- Что ты предлагаешь? - ворвался в мои мысли резкий голос Варны-Предстоящей.
- Дом-на-Перекрестке должен быть уничтожен.
- И это должны сделать мы?
- И это должны сделать мы.
- Комната Сарта, где был захоронен Авэк?
- Да.
- Допустим, нам удастся то, о чем ты говоришь... Что будет потом? это спросила Лайна.
- Для нас - Предстоятелей - потом не будет ничего. И самого "потом" тоже.
Я насторожился. Эта фраза мне очень не понравилась.
- Значит, Таргил-Предстоящий, даже ты не знаешь, что будет потом...
Это был не вопрос, а почти утверждение. Почти.
- Не знаю. Но предполагаю.
- Это уже кое-что. И что же ты предполагаешь, Хранитель Тайного знания?
Некоторое время Таргил не отвечал. Потом заговорил, и глух был его голос, глух и невесел.
- Многие годы Дом копил в себе человеческую веру в сверх естественное, а, значит, и само сверх естественное. Когда крыша Дома рухнет - сверх естественное вернется в мир. Или в миры. И все они изменятся. Изменится история, изменятся люди... В небе полетят ангелы и баньши, в лесах об явятся нимфы и оборотни, призраки заселят брошенные замки, и боги будут смеяться, когда маг вознамерится повелевать драконом... И это станет совсем другой мир, где легенда обернется реальностью, и о ней сложат песни...
- Но ведь все это и так реальность! - запальчиво перебил его Гро. Люди и сейчас верят в оборотней и демонов, потому что они есть!..
- Не суетись, мальчик, - пробормотал Махиша. - Это еще большой вопрос: существует ли сверх естественное потому, что в него верят, или в него верят, потому что оно существует. Этого не знает никто, даже мы, Предстоятели. Даже ты, Таргил, Хранитель Тайного знания - ведом ли тебе ответ?
Таргил только молча пожал плечами.
- Вот видишь, - подвел черту Махиша. - Но дело не в этом. Сейчас Дом жадно всасывает все сверх естественное в себя. Снаружи Дома оно осталось лишь в сказках и легендах, в мыслях людей - да и там его становится все меньше, потому что Дом ест, ест и ест, ничего не отдавая взамен. Тут Таргил совершенно прав...
Передо мной почему-то возникло сосредоточенное лицо жадно жующего Трайгрина, пускающего сальные слюни на кладбищенскую плиту - и меня передернуло.
- ...Так вот, с уничтожением Дома все, накопленное Им, освободится и будет существовать независимо от Дома, от нас или от других людей; независимо от того, верят в него или нет...
- Вот только стоит ли ради этого разрушать Дом?.. - с сомнением протянула Варна, и все взгляды обратились к ней.
- Вы можете себе представить этот будущий мир? Попробуйте!..
И мы попробовали. По крайней мере, я.
И ужаснулся.
Ожившие мертвецы и бесполые ангелы, безумные герои и бессмертные полубоги, грозные демоны и полоумные маги - нет, все они мне совсем не нравились.
Но потом я открыл глаза и припомнил капрала Зархи и пьяных панцирников в Фольнарке, заколотую Клейрис и растерзанного толпой воришку, озверевшего мясника и жующего Трайгрина, Грольна над Косматым Тэрчем, Эйнара Безумного и себя самого во многих ипостасях...
Неужели мы имеем большее право на существование?! Кровь и слезы останутся в любом случае, а оборотень ничуть не ужаснее сытого лавочника, и ярость воина порождает не больше горя, чем обыденное зверство толпы... Уж лучше великие битвы, о которых потом сложат песни, чем пьяная поножовщина и скабрезные анекдоты в кабаках - потому что в первом случае остаются хотя бы песни, и глаза мальчишек горят шалым огнем, не замечая грязи на заплеванном полу... а плевать на пол будут так или иначе...
- Мы должны сделать это, - неожиданно для себя самого произнес я, и слова зависли в сгустившейся тишине, покачиваясь и растворяясь в нас.
"Ну вот, Сарт, снова лезешь в вершители судеб мира. Или даже миров... Не надоело?"
Надоело. Ну и что?
- Да, - кивнул Махиша.
- Да, - эхом отозвалась Лайна.
- Да, - шепнул Трайгрин.
- Да, - прогудел Эйнар.
- Да, - звонко и твердо произнес Грольн.
- Да, - устало бросил Таргил.
- Ну... да! Да! Да!.. - истерически выкрикнула Варна.
Решение было принято.
