— Кто это? — спросил Энтони.
— Понятия не имею, — прошептал Кейли.
— Что ж, надо войти и посмотреть. — Энтони деловито осмотрел окно. — Думаю, если навалиться посерединке, оно откроется. Стекло, правда, может вылететь.
Ни слова не говоря, Кейли надавил на окно всем телом, — створки подались, и вскоре оба они проникли в комнату. Кейли подбежал к лежащему человеку и в нерешительности опустился, рядом с ним на колени. Какое-то мгновение он, по-видимому, колебался, затем сделал над собой усилие и приподнял его.
— Слава Богу! — пробормотал он, опуская тело.
— Кто это? Марк?
— Роберт Эблет.
— А! — сказал Энтони. — А я думал, его звали Марк, — пробормотал он скорее про себя.
— Марк Эблет — хозяин дома, а Роберт его брат. — Кейли пожал плечами и добавил: — Я боялся, что это Марк.
— А Марк тоже был в комнате?
— Да, — рассеянно протянул Кейли. Но вдруг осознал, что отвечает на вопросы совершенно незнакомого человека. — А кто вы собственно такой?
Но Энтони подошел к запертой двери и повернул ручку.
— Думаю, ключ он сунул в карман, — решил он и снова вернулся к телу.
— Кто?
Энтони пожал плечами.
— Тот, кто это сделал, — ответил он, кивнув в сторону распростертого на полу человека. — Он мертв?
— Помогите мне, — вместо ответа попросил Кейли.
Стараясь не смотреть на убитого, они перевернули его на спину. Пуля прострелила голову Роберта Эблета точно между глаз. Зрелище было не из приятных, и помимо ужаса Энтони почувствовал вдруг жалость к убитому, а, кроме того, и угрызения совести — слишком уж беззаботно он поначалу ко всему отнесся. Но ведь мы привыкли думать, что подобных вещей в жизни не бывает — разве только иногда, да и то с кем-то посторонним. Трудно осознать ужас несчастья, если оно случилось рядом с тобой.
— Вы близко его знали? — тихо спросил Энтони. Но хотел спросить другое: «Вы его любили?»
— Почти не знал. Марк — мой двоюродный брат. То есть, я хотел сказать, что из двух братьев я лучше знал Марка.
— Ваш двоюродный брат?
— Да, — Он помешкал и спросил: — Он мертв? По-моему, мертв. Вы, случайно, не знаете, что в таких случаях делают? Наверное, надо сходить за водой.
Напротив запертой двери была еще одна, которая вела, как впоследствии установил Энтони, в небольшую прихожую, куда выходили двери еще двух комнат. Кейли вышел в коридорчик и открыл дверь, что справа. Дверь кабинета оставалась открытой. Стоя на коленях подле тела, Энтони проводил Кейли взглядом, а когда тот скрылся из вида, по инерции все еще смотрел в прихожую, но взгляд его вряд ли что-нибудь замечал; он все еще думал о Кейли и искренне ему сочувствовал.
— Водой, конечно, мертвецу не поможешь, — подумал он, — но когда помочь все равно нечем, лучше уж что-то делать, чем совсем ничего.
Кейли вернулся в комнату. В одной руке он держал губку, в другой — носовой платок. Он взглянул на Энтони. Энтони кивнул. Тогда Кейли что-то буркнул, опустился на колени, обтер влажной губкой лицо мертвеца и прикрыл его носовым платком. Энтони с облегчением вздохнул.
Оба они поднялись с колен и посмотрели друг на друга.
— Если я могу быть вам чем-нибудь полезен, — сказал Энтони, — можете на меня рассчитывать.
— Благодарю вас, вы очень любезны. Дел будет много — полиция, врачи — не знаю, что еще понадобится. Но мне не хотелось бы злоупотреблять вашей добротой. Вы и так очень помогли.
— Вообще-то я пришел навестить Беверли. Он мой старинный приятель.
— Он сейчас в гольф играет. Но должен вот-вот вернуться. — И затем, будто до него только сейчас это дошло: — Да они все вот-вот вернутся.
— Я останусь, если смогу вам чем-нибудь помочь.
— Будьте так любезны. Понимаете, здесь женщины. Их это все, конечно, напугает. Если бы вы… — он замялся и робко улыбнулся. На лице у такого крупного и привыкшего во всем полагаться на себя человека робкая улыбка выглядела почти трогательно. — Моральная поддержка, понимаете. Это было бы очень кстати.
