Единственное, что можно утверждать точно — Герман-старший прекрасно знает, что именно происходит, но активных телодвижений пока не совершает. Потому как, если бы Алене грозила реальная опасность, никто бы не стал звать под отчую крышу, её бы тихо-мирно отвезли, не спрашивая мнения самой девушки.
И все-таки — что за хрень тут происходит?
— Он не сказал, почему приставил охрану? — Женька немного понаблюдал за задумчиво ковыряющейся в тарелке Лёной и, не дождавшись ответа, уточнил. — Домой звал?
— Да. Я отказалась.
С одной стороны плохо — значит, все чуть серьезнее, чем они думают, с другой — хорошо. Все не настолько хреново, чтобы идти на крайние меры. Но сам факт вероятного возвращения Алены во Владивосток вызвал какую-то даже не грусть, а злость. Ну, вообще-то, хорошего друга найти трудно, это да…
— Ясно, — Женька не стал продолжать допрос на тревожащую их обоих тему, решив, что хватит с них всякой бяки на сегодня. — А сейчас будет самое интересное. Ручки приготовь.
Герман сначала не поняла, при чем тут ручки, а потом страдальчески поморщилась. Кто бы мог подумать, что раздолбай Власов будет так пристально следить за предписаниями лечащего врача и менять ей повязки…
— Да они чистые совсем, — на всякие случай Алена спрятала означенные части тела под стол.
— Не вопрос, хочешь, чай на них пролью?
Идея получить не только порезы, но и ожоги девушку как-то не вдохновила, потому, тяжело вздохнув, она поднялась.
— Сейчас посуду помою и сменишь.
— У меня вообще-то посудомоечная машинка, так что хватит искать отговорки. Марш в ванную!
— А суров-то, суров… Да иду я уже! — Аленка увернулась от шлепка по попе и, чуть опустив плечи, поплелась в санузел.
— Нет, я освобожусь не раньше, чем через час, — окинув взглядом очередь в коридоре поликлиники, Алена исправилась, — А то и позже.
— У меня как раз будет перерыв, подъеду за тобой, — Женька вполголоса что-то сказал не в трубку. — Сама никуда не уходи, хорошо?
— Да поняла я, — Герман оперлась спиной на закрытую пластиковыми панелями стену и прикрыла глаза. — Дождусь. Только ты тогда пообедать не успеешь.
— Ничего страшного, не оголодаю. Ты поела перед тем, как идти?
— Нет, конечно, не хватало ещё, чтобы меня тут начало мутить, — Алена отвернулась, не желая пересекаться взглядами с недовольно поджимающими губы вездесущими поликлиническими бабками. Видимо, своим разговором она мешала им делить подробностями букетов своих заболеваний. Странно, ладно они под дверью терапевта сидят, тем паче — кардиолога, но что делает эта толпа у хирурга?!
— Один раз утром оставил без присмотра, и уже начались выбрыки. Когда снимут швы, завезу тебя куда-нибудь пообедать. Мне пора, позже увидимся.
— Угу, беги.
Спрятав телефон в сумочку, Алена, у которой от предстоящей процедуры нехорошо так что-то вертелось в районе желудка, сосредоточилась на рассматривании собственного маникюра. Футболки с длинными рукавами уже начинали реально бесить, но и являть миру свои травмированные конечности девушка не хотела. Это самые близкие знают, что произошло, а каждому не станешь объяснять, точно примут за сумасшедшую. Не то, чтобы её так волновало мнение окружающих, более того — чихала она на него, но и становиться парией, от которой, как от чумной, шарахаются прохожие, тоже не хотелось. Хотя, Женя не дал бы никому так с ней обращаться.
Как-то незаметно для самих себя они все эти две недели, пока Алена была на почти осадном положении, провели вместе. Да, естественно, расставались, работу никто не отменял, но так получалось, что вечером он приезжал к ней, и они либо оставались у самой Герман, либо ехали к нему. В последние дни Власов постоянно настаивал, чтобы ночевали у него. Конечно, это было разумно, учитывая, что он, в отличии от девушки, человек подневольный, утром ехать на работу, но все равно… Хотя, Алена не особо и протестовала, ей было без разницы, где спать, да и его квартира уже воспринималась не как неизведанная территория, а, скорее, место, где ей будут рады и всегда поприветствуют поцелуем или чем поинтимнее, но…
Вчера она осталась у себя, да и Женя уехал домой. И не поругались, а все равно было неожиданно и несколько обескураживающе, когда до Алены дошло, что последние шесть суток они расстаются только ради его работы. Все остальное время — постоянно вместе, и это казалось таким естественным и нормальным, что становилось страшно.
