– Извини, что я взбеленился, Клей, – прошептал он. Улыбка вспыхнула как неоновая вывеска, и хозяин дома радушно потрепал меня по руке повыше локтя.
– Просто не люблю брать работу на дом. Лаура, понимаешь?
– Понимаю. До встречи, Клэнси.
"Элла не Лаура, – сказал я себе и повторил:
– Элла не Лаура".
– Я побеседую с Эдом о том, как нам покончить со всей этой, ерундой, пообещал Клэнси. – Мы не можем себе позволить тратить время на игру в полицейских и воров.
– Во всяком случае, в роли полицейских, – ответил я.
Глава 19
Я знал, что Клэнси ничего не добьется от Эда. Эду приспичило наложить лапу на зачинщика этой свары, и все тут. После того, как умник попытался застрелить меня, а потом подставить на перроне, я и сам был не прочь отыскать его.
Когда я добрался до квартиры, едва перевалило за половину второго. В два часа я должен был забрать Эллу из «Тамбурина». Оставив «мерседес» перед входом, я поднялся к себе, чтобы минут пятнадцать посидеть спокойно.
Телефон зазвонил, когда я снимал пиджак. Это был Фред Мэн.
– Я насчет Алена Петри, – сказал он. – Ничего не выяснил о его личной жизни, но могу сообщить тебе, где его искать. Он патрулирует по ночам в районе сороковых улиц Вестсайда.
– На машине?
– Нет, на своих двоих. Наряд из двух человек. Извини, Клей, но больше ничего узнать не смог. Я не знаком с этим парнем.
– Все равно спасибо, – сказал я. – Говоришь, ночной патруль? Стало быть, сейчас он на работе?
– Да, наверное, если только у него не выходной.
– Хорошо, спасибо.
Западные сороковые улицы. На Сорок шестой улице, между Восьмой и Девятой авеню был бар, в котором несколько девиц Арчи Фрайхофера обычно дожидаются телефонных звонков. Вероятно, владелец бара знал своих участковых патрульных. В расчете на это я позвонил ему.
Мне ответила пуэрториканская цыпочка с лукавым и бездушным голоском. Я заявил, что желаю говорить с барменом по имени Алекс, на что она ответила:
– А разве я ничего не могу для вас сделать?
– Уверен, что можете, – ответил я. – Но сейчас мне нужен Алекс.
– Кто звонит?
Я не был уверен, что Алекс помнит, кто такой Клей. Прежде мы никогда не общались. Далеко не все в организации наверняка знают, кто я и что я, и порой это дает некоторые преимущества, хотя иногда бывает и наоборот, как, к примеру, сейчас.
– Скажите ему, что звонит хозяин Арчи, – ответил я. Авось, сойдет, коль скоро это достаточно близко к истине.
– Хорошо, – чирикнула цыпочка, и минуту спустя я услышал мужской голос:
– Алекс у телефона.
– Это Клей, – сообщил я. – Ты знаешь легавого по имени Алан Петри?
Патрулирует в ваших краях по ночам.
– А с тобой-то мы знакомы, приятель? – спросил он.
– Позвони Арчи и узнай, кто я.
– Так я и сделаю. Повтори, как тебя звать?
– Клей. Я перезвоню через пять минут.
Все эти пять минут я жалел, что попросту не поехал туда вместо того, чтобы звонить. Но, с другой стороны, я мог только зря проездить, а это была бы слишком большая роскошь.
Когда я позвонил, Алекс спросил:
– На кого ты работаешь?
– На того же, на кого Арчи. На Эда Ганолезе. А теперь, пожалуй, кончай играть в ловцов шпионов. Ты знаешь легавого по имени Петри или не знаешь?
– Знаю.
– Можешь с ним связаться?
– Вероятно.
– Я хочу с ним поговорить. Когда ты это устроишь?
– Возможно, в пятницу.
– Сегодня. Сейчас же.
– Не уверен, – ответил Алекс.
– Что тебе сказал Арчи?
– Почем мне знать, Клей ты или нет?
– Блин! – заорал я. – Сейчас приеду.
Я с грохотом швырнул трубку и устремился к двери, но потом вспомнил про Эллу. Часы показывали без четверти два. Вернувшись в квартиру, я позвонил в «Тамбурин» и попросил передать Элле, чтобы ждала меня в баре, поскольку я задерживаюсь. Потом вышел из дома и поехал на юг.