— Конечно, — Энтони улыбнулся ему в ответ и решительно добавил: — Ну, что ж, для начала я бы посоветовал позвонить в полицию.
— В полицию? Д-да, — Кейли с сомнением посмотрел на Энтони, — я думаю…
Но Энтони решил говорить откровенно.
— Понимаете, мистер…
— Кейли. Я двоюродный брат Марка Эблета. Я здесь живу.
— А меня зовут Гилингем. Извините, мне следовало раньше представиться. Так вот, мистер Кейли, будем говорить прямо. Здесь убили человека — и кто-то его убил.
— Он мог и сам застрелиться, — вяло предположил Кейли.
— Мог, но не сделал этого. А если и сделал, то в присутствии еще кого-то, кто был в это время с ним в комнате, и этого кого-то сейчас нет. Кроме того, этот кто-то унес револьвер. Полагаю, полиция этим заинтересуется, верно?
Кейли промолчал, глядя себе под ноги.
— Да, я понимаю, о чем вы думаете. Мне вас искренне жаль, но не надо ребячиться. Если ваш кузен Марк Эблет был в комнате с этим, — он указал на тело, — с этим человеком, тогда…
— А кто сказал, что он там был? — вскинулся Кейли.
— Да вы и сказали.
— Я был в библиотеке. Марк сюда вошел — но он мог и выйти — не знаю. Мог и еще кто-то войти…
— Да, да, — с готовностью согласился Энтони. — Вы лучше знаете своего кузена. Допустим, он не имеет с этим ничего общего. Но ведь кто-то был в комнате, когда там человека убили, — и полиция должна об этом знать. Не думаете же вы… — Он не договорил, и, глянув на телефон, предложил: — Ну, хотите, я сам вызову полицию.
Кейли пожал плечами и пошел к телефону.
— Простите, а нельзя мне… э — э… тут немного осмотреться? — Энтони кивнул на открытую дверь.
— Да, да, конечно. — Кейли сел и придвинул к себе телефон. — Поймите меня, мистер Гилингем. Ведь я так давно знаю Марка. Но, конечно, вы правы, просто я сейчас как-то «тупо соображаю. — Он снял трубку.
Предположим, мы решили познакомиться с „кабинетом“ Марка Эблета, и с этой целью входим в него прямо из холла, в ту самую дверь, которая сейчас заперта, — будем считать, что для нашего удобства ее каким-то таинственным образом открыли. Стоя на пороге, мы увидим, что комната вытянута этаким пеналом, слева направо, вернее, просто направо, ибо до левой стенки мы спокойно можем дотронуться рукой. Прямо на нас (ширина комнаты метров пять) смотрит еще одна дверь, та самая, через которую выходил и возвращался Кейли несколько минут назад. Справа, метрах в десяти, торцевая стена с французскими окнами. Пройдя из одной двери в другую, мы окажемся в прихожей, куда выходят двери еще двух комнат. Комната справа, в которую и заходил Кейли, значительно меньше кабинета; это небольшая комнатка квадратной формы, которая, по всей вероятности, когда-то служила спальней. Кровати в ней сейчас нет, но в углу сохранился умывальник с кранами, горячей и холодной воды, кроме того, тут стоят стулья, два шкафа и комод. Единственное окно выходит на ту же сторону, что и окна кабинета, но вид из этого окна сильно ограничен выступом стены справа, — это как раз внешняя стена кабинета, выдавшаяся в сад метров на пять.
Комната напротив спальни — ванная. Таким образом, эти три комнаты представляли собой как бы небольшую квартиру, которую при прежнем владельце мог занимать какой-нибудь инвалид, неспособный подниматься по лестнице, но при Марке эти комнаты, кроме кабинета, уже не использовались по назначению, по крайней мере, он никогда здесь не ночевал.
Заглянув в ванную, Энтони направился в спальню, куда заходил Кейли. Окно было распахнуто, он взглянул на ухоженный газон, на мирный уголок простиравшегося перед ним парка, и ему стало искренне жаль хозяина дома, который, судя по всему, влип в неприятную историю.
„Кейли его подозревает, — сказал себе Энтони. — Это очевидно. Именно поэтому он так долго стучал в дверь. И зачем, спрашивается, ломиться в закрытую дверь, когда куда проще открыть окно? Конечно, мог и растеряться, но скорее… да, скорее всего, он хотел дать своему кузену возможность скрыться. То же самое и с полицией, и с… — и со всем прочим. И зачем надо было бежать вокруг дома, когда наверняка можно было пройти через холл. Ведь должен же быть оттуда выход в сад? Надо пойти посмотреть“.
