— Вам очень приятно унижать меня, да? — задыхаясь, выкрикнула она и отвернулась от него. — Ну, предположим, вы правы, не знаю, но я не отвечаю за поступки вашего брата!
— Признаю. Но и вы должны знать, что я согласен с вашим отцом: вам необходим отдых от постоянного пребывания на вилле.
Джоанна резко развернулась.
— Кто вам рассказал об этом?
— Константине пришлось объяснить свой поступок, как вы понимаете, — сухо отвечал Димитри. — Итак, мы будем сегодня есть?
Минуту поколебавшись, Джоанна согласно кивнула.
— Ладно, — сказала она, сознавая, что причины ее гнева на Димитри очень сложны. Ее нежелание проводить с ним время объяснялось не только его толкованием их с Константине несуществующих отношений, но и тем, что близость Димитри волновала ее.
Во время еды, однако, Димитри постарался сделать так, чтобы она чувствовала себя свободно, и отчасти преуспел в этом. Он превосходно знал историю своей страны и ее легенды и был интересным собеседником. Джоанна в школе изучала греческую мифологию и с удовольствием слушала его объяснения об источниках легенд. Ее стеснительность прошла, и она получала большое удовольствие от общения с ним.
— Мои родители живут в Дельфах, — сообщил он, подливая себе кофе. — Это в нескольких сотнях миль от Афин, но туристы ездят туда посмотреть храмы Аполлона и Афины.
Джоанна положила на руки подбородок, поставив локти на край стола. Здесь, на веранде, они были в тени. Но над диким, заросшим садом, пестрым от цветущих кустарников, солнце беспощадно жгло серебристый песок побережья.
— Греция — страна контрастов, верно? — спросила Джоанна со вздохом. — Тут так много можно увидеть, сделать, почувствовать! Время перестает иметь значение.
— Возможно, ее история столь богата, что время оказалось поглощенным вечностью, — пробормотал Димитри, не сводя глаз с ее мечтательного лица. — Во всяком случае, вы, кажется, рады, что приехали.
Джоанна осторожно взглянула на него, опасаясь, не дразнит ли он ее снова.
— Ну, конечно, я рада, что приехала, — тихо ответила она. — Стоило приехать даже только ради встречи с отцом. — Она снова вздохнула. — Если бы все было по-другому...
— Вы имеете в виду вашу мать... или свою жизнь в Англии?
— Возможно, и то и другое. Хотя и понимаю, что моя мать не перенесла бы этого климата. Но это теперь далекое прошлое, верно? Я рада приезду сюда и потому еще, что отступило постоянное сознание неотвратимости смерти. Возможно, это звучит странно, особенно если вспомнить, что мой отец тяжело болен, но ему удается заставить домашних не вспоминать об этом. Я сижу с ним... разговариваю... у нас оказалось много общего. Мы любим одних и тех же писателей и композиторов! Мы можем обсуждать книги и музыку, и современные направления в живописи. И никогда, ни разу он не позволил мне... почувствовать к себе жалость...
— Мэту не нужна ничья жалость, — заметил Димитри резко. — Вы должны бы понимать это!
— Наверное, — Джоанна задумчиво кивнула. — Ох, как мне хочется, чтобы можно было что-нибудь сделать!
— Не питайте иллюзий. — Димитри казался холодно равнодушным. Он поднялся на ноги и посмотрел на нее сверху вниз. — Хотите поехать прокатиться на машине? На Дионисии есть любопытные развалины!
Джоанна нахмурилась, поднимая на него взгляд.
— Вы не соблюдаете сиесту [5]? — спросила она удивленно.
— Неужели по моему виду похоже, что у меня может быть такая потребность?
— Нет, — покраснела она.
Он улыбнулся и, протянув руку, рывком заставил ее подняться на ноги.
— Тогда отправляемся? Или хотите сначала помыть руки? — глаза его искрились усмешкой, и Джоанна поспешила отрицательно покачать головой.
— Готова хоть сейчас, — ответила она.
— Отлично! — он отпустил ее руку и спустился по ступеням веранды. — Пошли. Моя машина стоит за домом, в тени.