Глава 20
Этот квартал Западной сорок шестой улицы дал приют целой веренице баров, расположенных в полуподвальных помещениях, и «Ла Сорина» – один из них. Когда я вошел, там было полно девиц. Одни сидели у стойки, другие – в кабинетах вдоль правой стены. В глубине помещения, в обеденном зале, не было ни души. Тут и там среди девиц сидели парни, либо сводники, либо желающие и надеющиеся. Но съема тут нет. Сюда девицам только звонят по телефону.
Разместившийся за стойкой Алекс был долговяз, толстопуз и кислорож. Я протиснулся между двумя девицами, облокотился на стойку и принялся ждать того мига, когда он осознает, что я существую. На это ушло минуты две, по истечении которых он приблизился ко мне и остановился напротив, сдобрив кислую рожу еще и чем-то жгучим.
– Ну, чего? – осведомился он.
– Петри, – ответил я, – это я тебе звонил.
– О, – был ответ, – ты, значит. Клей.
– Совершенно верно.
– Ума не приложу, почему я должен тебе верить.
– Потому что у меня нет времени дурачиться с тобой. А еще потому, что на той стороне улицы есть заведение, которое хотело бы забрать себе твой приварок за телефонные звонки девицам, и от меня зависит, получат они его или нет.
Он поразмыслил с минуту, барабаня пальцами по стойке. Пальцы у него были толстые, а лапищи – и вовсе громадные. В конце концов Алекс повернулся к одной из своих девиц и быстро сказал что-то по-испански. Она ответила, потом встала с табурета и вышла вон.
Алекс снова взглянул на меня.
– Что ты пьешь?
– Пиво, – ответил я.
Он кивнул, отошел и вернулся с кружкой.
– Долго мне еще ждать? – спросил я.
Он пожал плечами.
– Нет, недолго, – с этими словами Алекс переполз в дальний конец стойки и занялся обслуживанием других посетителей.
Минут через пять девица возвратилась, заняла свое место у стойки и что-то сказала Алексу по-испански. На меня она даже не взглянула. Он кивнул ей, вернулся ко мне и сказал:
– На улице. Свернешь направо и дойдешь до автостоянки. Он ждет тебя там.
– Спасибо, – поблагодарил я.
Существовало две возможности, и я обмозговал обе, пока шагал к двери.
Либо он мне поверил, и легавый ждет меня возле стоянки либо не поверил, и тогда в темноте между входной дверью и ступенями, ведущими на улицу, меня ждут двое парней.
Придется положиться на судьбу. Я быстро вышел из бара и остановился, лишь когда преодолел три ступеньки и очутился на улице. Я оглянулся. Никто меня не поджидал.
Свернув направо, я зашагал к автостоянке. Там переминался с ноги на ногу молодой высокий и поджарый легавый, который крутил пальцами свою дубинку с таким видом, словно только недавно постиг это искусство. Я остановился перед ним и спросил:
– Вы Ален Петри?
– Совершенно верно, – ответил он.
– Вы когда-то знали девушку по имени Мэвис Сент-Пол, – сказал я ему. Вы вместе учились в актерской школе.
– Правда?
– Так сказала Бетти Бенсон. Она что, ошиблась?
Он передернул плечами. У него было лицо студента какого-нибудь колледжа – квадратное, безвольное и на все сто американское. Я готов был спорить, что его кепка покрывает светлые, подстриженные под «ежик» волосы.
– Мне платят за то, что я перебираю ногами, – сообщил он мне. – Может, пройдемся?
Мы зашагали. Я ждал, когда он решит, ответить ли мне. Наконец это произошло.
– Мэвис недавно убили, не так ли? Позапрошлой ночью.
– Совершенно верно, – сказал я.
– Почему вас интересует?
– А вас? Вы с ней давно виделись?
– Я не видел Мэвис и не получал от нее вестей с тех пор, как она спуталась с подонком Грилдквистом.
– Вы недолюбливали Грилдквиста?
– Он ей в отцы годился.
– Но он богат.
– Он запудрил ей мозги, внушил, что сделает из нее бродвейскую звезду первой величины.
– Вам не понравилось то, что она от вас ушла, верно?
