– Почему это? Пистолет-то у меня.
– С первого выстрела вы можете и промазать, при условии, что я достаточно проворно отскочу в сторону.
Грилдквист нахмурился – Да, эта шутка начинает набивать оскомину, – рассудил он и, подойдя, отдал мне пистолет.
Я взял его, понюхал дуло, открыл затвор. Пистолетик не был заряжен, его давно не чистили и не пускали в ход. Я вернул его Грилдквисту и сказал:
– Не следует играть с огнестрельным оружием.
– Наверное, вы правы, – согласился он, потом сел, посмотрел на телевизор и опять взглянул на меня. – Вы передвинули кресла.
Отвечать на это замечание было бессмысленно.
– Кстати, о вашей второй жене, – проговорил я. – Она когда-нибудь виделась с Мэвис?
– От всей души надеюсь, что нет. Не думаю, иначе она сказала бы об этом, Джанин далеко не молчунья.
– Говорите, она теперь в Калифорнии?
– Опять вышла замуж. Вы что, думаете, ее обуяла запоздалая ревность?
Джанин не способна убить человека. Во всяком случае, ударом ножа. Она предпочитает сживать людей со свету языком.
– У вас, кажется, была и третья жена?
– Она в Европе. У нас с Мэвис все закончилось еще до того, как я встретил Элайзен.
С минуту я потягивал виски, потом сказал:
– Уж и не знаю, о чем еще спросить. Может, вам придут в голову какие-нибудь ответы?
Он улыбнулся, глядя в свой стакан.
– Нет, зато пару вопросов я придумал. Например, вы не назвали свое имя и не объяснили, как связан я с мистером Тессельманом.
Я осушил стакан, поднялся и сказал:
– Вы правы, я не назвался и не объяснил. Спасибо, что нашли для меня время.
– А между тем хотелось бы знать.
Я улыбнулся и зашагал к двери.
– Как вы думаете, имеет ли смысл стращать вас полицией? – спросил он.
Я остановился и оглянулся.
– Как это?
– После вашего ухода я могу позвонить швейцару и сказать, чтобы он не выпускал вас из здания. А потом позвать полицию и заявить, что вы выдавали себя за сыщика.
– Зачем вам это?
– Вы вели разговор так, как было выгодно вам. Я к такому не привык. Мне хочется знать, кто вы такой.
– Вы знакомы с человеком по имени Бугай Рокко? – спросил я.
– Профсоюзный деятель?
– Он самый. Этот человек никогда не осложнял вам жизнь?
– Нет, до сих пор мы неплохо ладили. Да и дел у нас с ним не так уж много. А что?
– Если вы станете осложнять жизнь мне, Бугай начнет осложнять жизнь вам.
– Никогда не встречал такого умельца пускать в ход громкие имена, сказал Грилдквист. – Сейчас вы скажете еще, что знакомы с Джорджем Клейтоном.
Я разинул рот.
– С Джорджем Клейтоном?
– С тем парнем, которого арестовали за убийство Бенсон. И не врите, будто не знаете этого имени.
Я улыбнулся и перевел дух. Я совсем забыл о газетах. Разумеется, в них было напечатано мое полное имя.
– Джордж Клейтон – это я.
Он мне не поверил.
Глава 15
Я должен был встретиться еще с троими: Аланом Петри, Полом Девоном и Эрнестом Тессельманом, но решил, что с этими можно подождать до утра. Был уже одиннадцатый час, а с людьми сподручнее общаться при свете дня. Надо было как-то убить четыре часа, а потом ехать в «Тамбурин» за Эллой, поэтому я отправился домой.
Я допивал пиво, когда зазвонил телефон. Никто, вроде, не должен был так быстро раздобыть сведения, поэтому, входя в гостиную и поднимая трубку, я гадал, кто бы это мог быть.
Голос я не узнал. Он был зычный, глухой и говорил с сильным акцентом – Вы есть Клей? – спросил голос.
– Кто это?
– Вы знакомы с некий мистер Уильям Кэнтелом? – осведомился голос, безбожно коверкая слова.
– Уильямом Кэнтелом? Вы имеете в виду Билли-Билли Кэнтела?
– Иго самого. Он был просить меня вас телефонировать.
