Иду в коридор, на ходу заглядываю в зеркало. На голове ужас, волосы спутались и торчат в стороны. Недовольно придавливаю их правой рукой, другой открываю дверь и тут же сталкиваюсь с торнадо. Конечно, не в буквально смысле, хотя не знаю, что лучше.
Не дождавшись приглашения, мокрая Ленка забегает в квартиру и громко рычит:
— Я что тебе сказала? Что сказала тебе сделать?
— Лен, ты чего?
— Нет, ответь. Что я сказала тебе сделать, Мира? Ты совсем не хочешь по-хорошему, да? С тобой по-плохому разговаривать нужно, а? — Растеряно закрываю дверь, прижимаюсь к ней спиной и пожимаю плечами. — Что…, что ты плечами пожимаешь?! — злится подруга и подходит ко мне так близко, что я чувствую запах ее апельсиновых духов. — Я русским языком тебя попросила: перезвони! Помнишь?
— О, черт, — горбясь, шепчу я. — Извини, из головы вылетело абсолютно.
— Из головы у нее вылетело, — скрестив на груди руки, повторяет Лена. — Зачем ты так? Я места себе не находила. Вчера прийти не смогла. Нужно было решить дела с сессией. Думала, хотя бы сегодня дождусь от тебя звонка, но нет. Тишина. Изводишь меня или издеваешься, м? Клянусь, еще одна такая выходка, и я позову своего деда. Слышишь? Мира, серьезно. Это совсем не смешно…
— Лен…
— Просто наказание какое-то. Телефон тебе дала? Дала. Номер вбила? Вбила. Позвонить сказала? Сказала. Что ж ты за катастрофа, Берман? Какая на тебя управа? Окей, ты не должна отчитываться передо мной, не должна обо всем докладывать. Но черт тебя подери, я же волнуюсь! Вот где ты шлялась эти два дня? М? Где тебя носило?
— Не кричи, пожалуйста.
— Чего это не кричать? Нет уж. Прости, я хочу высказаться. Так вот. Спрошу еще раз. Куда ты пропала? Это из-за Димы, да?
— Лена, хватит, — покраснев, отрезаю я и расширяю глаза, — давай потом поговорим об этом.
— Почему? Что такое? Чего ты в сторону кухни зыркаешь? Я не понимаю. Что? — Подруга недоуменно хмурит лоб. — Скажи по-человечески.
Думаю, до нее доходит раньше, чем в коридор проходит парень.
— Привет.
Удивленно вскинув брови, подруга разворачивается и отвечает:
— Привет, Дим. Решил выкрасть Миру навсегда?
— Возможно. — Парень чешет маленькую шейку Аида. Тот громко мурчит, лежит на спинке в его ладони и смешно шевелит лапками. Криво улыбнувшись, парень поднимает взгляд. — Я наверно пойду. Не буду мешать вам.
— Что за глупости, — отмахнувшись, выдыхает Ленка. — Мешаю я.
— Может, уйти мне? — с сарказмом интересуюсь и фыркаю. — С чего вы вообще решили, что кто-то кому-то мешает? Проходи Лен. Мы как раз хотели придумать что-нибудь из еды.
Думаю, никто не ожидал такого поворота событий. Ни Дима, ни Лена. Они замолкают и смотрят на меня огромными, удивленными глазами, словно спрашивая: ты серьезно? Но я действительно серьезно. Мне не хочется отпускать никого из них. Хочется посидеть в компании близких людей. Как раньше.
Подруга подозрительно прищуривает глаза, медленно снимает мокрые кроссовки, будто ждет подвоха. Однако его нет.
— Что ж, почему бы не остаться, — немного неуверенно пропевает она. — Мы можем стать героями, хотя бы на один день.
Улыбаюсь. Если Ленка переводит с английского знакомую ей песню, значит она в хорошем настроении. Это благословение.
На кухне достаю из холодильника все продукты. Их немного: молоко, яйца, яблоки, четыре котлеты, засохший кусок докторской колбасы, консервированная кукуруза и один слегка смятый помидор.
— Мда, — облокачиваясь о стол, тянет Лена, — негусто.
— Мы можем приготовить омлет, — предлагает Дима.
— Омлет — туалет.
— Лен!
— Что? Ну, вырвалось.
— Я могу сбегать в магазин, — вновь пытается спасти ситуацию парень. — Тут недалеко вроде.
— Под ливень? Не выдумывай.
— Как насчет шарлотки? — Выжимая в мойку волосы, спрашивает подруга. — Если есть мук
Сумею ли я его преодолеть?
