Бернард приподнял тонкую бровь.
— Уверен, у него много таких закладных.
Она повернулась к окну, в очередной раз задумываясь о том, насколько глубоко проникли щупальца Братства в правительства и экономику Европы. И ван дер Вельде забрал дом на год? Господи! На то, чтобы организовать побег с семьей Моро или с теми, кто от нее остался, конечно, не уйдет так много времени.
Мария с явной неохотой согласилась какое-то время удовлетворять любопытство родителей Анаис — возможно, пару месяцев, но не больше. Если немного повезет, то Арман будет слишком занят и не поедет через весь город, чтобы проверить, вернулась ли она домой из Тосканы или нет. А Нейт… о, Нейт превращался в ищейку, если чуял запах скандала. Тогда даже умная Мария не сможет сбить его с толку. Но Нейт был ужасно занят и привык к тому, что она далеко.
Да, это правда, что Хранителю — даже такому неофициальному, как она, — часто приходится идти на личные жертвы. Конечно, она сделает все, что необходимо. Но год отсутствия сожжет несколько мостов. Это навредит ее положению в обществе. И одному Богу известно, сможет ли она прожить под одной крышей с Бессеттом — с Джеффом — так долго.
Возможно, было бы гораздо лучше, если бы он снова стал тем надменным, властным джентльменом, с которым она впервые встретилась в Обществе Сент-Джеймс. Вместо этого он, судя по всему, собирался вести себя эксцентрично, изредка ошарашивая ее всплесками доброты. Время от времени ей даже казалось, что эти глаза цвета голубого льда способны растаять.
Но Бернард все еще стоял рядом с ней, словно ожидал ее следующего приказа.
— Итак, дом с красными и желтыми тюльпанами, — тихо сказала она, — это и есть дом виконта де Лезанна?
Бернард подошел поближе.
— Да, мадам, — кивнул он, понизив голос. — И мы уже многого добились. Госпожа Янссен завела знакомство на рынке на площади Гран-Саблон с кухаркой Лезанна, а наш лакей Пти идет на свидание с горничной. Они расскажут вам все сплетни об этом доме.
Анаис раздвинула прозрачные занавески и более пристально взглянула на дом, находившийся немного выше по крутому переулку.
— А что насчет ребенка? — задумчиво спросила она. — Ее вообще видно?
— Очень редко, — сказал слуга. — Почти каждый день мадам Моро уводит ее в парк на прогулку, Лезанн встречается с ними там, а затем провожает их домой. А еще он нанял гувернантку, которая приходит каждый день.
В этот момент на лестнице послышались быстрые шаги Джеффа. Анаис повернулась и увидела, как он легко идет по коридору с одним из ее чемоданов на правом плече. Сегодня он зачесал назад свои прямые, тяжелые волосы и перевязал их кожаным шнурком, словно был слишком занят, чтобы придать им какой-нибудь вид. Ее новая французская горничная с трудом семенила за ним, пытаясь не отстать от длинноногого Джеффа.
— Ну, это последние, — сказал он, проходя в ее гардеробную. — Вы подыскали очень удачно расположенный дом, Бернард.
— Конечно, ведь окна этого дома выходят прямо на нужный дом через улицу. — Анаис пошла к двери гардеробной, пока Джефф с ворчанием опускал чемодан. — И посмотри, дорогой, — продолжила она, скрестив руки на груди, — наши гардеробные комнаты соединены, и у нас общая ванная.
Стоя на коленях, Джефф бросил на нее дразнящий взгляд.
— Да, но по крайней мере здесь есть водопровод, — спокойно сказал он. — В Йоркшире мы еще привозим воду — и горячую, и холодную.
Клер, ее новая горничная, сделав быстрый реверанс, выразила на беглом французском свое намерение распаковывать вещи.
— Благодарю, — ответила Анаис.
Стоящий за ними дворецкий откашлялся снова.
— Ах да, Бернард, — вставая, сказал Джефф. — Вы сказали, что на мансарде есть что-то такое, что вы хотели бы нам показать.
Дворецкий слегка церемонно поклонился.
— Не соблаговолят ли мадам и месье последовать за мной?
Как и особняк в Лондоне, дом в Брюсселе был глубоким и узким и состоял из подземного технического этажа с кухней, трех основных жилых этажей и просторной мансарды наверху. Анаис и Джефф следовали за дворецким до последнего лестничного пролета, ожидая увидеть людскую.
