Глава 11
В аэропорту ничего чрезвычайного не произошло, но Русской почувствовал себя в безопасности только на борту самолета. Привычная предполетная лихорадка овладела им. Илья Константинович откинулся в кресле, прикрыл глаза и наконец расслабился. Он всегда боялся полетов, но, опасаясь насмешек, никому об этом не рассказывал.
Самолет медленно выруливал на взлетную полосу. Следуя командам пилота, Илья Константинович пристегнул ремни, проверил наличие гигиенического мешочка и откинулся на спинку сиденья. Рядом сидел бородатый индус лет тридцати пяти, в белой чалме и темном костюме. Шея индуса была повязана большим желтым платком. На левом уголке платка была изображена странная многорукая женщина, одетая в шкуру черной пантеры. На шее у многорукой висело ожерелье из черепов, в двух руках она держала отрубленные головы, похожие на кочаны капусты, в одной руке был меч, а еще в одной — кривой нож. Судя по всему, это было какое-то буддистское божество. Платок показался Илье Константиновичу знакомым, но где он уже видел его, Русской так и не вспомнил. Индус искоса поглядывал на Русского, словно хотел завести с ним беседу, но не решался. Лететь было далеко, и, чтобы не скучать в дороге, Илья Константинович сам решил наладить общение.
— Далеко летите? — по-английски поинтересовался он. Индус посмотрел на Русского выпуклыми и печальными, как у лошади, глазами, потрогал рукой платок и приятно улыбнулся.
— В Бомбей, — ответил он. — Господин — путешественник?
— Можно сказать и так, — легко согласился Илья Константинович.
— Сикх? Англичанин? Американец? — спросил индус.
— Русский, — признался Илья Константинович. — Ра-шен ун зовьет унион.
— Ax как интересно! — воскликнул индус и снова потрогал свой платок. — Фокусами не увлекаетесь? — спросил он. — Может, вы, случаем, факир?
— Какой из меня факир? — засмеялся Илья Константинович. — С моей ли комплекцией по канатам лазить или змей укрощать? Да меня к вашим кобрам и на аркане не подтащишь. И высоты я боюсь.
Индус снова погладил платок и придвинулся ближе. От него приятно пахло какими-то благовониями.
— Кузнечным делом не увлекаетесь? — с интимным придыханием и почти нежно поинтересовался он. Илья Константинович засмеялся.
— Не мое это дело — молотом махать! — весело сказал он заулыбавшемуся собеседнику и признался: — Бизнесмен я. Купец, понимаешь?
Индус вздрогнул, нахмурил брови и чуть отодвинулся.
— Маслом торгуете? — поинтересовался он, как показалось Илье Константиновичу — тревожно и с каким-то душевным надрывом.
На этот раз Русской вспомнил, откуда ему знаком желтый платок. Такой платок он видел у собеседников в поезде и в ресторанчике на реке. Помнится, там их владельцам тоже почему-то не нравились занятия Ильи Константиновича, они даже убегали, невежливо обрывая беседу. Слава Богу, сидящий рядом индус был постарше, а значит, и поумнее. Да и бежать из самолета на высоте семи тысяч метров довольно затруднительно.
— Я больше по компьютерной технике и, сами понимаете, по автомобилям специалист, — сказал он. — Время сейчас такое. А что вы все время платочек поглаживаете?
Индус посмотрел на платок так, как смотрят на любимую женщину.
— Это священный платок, он называется румал, — сказал индус. — Мне его вручила сама богиня Кали. Вы слышали про богиню Кали?
Илья Константинович смущенно развел руками.
— Я в вашей религии не силен, — сказал он. — Вишну там, Будда… Это я еще понимаю. Сам с Далай-ламой лично знаком. А о Кали и не слышал никогда. Это что, жена какого-нибудь бога?
Индус улыбнулся.
— Она жена каждого, кто достоин ее, — ласково и воодушевленно сказал он. — А я ее верный фанзигар.
— Поздравляю, — сказал Илья Константинович. — Вы, наверное, из Калькутты?
— Я родился на Цейлоне, — сказал индус. — В деревне Ботасгата. Но Кали приказала, чтобы я ехал на материк. Я должен прославить ее имя. Все мы в деревне живем ради нашей богини.
