Чем же он Игорь Власов - Ингвар, сын Святобора, может помочь он своему народу? Неужели, кроме волшебного клинка, нечего нет!?
Конечно есть! Мелодии и стихи! В словах скальдов Игорь обнаружил ответ на мучивший его вот уже несколько дней вопрос.
Выполнив необходимые замены в тексте песен, он запел "Дороги", лихорадочно соображая, насколько удачно он превратил современный читателю русский в словенский середины двенадцатого века:
" Эх, дороги...
Пыль да туман, Холода, тревоги Да степной бурьян.
Знать не можешь Доли своей:
Может, крылья сложишь Посреди степей.
Вьется пыль под сапогами степями полями, А кругом бушует пламя Да стрелы свистят..."
Не найдя объяснения удивительным метаморфозам собственного сознания и языка, Игорь приготовился к суровой критике.
Скальды разинули рты и во все глаза уставились на руга. Вдохновленный их вниманием он выбрал "Вечер на рейде", благо, помнил песни военных лет с детства, да и какой настоящий русский не любит военных песен.
- Пошли, старик! Нам здесь больше нечего делать, - пошутил Инегельд.
- Еще! Еще! - попросили в один голос Светлана и Сев.
- Да, я не умею.
- У тебя, молодец, хороший слух. Тебе учиться надо! - убедительно произнес Златогор.
- Назвался груздем - полезай в кузов! - Всеволод был неумолим.
Он исполнил на бис "Арию Варяжского гостя", затем "Балладу о Времени" и "...о ненависти" Высоцкого, но, точно не рассчитав силы своих легких, затянул "Нелюдимо наше море"
Николая Языкова и, пустив козла, сконфузился.
- Это с непривычки...- утешил его побрательник, - Видать, надо почаще на материк ходить для развития талантов!
Инегельд быстро делал пометки на пергаменте:
- Ингвар, напой мне ту, что мурлыкал...
- Рад бы, да не могу, охрип!
- А ты через "не могу"?! Вдруг, пригодится!
Ночь пролетела незаметно. Выспаться Ингвару так и не удалось. Сначала Игорь лежал с закрытыми глазами, размышляя о перспективах молодого человека, к услугам которого был опыт поэтов и музыкантов последующих восьмиста лет. Кабы не война - стал бы величайшим скальдом всех времен и народов. На поприще рыцарских вздохов и ахов под балконом сколотил бы себе неплохое состояние и вложил бы деньги в создание собственной лаборатории.
Ведь, к услугам Игоря были не только искусства, но и наука со своей верной служанкой - техникой.
- Эх, и развернулся бы я! - подумал парень, блаженно зевая и укутываясь в плащ.
- Ингвар! Ты спишь? - раздался голос Сева, что первым стоял на часах.
- Сплю! - прошептал Игорь, вдвойне уверенный в своем ответе.
- Тут такое дело. Я, как брат беспокоюсь. У тебя с Владой серьезно, али нет?
- Совершенно серьезно! - молвил Ингвар, не оставляя "второму я" права на отступление.
Хотя Игорь и видел то девушку с момента возвращения на остров пару раз, Влада ему полюбилась. Может, от того, что он ее всегда любил, или, действительно, понравилась с первого взгляда.
- Вот и хорошо...- замялся Сев- ... Даже соколу приходит времечко вить гнездо.
- Вообще, я всегда считал, что это делает соколица. А мужчина летает по делам!
- У птиц иначе. Но я не о том. Видишь, как складно твоя песнь выходит. Женщина - она каких любит?... Короче!
Будь другом сложи для меня что-нибудь, ну, не для меня, конечно, а для Нее...
- Ого! - Ингвар перевернулся лицом к Всеволоду, - Никак влюбился?
- Не умею я с ладой, понимаешь, красиво говорить...
- Ну, колись! Кто она?
- Да, Светлана! Кто же еще? - совсем тихо простонал Сев.
- Вот, это, как раз, и есть - с первого взгляда. Тебе какую песнь, грустную или веселую?
- Любую, но умную. Она шибко образованная - и мы не лыком шиты.
- Слушай, Сев, а ты уверен, что женщина любит разумных? Всегда было наоборот.
- Не уверен, но попытаться не мешает.
Бывают же исключения!