37
...Я сомневался, впустит ли нас теперь Дом, но едва мы ступили за порог, как сомнения отпали сами собой. В Доме играла музыка, и бархатные ковры сами раскатывались нам под ноги, повсюду горели цветные ароматические свечи в золоченых канделябрах, воздух был напоен их благоуханием, сливавшимся с ароматами изысканных вин, алыми и янтарными струями бивших из мраморных фонтанов по краям лестницы, по которой мы поднимались.
Даже мысли мои текли ленивыми и длинными нитями, пропитавшись окружающей роскошью.
Я не удержался и поспешно сделал несколько глотков из одной чаши, увитой каменным плющом. "Королевская лоза"! Розовое десертное... И вот эту сказку мы должны уничтожить?!.
Я глянул на своих спутников, невольно задержав взгляд на Лайне. Мерещится мне, что ли? Или... или действительно к ней стала возвращаться прежняя грация движений, и морщин на лице стало меньше? Неужели Дом в состоянии вернуть ей утраченное, вернуть молодость и красоту?!
Тут я заметил, как изменилась походка Трайгрина - еще недавно он едва волочил ноги, а теперь вышагивал гордо и уверенно, как и подобает Предстоятелю Эрлика, Зеницы Мрака. Да и Махиша... Один Таргил шел, словно придавленный к полу невидимым грузом. Ну да, он-то сам покинул Дом, причем давно, и полностью порвал с Ним. Конечно, вольно ему болтать об уничтожении!.. А вот задумывался ли он о том, что Дом-на-Перекрестке дарит нам жизнь, и силы, и ничего не требует взамен, возвращая мне Лайну; и... Варна как-то незаметно начала смещаться в сторону, и я понял, что она собирается незаметно нырнуть в боковой коридор. Зачем? Ясно, зачем - здесь она имеет все, а в случае гибели Дома...
- Стой! - Таргил схватил Варну за руку и грубо рванул к себе.
- Все стойте! Я догадываюсь, о чем вы сейчас думаете - что Дом неповторим, что это наше общее детище, что глупо и опасно уничтожать Его... Ведь верно?!
Молчание подтверждало правоту Таргила.
- Неужели вы не понимаете, что это - ловушка Дома?! Он хочет вернуть вас, хочет снова сделать вас своими Предстоятелями, а вернее - своим ртом, руками, щупальцами... Очнитесь! Рано или поздно нам придется совершить задуманное, но как бы не оказалось слишком поздно! Идемте в неизменную комнату - там Дом не властен над нами!..
Первым пошевелился Махиша. Он мотнул своей тяжелой головой, словно стряхивая наваждение, молча кивнул и шагнул вперед, вслед за Таргилом. И словно розовая пелена спала с глаз! Нет, помпезное великолепие Дома осталось, но оно уже не производило прежнего впечатления. Резче выступила аляповатость, угодливость обстановки, и даже "Королевская лоза" показалась приторно-сладкой.
Мы двинулись сквозь Дом.
Вокруг замелькали ажурные арки, гранитные колонны, старинные гобелены и зеркала в резных рамах, залы, комнаты, коридоры - и наконец, хотя мне уже начало казаться, что конца этому не будет, мы остановились пред неизменно потертой дверью моей комнаты.
Кстати, выломанный замок подлец Эйнар так и не починил!
Впрочем, ирония не позволила мне забыть, что именно здесь был убит и похоронен Авэк ал-Джубб Эльри, создатель "Раги о Предстоящих".
И мы вошли.
Вошли, и каждый нашел себе место.
Некоторое время все смотрели в пол и молчали. А потом заговорил Таргил.
- Пора. Все мы, Предстоятели, согласились на это добровольно. Я прав?
Тишина была ему ответом. Они знали. Они были согласны. А я не знал. Ничего я не знал, и с каждым мгновением увязал в происходящем все больше и больше, а само происходящее нравилось мне все меньше и меньше. Небо, великое небо, как же мы будем уничтожать этот проклятый Дом?!. По кирпичику разбирать, что ли?..
И, словно в ответ на этот немой вопрос, прозвучали слова Таргила:
- А теперь я буду говорить для Мифотворцев. И в первую очередь - для тебя, Сарт. Потому что пять тоненьких ручейков никогда не сделают того, на что способна одна бурная река, но река эта разольется в одном человеке. Сарт-Мифотворец, согласен ли ты?
- Я? Но почему - я?!.
- Есть много причин... Ты не был посвящен в Предстоятели, и в равной степени способен принять Дар любого из нас; ты единственный, кто выбрал в Доме-на-Перекрестке эту комнату, которая никогда не меняется; ты творишь мифы с легкостью и уверенной силой; ты... Но главное - не это. Преемник Предстоятеля должен помочь уйти опустевшему Предстоящему, уйти навсегда, и никто, кроме тебя...