Сам Энтони, надо заметить, был не из тех, кто теряется при любой неожиданности.
Сейчас он оглянулся — дверь в прихожую была совсем рядом — и сквозь дверной проем заметил Кейли. Тут-то, глядя на него, Энтони и задумался над одним вопросом. Вопрос был весьма любопытный. Его заинтересовало, почему дверь открыта.
Нет, заинтересовало его не то обстоятельство, что дверь открыта это как раз можно было легко объяснить. Но почему он ожидал увидеть ее закрытой? Он не помнил, чтобы он ее закрывал, и тем не менее удивился, когда увидел, что дверь открыта и заметил в дверном проеме Кейли, который направляется к нему. Подсознательно Энтони почувствовал, что тут что-то не так. Но что?
Впрочем, сейчас не время думать над этим вопросом; когда-нибудь ответ отыщется сам. У Энтони была чрезвычайно цепкая память. Все, что ему доводилось увидеть или услышать, запечатлевалось в его сознании с четкостью фотоснимка, причем совершенно автоматически, и этой зафиксированной информацией он мог воспользоваться в любой момент, когда она ему понадобится.
Кейли подошел, встал рядом у окна.
— Я позвонил, — сказал он. — Они высылают инспектора или кого-то там еще из Мидлстона, а также местную полицию и доктора из Стэнтона. — Он пожал плечами. — Ну и история.
— А далеко отсюда Мидлстон? — Как раз до Мидлстона Энтони купил сегодня утром билет — всего шесть часов тому назад. Теперь это совпадение показалось совершенно нелепым.
— Двадцать миль. Гости скоро вернутся.
— Беверли и все остальные?
— Ну да. Думаю, все сразу захотят уехать.
— Это будет как нельзя более кстати.
— Пожалуй. — Кейли немного помолчал, а потом спросил: — А вы где-то поблизости остановились?
— В „Георге“, в Вудхэме.
— Если вы приехали один, я мог бы предложить вам перебраться сюда. Понимаете, — смущенно пояснил он, — вы все равно здесь понадобитесь, ведь будет следствие и все такое. Так что, если вы не откажетесь, от имени моего двоюродного брата в его… то есть, я думаю, если бы он… ну, если он действительно…
Энтони поспешил прервать его благодарным изъявлением согласия.
— Вот и хорошо, — обрадовался Кейли. — Может, и Беверли останется, раз он ваш приятель. Он парень хороший.
Из всего, что Кейли сказал, а, может, и не договорил, Энтони понял одно: именно Марк был последним, кто видел в живых своего брата. Однако из этого еще вовсе не следовало, что именно Марк — убийца. Выстрел — это почти всегда неожиданность; а от неожиданности можно и растеряться, и убежать в панике, решив, что твоим словам все равно никто не поверит. Тем не менее, когда кто-то убегает, нельзя не задаться вопросом, каким именно путем он убежал.
— Я думаю, вот этим, — пробормотал Энтони, выглядывая из окна.
— Вы о чем? — плохо понимая, спросил Кейли.
— Да я об убийце, — сказал Энтони, все еще улыбаясь своей догадке. — Или, скажем, о человеке, который запер дверь после того, как Роберт Эблет был убит…
— Сомневаюсь.
— А как ему еще убежать? Из окон кабинета он не мог выскочить, ведь они по-прежнему заперты изнутри.
— Но почему именно отсюда?
— Мне это тоже сначала было непонятно, но смотрите, — и Энтони указал на выступ стены, — это же идеальное укрытие, здесь вас никто не видит, а до кустов рукой подать. Если же вы выбираетесь из окон кабинета, вы у всех на виду. А тут, — он указал рукой направо, — вас заслоняет вся западная, вернее, северо-западная, часть дома, вместе с кухней — видите? Ну конечно! Он прекрасно знал дом, кто бы он там ни был, и он совершенно правильно решил вылезти из этого окна. А потом — в кусты, и был таков.
Кейли посмотрел на него задумчиво.
— Сдается мне, мистер Гилингем, вы что-то уж слишком хорошо знаете дом — для первого-то раза.
Энтони рассмеялся.
— А, я, знаете, вообще умею примечать. Я от роду такой. Но, скажите, я ведь прав, предполагая, что он вылез отсюда?
— Боюсь, что да. — Кейли оглянулся, — Может, хотите там посмотреть? — Он кивнул головой на кустарник.
