И хотя в экипаж «Орегона» входили и другие подводники, будучи начальником отдела наземных операций, Эдди попросту не мог позволить пойти на риск кому-либо другому. Сэн тоже был ветераном ЦРУ, хотя в пору работы в этом агентстве Хуану познакомиться с ним не довелось. Он почти всю свою карьеру провел на Ближнем Востоке, а Эдди сиднем сидел в американском посольстве в Пекине, заправляя несколькими успешными шпионскими сетями. Но перемены в бюджете и в политике после 11 сентября приковали его к письменному столу в Штатах. Тогда Сэн, не успевший вволю насытиться тем, что называл «пикантностью ремесла», вступил в «Корпорацию» и быстро стал незаменимым членом команды.
Перебравшись через батареи и коробки, Кабрильо уселся в кресло второго пилота справа от Эдди. Черные волосы Эдди, немытые с начала операции, засалились, запушенная щетина смазала его четкие черты, а обычно ясный взор притух из-за эмоционального и физического напряжения последних двух недель.
— Приветик, босс, — ухмыльнулся Сэн. Растерять свой беззаботно-добродушный шарм его не заставят никакие невзгоды. — Добро пожаловать на борт.
— Спасибо, — отозвался Хуан, попутно заметив, что подлодка погрузилась уже на тридцать футов. — Часы тикают, так что ложитесь на курс из гавани и поднажмите. У нас одиннадцать минут.
Моторы «Дискавери» взревели, и единственный винт взбурлил воду. С шумом ничего не поделаешь. Надо уйти от «Звезды Азии» как можно дальше, потому что вода не сжимается, вдвое усугубляя воздействие ударной волны.
Кабрильо не сводил глаз с сонара субмарины. Контакт не заставил себя ждать, проявившись всего через минуту после начала их бегства от обреченного сухогруза.
— Мистер Мерфи показал свое уродливое лицо.
— Что там у вас? — встав у Хуана за спиной, Хэнли навис у него над плечом.
Компьютер проанализировал акустический сигнал, и Кабрильо озвучил угрюмые факты.
— Сторожевой катер класса «Синпо». Экипаж двенадцать человек. Вооружение — пара 37-миллиметровых автоматических орудий и бомбосбрасыватели для глубинных бомб. Максимальная скорость сорок узлов, и при том наш контакт идет уже на двадцати прямиком к нам.
— Это стандартная процедура, — обернулся Эдди к Хуану. — Они этим занимаются с той поры, как я вошел в гавань. Каждые пару часов один сторожевик проходит вдоль причалов. Мне кажется, они ищут моряков, пытающихся соскочить с корабля.
— Если он сохранит курс, то пройдет прямо над нами.
— А суда этого класса оборудованы сонарами? — поинтересовался Макс.
Хуан сверился с компьютером.
— Тут не сказано.
— Ну и как мне быть? — спокойным, деловым тоном осведомился Эдди. — Идти дальше или лечь на дно и дать им пройти?
Кабрильо снова посмотрел на часы. Они отошли чуть больше чем на четверть мили. Слишком близко.
— Идем дальше. Если он нас услышит или засечет наш след, ему придется сбросить ход и развернуться, чтобы засечь нас снова. А нам нужно всего шесть минут.
Через считаные мгновения четверо в мини-субмарине услышали бурление воды от винтов сторожевого катера; по мере приближения судна этот сердитый зуд стремительно нарастал. Когда он взревел прямо над ними, все затаили дыхание, прислушиваясь, пойдет ли он на второй заход. Время вдруг стало резиновым, и момент все тянулся и тянулся. Сторожевой катер продолжил путь, и Макс с Хали перевели дух. Кабрильо же не сводил глаз с экрана сонара.
— Они поворачивают, — секунду спустя, сообщил он. — Возвращаются для проверки. Хали, послушай радио, не передают ли они что-нибудь.
Хали Касим, возглавляющий подразделение связи «Орегона», играл на радиоаппаратуре, как пианист-виртуоз — на рояле.
Блок связи на борту «Орегона» настолько совершенен, что может сканировать и записывать тысячи частот в секунду, и снабжен программой-переводчиком, работающей настолько быстро, что оператор может почти в реальном времени поддерживать беседу, способную провести за нос большинство слушателей. Но с убогой электроникой «Дискавери-1000» они могут считать себя везунчиками, если хотя бы сумеют поймать передачу, а поскольку по-корейски не говорит ни один из них, им даже не понять, запрашивает ли сторожевик разрешение на глубинное бомбометание или обсуждает погоду.
