— Вилла Гибискус, — объявил Константине, подъезжая к дому и останавливаясь у входа. — Пойдемте — я вас представлю.
Джоанна одновременно испытала облегчение и разочарование. Несмотря на благодарность Константине, она бы все же предпочла сейчас остаться одной. Но она пошла с ним через лужайку и цветники, по мозаичным плиткам патио, и пологие ступени привели их в прохладу холла с полом, выстланным плиткой. Все двери, как и ставни, были раскрыты настежь, и воздух пропитался восхитительным запахом свежеиспеченного хлеба. Когда они входили, в арке холла появилась молоденькая девушка; при виде Константине глаза у нее загорелись.
— Кон! — воскликнула она с откровенным удовольствием. — Pios ine... — но тут она заметила Джоанну и резко замолчала.
Джоанна взглянула на Константине, потом снова на девушку. Это, кажется, Мариса, — ну конечно же! Миниатюрная и темноволосая, с загорелой кожей и сверкающими темными глазами, одета она была в тунику из пунцового хлопка, поясок-цепочка стягивал ее тонкую талию. Выглядела она очень красивой, несмотря на свой не очень-то приветливый вид.
— Мариса, — сказал Константине, подтверждая догадку Джоанны, — говори по-английски. Это твоя... сводная сестра, Джоанна.
Мариса поколебалась, потом пожала плечами.
— Ты привез ее из гавани? — осведомилась она, однако же, послушавшись его, по-английски.
— Ну, разумеется, — Константине, казалось, терял терпение. — Джоанна... можно я буду вас так называть? — и после ее кивка продолжил, — Джоанна сошла на берег раньше, чем ожидал твой отец.
— Ясно. — Мариса откровенно оценивающим взглядом рассматривала свою сводную сестру. — Здравствуйте.
Джоанна сделала над собой усилие и улыбнулась.
— Добрый день. Мне... хотелось встретиться с вами.
— Да? — Мариса говорила не слишком приветливо. — Ну что ж, пойдемте, познакомитесь с моей мамой. Кон, ты останешься? — Теперь ее голос звучал гораздо приветливее.
Константине взглянул на Джоанну сочувственно, и она поняла: что бы ни случилось, в нем она всегда найдет союзника.
— Нет, — ответил он наконец, и Мариса заметила, как они с Джоанной переглянулись. — Я должен ехать. Вернусь позже.
Глаза Марисы сердито потемнели, и Джоанна задумалась, почему. Сводная сестра направилась из комнаты, и Джоанна, как бы извиняясь, улыбнулась ему и последовала за Марисой. Начало нельзя назвать очень удачным. Если Андреа Николас настроена так же враждебно, как ее дочь, для Джоанны время, проведенное здесь, покажется вечностью.
Они прошли через светлую, с низким потолком, комнату для отдыха, обставленную просто, но с комфортом мебелью из черного дерева и кожи, на покрытом лаком полу были разбросаны разноцветные коврики из шкур. За этой комнатой была столовая, меблированная примерно в том же духе, а параллельно этим двум комнатам, вдоль всей стены дома, расположилась большая, великолепно оснащенная современная кухня. Именно там они и нашли Андреа Николас, собственноручно готовящую завтрак мужу. Молоденькая девушка, по всей вероятности, горничная, вытаскивала из духовки противень с горячими слоеными булочками, пока Андреа готовила поднос с завтраком. Женщина повернулась, когда Мариса вошла в комнату, и Джоанна увидела, что она копия Марисы, только постарше: с темными волосами, собранными в аккуратный пучок, и гибкой спортивной фигурой. На мгновение брови ее сдвинулись, потом глаза широко раскрылись, и она воскликнула:
— Вы Джоанна, правда? — и тревожно взглянула на часы. — Я перепутала время? — спросила она обеспокоенно.
Джоанна покачала головой и откровенно созналась:
— Нет, извините меня за то, что я так рано, но я проснулась и... и ... ну, просто не смогла ждать!
Андреа Николас ласково улыбнулась, быстро успокоившись. Оставив поднос, она шагнула к Джоанне и протянула руки навстречу.
— Приветствую подобный настрой, — сказала она, пожимая руки Джоанны. — Мы рады вашему приезду, Джоанна. Мэт все эти дни не может говорить ни о чем другом. Он будет счастлив!
Такой теплый прием растопил остатки беспокойства, мучившего Джоанну.
— Я тоже рада видеть вас, — честно отвечала она. — И здесь так... красиво!