– Когда?
– Только немного мгновений назад.
– Вы знаете, где он?
– Он просил, – произнес голос со сводящей с ума медлительностью, да еще так, что разобрать что-либо было невозможно, – говорить вам, где вы могли встретиться с его.
– Где же? – спросил я, нащупывая карандаш и бумагу.
– Есть станция трубы на улице девяносто два...
– Что там есть?
– Ваше прощение. Станция подземная. Она больше не в использовании.
Мистер Кэнтел есть там сейчас ожидающий вас.
– На станции подземки?
– Вы имеете карандаш с бумага? Я буду поведать вам, как достичь туда.
– Да, валяйте.
– Теперь слушайте, – сказал он. – Эта станция подземки есть больше не в употреблении. Нормальные входы опечатаны вконец. Но там есть еще путь пробираться в станцию через подземелье дома на улице девяносто два.
Он рассказал мне, как попасть на станцию подземки, и я все записал.
Потом мой собеседник произнес:
– Власти употребляют платформы для складирования досок и много строительного материалу. Мистер Кэнтел был устраивать себе маленькую тайную нору на центростремительной платформе. Вы это имеете записать? На платформе, где бы становились центростремительные поезда, а не окраинностремительные.
Это будет на западной стороне станции.
– Записал, – сказал я.
– Вы должны пройти через переход к центроедущая платформе, а потом заворотить к лево. Он там в южном конце платформы. Он взял убежище за штабелем досок там. Вы имеете все это?
– Я имею все это, – ответил я. – Как, вы сказали, вас зовут?
– Мистер Кэнтел говорил мне, что мне не было бы нужно именовать себя, поскольку вы не знаете я.
– Но я хотел бы с вами познакомиться, – сказал я, и в трубке щелкнуло.
Я немного посидел, пытаясь решить, что мне делать. У меня не было ни малейших сомнений в том, что звонил этот умник и никто иной. Этот насквозь фальшивый иностранный акцент, эта попытка использовать Билли-Билли как приманку. Он хотел залучить меня в тихое местечко, чтобы завершить дело, столь неудачно начатое вечером.
Что ж, ищущий да обрящет с моей помощью. Я не сомневался, что найду своего умника на этой заброшенной станции подземки. Он ждет меня там. К тому же, разнообразия ради неплохо бы хоть разок точно знать, где его искать.
Я снова вышел в душную ночь, доплелся до гаража и получил у пуэрториканского мальчишки свой «мерседес».
– По-прежнему жарко, – сообщил он мне, вылезая из машины.
– Хорошо поспал в кино?
– Неплохо. Вы не придумали, какую работу мне дать?
– Все не так, как тебе представляется, мальчик, – сказал я.
Он пожал плечами.
– Все лучше, чем тут вкалывать.
– Это тебе только кажется – Я хочу свалить отсюда.
– Я поспрашиваю, – сказал я – Но ничего не обещаю.
– Спасибо, мистер, – обрадовался он. – Вы им скажите, что я вожу машину как черт. А когда полицейские начнут задавать мне вопросы, я, извините, по-английски ни бум-бум.
– Я им скажу.
Я сел за руль «мерседеса», сказал «пока» мальчишке, одарившему меня улыбкой до ушей, и поехал на Восемьдесят шестую улицу, а по ней – через парк в Истсайд. По пути я вытащил из-под приборного щитка свой пистолет тридцать второго калибра и проверил его. Он был вычищен, заряжен и в боевой готовности. Я сунул его в карман пиджака.
Дома через два от нужного мне здания нашлось место для стоянки. Тут был эдакий псевдожилой квартал из четырех-и пятиэтажных кирпичных домов, выстроенных с расчетом на дешевизну квартир. Цены на жилье тут не были занижены, поскольку само жилье, в общем-то, никуда не годилось. Тем не менее дома эти весьма выгодно отличались от настоящих жилых кварталов с их бараками, и даже пахло здесь еще весьма сносно.
Я вошел в подъезд нужного мне дома, с минуту потыкался туда-сюда и отыскал дверь в подвал. Она была заперта, но замок оказался старинного образца, а у меня всегда с собой два обычных больших ключа на цепочке. Я сунул в замок первый, и дверь открылась. Прошмыгнув в подвал, я прикрыл за собой дверь и включил свет. Миллионные полчища тараканов бросились в беспорядочное отступление по лестницам и стенам, забиваясь в щели и трещины.