— У меня ничего, — через несколько секунд сообщил Касим.
Северокорейский сторожевой катер снова прошел над мини-лодкой, и они услышали, как он сбавляет обороты.
— Они нас преследуют, — прокомментировал Эдди.
Мощный сонар уловил два всплеска — слишком слабые для глубинных бомб. Хуан мгновенно понял, что вот-вот последует.
— Держитесь!
Гранаты оказались имитацией советских «РГД-5», и хотя в них содержалось всего четыре унции бризантной взрывчатки, вода усилила мощность взрыва. Обе гранаты взорвались почти одновременно в нескольких ярдах позади «Дискавери». Корму лодки подбросило, швырнув Хали Касима на аккумуляторный стеллаж. Эдди не без труда поднял нос суденышка, за акриловым иллюминатором которого вдруг появилось темное дно. От звона в ушах никто не расслышал, как в воду упала вторая пара гранат. Они взорвались прямо над субмариной, вогнав ее в грунт в тот самый момент, когда Эдди сумел вывести ее на ровный киль. Вокруг «Дискавери» заклубились тучи ила, сведя видимость к нулю. Электрические цепи, местами разорванные встряской, местами замкнутые накоротко, с треском заполыхали электрическими дугами, на время ослепив людей.
Эдди поспешно отключил питание, чтобы дать Максу шанс исправить контакты. При свете миниатюрного фонарика, зажатого в зубах, инженер принялся делать перемычки в обход пострадавшей шеренги аккумуляторов, но ущерб уже был причинен. Вспышки разрядов были видны с поверхности через иллюминаторы субмарины, будто призрачное голубоватое сияние глубин.
— Они нас достали, — сказал Хали. — Что-то передают. Просто короткое сообщение, но, по-моему, нам крышка.
— Как дела, Макс? — осведомился Кабрильо совершенно спокойно, будто спрашивал, готов ли кофе.
— Еще пару секунд.
— С берега что-нибудь есть, Хали?
— Никак нет. Должно быть, начальство ломает голову над рапортом сторожевика.
— Есть! — объявил Макс. — Эдди, включай.
Эдди Сэн нажал на кнопку, и дисплеи осветились своим притушенным сиянием.
— Лады, Эдди, аварийная продувка. Давайте на поверхность.
— Сторожевик прямо над нами, босс.
Кабрильо ответил ему сумрачной улыбкой.
— Гарантия больше недействительна, — проворчал Эдди, продувая балластные цистерны «Дискавери» сжатым воздухом. Крохотная подлодка будто взмыла со дна. Следя за глубиномером, он вслух отсчитывал числа. И когда сказал, что над рубкой субмарины всего пять футов воды, все четверо инстинктивно пригнулись.
Стальной корпус врезался в днище северокорейского судна с оглушительным скрежетом. Подлодка была на несколько тонн легче сторожевого катера, но инерция ее подъема заваливала корейца на бок, пока правый фальшборт не ушел под воду. Одному из членов команды переломало ноги, когда сорвавшаяся бочка с горючим сшибла его за борт. Протянув руку перед носом у Эдди, Хуан включил экстренное погружение, прежде чем верхняя палуба лодки показалась над поверхностью.
Высокоскоростные помпы заполнили балластные цистерны менее чем за пятнадцать секунд, и «Дискавери» ушла на дно как топор.
— Это займет их на пару минут, — заметил Макс.
— А нам только пара минут и нужна. Лады, народ, надевайте наушники и пристегнитесь.
Все надели массивные наушники, подключив их к аппарату, специально установленному для этой миссии. Экспериментальное устройство шумоподавления, изготовленное компанией Sound Answers, улавливало звуковые волны, оценивало их частоту и амплитуду и воспроизводило точно в противофазе, ослабляя звуковое давление на 99 %. Когда такие приборы доведут до совершенства и миниатюризируют, они дадут возможность выпускать бесшумные пылесосы и покончить с душераздирающим визгом бормашин стоматологов.
На борту «Звезды Азии» один из северокорейских шпиков, отправленных стеречь сирийцев, пришел в себя. Потерял несколько драгоценных секунд, проверяя состояние напарника. Шишка в том месте, куда пришелся удар пистолета, оказалась тугой, как барабан. Он не очнется. Охранник знал свой долг. Он выбежал из трюма, вопя во все горло, не обращая внимание на вызванную этим головную боль. Вылетел на главную палубу, проверяя в коридоре за мостиком дверь за дверью, пока не нашел капитанскую каюту. Хотел было постучать, но решил, что его рапорт чересчур важен, и просто ворвался в каюту. Генерал Ким говорил по телефону.