— Ты был там? — ошеломленно восклицает Ленка, вырывая меня из мыслей. Криво улыбаясь, Дима кивает. — Серьезно? Черт, я тоже хочу! Как ты туда добрался?
— Вы о чем?
— О заброшенной даче Новикова. Помнишь, мы хотели съездить?
— Ну, началось, — протягиваю я и подхожу к духовке. Пирог готов. — Ты еще не перегорела?
— Нет!
— Там мрачновато, — признается Дима, задумчиво почесывая шею. — Утром еще ничего, но к ночи — жутко.
— Чего ты там забыл? — Вытаскиваю шарлотку. Пар обдает руки кипятком, и приходится резко отпрыгнуть в сторону. Формочка безумно горячая. Быстро ставлю пирог на столик и выдыхаю: получилось. — Дача в Зеленогорске. Это минут сорок езды.
Дима нервно пожимает плечами, а затем не своим голосом отрезает:
— Арина потащила.
Едва не спотыкаюсь, наткнувшись на собственную ногу. Поднимаю виноватый взгляд на парня и мысленно чертыхаюсь: сколько можно натыкаться на прошлое? Достало уже! Достало!
— А кто это девушка? — заинтересованно спрашивает Романова. — Она разбирается в развалинах, да? Много зданий исследовала?
— Нет, — цедит Дима. Стискивает зубы и как можно непринуждённее добавляет, — ее просто тянуло к приключениям.
Ленка недоуменно вскидывает брови, а затем, увидев мое перекошенное лицо, приподнимает плечи, мол, спрашивает: я сказала что-то лишнее?
— Давайте пирог есть, — громко говорю я, разрезая шарлотку. Ставлю тарелки с шарлоткой перед ребятами, несусь обратно на кухню и включаю чайник. — Пахнет чудесно. Жаль, раньше ничего подобного не готовили. А какие еще рецепты ты знаешь, Лен?
Подруга удивительно быстро забывает об Арине и начинает перечислять ингредиенты для шоколадного торта, который ее мама вечно печет на Новый Год. Тараторит, взмахивает руками, кидает заинтересованные взгляды в сторону Димы. Я давно не видела ее такой живой, возбужденной. Будто она — умирающая от голода собака, и перед ее лицом появляется сочный, свежий кусок говядины. Она уже не в силах контролировать свой аппетит. Виляет хвостом, припрыгивает на месте, скулит от изнеможения. Еще чуть-чуть и псина слетит с катушек, свихнется: набросится на желаемый объект и раздерет его в клочья.
Пугаясь своих же сравнений, сажусь за стол.
— Думаю, стоит съездить туда на выходных.
— Куда? — я потеряла мысль.
— На дачу. Новикова. О ней столько легенд страшных по городу ходит. Знаю одну из них. Про парня, помнишь? — Я качаю головой, тогда Ленка продолжает. — Какой-то ненормальный решил исследовать дачу Новикова в одиночку. Псих, правда? Суть в том, что ночью сквозь шум ветра и деревьев, он услышал чей-то стон. Пошел искать. Осмотрел все сады, закоулки. Направился проверять дом. Заглядывал в комнаты по очереди, пока не осталась лишь одна: наверху. Вроде чердака. И там…, там…, — подруга выдерживает паузу, а затем громко выпаливает, — там он обнаружил труп! Мужчину, повесившегося на старых, кабельных проводах. Дико испугавшись, парень убежал, орал всю дорогу, добрался до полиции и сообщил о смертнике, но когда менты вернулись с ним обратно — труп попросту испарился. Странно, да? Но и это не все. Несчастный, кажется, звали его Вова, на этой почве двинулся, с ума сошел немного. Ну, правильно, дохляка ведь увидел, куда там нормальным оставаться. Знакомые говорят, что несколько дней он был сам не свой: ходил бледный, рассеянный. Потом и вовсе пропал. Искали его недели две, пока не нашли на даче. Новикова. В той самой комнате наверху. В петле из кабельных проводов.
Романова таинственно затихает. Смотрит на меня, прищуривает широкие, синие глаза, наверно, пытается навеять ужас. Но вместо того, чтобы испугаться, я скептически спрашиваю:
— Это все?
— Да, ладно, — недовольно протягивает она. — Неужели не жутко? Вову нашли на том же самом месте! Будто он сам себя мертвым увидел, уловила?
— Я на даче призраков не встретил, к сожалению, — криво улыбаясь, сообщает Дима. — Там было тихо. Иногда раздавались какие-то выстрелы, хлопки. Но в этом, как мне кажется, нет ничего сверхъестественного.