Вместо этого они обнаружили, что мансарда была открытой, со сводчатым белым потолком, полированным деревянным полом и большой застекленной стеной в задней части. В одном углу стоял стол для игры в пул, побольше, но и поуже, чем английский стол, в противоположном углу на некотором расстоянии на веревке висел набитый кожаный мешок, чтобы джентльмены могли практиковаться в боксе, а между ними лежал толстый стеганый мат — для занятия борьбой, предположила она, — у ее братьев тоже имелась склонность к подобному роду жестоких игр.
Противоположная половина мансарды была заполнена стенной стойкой со множеством рапир и шпаг, а также разнообразными клинками и фехтовальным снаряжением. А около двух мансардных окон вместе с парой кресел стояли, установленные на штативах, маленькие, используемые для навигации телескопы.
Джефф медленно повернулся вокруг и признательно присвистнул.
— Рай для джентльменов, не правда ли? — сказал Бернард. — Владелец — большой поклонник спорта.
— Отсюда и дикая сумма долга, — пробормотала Анаис, подходя к стойке, чтобы взять рапиру.
— Какие необычные телескопы, — сказал Джефф, устраиваясь в кресле и глядя в окуляр. — А, понятно.
— Они наши, — подтвердил Бернард. — Возможно, вы захотите перенести один из них в вашу спальню. Сейчас мы здесь по очереди наблюдаем за столовой Лезанна и, судя по всему, за его кабинетом.
— И что вы видели? — спросил Джефф, все еще щурясь.
— Мадам Моро, но изредка, — ответил Бернард. — Кажется, она может свободно перемещаться по дому. Иногда она выходит, чтобы пройтись по магазинам. Два-три раза в неделю посещает церковь.
— В записях Дюпона говорится, что она католичка, — сказала Анаис задумчиво. — Она действительно так набожна?
Бернард пожал плечами.
— Что касается ее покойного мужа, то он, конечно, был религиозен, — ответил он. — Она же, по мнению наших контактов в Париже, тоже набожна, но не в такой степени. Может быть, в церкви она скрывается от власти Лезанна. Или, возможно, леди о чем-то отчаянно молится.
Анаис обдумала услышанное.
— И какую церковь она посещает?
— Святого Николая, — ответил дворецкий.
— Хорошо, — сказала Анаис. — Возможно, через какое-то время я тоже схожу туда на исповедь.
Джефф отстранился от телескопа и с легким удивлением взглянул на нее. Несколько выбившихся из-под шнурка прядей закрывали его щеку.
Бернард поклонился.
— Теперь я должен идти помочь устроиться вашим личным слугам. Да, сэр, месье Дюпон прислал вам письмо. Он сказал, что это не срочно. Положить его на ваш стол?
— Да, конечно. — Джефф вернулся к телескопу. — Спасибо, Бернард.
Как только дверь в мансарде закрылась, Анаис вернула рапиру на место, и она лязгнула с высоким, резким металлическим звуком.
— Кажется в доме через дорогу никого нет, — наконец сказал Джефф, вытаскивая свое длинное, худое тело из кресла.
— Да, в ближайшее время нам придется завести новых друзей, — произнесла Анаис, вытаскивая одну из шпаг. — И я немного беспокоюсь по этому поводу.
Она отвернулась от стойки и увидела, что Джефф внимательно разглядывает оружие в ее руках.
— Знаете, вы выглядите так, как будто по крайней мере знаете, что с этим делать, — улыбнулся он.
Анаис с усмешкой заняла позицию и сделала выпад.
— Защищайтесь!
Джефф не моргнул.
— О, поверьте мне, моя дорогая, я к этому готов с того самого момента, как увидел вас, — сказал он, направляясь к ней со своей обычной гибкой грацией. — Удивлюсь, если старый Витторио не научил вас какой-нибудь особой паре трюков.
Анаис почувствовала, что ее улыбка исчезает.
— Да, в свое время он мастерски владел холодным оружием, — тихо сказала она. — Он был… удивительным. И известным по всей Тоскане. А вы когда-нибудь слышали…
— …о тайном покушении на Венском конгрессе? — У Джеффа от восхищения потеплели блестящие голубые глаза. — Именно этот подвиг сделал Витторио известным в Братстве. Я слышал, что нож был предназначен для кардинала Консалви.