— И что ты тогда сделаешь с моим маленьким лотосом?.. — Тут дверь грохнула о стену каюты, и Ким подскочил на ноги, взревев: — Что это значит?!
— Генерал, — пропыхтел шпик. — Эти сирийцы… напали на нас. В трюме их не видно. По-моему, им удалось сбежать.
— Бежать? Откуда бежать? — Не успев задать вопрос, Ким уже понял ответ. Прервав соединение с любовницей, он застучал по рычагу, чтобы привлечь внимание оператора на берегу. — Ну же, будь оно неладно! — в сердцах буркнул он и повернулся к охраннику. — Они не сирийцы, они американские диверсанты. Ищите в трюме бомбу.
Наконец в трубке раздался человеческий голос. Ким понимал, что надо передать сообщение любой ценой; даже если он погибнет, американцы должны заплатить за свое вероломство.
— Это генерал Ким с борта «Звезды Азии»…
В глубине трюма бомба Макса досчитала до нуля.
Взрыв бомбы вспорол ракету в месте закрепления, мгновение спустя спровоцировав вторичный взрыв боеголовки. Избыточное давление в трюме нарастало до тех пор, пока рассчитанные на четыре тонны люки не взмыли в ночное небо, будто выброшенные извержением вулкана.
А когда сдетонировали тонны ракетного топлива, хранившегося в носовом трюме, старая обшивка «Звезды» лопнула по швам, будто кожура раздавленного апельсина.
Корабля не стало.
Семисотфутовый бетонный клин причала раскололся на куски, улетевшие на многие мили вглубь суши. Два массивных портовых крана у пристани опрокинулись в воду, и все окна вдоль гавани разлетелись вдребезги. А затем ударная волна покатилась во все стороны. Прибрежные склады унесло на четверть мили, а со стоявших подальше снесло обшивку, так что на месте устояли лишь голые остовы. Сотрясение сорвало с залива верхние шесть футов воды, спрессовав ее в волну, сокрушившую эсминец, стоявший на якоре, переломав ему киль и опрокинув кверху днищем настолько быстро, что никто из его портовой вахты даже не успел среагировать.
Пылающий шар, взмывший на тысячу сто футов, обратил ночь в день; струи ракетного топлива изливались огненным дождем, поджигая в окрестностях порта все подряд, а обломки «Звезды Азии» прошили базу, как шрапнель, сровняв здания с землей и изрешетив транспортные средства.
Ударная волна подхватила бултыхавшийся сторожевой катер, и он покатился по поверхности залива кубарем, будто бревно, катящееся с горы, с каждым переворотом лишаясь все новых выступающих частей. Первыми сорвало орудийные башни, затем пару пулеметов 50-го калибра на корме, и, наконец, снесло крохотную надстройку, катя по волнам один голый корпус.
Шумоподавители свое дело сделали, но от ударной волны «Дискавери-1000» зазвенел, как колокол. Весь корпус содрогнулся, затем отважную лодчонку швырнуло вперед и яростно затрясло, испытывая ремни безопасности на прочность и выбрасывая незакрепленное оборудование из ячеек. Взрыв яростно ударил по барабанным перепонкам, и если бы не противофазный импульс звука в наушниках, все четверо в субмарине оглохли бы навсегда.
Но даже так Кабрильо пришлось кричать, надрывая связки, чтобы осведомиться о состоянии команды. Эдди и Хали остались невредимы, но Макса ударила по голове упавшая батарея. Правда, кожу не рассекло и сознания он не потерял. Некоторое время его будут мучить головные боли, и шишка, уже начавшая набухать, рассосется только через несколько дней.
— Ладно, Эдди, ведите нас домой.
Субмарина выскользнула из гавани незамеченной и была уже в двух милях от берега, когда они услышали рокот вертолетов, мчащихся к Вонсану. Те летели слишком высоко и слишком быстро, чтобы оказаться средствами ПЛО (противолодочной обороны). Скорее всего, спасательные машины, доставляющие на опустошенную базу медикаменты и спасателей.