- Нет! Я не хочу! Я...
- Ты должен!
Глаза Таргила надвинулись на меня, заполняя все окружающее пространство, и я увидел себя словно со стороны. Четыре фигуры Предстоящих застыли по четырем углам комнаты, и Таргил почему-то стоял позади и справа, и я не понимал, как я могу видеть его глаза - хотя нет, не так, Я ВИДЕЛ ЕГО ГЛАЗАМИ - а у ног моих сидели Грольн Льняной Голос и Эйнар Бич Божий, и Роа с Ужасом тоже были здесь, рядом со своими хозяевами... а в голове моей все звучал и звучал голос Таргила, Предстоятеля Хаалана-Сокровенного:
- Мы умрем, Сарт, как и подобает Предстоящим в час передачи Дара, мы наполним тебя, и ты станешь равен Дому, Дому-на-Перекрестке - вспомни же нас, какими мы были, в час последней битвы! И первым будет Трайгрин, Предстоятель Зеницы Мрака - ибо он властен над Смертью, и Дар его поможет тебе принять жизни остальных.
Я не хотел, я отчаянно не хотел этого, я ненавидел Таргила, и Дом, и судьбу этого проклятого мира, которую я почему-то должен решать, и себя ненавидел, и...
- Готов ли ты, Сарт-Мифотворец?!
И вдруг я понял, что другого пути все равно нет. И мое желание или нежелание ничего не меняет. Я только ощутил, что внутри меня внезапно стало пусто. Мысли, чувства, гнев и боль - все они исчезли, и осталась лишь пустота, Великая Пустота, готовая вобрать в себя все, что мне предстояло получить. И еще я понял, что я готов.
Но сказать об этом Таргилу я не успел - мир вокруг меня закружился в бешеном хороводе и померк.
38
...Мы с Таргилом украдкой пробирались по ночному кладбищу. Мрамор плит и гранит надгробий были обильно припорошены лунной пылью, видно было довольно хорошо - и, тем не менее, мы продвигались вперед медленно и осторожно, рассчитывая каждый шаг. Нет, мы нисколько не опасались приятной встречи с призраком, вампиром или загулявшим покойничком...
Мы боялись спугнуть нескладную приземистую фигуру, по-хозяйски расположившуюся на одном из свежих надгробий в дальнем конце кладбища.
Однако, опасения наши были слегка преувеличены. Сидевший на могильной плите человек настолько увлекся своим занятием, что не замечал ничего и никого вокруг. Мы с Таргилом тихо подкрадывались к нему, а у меня перед глазами все стояло лицо Лайны, отмеченное печатью увядания - каким я увидел это лицо там, в излучине проклятой Хриринги...
...Когда она, наконец, осознала, что это я, Сарт, смотрю на нее - она вскрикнула и попыталась закрыться руками, и ей это даже удалось... а я все смотрел на костлявые, старческие, обтянутые сухой пергаментной кожей руки... Всю дорогу она ехала позади меня, точеное тело Варны-Предстоящей, предчувствуя неизбежное и неспособный остановиться.
И лишь увядший тюльпан качнулся в моих ладонях; сгоревший цветок, напоминающий залитый кровью пергамент, теряющее гибкость создание; и я наложил цветочную стрелу на лук с витой рукоятью. Бывший стебель - все, что осталось от блистательной Варны - ударил в крышу Дома и разлетелся радужными осколками; но твердь над моей головой дрогнула и отозвалась. Смерть и любовь слились во мне в один пылающий сплав, Сиалла-Лучница замерла подле Эрлика, Зеницы Мрака, и я закричал, видя как крыша Дома становится ниже - или это я сам становился выше?! - но ответный крик с востока заставил испуганные горы сгорбиться и вжать головы вершин в плечи перевалов.
Они шли вровень с горами. Буйвол Махиша, облаченный в пурпур и золото, и яростный Инар, Властелин Молний, с огненным бичом в деснице, щелкающим и разбрасывающим искры. Потом Махиша остановился, а Громовержец даже не замедлил шага - и я увидел, что равнину заполнили призраки, мечущиеся в багровых отсветах.
Где-то далеко, словно в иной реальности, встал в воинском приветствии Бич Божий, но я не мог даже повернуть голову и посмотреть на него. Ярость царила над равниной, сплетая миражи в бесчисленных поединках; ярость бушевала во мне, неукротимый гнев и боевое безумие берсерка, неистовство решающей схватки и темное бешенство, ввергающее мозг в экстаз безрассудства. Я вскинул руки над кипящим миром, и пламенные копья впились в крышу Дома, рождая гул и зигзаги трещин, и одно из них краем зацепило Махишу, мгновенно превратившегося в чадящий живой факел.