— Да, убийца выхватил оружие, но ему так и не представилась возможность нанести удар. — Анаис с размаху сделала выпад клинком. — Витторио проткнул его не глядя, вот так…
— …стоя позади возвышения, — закончил Джефф.
— Да, да, понимаете, потому что таким был его Дар. — Опустив левую руку, Анаис посмотрела на шпагу. — И его Дар, и его проклятие. Он мог почувствовать… саму суть человека, его жизненную силу, если угодно. И он знал, каким было зло. Он чувствовал его запах, понимаете, как запах смерти. Он пытался научить меня этому… но я… полагаю, что мне не очень хотелось постигать все это. На самом деле я не завидую тем, кто обладает таким сильным Даром.
На его лице возникли какие-то загадочные эмоции, словно ему стало на мгновение больно, но это очень быстро прошло и осталось незамеченным. Он немедленно сменил тему и спросил легкомысленным тоном:
— Итак, госпожа Маклахлан, какой вид оружия вы выбираете?
— Рапиру с кинжалом, — ответила Анаис.
— А, традиционная школа!
— Витторио был в высшей степени традиционным, — признала Анис. — За исключением тех случаев, когда это касалось меня.
— Да, вы явно нетрадиционная, — заметил он. — Кроме плавных выпадов и слепого зрения, чему еще научил вас Витторио?
— У меня нет слепого зрения, — совершенно бесстрастным голосом ответила она, опустив лезвие плашмя и проведя по нему пальцем. — Он нанял для меня флорентийского мастера фехтования, сказав, что стал слишком стар, чтобы научить меня быстрым и сложным движениям, и что это работа для молодого человека.
Она взглянула вверх и увидела, что Джефф как завороженный наблюдает за ее рукой.
— Он что, всерьез предполагал, что вам когда-нибудь придется защищаться с оружием в руках?
Анаис покачала головой.
— Думаю, он просто хотел научить меня изяществу и скорости, — сказала она. — Ясности мысли в трудной ситуации. И всему, что касается сенсорики. Да, признаю, мои инстинкты выше обычных. Мария говорит, что я как кошка в темноте. Но я никогда не буду такой, как Витторио.
Взгляд Джеффа смягчился.
— Интересно, что думал этот бедный мастер фехтования? — пробормотал он. — Вы, должно быть, казались ему необыкновенной красавицей. Наверное, к тому времени, когда занятия закончились, он был влюблен в вас.
Анаис почувствовала, что на ее щеках вспыхнул румянец.
— Не будьте смешным, — сказала она, торопливо отворачиваясь, чтобы убрать оружие. — Он подумал, что я теперь неплохо разбираюсь в клинках, и ничего более. Он пытался научить меня владению двуручным мечом только для того, чтобы уравнять возможности левой и правой руки, но я так и не научилась оценивать точный вес этой проклятой штуки.
Когда она обернулась, Джефф посмотрел на нее с внезапной суровостью.
— Анаис, почему у меня создается такое впечатление, — спокойно спросил он, — что вы больше сосредоточены на своих неудачах, чем на успехах?
Она пожала плечами.
— А разве не все так делают? — возразила она. — Те, кто надеется чего-то добиться в жизни?
Какое-то время он просто смотрел на нее, слегка наклонив голову.
— Думаю, вас это не касается, — тихо сказал он. — Вы уже почти всего добились. Но я также понимаю, что вы готовы удовлетворять желания других людей. И ваша морская болезнь — прекрасный пример этого.
— И что же вы мне предлагаете? — спросила она. — Сидеть дома, чтобы не тошнило? Окончательно отказаться от мечты моей прабабушки?
Она увидела как сильно дернулся его подбородок.
— Я хочу сказать, что никогда не видел такой сильной морской болезни, как у вас, а я ведь наблюдал, как при этом страдают взрослые мужчины. — Голос Джеффа вдруг стал грубым. — И я считаю, что вам стоит жить, стремясь осуществить собственную мечту, если, конечно, у вас когда-нибудь найдется время ее выбрать.
Она приподняла подбородок.
— А что насчет вас? Вы занимаетесь именно тем, о чем мечтали? Вспомните, что я видела ваше лицо тем вечером, когда вы рассказывали о своей работе с отчимом.
На мгновение он отвел взгляд.