"Прямо Дон Кихот какой-то, — подумал Илья Константинович. — Как там, в оперетке, пелось? «Очень много алой крови за прекрасных льется дам». Он еще не подозревал, насколько близок к истине.
— Давно фанзигарите? — прервал молчание Русской.
— Со дня совершеннолетия, — сказал индус и неожиданно предложил: — А вы не хотите поучаствовать в нашем обряде? Очень интересное и поучительное зрелище.
— Думаю, что это было бы интересно, — вежливо сказал Илья Константинович. — Но у меня совсем нет времени. Я с самолета прямо на пароход.
— Много времени это не займет, — настаивал фанзигар. — Наш обряд можно справить по дороге из аэропорта. Вам понравится.
— Прямо в такси? — удивился Русской.
— Зачем в такси? — теперь уже удивился фанзигар. — В аэропорту меня будет ждать машина.
— Ну хорошо, хорошо, — сдался Русской. — Я согласен, если вы меня потом доставите в порт.
Фанзигар согласился и попросил у Ильи Константиновича разрешения повязать ему на шею желтый платок.
— В знак уважения? — уточнил Русской.
— В знак того, что вы понравились Кали, — поправил его фанзигар.
С платком на шее Илья Константинович отправился к бару и заказал рюмку коньяка.
— Конечно, это не мое дело, — сказал бармен, наливая рюмку. — Но мне кажется, что ваш сосед — явный фанзигар.
— Самый настоящий. — Илья Константинович с удовольствием пригубил рюмку. — Он сам мне об этом только что сказал.
— Надеюсь, вы знаете, что делаете, — заключил бармен, поворачиваясь к Русскому спиной. — Больше к стойке не подходите. Я людей с румалами на шее не обслуживаю.
Илья Константинович выпил коньяк и вернулся на место. Слова бармена внесли какое-то смятение в его душу. Он задумался. Чего особенного в человеке с платком на шее? Одни носят галстуки, другие в платках ходят. В конце концов, у каждого свои привычки!
Он покосился на соседа. Сосед был по-прежнему благожелателен и предупредителен. Прямо образец истинного джентльмена.
— Послушайте, — сказал Илья Константинович. — А эта ваша богиня, она хорошая?
— Она лучшая из всех, — с убежденностью фанатика отозвался фанзигар. — Она любит всех.
Несколько успокоенный, Илья Константинович задремал, а когда проснулся, самолет уже шел на посадку. Никто не курил, и все пристегнули ремни.
Новый знакомый не соврал. В аэропорту его ждала большая черная машина, которая показалась Русскому похожей на катафалк.
Впрочем, в салоне оказалось уютно, играл стереомагни-тофон и было прохладно от работающего кондиционера. Пахло уже знакомыми Илье Константиновичу благовониями. Водитель грыз кусочек нерафинированного сахара.
Едва они отъехали от аэропорта, фанзигар учтиво попросил у Ильи Константиновича разрешения приступить к обряду. Илья Константинович, выпивший в машине еще одну, теперь уже большую, рюмку превосходного коньяка, благодушно разрешил.
Фанзигар протянул руки и принялся спокойно и деловито душить Илью Константиновича надетым ему на шею желтым платком. Русской вырвался.
— Что вы делаете? — возмущенно и гневно завопил он. — Вы же меня задушите!
— Тише! — сказал фанзигар. — Не рвите румал. Богиня Кали не любит сопротивления. Разумеется, я вас задушу. А чего вы еще ожидали?
— Я — иностранец! — срывающимся фальцетом закричал Илья Константинович.
— Богине Кали это безразлично, — сказал фанзигар. — Она любит всех, независимо от национальности, расы, вероисповедания, пола и возраста.
— Да кто она такая, эта ваша богиня? — возмущенно заорал Русской.
Машина остановилась среди переплетенных лианами деревьев.
Фанзигар печально вздохнул.
— Жаль, что вы никогда не слышали о Кали, — сказал он. — Но я постараюсь развеять ваше дремучее невежество. Кали — богиня смерти. Вы же — обычная жертва, которую я сейчас принесу во имя ее. Ведь я всего лишь простой фанзигар, покорно выполняющий волю богини. Жаль, что вы не побывали в посвященном ей храме Калигхата. Он как раз находится в Калькутте, откуда вы летите. Это посещение открыло бы вам глаза. Ну ладно, времени у нас больше нет. Сидите спокойно, дайте мне затянуть румал. Иначе я позову на помощь водителя.