— Думаю, предоставим это лучше полиции, — мягко сказал Энтони. — И вообще, торопиться нам некуда.
Кейли перевел дух, будто с волнением дожидался другого ответа, а теперь испытал облегчение.
— Благодарю вас, мистер Гилингем.
ГЛАВА 4
БРАТ ИЗ АВСТРАЛИИ
Гостям Рэд Хауза разрешалось делать все, что им заблагорассудится, но в пределах разумного — пределы разумного неизменно устанавливал Марк. Но когда гости (не без помощи Марка) наконец определяли свои намерения, им надлежало строго придерживаться намеченного плана. Вот почему миссис Кэлледайн, которая знала за хозяином эту маленькую слабость, решительно воспротивилась предложению Билла сыграть еще один раунд и вернуться домой после пяти. Все остальные его поддержали, и только миссис Кэлледайн, не говоря прямо, что мистеру Эблету это не понравится, настаивала на том, что раз уж договорились вернуться к четырем, то надо к четырем и вернуться.
— Я, честно говоря, не уверен, что Марк будет так уж рад нас видеть, — осторожно возразил майор. Он неудачно сыграл утром и теперь надеялся отыграться. — Приедет этот брат, и Марку будет только досадно, если мы все сейчас заявимся!
— Ну, конечно, майор, — поддержал его Билл. — А вы, мисс Норрис, вы ведь тоже не против сыграть еще?
Мисс Норрис с сомнением посмотрела на хозяйку.
— Разумеется, — теперь Билл обращался к миссис Кэлледайн, — если вы хотите вернуться, мы не смеем вас задерживать. Тем более, что сами вы не играете и вам, конечно, скучно.
— Еще полраунда, мэм, — попросила Бетти.
— А может, поедете без нас, скажете, что мы еще сыграем один раунд, а потом машина вернется за нами? — нашел выход Билл.
— К тому же сегодня намного прохладнее, чем я ожидал, — вставил майор.
Миссис Кэлледайн сдалась. Действительно, на площадке было не так жарко, и, конечно же, Марк будет только рад, если они сегодня не будут маячить перед глазами. Она согласилась еще на полраунда, игра в итоге окончилась с равным для всех счетом, и все остались довольны и возвратились в Рэд Хауз в прекрасном расположении духа.
— Смотри-ка, — изумился Билл, когда вся компания на машине подъезжала к дому, — уж не старик ли это Тони?
Перед домом, поджидая их, стоял Энтони. Билл радостно махнул ему рукой, и тот помахал в ответ. Когда машина подъехала, Билл, сидевший рядом с шофером, выпрыгнул чуть ли не на ходу и кинулся бурно приветствовать своего приятеля.
— Привет, безумец, надеюсь, ты погостишь? — И, радуясь удачно придуманной шутке, добавил: — Только не говори, что ты тот самый брат из Австралии, о котором нам Марк сегодня рассказывал, хотя от тебя всего можно ожидать, — Он по-мальчишески рассмеялся.
— Здравствуй, Билл, — тихо сказал Энтони. — Ты не представишь меня? Боюсь, у меня неприятные новости.
Билл, слегка осаженный тоном друга, представил Энтони окружающим. А тот, обращаясь к майору и миссис Кэлледайн, которые были к нему ближе других, негромко сказал:
— Боюсь, мое сообщение вас огорчит. Роберт Эблет, брат мистера Марка Эблета, убит. — Здесь в доме, — добавил он, ткнув большим пальцем себя за плечо.
— Черт побери! — вырвалось у майора.
— Вы хотите сказать, что он застрелился? — спросила миссис Кэлледайн. — Только что?
— Часа два тому назад. Я оказался здесь случайно. — Энтони покосившись на Билла, объяснил: — Я шел навестить тебя, Билл, и пришел сразу после… после того, как это случилось. Мы с мистером Кейли обнаружили труп. Мистер Кейли очень занят — в доме полиция, врачи и так далее — и просил меня все вам объяснить. Он полагает, что вы, наверное, предпочтете как можно скорее уехать домой, учитывая такой трагический оборот. — Энтони улыбнулся, как бы извиняясь, и продолжил: — Вероятно, я не слишком деликатно передал его просьбу, он имел в виду, конечно, что вы сами вольны решать, как поступить, и сами распорядитесь, к какому поезду вам подать машину. Сколько мне известно, есть удобный вечерний поезд. Если вы захотите уехать сегодня.