- Изволь! Начнем с веселой! - ответил Игорь, а сам подумал про себя чужой горький опыт учит - не стоит надеяться на исключения, они только сильнее подтверждают общее правило.
И он тихонько запел: "Сердце красавиц склонно к измене..."
- Что за ...! - возмутился Сев.
- Можно и по-другому.
Два часа подряд бедный Игорь выносил на суд влюбленного лучшие образцы куртуазной лирики. Сев отклонил один за одним великолепные сонеты Шекспира, потому что не мог их ни запомнить, ни понять, ни выговорить. Это Игоря слегка разозлило.
Шекспир ему не угодил!
- Тебе вовсе и не важно самому понимать.
Иной несет откровенный вздор, а девушка доверчиво слушает, развесив уши, - попытался отвязаться парень от друга.
Не тут то было!
Сев отверг "Я встретил вас, и все былое...", не понравились ему ни Лермонтов, ни Байрон, ни Бернс.
Когда терпение уже почти истощилось, Игорь решился на последнюю попытку- она то и оказалась удачной.
Тут настало время дневалить самому поэту, а довольный Всеволод, бормоча себе под нос заветные слова любовной баллады, улегся на место друга.
- Яйцо Кощея тебе на голову! Ну, и привередливы эти влюбленные! выругался Игорь, готовый было отказаться от своей затеи.
Но у него заметно улучшилось настроение через десять минут, когда приблизив ухо к губам спящего побрательника, он услышал Визборовские:
" Ты у меня одна, Словно в ночи Луна, Словно в степи сосна, Словно в году весна..."
Игорь подбросил веток в огонь и незаметно для себя стал тихо напевать сам. Мрачное мужество Городницкого побудило его переделать пиратские песни на варяжский лад.
Только теперь он начал жалеть о том, что в свое время так и не научился играть ни на одном музыкальном инструменте.
Ночь и в самом деле пролетела незаметно.
* * *Чуть Заря-Мерцана вырвалась из холодных объятий Подводного Властелина, Ингвар подошел к Восточным воротам Храма, следуя приглашению волхвов, более похожему на приказ.
Лютобор не стал бы заступаться за любимца, он не мог ссориться со жрецами накануне вторжения. Да Игорь, а Ингвар тем более, и не собирался пропускать слова волхвов мимо ушей - какой увлеченный историк откажется от экскурсии в святая святых славянского язычества.
Сев вызвался проводить Златогора и Светлану к князю. Ратибор отправился в кузницу, выправить секиру, Инегельд увязался за ним.
Врата еще оставались затворенными.
Волхвы учили, что не могут двери быть открытыми, пока первый луч Небесного Светила не коснется лица кумира. Решив обождать, Ингвар пошел вокруг этого циклопического строения, чем-то напоминающего таинственный Стоунхендж. Храм описывал окружность не менее тысячи, а то и полторы тысячи, шагов. Вызолоченную шаровидную медную кровлю поддерживали гигантские столбы, расставленные по периметру и выполненные из яшмы. Их оглавия тоже сверкали золотом. Крыша опиралась на светло-серые каменные стены, начало которым по легенде положил Стрибог.
Стриба выудил в синем море любимца Морского Царя и из китового праха насыпал курган, где теперь возвышалось святилище. Двенадцать месяцев в году - двенадцать арок делили этот Колизей волхвов на равные части. У каждых медных врат стояло по два жреца Младшего Круга, так что проникнуть в Храм для непрошеного гостя представлялось делом весьма затруднительным.
Западный вход предназначался только для служителей Свентовита.
Если бы Ингвар занялся подсчетами, то обнаружил бы, что на каждом из четырех ярусов удивительного здания ровно девяносто окон. В любой час дня за человеком, находившимся внутри, наблюдало бы око Светлого Бога, пред которым нельзя солгать.
С точки зрения обороны, случись в городе недруг, волхвы более надеялись на силы защитников, чем на крепость стен. И хоть окна могли сойти за бойницы - Игорь отметил для себя их чрезмерное число.
Он продолжал обход, разглядывая сцены из жизни Световита, изображенные на вратах: как Лучезарный дарует смертным плуг, чашу и серп, как укрощает Сребролукий Черного Змея.
Рассказала чеканка о любви Матери Земли и Владыки небес...