Андреа улыбнулась, отпустив ее.
— Мне приятно, что вы так считаете, — заверила она гостью и снова взялась за свое дело. — Мы любим этот дом. Когда Мэт... ваш отец... десять лет назад обнаружил, что у него плохо со здоровьем, мы нашли это место, хотя некоторое время держали квартиру в Афинах и проводили здесь только выходные... В чем дело? — взглянула она на Марису вопросительно. — Между прочим, как Джоанна добралась сюда?
— Ее привез Кон, — недовольно ответила Мариса, как видно, не разделяя энтузиазма матери.
— Ясно, — кивнула Андреа. — Что вы думаете о Коне, Джоанна? Вы знаете, что он брат Димитри?
Джоанна наклонила голову.
— Да, он мне сказал, — она прикусила губу. — Мистер Кастро был очень добр.
— Димитри? — задумчиво повторила Андреа. — Да, он может быть добрым, — заключила она. — Он наш очень близкий друг. — Потом она, казалось, заставила себя очнуться от размышлений. — Хочу поскорее показать вас Мэту. Если он услышал, как подъезжала машина, то теперь сгорает от нетерпения.
Помешкав минуту от волнения, Джоанна пошла за Андреа по облицованному плиткой коридору, где начинался переход, ведущий к парадным дверям, через которые они с Константине вошли раньше. Андреа широко распахнула перед ней дверь справа: — Входите, моя дорогая. Думаю, сейчас вам лучше остаться вдвоем.
Джоанна поблагодарила ее за понимание и медленно вошла в большую и светлую спальню. Широкие окна открывали взгляду кусок пляжа и побережья, а дверь балкона была распахнута и впускала свежий утренний воздух. Это была светлая и приятная комната, в которой сделали все возможное, чтобы облегчить жизнь человеку, проводящему половину времени в инвалидном кресле. Но Джоанну нисколько не занимала обстановка. Ее взгляд приковал мужчина, который полусидел, опираясь на подушки, в кровати и разглядывал журнал. Тонкое, почти изможденное загорелое лицо. От Мэтью Николаса осталась только тень человека, каким он был когда-то. Сердце Джоанны болезненно сжалось, ей не удалось скрыть от внимательного взгляда острую жалость. Это был тяжелый момент, и некоторое время они оба молчали. Потом Мэтью знаком попросил ее подойти ближе к кровати, и Джоанна неуверенно двинулась к нему.
— Джоанна! — воскликнул он, глядя на нее с нескрываемым удовольствием. — Джоанна!
Щеки Джоанны густо покраснели, она ждала, не в состоянии подобрать необходимых слов. И снова заговорил Мэтью:
— Когда я видел тебя в последний раз, Джоанна, ты была двухлетней крохой с длинными волосами и фиалковыми глазами. Светленькой, как и сейчас, но теперешняя красота тогда была только обещанием. Иди сюда, Джоанна... сядь рядом. Позволь мне глядеть на тебя. Мне так хотелось этого.
В голосе его слышалась давняя боль, и Джоанна бессознательно потянулась к нему, не в состоянии говорить, — слишком переполняли ее чувства. Она села с ним рядом и позволила его тонким пальцам сжать ее руку. Его пристальный взгляд причинял ей почти боль.
— Джоанна, — снова повторил он, будто все еще не веря своим глазам. — Джоанна.
У Джоанны встал комок в горле, ей казалось, что она вот-вот задохнется, но надо было что-то сказать.
— Я рада, что приехала, — сказала она просто.
Мэтью откинулся на подушки, покачал головой.
— Я боялся даже надеяться, что ты приедешь, — невнятно пробормотал он со вздохом. — Но знал, что если кто-то и сможет убедить тебя, то только Димитри.
Джоанна пропустила эти слова, оставив их без ответа. Сейчас она не хотела говорить о Димитри Кастро, не хотела даже думать о нем. Сейчас время только для ее отца, она не позволит себе даже думать о другом человеке.
Глава пятая
К тому времени, когда Андреа принесла поднос с завтраком для мужа, Джоанна уже не нервничала как вначале, а спокойно беседовала с отцом. Он хотел знать все о ее жизни в Англии: о ее работе, увлечениях, друзьях. Имя ее матери ими не упоминалось. Когда-нибудь наступит момент, и невозможно будет обойти эту тему, но сейчас у Джоанны находились другие. Она рассказывала ему о том, как за эти годы изменился Оксхемптон, о Джимми, ее предстоящей свадьбе и поездке в Грецию.
