовый и яростно-жестокий.
Я выскользнул из него и приподнял его связанные руки над головой. Наклонился и облизал, пахнущую шампанским, кожу на груди, сосок.
Мишель подо мной извивался, хныкал, но просить несмел. Знал, что это наказание, и я не намерен исполнять его просьбы.
Я накрыл его собой и немного резко ввел в горячее тело два пальца, он застыл, но через секунду начал толкаться на них, ища удовольствие. Я продолжал мучить моего парня, трахая пальцами, раскрывая его, и очень сожалел, что не догадался взять хоть одну игрушку.
Мишель прикусил губу и обнял меня связанными руками за шею, притянул ближе, я рыкнул, и он тут же убрал руки. Выгнул спинку и попытался сжать мои пальцы в себе, я убрал руку и вобрал в рот его сосок, укусил. Мишель застыл.
- Нравится быть послушным?
- Да, – на грани слышимости.
- А мне нравится, когда ты сопротивляешься. – Он задыхался в своем желании. – Но только в сексе, Мишель, вне постели - я слишком привык к другому твоему поведению.
- Да, – снова еле слышно.
Я перевернул его на живот и плавно вошел, также плавно задвигал бедрами, толкаясь в его прекрасное тело. Мое собственное желание было слишком сильным, и я понял, поиграть дольше не получится.
Резко, безудержно, сильно, по основание.
И мы кончаем в один момент. Вместе.
- Все равно придется вылетать в ночь, иначе завтра Эд меня съест.
- Хорошо, - расслабленно ответил он.
Прижался ко мне чуть сильней и потерся щекой о мое влажное плечо.
- Мишель, ответь мне только честно, – он немного приподнялся и взглянул на меня своими, затуманенными пережитыми ощущениями, глазами, – тебе хорошо со мной?
- Да, - не задумываясь, ответил он. – Очень хорошо. Можно я кое-что скажу?
- Можно.
- Когда меня привели к тебе в комнату, - мой мир как бы застыл, когда я понял, что влюблен в своего мучителя, - он тоже как бы застыл, когда ты ушел из моей жизни, - я был в полубреду, а когда ты вернулся, - мой мир стал совершенно другим, я понял, что ты меня любишь своей любовью, той, которая разрушает. Но, Микки, ты для меня – счастье. И как бы странно это не звучало, это мне помог понять Дрей и мой отец. Поэтому просто верь мне.
И что сказать на это?
Дом встретил нас ворчанием Морис и ее грозным мявком в мою сторону. Я ухмыльнулся и, хлопнув Мишеля по попке, пошел разбирать наши сумки, он же - кормить эту бомбу на ножках.
Как только я закрыл шкаф и обернулся, он обнял меня, прижался и, приподняв голову, тихо проговорил:
- Спасибо за чудесные выходные.
- Не за что. Фокс тебя прикрыл на работе?
- Я уволился, Микки.
- Уволился? – это было для меня новостью, и я вопросительно приподнял бровь.
- Да, как раз перед тем, как мы уехали, меня отпустили даже без отработки,… правда, мне отец помог.