В салоне, скрипя зубами и скрепя сердце, больничный Герман признали, хотя и в таких выражениях, что впору обходить это место седьмой дорогой и сбегать к бабкам, "выливающим" порчу.
Женька же ничего предосудительного в том, что они все время вместе не видел, более того, выглядел вполне довольным жизнью вообще и данной ситуацией — в частности.
— Тебе со мной хорошо? Тогда в чем проблема? — это он спросил у хмурой Лёнки, которая полвечера пыталась понять, куда все это приведет.
И хотя с первой частью она согласилась, но все равно, сославшись на громадный объем предстоящей работы по переводу, трусливо попросилась домой. Не сказать, что Женька был рад этому решению, однако, спорить не стал, молча отвезя девушку по требуемому адресу, где и оставил, предварительно проверив все потенциальные места тайных злоумышленников. И созванивались они все пару раз. Ну, ладно — три. По полчаса каждый…
В результате Аленка проснулась злая и невыспавшаяся гораздо больше, чем если бы Власов остался у неё. И есть не хотелось, а ещё понимание того, что скоро идти к хирургу на снятие швов совсем уж не вдохновляло…
— Девушка, идемте, — молодой врач, почти полностью скрывший умное (наверное) лицо за маской и колпаком, поманил за собой Герман, не обращая внимания на мгновенно недовольно загудевшую толпу.
— Она за мной, — сухонькая старушка, опиравшаяся до этого на клюку, продемонстрировала чудеса мгновенного исцеления прыгнув к кабинету едва ли резвее самой девушки.
— Вас я приму следующей, — неизвестно успокоил этот ответ воинственную бабушку или нет, но Алена решила, что выходить будет осторожно — кто его знает, кто там за углом с клюкой наперевес ждет? — Присаживайтесь.
Герман закатала рукава и устроилась на прикрытой клеенкой кушетке, решив не сводить глаз со светильника-"таблетки" на стене. Ну её, эту храбрость, лучше она будет нерешительной, но в сознании, чем совсем наоборот…
— А почему вы позвали меня без очереди? — рассматривать предметы интерьера ей уже надоело, а процедура не перевалила ещё и за середину.
— Потому что большую часть тех, кто сидит в коридоре, я вижу с завидной регулярностью, — медик предельно осторожно потянул нитку одного из швов, заставив Алену поморщиться. — Насмотрятся передач о здоровье, и каждый день находят у себя новые болячки. Зато точно знаем, о чем вчера рассказывали — они косяком по всем специалистам ходят…
— Какая у вас интересная работа, — Герман сдалась и просто закрыла глаза, отметив про себя, что когда ранки обрабатывал Женька, ей было не то, чтобы приятнее, но спокойнее — точно.
— Не жалуемся. Да, кстати, вы вены неправильно вскрывали, кто ж так режет?!
— А вы хотите научить делать это правильно? — хотя сам разговор и возвращал к неприятным ассоциациям, но Алене стало смешно. Какой добрый доктор — все расскажет.
— Нет, но, как специалист, отмечаю, что такое у вас впервые, — врач хмыкнул и, протерев ей руки какой-то пахучей жидкость, кивнул медсестре, все это время просидевшей за столом, как памятник неизвестной секретарше. — Таня, наложите повязки.
Девушка в настолько туго натянутом халатике, что тот разве что не трещал на могучей груди, невозмутимо забинтовала обработанные порезы и вернулась на свое место. Все так же молча. Алена даже про себя восхитилась степени дрессуры. Поневоле начнешь ждать, когда же старательной работнице дадут кусочек сахара.
— Итак, Алена Николаевна, — врач мельком посмотрел в карточку, — как, чем и сколько раз промывать, вам написал, — робот-медсестра тут же положила на край стола бумажку, — если не будете царапать, даже шрамов не останется. Может быть. И больше такой фигней не страдайте, лучше сразу завещайте свое тело нашему мединституту, им всегда материал для обучения нужен.
— Я поняла, большое спасибо, — Герман натянула рукава водолазки на свежие повязки и встала. Предложение сдаться на органы в её душе явно отклика не нашло.