Я спустился по лестнице и с опаской двинулся в сторону заднего фасада дома.
По моим расчетам, умник должен был поджидать меня на станции, но ему могло прийти в голову караулить тут, в подвале.
Пролом в стене был именно там, где умник велел мне его искать. Я прополз в него, перешагнул через древние булыжники и очутился на платформе подземки. Свет давали только несколько маленьких лампочек.
Это была действительно старая станция подземки с залом в форме эскимосского жилища: высокий купол вверху, украшенный замысловатыми мозаичными узорами, слишком сложными для нынешних торопливых строителей.
Шаткий на вид железный мостик висел высоко над путями и вел на другую платформу. Как и сказал умник, примерно половину площади обоих перронов занимали штабеля досок и других стройматериалов. Умник мог поджидать меня за любым из них.
Я вытащил из кармана пистолет и медленно двинулся вперед, к мостику.
Неторопливо, с опаской и в полусогнутом состоянии поднялся я по ступенькам и едва успел добраться до самого верха, когда слева донесся грохот приближающегося поезда.
Мне не хотелось попадаться на глаза какому-нибудь машинисту подземки.
Заметив меня, он свяжется с диспетчерской, и через считанные минуты станция будет кишеть легавыми. Кроме того, мне не улыбалось попасть в сноп света от фар поезда и сделаться отличной мишенью для нашего умного стрелка. Поэтому я растянулся плашмя на стальном настиле мостика и принялся ждать, когда проедет поезд.
Их оказалось два, один шел на север, второй – на юг, и оба проскочили одновременно, с грохотом, способным до конца дней лишить меня слуха. Поезда исчезли, а я выждал долгую минуту, медленно поднялся на ноги и опять двинулся вперед, по-прежнему сгибаясь в три погибели.
Я спустился по лестнице с противоположной стороны и опять затаился.
Где-то среди этих досок и брезентовых холмов в темноте слева от меня и должен был ждать моего появления Билли-Билли. Но дудки! Верно, кто-то уж наверняка меня там поджидает. И если я прав, это парень, который убил Мэвис Сент-Пол.
Я медленно направился в ту сторону, опасливо перебираясь от одного штабеля досок к другому. Прежде я никогда не замечал, как же длинны эти платформы станций подземки. Я успел дойти только до середины, когда опять услышал шум приближающегося поезда. Присев за одним из покрытых брезентом бугров, я стал ждать. Минуту спустя мимо опять прогрохотали два поезда.
Промелькнули вереницы окон, на миг изобразив на стене позади меня причудливую игру света и тени. Последний вагон поезда, шедшего на север, миновал станцию, рассыпая ослепительные искры, и на какую-то долю секунды все подземелье озарилось яркой вспышкой света.
А потом опять стало темно и тихо, и я пошел дальше. Пока я не слышал никаких звуков, за исключением шорохов, которые производил сам, да рева проходящих поездов. Интересно, может быть, кто-то решил сыграть со мной гадкую шутку?
Мало-помалу я добрался до конца платформы, где лежал последний штабель досок. Он был прямо передо мной. Я бочком придвинулся к его краю, выставил перед собой пистолет и выглянул из-за угла.
Да, вот уж шутка так шутка: прямо передо мной сидел Билли-Билли Кэнтел и во все глаза пялился на меня.
Но и с Билли-Билли тоже сыграли гадкую шутку. Он был мертв.
Глава 16
Целую минуту простоял я, согнувшись в три погибели и глядя на Билли-Билли. Его зарезали. Впереди на грязной рубахе (еще более грязной, чем прежде, потому что она была заляпана запекшейся кровью) зиял неровный порез.
Несколько буроватых ленточек прочерчивали грудь и соединялись с высохшей коричневой лужицей на бетонном полу, рядом с левой рукой мертвеца.
Его привели сюда и зарезали. Судя по количеству крови на полу возле левой руки (эта рука, лежащая ладонью кверху, бледная, безжизненная, со скрюченными пальцами, являла собой настоящее олицетворение смерти), Билли-Билли не могли доставить сюда уже убитым.