— Моя жизнь изменилась после смерти Элвина, — сказал он. — До этого у меня была профессия, которая мне нравилась. В глубине души я, конечно, знал, что мог быть востребован Братством в любое время, но организация стала такой раздробленной…
— И в конце концов вы решили заняться ее восстановлением, — вставила она, приближаясь к нему.
— Да, — согласился он, — полагаю, что можно сказать итак.
Поддавшись импульсу, она нежно коснулась его щеки и повернула его лицо к себе.
— И слава Богу, что вы это сделали, — сказала она. — Потому что это вдохнуло новую жизнь в Братство.
— Не думаю, что все было так бескорыстно — пробормотал он, отводя глаза. — Оглядываясь назад, я думаю, что это было сделано скорее из ярости. Для Лейзонби.
— Для Лейзонби? — Анаис наморщила лоб.
— Мы встретились в Марокко, он, Рутвейн и я, — спокойно ответил Джефф. — Партнеры по безделью, можно сказать. Я только что закончил проект для французского правительства. Лейзонби, наемник Иностранного легиона, был в отпуске, а Рутвейн — ну, он только что вычислил притоны курильщиков опиума Северной Африки. Была жуткая оргия, она длилась до тех пор, пока жандармы не схватили Лейзонби и не отправили его в Англию. И мы с Рутвейном последовали за ним.
— И что было потом?
— Мы купили дом и основали Общество Сент-Джеймс, — ответил он. — Возобновили все наши высокие разговоры о воскрешении Братства. Что хорошего в Братстве, если оно не может защитить себя от незаконного лишения свободы?
— А что, лорда Лейзонби посадили в тюрьму по ошибке? — спросила Анаис. — В газетах писали, что после того, как игра в карты пошла «не так», произошло убийство.
— Он не убивал того человека, за чье убийство был осужден, — сказал Джефф. — Но был ли он признан виновным из-за юридической ошибки? Да. Человек с таким Даром, как у него, не имеет права играть в карты. Могут произойти непредвиденные события. Но тогда Лейзонби был совсем юным — и даже теперь отрицает, что обладает Даром.
— Но он был отмечен своей семьей как Хранитель, — прошептала она.
— Как и вы, по словам Лейзонби. — На мгновение в глаза Джеффа вернулся лед.
— Да, как я сказала вам той ночью в Храме, — ответила она. — Такова была инструкция прабабушки Софии для Витторио — отметить меня сразу же после обучения и приобщить к делу.
— Почему? — удивился он.
Анаис пожала плечами.
— Я не знаю, — сказала она. — Ближе к концу жизни прабабушка сказала только, что есть кое-что, что я должна сделать, а вот что именно, откроет мне судьба. Теперь я понимаю, что можно быть Хранителем и без метафизических способностей. От человека требуется лишь здравый смысл, решимость и определенное мужество. Но шотландская линия лорда Лейзонби очень сильна — как и большинство шотландских линий. Ну, вы и сами это знаете.
— О да, — сказал Джефф. — Я это хорошо знаю.
— Как и некоторые французские, — сказала она задумчиво. — Но на самом деле в некоторых частях Европы Братство превратилось в обычный ритуал. С таким же успехом можно присоединиться к местной масонской ложе или даже к клубу любителей бифштекса. Не мне вам это рассказывать. Общество Сент-Джеймс сумело навести порядок во всех исследованиях и документациях.
Джефф неопределенно пожал плечами. Он снова взял ее за руку, перевернул ее и провел указательным пальцем по ладони, словно мог прочитать по ней ее судьбу.
Анаис положила свою руку поверх его.
— Послушайте, Джефф, — сказала она немного расстроено. — Почему у меня такое чувство, что вы принижаете свою роль в благих делах? Поступая так, вы недооцениваете всех нас. И что бы вы обо мне ни думали — не важно, хочет меня Братство или нет, — я всегда буду верить в то хорошее, что сделало Общество Сент-Джеймс.
— Ах, Анаис, какие добрые слова! — тихо сказал он.
— Это не просто слова. — Ее голос чуть дрожал. — Сколько раз я слышала, как Витторио хвалил работу вашего общества. Он верил, что в конечном итоге оно найдет и сумеет сберечь всех людей, обладающих Даром. Особенно тех, кто наиболее уязвим. Таких, как Жизель Моро.