Илья Константинович непослушными руками пытался сорвать с шеи желтый платок. Убедившись в бесполезности своих попыток, он принялся судорожно искать ручку, открывающую дверцу машины с его стороны. Ужас переполнял его. Вот уж влип так влип! Прокатился, называется, по городу!
— Не дергайтесь, — сказал фанзигар, вновь протягивая руки. У него были длинные, цепкие, как у вампира, пальцы. — Не трогайте румал. Богиня Кали уже выбрала вас, и вы ей понравились.
Он снова принялся душить Илью Константиновича, но тут на его лице неожиданно отразилось удивление и фанзигар взялся за висок, откуда медленными толчками начала хлестать кровь. Водитель, быстро сообразив, что в их с фан-зигаром планы вкрались нежелательные изменения, открыл дверцу и немедленно исчез в переплетении джунглей. Последним усилием Илья Константинович сорвал с себя желтый платок, истово перекрестился и стремительно последовал за водителем. Разрывая лианы и спотыкаясь о пеньки, Русской бежал прочь, а потому не увидел, как к покинутой им машине подошли двое с пистолетами на изготовку.
— Ты что, ошалел? — спросил коренастый, глядя на мертвого фанзигара. — Какого хрена ты начал стрелять? Он бы нашего клиента придушил, и мы уже сегодня были бы на пути домой. Чего ты вмешался, блин? Опять всю малину испортил!
Долговязый пожал плечами:
— Сам не пойму. Обидно мне стало, что нашу работу какой-то местный фанатик выполнит.
— Обидно ему, — сказал коренастый. — А клиент опять смылся! И где мы его теперь искать будем? В этих джунглях легче удава найти или на кобру напороться.
Долговязый снова пожал плечами.
— Найдем, — сказал он. — В Бомбее мы его обязательно найдем!
Глава 12
Русской бежал, как загнанный заяц, — не разбирая дороги и не жалея ног. Дважды он с разбегу пересекал какие-то болота, но в памяти остались лишь оскаленные крокодильи пасти, зеленые удавьи глаза, раскачивающиеся капюшоны озверевших кобр — и то вполне вероятно, что это был бред. Весь в водорослях и переплетениях лиан Илья Константинович выбрался на дорогу и принялся голосовать, но водители при виде него лишь увеличивали скорость. Илья Константинович поглядывал на близкие джунгли, откуда в любое время могла явиться погоня, но, слава Богу, поблизости никого не было. Он уже отчаивался и поднимал руку скорее машинально, чем надеясь на то, что его подвезут. Мимо прошел красный «форд», водитель даже перекрестился, увидев нашего путешественника. С ревом промчался грузовой «мерседес». Не остановился старенький «мицубиси», пролетел мимо родной до слез «жигуль», оставив на сердце щемящую пустоту несбывшихся надежд.
Сзади кто-то завопил, заухал, топотно приближаясь. Илья Константинович обернулся и увидел страшного зеленого демона. Шкура на нем висела лохмотьями, морда была зеленая, клыки бело сверкали, вгоняя бизнесмена в дрожь. Он снова испуганно закричал и сорвался с места, время от времени оборачиваясь и ища глазами страшное индийское то ли чудище, то ли божество. Они пробежали половину расстояния до уже мерцающего вечерними огнями города, когда Илья Константинович сообразил, что состязается в беге с водителем черной машины. На душе стало легче, но не намного — от этого водителя всякого можно ожидать, более всего Русской боялся, что водитель вытащит чертов румал и снова примется душить его. Что еще ожидать от фанатиков, поклоняющихся богине смерти! И он наддал из последних сил, с удовлетворением отмечая, что окраины уже близки. В Бомбей они ворвались одновременно — Илья Константинович Русской и «мицубиси», которую он пытался остановить десяток минут назад. Водитель черного катафалка позорно отстал чуть ли не на километр.