Я стоял и таращился на него, пока шум не заставил меня очнуться и снова пошевелиться. Это был звук голосов, я выпрямился, напрягся и обратился в слух. Голоса доносились из черного зева тоннеля, с юга.
А потом я все увидел. Я увидел, во что втянул меня убийца.
Глава 17
Он позвонил мне и направил сюда, чтобы я нашел Билли-Билли. А потом позвонил в полицию и сообщил, что Билли-Билли здесь. И обстряпал все так, что полиция найдет тут не только Кэнтела, но и меня.
Не имело значения, сумеют ли легавые повесить на меня убийство Кэнтела.
Им это и не нужно. Я работаю на Эда Ганолезе. Я работаю на организацию, стоящую вне закона, и закону нет нужды ждать, пока можно будет сцапать меня по обвинению в убийстве. Закон сцапает меня по любому обвинению Пребывание здесь, на закрытой и покинутой станции подземки уже само по себе было правонарушением, и полиция с радостью сцапает меня за это.
Пистолет у меня в руке – еще один прекрасный повод засадить меня. Закон мог упрятать меня на несколько лет, даже не упоминая об убийстве Кэнтела. И наш умник пойдет себе гулять. И никаких расходов.
Надо было убираться к чертям. Я развернулся и побежал. Теперь мне было плевать, произвожу я шум или нет, теперь меня волновало только одно – как бы сдернуть с этой станции и из этого квартала.
Я добежал до мостика и взлетел по железным ступенькам, которые громко лязгали у меня под ногами. Вдруг откуда-то справа донеслись крики, но я не стал терять времени и смотреть вниз. Опрометью перебежав через пути и перепрыгивая через три ступеньки, я спустился с мостика, пригнулся и нырнул в пролом в стене, после чего оказался в вонючем подвале псевдожилого дома.
Пробираясь туда, я споткнулся обо что-то и растянулся на полу. Пистолет отлетел куда-то в темноту. Надо было его найти: на нем полно моих отпечатков. Я принялся лихорадочно копаться в покрывавших пол пыли и мусоре, а сзади уже слышались вопли и топот бегущих ног. Наконец мои пальцы наткнулись на ствол пистолета. Я схватил его, поднялся на ноги, бросился к лестнице, взбежал по ступенькам, не обращая внимания на копошащихся под ногами тараканов, и выскочил через дверь в подъезд Маленькая толстуха, тащившая набитую овощами хозяйственную сумку (и это в половине двенадцатого ночи!), как раз проходила мимо двери в подвал Она разинула рот, и я увидел ее пожелтевшие зубы и вытаращенные глаза. Захлопнув за собой дверь и не обращая на толстуху никакого внимания, я принялся охлопывать карманы в поисках ключей. Потом до меня дошло, что я все еще сжимаю в руке пистолет, а толстуха смотрит на него выпученными глазами.
Сунув пистолет в карман пиджака, я отыскал ключи и запер дверь в подвал.
Преследователи уже топали по лестнице Отпихнув толстуху, которая по-прежнему смотрела на меня, разинув рот, но еще не начала кричать, я выбрался на улицу, где заставил себя перейти на шаг, гуляющей походкой добрести до «мерседеса» и притвориться, что в душе моей царят мир и безмятежный покой, будто я какой-нибудь страховой агент. В итоге я сел за руль, воткнул ключ в замок зажигания и убрался оттуда ко всем чертям.
Всю дорогу я размышлял об этом подонке. Сначала он пытается меня убить.
Когда этот замысел проваливается, умник норовит засадить меня в тюрьму на изрядный срок и таким образом на несколько лет удалить от дел. Он меня знает, а я его – нет. Стало быть, преимущество на его стороне. И мы больше не играем в охотника и дичь. Теперь мы оба охотники, и он ближе к цели.
Кроме того, он быстро делает ходы. Устраивает мне одну засаду за другой и не угомонится, пока не достанет меня.
Стало быть, мой следующий ход ясен: я должен увеличить темп. Надо действовать проворнее, чем он, чтобы свести на нет его фору. Он меня знает, значит, я должен выяснить, кто он.