И тут он понял, что давно знает эти чудные картинки, еще с детства, когда приводил Святобор сына под стены Великого Храма и учил его, и внушал ему великую веру в торжество Правды над Кривдой.
По сну, навеянному дедом Олегом, Игорь помнил, что Световит - всего лишь вождь поморян. Но кому поклонялись пращуры до него?
Старейшим богом Ригвед был Дьяус - славенский Дый - бог Неба, отец многих богов. Он, и его жена богиня Земли - Притхиви, считались прародителями всего Мира.
Видно, неспроста клычет Див с вершины Мирового Древа!
Если и не главнейшей, то наиболее почитаемой фигурой пантеона Ригвед был Индра - бог тепла, дождя и бури, бог-воин и гроза демонов, владыка молний и покровитель всех, кто в те стародавние времена носил оружие будущий Перун.
Ведический Агни, у славян носил имя - Семаргл. Это дух огня - Смага, посредник между небом и землей, Огнебог-Сварожич - защитник домашнего очага. Мог он обратиться и зверем рыскучим, и змеем летучим - пенежным смогом...
Однако, еще в четвертом веке до нашей эры греческий философ Эвгемер высказал дерзновенную мысль, что боги - это могущественные люди, герои древности, впоследствии обожествленные народом. Образ Свентовита за минувшие столетия слился в словенском сознании с именем другого, не менее заметного вождя - Сварога - Небесного кузнеца. Сварганить и сейчас означает - смастерить.
Космический Разум, Воля Вселенной ищет себе аватаров. Разве не справедливо, что выполнив свою миссию на том или ином витке, Человек поднимается на новый этаж Мироздания, к вершине Мирового Дерева, к Истоку, к диву - к самому Роду, который есть Отец-Стрибог, Творец-Сварог и Свет-Свентовит.
Много было в росском краю Сварожичей, а киев-кузнецов и вовсе не сосчитать по пальцам. В разные исторические эпохи - размышлял Игорь разные люди вместе с именем бога или героя взваливали на свои плечи груз вековых проблем, тяжесть непосильную для маленьких человечков. Мощью замысла, величием подвигов они восходили на ступень бытия, казавшуюся современникам, да и потомкам, недоступной. Боги не слагают мифов, они их творят сами... Рабы не способны на подвиг - это удел свободных.
... Вдруг со всех сторон зазвучали трубы, то перекликались Хранители Малого круга. Створки врат отверзлись. Луч окрасил лицо кумира - теперь непосвященному разрешено войти, что Ингвар и сделал.
Казавшийся снаружи сплошь каменным, изнутри Храм был отделан деревом. Деревянную поверхность украшали картины тех же подвигов Свентовита и других божеств. Не сделав и десяти шагов, наш герой натолкнулся на изваяние девушки в злато-багряных одеяниях - то была Мерцана - вечная предвестница явления Хорса и сестра его. Именно в этот момент Игорь отчетливо представил себе огромную разницу между Светом и Светилом, Целым и Частью. Как может быть един Всевышний во многих ликах.
Здесь Игорь остановился, чтобы додумать мысль о личностях- легендах, которые дают начало принципиально новым и необычным с точки зрения обывателя культурным традициям. Потому не вдруг они оказываются у родника истории, начиная жить в собственном Времени, обретая вечность в глазах менее "удачливых", обретая бессмертие.
Волхв Зигг из Парфянского Асгабада, сам по себе человек, чьи знания и воля превосходили общедоступные, совершил со своими родичами беспримерный для первого века до новой эры переход в Скандинавию. Там он стал известен, как аватар Одина - покровитель, прародитель и благодетель скандинавских героев и конунгов, могучий, мудрый Всеотец, открывающий пред смертными тайны Вселенной. Один соединил в себе мага, поэта и воина. Зевсу не давалось стихосложение...
Смешно говорить о каком-то там варяжском иге, - рассуждал Игорь. -. В отличие от хазар, скандинавы и варяги - ругии да ободриты- не навязывали новгородцам, а после и полянам, веры в собственных богов. Они и не могли этого сделать, поскольку связанные одной ведической традицией не видели особой разницы меж своими кумирами, чьи всеобщие имена скрылись за божественными псевдонимами - хейти. Тот же Один в зависимости от ситуации мог назваться Иггом - Ужасным, Гримниром - Маской, Харбардом Седобородым, Харом- Высоким, Сеятелем раздоров, Отцом ратей, Хрофтом... Хейти избавляло человека от общения с богом всеобъемлющим, ведь смертному всегда хочется чего-то конкретного, обыденного и как можно скорее - хейти открывало лишь одну из дверей подсознания.