Как у и всех прочих прибрежных наций планеты, двенадцать миль океана составляют суверенную территорию Северной Кореи. Хуан Кабрильо для перестраховки запланировал рандеву в двадцати милях от берега — путь долгий и утомительный в затхлой скорлупке «Дискавери», отнявший почти на три часа больше, чем планировалось. Приближался рассвет, и «Дискавери» приходилось держаться на глубине на случай, если северные корейцы предпримут авиаразведку.
Наконец выйдя в намеченный район океана, Эдди начал подъем с глубины восьмидесяти футов, где субмарина не поддавалась обнаружению с воздуха. Днище «Орегона», покрытое красной необрастающей краской, замаячило над крохотной подлодкой. Хуан с гордостью отметил, что морских желудей на днище нет и оно выглядит таким же новым, как и в день покупки. Чтобы в полной мере воспользоваться огромной мощью, развиваемой его революционными двигателями, корпус «Орегона» сделали по образцу судов класса MDV, доведенных до совершенства в скоростных европейских экспресс-паромах. Его однокорпусная конструкция, острым клином уходящая в глубину, позволяет кораблю разрезать море с неслыханной скоростью. Для поддержания остойчивости он снабжен несколькими выдвижными подводными крыльями и стабилизаторами, позволяющими ему плавно глиссировать на скорости до сорока узлов. Свыше этой скорости крылья оказывают слишком большое лобовое сопротивление, втягиваются в корпус, и команде приходится пристегиваться к креслам, как на гонках глиссеров в открытом море.
Взяв приборчик, размером и формой напоминающий дистанционный пульт от гаража, Эдди направил его на «Орегон» и нажал на единственную кнопку.
Вдоль киля образовалось щель, и обе створки восьмидесятифутового люка разошлись, откинувшись вниз. Яркий свет внутри корабля просачивался сквозь воду, окружив днище корабля зеленоватым сиянием. Включив подруливающие устройства и подрегулировав балласт, Эдди начал подводить «Дискавери» к центру рабочей шахты. Когда субмарина остановилась прямо под кораблем, изнутри выпрыгнули двое аквалангистов, чтобы прицепить подъемные тросы к проушинам на носу и корме. Минилодка и ее старшая сестра, «Номад-1000», тоже находящаяся на борту «Орегона», способны всплывать прямо в шахте, но это маневр рискованный, и к нему прибегают лишь в экстренных ситуациях.
Подплыв к иллюминатору, аквалангист помахал Эдди и Хуану, а затем сделал движение прямой ладонью поперек горла. Эдди заглушил моторы. Секунду спустя субмарина дернулась и начала плавно подниматься в заполненную водой шахту. Как только она оторвалась от поверхности, Сэн открыл клапаны, чтобы балластные цистерны опорожнились.
Тут Хуан увидел, что судовой врач «Орегона» Джулия Хаксли стоит у края шахты в компании пары санитаров. Показал ей большой палец, и ее озабоченное выражение лица сменилось улыбкой. Она вступила в «Корпорацию» после службы в военно-морском флоте, последние четыре года безвылазно проторчав в должности главного врача базы ВМФ в Сан-Диего. Под белым халатом Джулии скрывались соблазнительные округлости, никакого лишнего веса и рост пять футов и три дюйма. Она редко убирала свои темные волосы в конский хвост, а косметикой пользовалась только для того, чтобы подчеркнуть свои ласковые темные глаза.
Мостовой кран опустил субмарину на салазки, и рабочий вскарабкался на нее верхом, чтобы отдраить верхний люк. Когда же тот наконец открылся, сидевшие внутри услышали, как мужчина охнул.
— Пффу!
— А ты попробуй посидеть взаперти две недели, — отозвался Эдди, подтягиваясь из кресла. Он уже расстегнул молнию своего комбинезона, предвкушая первый за пятнадцать дней душ. Грудь и живот у него были настолько тощие, что виднелись отдельные мышечные волокна. Телосложением Эдди походил на знаменитого мастера боевых искусств Брюса Ли и, подобно Ли, мастерски овладел рядом восточных боевых техник.
Хуан пропустил подчиненных вперед, а сам, как только перевел дыхание, крикнул ближайшему матросу:
— Закрывайте люк и свяжитесь с Эриком на посту управления. Курс строго на восток, скажем, на двадцати узлах. Пока пост безопасности не сигналит об угрозе, незачем привлекать к себе внимание, раскрывая свои активы. — Эрик Стоун — оператор поста управления, лучший на корабле, и во время ответственных операций Хуан предпочитал доверять управление судном только ему.