– Я мог бы убить ее тогда, – ответил Петри. – Мне не было нужды столько тянуть с этим.
– Я слышал, вы женаты.
– Да, и удачно. У меня двое детей.
– Не гуляете от жены?
– Ну и вопрос.
– Ну, а ответ?
– Я не такой человек.
– Вы – человек, который малость подрабатывает на стороне, тут и там, напомнил я ему.
Петри остановился и сверкнул глазами.
– Кто это сказал?
– Я сказал. И я – тот, кто вам платит. Не напрямую, конечно.
– И мне, и всем остальным, – ответил он. – Допустим, я не беру на лапу.
Что тогда? Я отведу вас к сержанту, но ведь и он у вас на довольствии. И что мне делать. Такова система, в которой я работаю. Но это еще не значит, что я гуляю от жены.
– Вы дежурите в ночь с понедельника на вторник?
– Конечно.
– Но можете незаметно отлучиться с участка, скажем, на полчаса.
– Время от времени надо докладываться. Кроме того, у меня есть напарник.
– А где он сейчас?
Он показал большим пальцем через плечо.
– В забегаловке. Пьет кофе.
– Значит, вы не всю ночь у него на глазах?
– Все равно надо отмечаться.
– Вчера в четыре часа вас не было на дежурстве.
– Я был в школе.
– В школе?
– Я учусь на вечернем в Колумбийском. Хочу получить степень по правоведению.
– Я могу выяснить, были вы там вчера или нет?
– Конечно, можете. И там вам скажут: да.
– Когда вы последний раз видели Мэвис?
– Когда она уходила от меня к Грилдквисту.
– А Бетти Бенсон?
– Ее соседку? Тогда же. Может, чуть позже. Я еще пару недель посещал класс Пола Девона, потом бросил. Эта жизнь не для меня.
Я вспомнил о пистолетах. Я все время спрашивал людей, есть ли у них оружие. У Алана Петри, разумеется, было. Пистолет болтался у него на боку.
Но я не представлял себе, как попросить его дать мне взглянуть на оружие.
Легавые не дают пистолеты в руки штатским.
Мы добрели до Девятой авеню, развернулись и поплелись обратно к восьмой. Петри сказал:
– Вы так и не объяснили, почему вас интересует Мэвис.
– Я выполняю указания, – ответил я. Так оно проще. Если человек выполняет указания, никто и не рассчитывает, что он знает, почему делает то, что делает. – Мне велят, я исполняю, как и все в этом мире.
– Да уж, – согласился Петри. – Если у вас больше нет вопросов, может, вы пойдете гулять в какое-нибудь другое место? Вероятно, вместе мы не очень хорошо смотримся.
– Ладно, – сказал я. – Говорите, в Колумбийском?
– Совершенно верно.
– Спасибо, что нашли для меня время.
Я ускорил шаг, а Петри, наоборот, замедлил, и мы расстались. Я отправился к своему «мерседесу», влез за руль и покатил прочь, спрашивая себя: что же дальше, мальчик? Что же теперь делать?
Глава 21
Я пересек центр и подъехал к «Тамбурину», стоявшему на углу Пятидесятой улицы и Шестой авеню. Бросив «мерседес» на ближайшей стоянке, которая принадлежала фирме «Кинни», я прошагал полквартала и вошел в бар «Тамбурина».
Элла сидела у стойки, невозмутимо глядя куда угодно, только не на пятерых парней, норовивших подцепить ее. Эдакая холодная красавица. Рядом с ней на полу стояла тележка со шляпной картонкой, оставшаяся еще с тех времен, когда Элла работала моделью, и служившая ей для транспортировки костюмов, косметики и иных принадлежностей.
Я несколько секунд постоял в дверях, глядя на нее и вспоминая Лауру Маршалл и Клэнси, который ведет двойную жизнь, потому что мечется между женой и организацией. Элла, конечно, не какая-то там Лаура Маршалл. Ничего даже отдаленно похожего. Интересно, может ли член организации жениться на такой девушке, как Элла, и избежать необходимости вести двойную жизнь?
Не то, Клей. Сейчас ты должен думать о парне, который убил Мэвис Сент-Пол. И Бетти Бенсон. И Билли-Билли Кэнтела.
