— Я граф Феррийский, понятно? И вообще, что за бред?! Клички, мечи, балахоны, лошади! Я лазерники возьму, Рич, хватит с меня исторических раритетов. Пита, вон, хватает — тоже раритет, психический! Не собираюсь я и с ним и с этой железякой по лесам лазить! Он же как медведь улей, всегда неприятности и себе и нам найдет!…
— Возьми лазерник, — кивнул с усмешкой Пит. — А еще автопланы. Аборигены будут счастливы и от скудости знаний и развития сразу причислят тебя к посланнику черного Бога, объявят конец света по всему периметру жилых районов. Начнут рыть землянки, осваивать лесной массив, приносить себя в жертву своим Богам.
— Будет паника, Крис. Нас испугаются и разбегутся, — кивнул Ричард. — А у сосен и кедров ты вряд ли узнаешь, где моя жена.
— Крис? Легко! Даже у лошади выпытает! — заверил Пит.
— Смешно?! Нет, я знаю, что у тебя в голове выпечка, вино, мордобой и женщины, в других направлениях извилины просто отказываются работать! — уставился на атлета граф не скрывая осуждения и раздражения, и развернулся к королю. — Но ты-то Рич, не можешь же не понимать, что это безумие идти в таком виде к дикарям?! Что им в голову придет невозможно угадать. Они — ди-ка-ри! Вон, пример — Пит. Ты хочешь быть мишенью отсталых аборигенов?
Ланкранц накинул на плечи широкий черный плащ, старинного покроя, надел перчатки и пристроил перевязь за спиной:
— Никаких лазерников, взводов десантников, реагаторов, автопланов, лиссеров. Не нравится — оставайся. Разговор окончен.
И пошел из каюты.
— Понял? — хохотнул Пит в лицо расстроенного друга. Взял плащ и побежал за Ричардом. Кирилл с ними. Граф же посмотрел на закрывшиеся двери, на оставленный плащ и решительно нажал кнопку связи, чтоб отдать распоряжение группе страховки. И только тогда поспешил за остальными.
Береженого Бог бережет. Доведется — Рич спасибо скажет, а нет, и не такое другу прощал.
Глава 8
Анжина сплюнула кровь и усмехнулась разбитыми губами: каждый день одно и тоже:
— Меню пыток неизменно.
— Сука упертая, — возмутился и восхитился Микс.
Герхан в нетерпении притопнул ногой, но со стула не встал, так и сидел напротив женщины сидящей у стены и смотрел ей в глаза: черные ведь, больно значит, а все равно упирается, улыбается. Как здесь не разозлиться?!
— Тебе жить-то не хочется? — поинтересовался не понимающий упрямства женщины Микс. Присел перед ней на корточки. — Может, нравится, когда колотят? Нет, объясни мне ради, чего ты здесь мученицу изображаешь? За какие-такие светлые идеалы страдаешь? За Ричарда? Так он приедет еще от себя добавит, за нас.
— Веселый ты мальчик, Микс, но тупо-о-о-ой, — хмыкнула Анжина.
Мужчина вздохнул: сейчас бы ударить ее — вернуть оскорбление, да устал уже. Он устал! А ей хоть бы что. Что за непробиваемый идиотизм? — не мог взять в толк.
— Дура, ты, — качнул головой. — Тебе нужно-то всего лишь согласиться на сотрудничество с нами и съездить за детьми, выманить их, вызвав, куда мы скажем и все. Какие проблемы?
— Никаких, у меня, — заверила. — Проблемы у вас. Раз без меня детей взять не можете, значит не такой Ричард плохой отец, и далеко не легковер — обезопасил чад своих даже от своих людей. Молодец. Уважаю.
— Этот молодец убьет тебя, как только вернется.
— Скоро?
— Что скоро? А не твое дело!
— Мое. И ваше. Торопитесь, следовательно — скоро король будет дома. А представь, свалиться вам без предупреждения на головы, а тут я такая `красивая'. Какую песню петь будите в оправдание?
Микс нехорошо посмотрел на нее.
— Никакую. Ни одна не пройдет, — хмыкнула. — И выбор у вас небогат: по-любому убирать меня надо, но сначала взять детей, а оно никак не получается. А время все меньше, король все ближе…
Микс выпрямился и от души пнул Анжину. Та смолкла и поджала ноги к груди.
Герхан встал и в задумчивости прошелся по комнате: королева права — времени мало и все меньше. Придется решиться на последний шаг. Опасно, но выбора нет.