Андреа ласково взглянула на мужа, ставя поднос ему на колени, потом посмотрела на Джоанну.
— Ну, Мэт, — спросила она шутливо, — что ты о ней думаешь?
Мэт нежно коснулся руки Андреа.
— Скажи-ка лучше, что думаешь о ней ты? — тихо спросил он.
Андреа с улыбкой смотрела некоторое время на Джоанну.
— Думаю, она слишком привлекательна, — вынесла она свой притворно-строгий приговор. — Воистину твоя дочь, Мэт.
Мэт явно остался доволен ее словами и шутливо сморщил нос.
— Я тоже так думаю, — согласился он, будто Джоанны не было рядом. И с улыбкой продолжил: — Не сердись на наши поддразнивания, Джоанна. Андреа знает, как ждал я этого дня.
Джоанна старалась не покраснеть.
— Вы очень добры... оба, — неловко поправилась она. — Я не знаю что еще могу сказать.
Мэт покачал головой.
— Ты больше не одна, Джоанна. Ты росла, как и Мариса, единственным ребенком в семье, но теперь у каждой из вас есть сестра.
Джоанна промолчала. Ей вовсе не понравилось, как ее приняла Мариса, но она не собиралась портить отцу удовольствие от сознания того, что у него есть две дочери. Поэтому она улыбнулась и согласно кивнула. Андреа предложила оставить отца одного и пригласила ее позавтракать в столовой вместе с ней и Марисой, и Джоанна согласилась. По напряженному взгляду отца она поняла, что он быстро утомлялся и не мог разговаривать подолгу; ему пора было отдохнуть.
Он отпустил Джоанну с явной неохотой, но она пообещала вернуться позже, после того как он отдохнет, а она осмотрит отведенную ей комнату и устроится.
За завтраком Андреа была очень добра и внимательна. Только Мариса своим недовольным видом портила хорошее настроение Джоанны. Она так и не могла понять причину враждебности сводной сестры, почему Мариса смотрит на нее с откровенной неприязнью, ведь они познакомились всего пару часов назад.
После завтрака Андреа показывала Джоанне виллу. Она была двухэтажной, но верхними комнатами пользовались только слуги, а семья жила на первом этаже. Джоанна поняла, что это делалось ради отца: по покрытому лаком полу ему легко передвигаться в кресле на колесиках.
Комната, отведенная ей, была не очень велика, но из ее окон открывался потрясающий вид на бухту. К комнате примыкала ванная, которой, как сказала Андреа, будет пользоваться одна Джоанна. Там была и душевая кабинка, и Джоанне не терпелось ею воспользоваться. Но Андреа позвала горничную Софию, чтобы та разобрала вещи гостьи, и повела Джоанну в комнату для отдыха выпить утренний кофе с бисквитами, наполненными чем-то липким и на вкус Джоанны слишком сладким. Мариса отправилась по своим делам, а Андреа удобно устроилась в кресле с сигаретой.
— Я должна рассказать тебе о болезни отца.
Джоанна, едва отхлебнув кофе, с легким стуком поставила чашку на блюдце.
— Да? — спросила она тревожно.
— Димитри сказал, что с ним, верно?
— Мистер Кастро сказал... он сказал, что моему отцу осталось жить совсем немного! — она почувствовала, как внезапно пересохло в горле, и поторопилась снова отхлебнуть кофе.
Андреа посмотрела на нее с сочувствием.
— Это верно, — подтвердила она со вздохом. — Специалисты говорят... осенью. Если нам повезет.
Джоанна покачала головой.
— Это ужасно!
— Согласна. Но многие годы Мэт работал слишком помногу. Скажи, что ты знаешь о его семье?
— О его семье? — Джоанна покачала головой. — Ничего.
— Ты знала, что его родители не из бедных?
— Наверное. Они занимались коммерцией, да?
— Верно. Его отец был банкиром, но, к сожалению, родители Мэта погибли в авиакатастрофе около двадцати лет назад. Ты знала об этом?
Джоанна нахмурилась.
— Нет. — Она облокотилась подбородком на ладонь. — Но это примерно то время, когда...
— Верно. Что и вызвало окончательный разрыв, ты должна знать хотя бы это.
Джоанне нелегко давалась правда.
— Я не знала.
Андреа с жалостью посмотрела на нее.