Они проехали немного вдоль побережья, и Джоанна пришла в восторг от того, как отчетливо видна каждая деталь пейзажа. Даже сквозь защитные темные очки солнечный свет ослеплял, а воздух был прозрачнее хрусталя. У машины Димитри опускался верх, и скорость не давала солнцу слишком сильно нагревать неприкрытую голову Джоанны. Димитри тоже надел темные очки, перед тем как сесть за руль, хотя Джоанна и заметила, что он привык к яркому свету греческого солнца.
В конце концов, они свернули в сторону от берега и стали подниматься к холмам на другой стороне острова. Местами деревья росли так густо, что давали прохладу, а их аромат казался всепроникающим. Иногда Джоанна могла разглядеть далеко внизу мелькающее между деревьев море, синее и спокойное. Казалось, оно совершенно недвижно, хотя Джоанна знала, что волны непрерывно, одна за другой набегают на берег.
Наконец, они свернули с дороги и поехали по заросшей травой колее меж деревьев и выбрались на прогалину, где виднелись остатки колонн давно разрушившегося храма. Димитри остановил машину и Джоанна поспешно выскользнула из нее. Трава была сочной, пышной и очень мягкой под ее обутыми в сандалии ногами и, если не считать звона цикад и тихого шелеста ветерка в колоннах, было необыкновенно тихо. Димитри вышел из машины и с ленивой грацией направился к ней.
— Ну? — протянул он вопросительно. — Возможно, это не совсем Акрополь, но вокруг этих развалин та же атмосфера бессмертности.
Джоанна взглянула на него, потом быстро двинулась к руинам, поглаживая камни одной из колонн, поднимающейся на девять-десять футов над землей.
— Здесь удивительно тихо, правда? — шепотом спросила она. — Невозможно представить, что эти колонны стояли здесь тысячелетия и только время и природа одолели их.
— Человеческому уму не дано постичь беспредельность вечности, — заметил Димитри и ступил в то, что казалось входом во внутреннюю часть храма. — Время — понятие, созданное человеком. Природа не знает границ, — он сделал рукой широкий жест. — Бессмертны только боги.
Джоанна смотрела вверх, на замысловатую резьбу, дивясь тому, какую красоту можно создать простыми инструментами.
— Кому посвящен этот храм? — с интересом спросила она.
Димитри достал портсигар и закурил, прежде чем ответил.
— На островах есть много святилищ и храмов, посвященных многим богам и богиням. Этот храм на Дионисии построен в честь Геры, матери Аполлона.
Джоанна сосредоточенно молчала, медленно ступая вдоль колонн и каменных глыб между ними. Хотя сохранилось всего несколько колонн, а большинство разрушено на высоте пары футов от земли, не нужно было обладать особо богатым воображением, чтобы представить, как когда-то выглядел храм. Стоящий здесь, в укрытии деревьев, он, должно быть, впитал таинственную силу душ давно умерших и погребенных молельщиков. И она, и Димитри могли принадлежать другому времени, другому веку...
Нарушая наступившую тишину, Джоанна сказала:
— Гера... она была женой Зевса, да?
— Да, и еще его сестрой, — заметил Димитри, глубоко затягиваясь сигарой и выпуская дым к небу.
— Сестрой? — Джоанна явно была удивлена.
— Разумеется. Ты должна знать легенду, по которой Гера не желала иметь с ним ничего общего до тех пор, пока он не превратился в птицу, которую она согрела на своей груди, и Гера обнаружила коварство брата, только когда он снова стал собой и овладел ею.
Щеки Джоанны слегка порозовели.
— Сожалею, но мои знания ограничены историями из "Одиссеи", — с трудом выговорила она.
Димитри насмешливо улыбнулся.
— Такова легенда, — сухо заметил он. — Я вовсе не старался вас шокировать!
— Я вовсе не шокирована, мистер Кастро, — резко парировала Джоанна, но направилась назад, к машине. У нее не было никакого желания выглядеть смешной в его глазах.
Он медленно, словно нехотя последовал за ней. Джоанна постоянно ощущала на себе его пристальный взгляд и наконец споткнулась в густой траве и упала на колени довольно неловко. Щеки ее горели, она поспешно поднялась на ноги раньше, чем он успел ей помочь, и торопливо отряхнула траву с одежды. Почему это рядом с Константине она чувствовала себя уверенно и владела собой, а с Димитри была так неуклюжа и неловка, и вела себя почти дико? Этого никогда не случалось, когда она была рядом с Джимми. Правда, она привыкла к мысли, что он любит ее, как и она любит его, и, естественно, поэтому им было легко вместе.