— Хорошо, — развернулся к женщине. — Ты сама виновата — помни об этом.
Вытащил из нагрудного кармана шприц-тюбик, скинул колпачок:
— Сама напросилась, — присел перед ней и прямо через рубашку поставил инъекцию в предплечье. — Через сутки ты нас до смерти заболтаешь и сделаешь даже больше, чем я скажу. Микс, пошли.
Мужчины направились к выходу:
— Я в аппаратную, подстрахую.
— Я на пост, и будто бы за обедом, для этой.
Дверь закрылась, щелкнул замок.
Анжина застонала и сползла по стене на пол, завалившись набок.
Боль вольна за волной. Больно шевелиться, больно лежать, больно дышать. И сквозь эту боль, словно сквозь марево лет — пласты жизни, воспоминания, те самые, что она тщетно искала в глубинах памяти. И каждый звук, каждый взгляд и вздох, все, что было — ярко и остро, так что слепнешь и глохнешь и мечтаешь вернуться в тишину забвения.
Ей стало понятно, где она и кто, но неясно где она провела столько времени? Ведь сейчас зима, а она точно помнила, что улетала на Энту весной. Но там, за полосой странного похожего на сон тумана лишь звуки: голоса, смех и крик, лязг металла, шум ветра, чувство простора, легкости и радости.
Что же случилось, после того как Паул…
Паул?!
Анжина распахнула глаза, но ничего не увидела перед собой кроме двух мужских силуэтов, которые, приближаясь, слились в один образ Паула Ланкранца, покойника, которого она лично убила шесть лет назад.
Паул?
Герхан?
Герхан…Паул!
— Кажется, я переусердствовал, — хмуро сказал Герхан, разглядывая женщину. Микс покосился на него: переусердствовал? Слабо сказано. Женщина вызывала лишь одну ассоциацию — покойник.
— Нужно что-то делать.
— Я ведь минимальную дозу поставил! Ладно, давай отнесем ее на постель и я попытаюсь, что-нибудь сделать.
— Ну, ну! — ее беспардонно хлопали по щекам. `Ничего подобного — я без сознания', - не пошевелилась Анжина. Изображая коматозника можно узнать много интересного…
— Плохо дело. Похоже это надолго.
— Передозировал?
— Нет. Она инфицирована. Видишь на тесте? Вирус лихорадки. Препарат дал толчок к его активизации.
— Что теперь делать?
— Я заглушил его, теперь ждать придется, когда в себя придет…. А времени нет, его совсем мало. У-у-бил бы!… Когда она успела лихорадку подхватить, в какой сточной канаве плавала?… Придется теперь активно выхаживать.
— Может заслать клон?
— Нет, реагатор считает радужку клона и тут же его прикончат. Радужка этой не поддается полной аналогии — шестидесяти процентное сходство — не больше. Максимум чего удалось добиться. Только она может пройти к Вирджилу. Старик хитер и осторожен. С детей глаз не спускают. Ее пропустят — она мать… Некстати она умирать собралась… Такой прокол! Надо было сначала тест сделать, а потом инъекцию! Теперь нянчись, время теряй!
Глава 9
Оказалось коней купить непросто. Их не продавали и не обменивали. Чужаков сторонились, оглядывали да перешептывались, а вскоре окружили конным отрядом.
— Кто таки будете?! — грянул, вопрошая, здоровенный как медведь мужик с бородой, перегнувшись через прилуку седла. — Куды путь держите?
— Меня зовут Гром. Я ищу свою жену, женщину с разноцветными глазами, — спокойно ответил Ричард.
Мужчина крякнув, выпрямился, лицо пятнами пошло:
— От-ты!… - пробухтел себе под нос, бороду оглаживая. Острый взгляд по лицам пришельцев скользит, испытывает. — Коли Гром, чем докажешь?
— Окстись, — пронеслось по толпе конных, ропот пошел. Лошади назад подались. Ричард бровь выгнул: интересно, чего они испугались.
— Цить! — рявкнул мужик и все смолкли.
— Каких доказательств ты ждешь? Тебя как зовут?
— Ну, Любосвет кличут, и чаво?
— Чем ты докажешь, что Любосвет?
Мужик опять крякнул, губу пожевал в раздумьях.
— Боек ты зрю, а ну, сразимся? — спрыгнул с коня.
— Рич, не советую, — протянул Крис, настороженно оглядывая на громилу. — Массой задавит.
— Давай я, — обрадовался разминке Пит.