— Понимаю. Мать позаботилась, чтобы у тебя не было причины критиковать ее, правда? Сама же, я думаю, осуждала твоего отца. — Она вздохнула. — Извини. Мне не следовало говорить все это о твоей матери сразу после ее смерти. Я должна выразить тебе соболезнование, а не чернить ее в твоих глазах.
Джоанна поднялась на ноги, прошла к открытым дверям, ведущим на патио.
— Расскажите еще об отце, — тихо попросила она.
Андреа пожала плечами и продолжила:
— Ну, после гибели родителей он взял на себя руководство всей компанией. Для него это оказалось слишком большой нагрузкой, но он не из тех, кто перекладывает ответственность на чужие плечи. Он много работал, не обращая внимания на слабеющее здоровье, пока, наконец, больше не смог с собой бороться.
— А компания? — вынужденно поинтересовалась Джоанна.
Андреа вздохнула.
— Она перешла в другие руки, слава Всевышнему, — ответила она с откровенным облегчением. — Некоторое время он еще держал акции, но сейчас... ничего!
Джоанна взяла себя в руки и повернулась.
— Вам, наверное, очень тяжело, — тихо сказала она.
Андреа грустно кивнула.
— Да. И для Марисы тоже. Она посещала Академию до восемнадцати лет в Афинах и окончила ее около трех месяцев назад. Здесь она чувствует себя связанной. Положение, конечно, изменится, когда она выйдет замуж, но отец настаивает, чтобы дочь подождала с этим, и сейчас она, как говорится, чувствует себя не у дел!
Джоанна кивнула.
— Значит, она обручена?
Андреа улыбнулась.
— Да. С Константине... который тебя привез.
— А, понимаю. — Джоанне на самом деле стало кое-что ясно. Возможно, именно этим объясняется странное поведение Марисы: она просто ревнует.
— Димитри сказал по телефону, что ты тоже помолвлена, — продолжала Андреа.
Джоанна вернулась в свое кресло.
— Да, — сказала она, — с молодым человеком по имени Джимми Лорример. Его отец имеет гараж, и Джимми у него работает. Когда отец отойдет от дел, его место займет Джимми.
Андреа слушала с интересом.
— Хорошо, — заметила она. — И тебе нравится в Англии?
— Это мой дом, — просто ответила Джоанна.
— Ты никогда не бывала раньше за границей?
— К сожалению, нет. Мама... — Джоанна осеклась. Она собиралась сказать, что мать не шла навстречу ее желаниям подобного рода и вообще не хотела, чтобы дочь чувствовала себя независимой, а сама миссис Николас даже мысли не допускала оставить свою любимую Англию хотя бы на короткое время. И Джоанна спросила, переводя разговор на другое: — А здесь можно купаться?
Андреа опустила ноги на пол, — она элегантно полулежала на диване, — и направилась к французскому окну. Кивнула:
— Да, здесь совершенно безопасно. Дальше вдоль побережья есть опасные течения у рифов, но здесь просто идеальное место для купания.
Джоанна и правда никогда не видела места красивее. Андреа выкурила сигарету и затушила окурок в пепельнице. Исподволь разглядывая ее, Джоанна поняла, что она гораздо моложе, чем ей вначале показалось. Андреа, должно быть, около тридцати восьми или тридцати девяти и она очень привлекательна. Ее, полную энергии и любви к жизни, невозможно было сравнивать с консервативной в своих привычках матерью Джоанны. Джоанне стало неловко от чувства вины перед памятью матери за подобные мысли. Но было трудно не обнаружить определенную долю субъективности и недостоверности в рассказах ее матери.
Позже, когда Андреа отправилась присмотреть за приготовлением еды, Джоанна отважилась выйти из дома. Она снова переоделась, на сей раз в приталенную тунику из белого льна, короткую и потому привлекающую внимание к ее длинным и стройным ногам. Без чулок ноги казались бледными, и Джоанна твердо решила проводить на солнце как можно больше времени, впитывая в себя его тепло.
Джоанна спустилась по пологому склону к пляжу, где песок был почти белым и приятно струился меж пальцев ног, когда она шла. Сбросив сандалии, она побрела по кромке воды, удивляясь, какая та теплая. Было так тихо и покойно, что девушке казалось: это то место, где она всегда мечтала побывать. Джоанне хотелось сразу все увидеть, все успеть сделать. Она гадала, можно ли отцу выезжать из дома в кресле. Ей представилось, как она толкает его кресло во время долгих прогулок и как они говорят, говорят обо всем на свете... Им многое нужно наверстать за такое короткое время.