Она торопливо забралась в машину и сидела там, злясь на медленно и лениво приближающегося Димитри. Усевшись за руль, он насмешливо посмотрел на Джоанну и сказал:
— Ушиблась?
Джоанна не пожелала встретиться взглядом с его смеющимися глазами.
— Нет! — коротко ответила она. И потом, спохватившись, добавила: — Спасибо за беспокойство!
Подавив веселость, он продолжал:
— Вы вдруг так опять насторожились, мисс Николас. Я думал, мы избавились от враждебности.
— Я вовсе не настроена враждебно! — горячо возразила она. — Но вы... иногда вы бываете несносны и нарочно мучаете меня!
Димитри улыбнулся.
— Разве?
— Вы и сами прекрасно это знаете.
Димитри лениво пожал плечами.
— Значит, мне надо исправиться, — бесстрастно сообщил он. — Возможно, я даю вам повод иногда показать свой замечательный горячий темперамент. Когда вы злитесь, глаза у вас так и сверкают фиолетовым пламенем.
Джоанна склонила голову, не в состоянии придумать достойный его язвительный ответ. Ей хотелось, чтобы он просто завел машину и отвез ее в дом отца. Но вместо этого он продолжал разглядывать ее своими волнующими темными глазами, с явным удовольствием покуривая сигару.
Наконец сигара выкурена, он потушил ее в пепельнице, повернул ручку на приборном щитке и нарушил тишину поляны ленивой мелодией, исполняемой на струнных инструментах. Она была еле уловима и так соответствовала окружавшей их обстановке, что Джоанна невольно глубоко вздохнула и вдруг почувствовала себя совершенно легко и свободно.
Но уже через мгновение это чувство уступило место другому — чувству напряженного ожидания: она заметила, как он взял между большим и указательным пальцами прядь ее серебристых волос и стал их поглаживать.
— Это естественный цвет? — спросил он чуть хрипло, и Джоанне показалось, что ее руки и ноги вдруг стали ватными.
— Да! — натянуто ответила она, поднимая руку и расправляя волосы на плечах и одновременно отбирая у него прядь. Рука Димитри лежала на спинке ее сиденья, и Джоанна остро чувствовала близость этой его руки. Она не знала, что за игру он ведет, но вовсе не хотела участвовать в ней. Она обручена с Джимми. И не желает больше никого знать.
Но, к собственному ужасу Джоанна поняла, что не сразу стала бы протестовать, если бы он проявил настойчивость. Если быть откровенной, она испытывала к нему физическое влечение. Джоанна представила, как он целуется, и что она чувствовала бы, если бы ее ласкали эти смуглые тонкие пальцы. Мысли эти вызвали у нее отвращение к себе, но она не торопилась избавиться от них, а взглянула на него исподтишка, желая знать, чем он занят. Он уже смотрел не на нее, а вверх на деревья, очевидно, наблюдая за играющей на ветках парой голубей. Сознаваясь в собственной непоследовательности, Джоанна почувствовала разочарование тем, что он потерял к ней интерес. Она устроилась поудобнее и напряженно сказала:
— Полагаю, нам пора ехать, мистер Кастро.
Димитри взглянул на нее и лениво пожал плечами.
— Жаль уезжать. Здесь так спокойно.
Джоанна крепко сжала лежащие на коленях руки в кулаки.
— Однако я действительно считаю, что мне пора вернуться на виллу отца, — сухо объявила она. — Должно быть, уже поздно, и он может беспокоиться обо мне.
Димитри взглянул на часы.
— Сейчас семь сорок пять, — спокойно сообщил он. — Вряд ли это настолько поздно, чтобы высылали поисковую партию. Думаю, мы можем еще вернуться на пляж у дома и искупаться.
— У вашего дома?
— Конечно.
Джоанна медленно покачала головой.
— У меня нет купальника.
— Раньше это вам не мешало, — сухо возразил он. — Бикини Марисы вполне вам подходит.
— Я предпочитаю больше не купаться, — настаивала она на своем.
— Почему?
Джоанна вздохнула. Трудно было представить разумное объяснение, когда разумного объяснения просто не существовало. Почему он не мог просто принять ее ответ, как данность? Он обладал странной способностью превращать ее в комок нервов.