— Нет, — отрезал король, скидывая плащ с плеч. Меч вытащил и в землю воткнув, замер в ожидании. Конные спрыгнули на землю и образовали приличный круг, друзья же встали за спиной короля для страховки, готовые в любую минуту вмешаться в ход боя.
Мужик меч вынул и давай им махать с устрашающе-залихватским криком. То слева, то справа над ухом Ричарда сталь свистнет, волосы заденет, а он стоит и смотрит, как играется дитя великовозрастное. Отвечать желания нет, да и некому: Любосвет по всему видать не гостя пугает, а свой страх. Помахал, покричал, тяжко вздохнул да меч в землю воткнул, оперся на крестовину.
— Все? — хмыкнул Ричард.
— Ну… — и неожиданно поклонился. — Здрав будь Гром, великий воин божьего воинства. Не серчай на людишек за неверие. Давненько слух шел, что явишься, да баруздили и иное, что с воинством на землю грянешь, а оно вон войско хлипкое, потому и не признал. Я десничий князя Любодара и покамест он в отъезде, за него алабор бережу. Коль, что бажешь, сказывай, исполнить велю тотчас.
У Пита брови вверх ушли от спитча мужика. Кирилл потер затылок, сообразив, что странные пируэты Любосвета были всего лишь прелюдией к величавой речи. Крис нахмурился, пытаясь перевести на понятный язык, что сказал гигант и шагнул к нему:
— Нам нужно средство передвижения и достоверная информация о местоположении… жены Грома, — кивнул на короля. Тот, выгнув бровь, насмешливо покосился на друга: ты-то понял, что сказал, а Любосвет — вопрос.
Мужчина и, правда, затоптался, почесал затылок лапищей:
— Не серчай Гром на умом сирого, но что надобно твому дружке Изморозку, не скумекаю.
Пит заржал, не сдержавшись и, получив легонько от Кирилла под дых локтем, смолк, голову склонил, улыбку пряча.
— Чего? — возмутился Крис, услышав обидное: Изморозь.
Ричард с трудом сдержал улыбку:
— Покажите, в какой стороне искать мою жену, скажите — у кого, в каких местах, и дайте лошадей.
Любосвет понял и степенно поклонившись, махнул своим людям рукой. Те вывели коней:
— Халена Солнцеяровна у мирян. Князем Миролюбом привечена… Дён пути прямо. Дать ли вам провожатых?
— Сами, — заверил, принимая поводья. Огладил шикарного жеребца: хорош, ничего не скажешь. И вскочил на круп.
— Благодарю, Любосвет, — и к другу обратился. — Крис, заплати.
Тот скривился, словно жабу съел. Вытащил из кармана нитку жемчуга да два перстня, в ладонь мужика сунул:
— Меня не Изморозь зовут, — прошипел.
— Да, да, его зовут Холодильник, — хохотнул Пит взбираясь на лошадь. Крис шумно вздохнул и взглядом пожелал другу костер инквизиции, топор палача, и взрыв пакет в руку.
— Не серчай, друг Грома, Холодильник, имя твое неведомо мне было, — с серьезным видом прогудел мужик. Крис вообще побагровел от злости и вспрыгнул на коня, сбегая от дремучего десничего: ходят же такие в начальниках! Чему удивляться, что бардак вокруг?!
Кирилл с веселой улыбкой посмотрел на него и получил шипение:
— Ты-то, что смеешься?!
— Погода хорошая, — хмыкнул, разворачивая коня.
— Интересно, сколько мы еще по лесу плутать будем? Крис, а ну вытаскивай из своих тайников сканер местности, надоело уже трястись, — проворчал Пит.
— Держись, герой иных цивилизаций. Твоя колыбель, между прочим. А со сканером обломись, Его Величие велело под аборигенов маскироваться и всякие техногенные штучки не выпячивать, местную флору и фауну ими не вспугивать.
— А ты послушал? — скривился Пит, не поверив. — И на руке у тебя далеко не пульсар, и в кармане коробка с шишками, а не телефон?
— Ехай давай.
— Не `ехай', а езжай! Только мне без разницы, я не `ехаю' и не `езжаю', я в осадок выпадаю. Еще час и у меня мозоль будет на самом интересном месте!
— На языке? — улыбнулся Кирилл.
— Нет, юноша, в том-то и дело. Последствия, между прочим, могут быть самые плачевные, и это не смешно, а печально.
— Например?
— Паранойя от пейзажа. Ели, сосны, кедры, ели. И тишина. Может это очень ранний мезозой? Ни комарников, ни птичков…
— Птиц!