Далеко не самую широкую и удобную дверь, но недалекому человеку годилась и такая. Волхвы-годи знали не менее пятидесяти псевдонимов Одина и еще больше кеннингов - словосочетаний, упоминающих Всеотца как-бы вскользь, иносказательно - "Отец битв", "старший из трех братьев", "сын Бестлы" или "внук Бури"...
"Для русских нет ничего постыдного в варяжской теории. И не верна она вовсе не потому, что скандинавские боги не вошли в языческий пантеон Киевской Руси! Просто, две ветви от одного дерева вновь пересеклись"...думал Игорь- "Тот же Ньерд и дети его Фрейр и Фрейя были венедами. Пасынок Одина по сути - тот же Дажьбог полян, бог света и плодородия. А воинственный Тор - не Перун ли это рыжебородый!"
Внутренность Храма имела два отделения - одно из них представляло собой четыре яшмовых столба с пурпурными и красными занавесами, из-за которых вдруг выступили Любомудр и, облаченный в алую хламиду, Радивед, волхв семиглавого Ругевита. Он выглядел мрачнее тучи. Верховный жрец, одетый в четыре тонкие хитона, один длиннее другого - багряный, зеленый, желтый и белый, шагнул к Ингвару, который приветствовал старших в земном поклоне.
- Как смел ты, дерзкий юноша, привнести в обитель Света свое богопротивное оружие! - разгневался Радивед, указывая на меч за его спиной.
- Времена ныне неспокойные, брат. Может, он и прав, - заступился за парня Любомудр, который не показался Ингвару столь уж грозным, как описывал Всеслав.
- Времена всегда неспокойны. Но от этого клинка веет таким холодом, что даже мне становится страшно. Разве не чуешь?
- Чую! Рассказывай, Ингвар, все рассказывай- ничего не таи! воскликнул Главный волхв, отдергивая пурпурный полог. Воздух вмиг наполнился запахом чудесного вина, которое парень некогда отведал в избушке Власа.
Пред Ингваром возникла деревянная громада в два человеческих роста, изображение имело четыре головы, каждая из которых озирала свою сторону света. В правой руке Свентовит сжимал серебряный рог, украшенный драгоценными каменьями. Левую держал подобно громадному луку. В ножнах на бедре бога покоился меч.
Одетый в длинный ультрамариновый хитон, кумир стоял на голой земле, хотя очень может быть, что под ногами идола было скрытое дерном основание. За спиной Свентовита проглядывался колчан, а также, висящие на столпе седло и узда для коня, видимо, столь же великого, как и его хозяин.
- Узнаете ли вы кладенец? - ответил Игорь вопросом на вопрос, обнажая сталь до половины, ничуть не смутившись присутствия кумира.
- Великие Боги! Это меч Вия!? - удивился Любомудр.
- Это клинок Нави!? - вторил ему Радивед.
- Жаль, Гаргоны нынче еще более ядовиты.
Я узнаю волшебное железо, посланец Волоса. Поскорей вложи меч в ножны! Оружие Нави все равно не должно осквернять святилище. С чем прислал тебя Властитель.
- Дни острова сочтены. Не пройдет и дня, как иноземная рать будет штурмовать Световидову твердыню. Ибо сказано мне было Олегом Коровичем: падет Аркона в русалью неделю! ... Я пришел за "дощками" - ибо нет ничего ценнее знания. Так решил Мудрый Велес, и я, клянусь, что сумею спасти бесценные письмена. Правда восторжествует над Кривдой. Пусть не сразу, но ее победа неизбежна.
- Святобор знает?
- Отец после смерти Редона остался проследить за епископом. По его подсчетам к высадке были готовы шесть раз по десять сотен воинов. Это даны и тевтоны. Император уступил главенство Вальдемару - королю Дании, при нем епископ Абсалон, что представляет Папу. Все это я уж говорил перед князем.