— Вам даже не пришло в голову, что я не хочу купаться с вами, верно? — раздраженно поинтересовалась она.
Димитри выпрямился, убрал руку со спинки сиденья и повернул ключ зажигания.
— Если откровенно, то нет, — согласился он, еще более выводя из себя Джоанну, и, аккуратно развернув машину, выехал между деревьями на дорогу.
Джоанна сидела, застыв в каменном молчании, а Димитри сосредоточил все внимание на управлении машиной. Через некоторое время Джоанна сообразила, что они возвращаются в направлении, совершенно противоположном тому, откуда приехали, то есть совершенно очевидно едут к дому Димитри, а не к вилле отца.
Джоанна сжала губы. Ей придется смириться с тем, что Димитри Кастро не такой человек, которому можно указывать, что делать. Бессмысленно требовать, чтобы он отвез ее домой, если она никаким образом не могла влиять на его действия. Кроме того, в глубине души ей очень хотелось сейчас ощутить снова прохладное прикосновение воды. В это время море было изумительно приятным, теплым и волнующим.
Обратный путь оказался значительно короче. Димитри остановил машину в тени деревьев позади дома, выпрыгнул из машины через дверцу и сказал:
— Пойдемте. Я отвезу вас домой позже.
Поколебавшись, Джоанна открыла дверцу и с некоторой неохотой вышла из машины. Димитри улыбнулся проявлению покорности, и она сердито на него взглянула.
— Еще одна победа, мистер Кастро? — спросила она насмешливо. — Или еще одно унижение?
Димитри одарил ее гневным взглядом.
— Не испытывайте мое терпение, мисс Николас, — отрывисто предупредил он. — Или я могу решиться и доказать вам, как вы уязвимы!
Джоанна вспыхнула и без единого слова отошла от него, обошла дом и, поднявшись на веранду, вошла в огромную комнату для отдыха. И вдруг замерла на месте, увидев в одном из кожаных диванов женщину, казавшуюся такой гибкой и стройной в шелковом с узором платье, в котором открытыми оставались ее загорелые руки и ноги.
— Андреа! — выражение лица Джоанны откровенно показывало ее изумление. — Что вы здесь делаете?
Андреа Николас медленно поднялась на ноги, потушила сигарету, которую курила, в ониксовой пепельнице. Потом непонятно улыбнулась и ответила:
— Разумеется, жду тебя, Джоанна.
Джоанна провела языком по вдруг пересохшим губам.
— Мой отец... он... он...
— О, ничего такого, Джоанна, — поспешила заверить ее Андреа. — Насколько мне известно, он отдыхает после обеда.
Джоанна ничего не могла понять. Она испуганно повернулась к вошедшему за ней следом Димитри, так же, как и она, замершему в дверях, но удержавшемуся от удивленного восклицания.
— Привет, Андреа, — сказал он, быстро взглянув на Джоанну и снова на мачеху. — Что за приятный сюрприз!
Андреа внимательно смотрела на Димитри, задержав взглядом его взгляд, потом сказала:
— Рада, что ты вернулся.
Джоанна нахмурилась, чувствуя себя лишней. Но это же нелепо! Андреа жена ее отца, и все ее отношения с Димитри должны ограничиваться его дружбой с отцом, ведь так?
— Да, вернуться приятно, — говорил тем временем Димитри с преувеличенным энтузиазмом в голосе. — Ты хорошо выглядишь, Андреа. Как Мэт?
Андреа начала рассказывать ему о муже, Джоанна была исключена из их разговора. Она была не совсем уверена, кто именно добился такого результата, но подозревала, что это заслуга Андреа. И все же Джоанна не могла поверить, что у Андреа были не только дружеские отношения с кузеном ее мужа.
Скоро, однако, Димитри вспомнил о другой своей гостье.
— Что привело тебя сюда, Андреа? — Он взглянул на Джоанну. — Беспокоилась о своей падчерице?
В ответ Андреа улыбнулась такой чарующей улыбкой, что необходимость в отрицании этой его идеи отпала сама собой. Но на словах она сказала другое.
— Ну, — протянула она, — когда вернулся Константине и сообщил о твоем возвращении, мы подумали, не захочешь ли ты остаться один. Конечно, Константине не ожидал, что ты так скоро вернешься.