Илья Константинович перешел на шаг и принялся приводить себя в порядок, срывая водоросли и выдирая из волос непонятно откуда взявшиеся репьи. Бежать, бежать надо из этой проклятой страны священных коров, обезьян, крокодилов и слонов, знающих наизусть «Камасутру»! Бежать! Бежать! В Карачи, как понимал Русской, путь ему закрыт. Похоже, его преследователи нашли вощеную досочку с маршрутом в келье тибетского монастыря. А может, и не нашли. Может, в этого… В феригара стреляли вовсе не наемные убийцы, охотившиеся за ним, Русским? Мало ли может найтись врагов у человека, который любит душить ближних своих большим платком желтого цвета? Скажем, задушил кого-нибудь не того или, напротив, недодушил по небрежности? Всякое могло случиться. Может, Будде он надоел или эта самая Кали на него обиделась! Все могло быть, но рисковать не стоило. Береженого Бог бережет! Да хрен с ним, с финогаром этим, надо решать, куда отправляться дальше.
Илья Константинович подумал вдруг, что убийство поклонника богини Кали может быть приписано ему, и мысль эта Русскому очень не понравилась. «Дергать, дергать надо из этой гнусной страны!» Он остановился, поискал глазами скамейку, но не нашел и присел на корточки, доставая из внутреннего кармана атлас. Раскрыв его на Азии, Русской углубился в изучение континента. К туркам Илье Константиновичу не хотелось — жадный народ, за лиру удавиться готовы. Помнится, Русской пару лет назад технично кинул одного предпринимателя из Эрегли на партию кожаных курток. Куртки были так себе, кожа на них пошла довольно паршивая, и пришлось долго реализовывать их на привыкшем к качеству владивостокском толчке, но турок серьезно обиделся. Так серьезно, что бригаду курдов прислал во Владик. При воспоминании о курдах Илья Константинович испытал самые нехорошие чувства. Поганый народ эти курды и дерутся больно. Нет, Турция отпадала.
Отпадал и Иран с ихним аятоллой. Эти фанатики приговорили к смерти английского писателя Салмана Радуева за невинные стишки. А Русской их кинул на пару барж со стройматериалами. Причем аванс, что было приятно вспомнить, в обоих случаях получил. Так что Иран тоже отпадал. В Израиль Илью Константиновича не тянуло. Во-первых.там опять была заварушка с арабами из Национального фронта освобождения Палестины, а во-вторых — и это было самым главным, — за приличную партию водки «Каганович» Русской до сих пор не расплатился и расплачиваться не собирался. Иудеям это, естественно, понравиться не могло. Израиль тоже отпал категорически и бесповоротно.
В Саудовской Аравии делать нечего — там пустыня и сухой закон. Да и с женщинами сложновато. За пьянство и прелюбодеяние вполне могут выпороть, вздернуть на дереве, а то и отсечь по старинке голову. После зрелых размышлений Саудовская Аравия тоже отпала. Хорош был своими безбрежными просторами Афганистан, но к русским шурави там все еще относились отрицательно, да и талибы голову поднимали. А хуже религиозных фанатиков, как Илья Константинович только что убедился, вообще ничего не бывает. Так и норовят придушить, отравить или голову отрубить. Но это езде полбеды. А беда в том, что в Афганистане могут в плен взять и выкуп потребовать. Пой после этого, что бедность не порок. Да — не порок, но большое неудобство. Угроза стать нищим была настолько нестерпимой, что Афганистан отпал немедленно. Про жаркую Африку Илья Константинович вообще слышать не хотел, поэтому по зрелому рассуждению у него оставался один путь — теплоходом через Баб-эль-Мандебский пролив и далее по Красному морю добраться до Суэцкого канала. В Каире и Александрии вполне можно затеряться, да и врагов у Ильи Константиновича там не было, никого он в Египте не обманывал, его самого там два раза прилично накололи, а из этого следовало, что египетская полиция претензий к нему не имеет. И это решило дело в пользу дружественных потомков фараонов, Ра их всех побери!
«Ах, Санек, Санек! — Илья Константинович вновь испытал праведное чувство гнева. — Ну, сволочь, дай только вернуться, ты у меня кровью умоешься!» Тут Русской вспомнил о том, что сам заказал Краба неведомому Диспетчеру и потому скорее всего не встретится с ним по возвращении, если вообще вернется. Если вернется…
Илья Константинович печально вздохнул, поднялся с корточек, спрятал атлас и проверил наличие денег и документов. Слава Богу, разрекламированный водонепроницаемый бумажник таковым и остался.