— В любом случае, нужно съездить.
— Зачем?
— За хлебом, — отрезает Ленка и показывает мне язык. — Что ты такая вялая? Все равно заняться нечем. Я попрошу у мамы машину, соберем ребят…
— Соберем ребят? — неуверенно переспрашиваю я и вскидываю брови. Мне явно не по душе поездка, в которой Дима столкнется с остальными. — Думаешь, это хорошая идея?
— А почему бы и нет? — неожиданно вставляет парень, и мы встречаемся взглядами. Я хочу ответить, правда, не знаю что именно. В чем же причина? В том, что Олег начнет ревновать? Или Артем сойдет с ума? Или Стас начнет пускать смешные только ему шутки, а Настя внезапно закатит рассказ о Боге? Все это сущие мелочи, по сравнению с огромным, великим желанием оставаться единственным человеком, знающим Диму. Это так эгоистично, так неправильно, но я бы не хотела его с кем-то делить, ни на секунду.
Хмурю брови. Сейчас мне хорошо, почему на выходных должно быть плохо? Может, это знак? Может, стоит пойти дальше и действительно познакомить с ним ребят? В этом ведь нет ничего плохого или странного. Парень плюс друзья равняется отличная, прекрасная, полноценная жизнь. Правильно?
Опять колеблюсь. Надоело сомневаться, взвешивать все «за» и «против». Пора рубить сгоряча, как подросток, как живой, адекватный человек. Я хочу отдохнуть вместе с Димой? Да. Я хочу отдохнуть вместе с друзьями? Да! Тогда чего же я думаю?
— Ладно, — срывается с губ. Выпрямляюсь и пожимаю плечами, — почему бы и нет?
Ехать решаем в субботу. Ленка обещает предупредить ребят, говорит, нужно заехать в магазин, купить продукты. Дима кивает в такт ее предложениям, потягивает чай, когда она останавливается, чтобы вдохнуть воздух, и вновь начинает отрезать едва слышные: хорошо, отлично — соглашаясь с каждым ее словом. Создается впечатление, словно ему действительно понравилась данная идея. Лично я не знаю ничего страшнее и хуже, чем целый вечер в компании незнакомых людей.
В семь часов Дима собирается уходить. Я провожаю его до двери. Слышу, как Ленка подпевает песне, играющей уже второй раз за вечер, и говорю:
— Список Арины имеет колоссальный успех.
— Еще бы, — обуваясь, соглашается он. — Сестра знала толк в музыке. Как и я знаю толк в девушках.
Дима выпрямляется, целует меня в щеку, и это происходит так неожиданно, так внезапно, что я покрываюсь багровыми, горячими пятнами. Растягиваю рот в нервной улыбке.
— Мы же увидимся завтра?
— Конечно, Мира. Завтра, послезавтра, после-послезавтра, после-после-послезавтра…
Закрываю за ним дверь, врезаюсь в нее спиной и зажмуриваюсь, думая о том, как где-то в моей голове горит тот самый, когда-то слабый огонек. Теперь это целое пламя, пожар. Костер из опасных, теплых чувств, зажигающих все мое тело, каждую его клетку, каждый его сантиметр. Широко улыбаюсь, прикасаясь пальцами к губам, и с ужасом поражаюсь сама себе: как я могла хотеть умереть, как я могла хотеть покончить с жизнью, когда в ней есть столько важного, столько нужного и приятного?
— Ушел? — спрашивает из зала Лена.
Я негромко отвечаю:
— Ушел.
Вижу, как подруга валится на диван. Закидывает ноги на его спинку, расставляет в сторону руки и свешивает голову вниз, к полу. Странная поза, я бы даже сказала опасная, но, откинув подальше нудные мысли, я подхожу к Романовой и повторяю ее действия. Теперь наши лица совсем рядом, пусть и вверх-тормашками.
— Кажется, я объелась, — тянет Ленка и хохочет. Я заражаюсь ее смехом. Оборачиваюсь, она тоже поворачивает голову в мою сторону и довольно вздыхает, — он ненастоящий.
— Кто — он?
— Дима. Помнишь тот фильм, в котором парень сочинил историю про идеальную для себя девушку, а на следующий день эта красотка ожила, словно сошла со страниц его книги?
— Ага.
— Так вот, это твой случай. Дима просто идеальный, такой правильный и чуткий. Вечно добрый, вечно заботливый. Вечно желанный. Не хочу лгать, конечно, это странно.