— Без разницы, — отмахнулся. — Все равно нет ни тех, ни других. Слышишь, ходячий справочник, мы где? — спросил у Криса. Тот глянул так, что и озвучивать не нужно — всем ясно стало, что далеко не на курорте. — Вот, даже у него программу по ориентации на местности заклинило, — постучал себе полбу.
— Вы долго еще будите пугать лошадей своими отклонениями? — подал голос Ричард.
— Ой, вот это ты, верно, заметил — отклонения. Внутренности уже все отклонены и в прах обращены, — скривил несчастную рожицу.
— Радуйся, что наружность цела, — буркнул Крис.
— Не за-а-аю, — задумчиво качнул головой. — Это, смотря в каком ракурсе рассматривать. И что.
Ричард фыркнул, Кирилл спрятал улыбку, отвернувшись, а Крис пожал плечами: кому сейчас легко?
И тут свистнула стрела, воткнулась в ствол сосны левее Ричарда. Друзья осадили лошадей и замерли, настороженно оглядывая лес. Вроде никого, но стрелы не шишки, сами не летают, не падают. Кирилл и Пит потянулись к мечам, но Ричард поднял руку, приказывая им не шевелиться и оставаться на месте, а сам поехал дальше.
— Глупо Рич, — предупредил Крис, но тот сделал вид, что не услышал.
Пару бегов всего проехал, как свистнула еще одна стрела над головой всадника. Король остановился и, с прищуром оглядев ближайшие кусты и деревья, громко сказал:
— Мы с миром. Пока, — добавил тише.
Прошла пара минут, и из кустов выступил всадник, огромный мужчина с черной лентой, перетянувшей лоб и волосы. Из-за его плеча выглядывала крестовина меча. Только зачем ему меч, если одним видом напугать может — здоров как бык, крепок и взгляд что сталь — властный, гордый. Однако и Ричард ему не сильно уступает.
Мужчины пытливо уставились друг на друга, решая, кто из них кто, и стоит ли обнажать мечи.
— Чей будешь и почто по нашему лесу бродишь? — спросил гигант без особого недовольства.
— Я Гром, ищу свою жену, которая живет у мирян, в Полесье.
Мужчина помрачнел, зрачки стали огромными и пустыми. Он опустил голову, словно в чем винился, и Ричарду стало не по себе. Он хотел спросить про Анжину, но слова застряли в горле в предчувствии беды.
— Вот оно как… — выдохнул мужчина и поклонился королю, не глядя в глаза. — Я князь мирян Мирослав. Виниться мне перед тобой Гром до конца веку. Сгубили голубку твою, не убережили…
Больше Ричард ничего не услышал — его, словно обухом по голове ударили: поплыло все перед глазами, в ушах зазвенело и в груди жар да духота, и ни слова сказать, ни вздохнуть. Так и замер, будто умер — глаза, что стекло, лицо — камень.
— Что за бред? — прошептал Пит — голос сел и сухо во рту, а глаза наоборот защипало от влаги. Слезы? — удивился сам себе: сколько же я не плакал?
Кирилл рванул ворот рубахи, чувствуя, как сдавило горло от желания закричать во всю мощь легких. Крис же не понял ничего — смотрел на Мирослава, открыв рот и силился понять, что городит этот дикарь, что за вздор ему в голову взбрел?
— Что… ты сказал? — с трудом выдавил Ричард.
— Крепись Гром. Полегла она честно, да в бою неправом. Роски ее полонили да лютичам на потеху отдали. Те и зарубили без ума да чести. Не успел я с подмогою… с тех пор, жаль на сердце и рвет виною. У себя таперича ищи, Халену Солнцеяровну, в небесных чертогах. И прости людишек своих, что стыда немая охальство подлое сотворили. Клятву ложу тебе князь небесный — поквитаюсь с лютичами, с каждого за то спрошу.
Ричард ткнулся лбом в гриву лошади, и все мял поводья, не зная, куда себя деть:
— Не верю, ерунда… не верю, — шептал как заклинанье.
Пит и Кирилл подъехали и встали рядом. Ладонь Пит опустилась на плечо друга и сдавила его. Ричард выпрямился, опомнившись, но не смог ничего сказать — беззвучно шевелил губами и вглядывался в лицо Мирослава: он не верил ему и… верил. В сердце и душе короля давно было пусто — ни звука, ни шороха мысли любимой. Но умерла, погибла?…