Я протиснулся сквозь толпу не теряющих надежды кавалеров без дам, подошел к стойке и тронул Эллу за руку повыше локтя. Она повернулась, одарила меня улыбкой и сказала:
– Ой, привет.
– Привет.
Я поцеловал ее в щеку, наслаждаясь завистливыми взглядами одиноких повес, и проговорил:
– Поехали сразу домой. Хочется скинуть башмаки и выпить.
– Прекрасно, – ответила она.
Мы покинули бар и молча дошли до автостоянки. В машине Элла спросила:
– Как дела, Клей? С этим убийцей.
Я ввел ее в курс последних событий; Элла с вытаращенными глазами слушала мои рассказы о попытке меня застрелить и о приключении на станции подземки.
– Тебя могли поймать, – сказала Элла, когда я умолк.
– Я знаю. Мне это тоже приходило в голову.
Она с минуту раздумывала над моими словами, потом спросила:
– Ты говоришь, у того человека был акцент?
– Нарочитый. Приглушенный голос, акцент – все наиграно.
– Он не хотел, чтобы ты услышал его подлинный голос.
– Совершенно верно.
– Почему?
– Потому что... – начал было я, но тотчас умолк и с минуту просто почти бездумно крутил баранку, размышляя о том, что парень изменил голос. Почему?
Да потому, что не хотел, чтобы я узнал его.
А значит, я разговаривал с ним еще до его звонка. Значит, Алана Петри можно вычеркивать. И Пола Девона тоже можно вычеркивать.
А вот на Эрнеста Тессельмана стоит направить прожектор, да помощнее.
– Сукин я сын, – сказал я.
– Я тебе помогла?
– Помогла, – я улыбнулся ей. – Иди-ка сюда, гений мой, порулю малость одной рукой.
Элла придвинулась ко мне, и я стал рулить одной рукой, и рулил до тех пор, пока не сдал «мерседес» на ночевку. Мальчишка-пуэрториканец даже не заикнулся о работе, вероятно, не зная наверняка, можно ли доверять девушке, которая была со мной. Дабы парень не подумал, будто я о нем забыл, я подмигнул ему и получил в ответ улыбку.
***
Похоже, последние дни телефон принимался звонить, едва я входил в квартиру. Или легавые уже поджидали меня там. Либо одно, либо другое. На сей раз это был телефон, и, когда я поднял трубку, меня обволокло тягучим голосом Арчи Фрайхофера.
– Я пытаюсь тебя разыскать, мальчик, – проворковал он.
– Я только что вошел. Что скажешь хорошенького?
– Ничего, малыш, мне очень жаль. Джонни Рикардо – единственный постоянный клиент в том списке, что ты мне дал. И в то время, которое тебя интересует, он не был ни с одной из моих девиц. Все остальные в списке мне не знакомы.
– Жалко.
– Извини, дорогуша.
– Конечно, Арчи. Спасибо.
– Всегда к твоим услугам.
Я положил трубку, шагнул к холодильнику, где стояло пиво, и телефон зазвонил снова. Элла улыбнулась мне из противоположного угла.
– Ты стал знаменитостью.
– Я пива хочу.
– Я принесу. Иди, общайся с народом.
На этот раз звонил Джанки Стайн.
– Я узнал, где был Пол Девон вчера в четыре часа, – сообщил он.
– Молодец. И где же?
– В классе. В актерском классе. С двенадцатью студентами.
– Он не отлучался на несколько минут?
– Он режиссировал сцену с двумя участниками, как я слышал. Был там с начала до конца.
– Значит, так. Спасибо, Джанки.
– От Билли-Билли никаких вестей, – сказал он.
– Зато у меня есть известия, – сказал я. – Мне жаль, Джанки. Он мертв.
– Билли-Билли? Клей, ты мне обещал...
– Это не мы, Джанки. Я и сам ищу этого парня. Он убил еще и двух женщин.
– Честно, Клей?
– Честно, Джанки.
– Надеюсь, ты его найдешь, Клей. Билли-Билли никому не делал зла.
Закончив разговор, я снова вытащил записную книжку и взглянул на имена, которые еще не вычеркнул. Их было три: Джонни Рикардо, Эрнест Тессельман и муж. Рикардо, как мне казалось, был темной лошадкой. И я очень удивился бы, окажись он тем парнем, которого я ищу.