— На здоровье. Зовите ту бабушку…
Интересно, ей показалось, или доктор вместе с медсестричкой синхронно вздохнули и поморщились?
Решив, что все равно из салона придется уходить, чтобы не оказалось, что уволили её за какие-нибудь неведомые провинности, Алена созрела для желания закрыть больничный и написать заявление по собственному желанию. Хоть и немного тревожно, но на жизнь, пусть и не роскошную, но сытую, заработает.
Это даже если не касаться счета, на котором лежат остатки денег, оставшихся от продажи квартиры во Владивостоке. Удивительно, но мама в тот раз все-таки пошла навстречу, а отец не стал препятствовать. Алена же, купив двушку и оплатив обучение в одном из ВУЗов города, к остальному не притрагивалась. И не потому что была такой гордой — как ни крути, а первое жилье было куплено на средства родителей, просто хотела иметь какой-то запас, тем более, что помощи ждать было не откуда…
Мельком посмотрев на часы, Алена поняла, что освободилась всего через полчаса вместо анонсированных полутора. Так, теперь глобальный вопрос — звонить Женьке или нет? С одной стороны, ври себе или нет, а она по своему вредному рыжику соскучилась, да и он сам же попросил, хоть и в приказном порядке… А с другой — он же работает, не хочется срывать только из-за того, что попался понятливый медик.
В конце концов, здравый смысл победил, особенно, когда девушка поняла, что не представляет, какой именно врач открывал ей заветную зеленую бумажку.
— Привет ещё раз, не отвлекаю?
— Не-а, — Власов явно потянулся во время ответа. — Ты до сих пор в очереди?
— Нет, мне швы уже сняли, скажи, пожалуйста, у кого мне закрывать больничный? Все равно ведь уже в поликлинике, сразу и заберу, чтобы потом не бегать.
— Второй этаж, сорок восьмой кабинет. Я сейчас позвоню, она тебе все подготовит. Очень больно было?
— Да не особо, — от прозвучавшего сочувствия и какой-то нежности Алене захотелось свернуться клубком и замурлыкать. — Но как менял повязки ты, мне нравилось больше.
— Если хочешь, я тебя сегодня всю замотаю в бинты, — хохотнул Власов.
— Это такое приглашение поиграть в фараона и мумию? Так, я уже на втором этаже, звони, подожду в коридоре, — Герман остановилась перед дверью с указанной цифрой. — А после того, как заберу — сбегаю на работу, нужно кое-что уладить.
— Лён. Давай потом, не мотайся по улицам.
— Жень, в будние дни ты работаешь, а по выходным у нас отдыхает отдел кадров. Я ни в какие подворотни сворачивать не буду, честно, все на людях.
Власов немного помолчал, хотя и очень уж неодобрительно.
— Ладно, только, пожалуйста, осторожнее.
— Естественно. Предупреди врача.
— Сейчас.
Видимо, царственного вида дама, восседавшая за заваленным какими-то бумагами столом, была и в самом деле хорошей знакомой Жени, потому что без лишних вопросов написала нужную бумажку и отправила в соседний кабинет ставить печать. На завуалированное предложение Алены отблагодарить отзывчивую женщину, ответила фырканьем и предложила не маяться дурью. Да и в непонятного назначения комнате, где Герман, почти не глядя, шлепнули штамп на бумажке, к ней отнеслись со странным пониманием, что девушку даже немного насторожило — как-никак в России живет, а тут…
Освободившись от таких невеселых забот, Лёнка вышла на улицу, с удовольствием жмурясь от удовольствия, когда солнечные лучи коснулись её лица. Конечно, Власов её в подвале не запирал, да и вообще в черном теле не держал, но на свежем воздухе девушка последний раз была только на той самой даче. Эти выходные они провели у Женьки, непонятно чем занимаясь, но воспоминания остались самые хорошие.
И хотя к этой прогулке он отнесся со сдержанным недовольством, но Алену нужно было просто побыть одной, погулять, подумать, решить, что делать дальше с этой становящейся странно похожей на постоянные отношения "дружбой". И ни в какие авантюры она ввязываться не собиралась, хватит уже имеющихся непоняток. Но вот решить вопрос с работой стоило, нельзя откладывать дальше, иначе все накопившиеся вовремя вопросы вылезут в самый неподходящий момент.
Главный офис сети салонов находился в недавно открывшемся деловом центре, где Герман в простых джинсах, футболке и кедах смотрелась несколько чужеродно. Охрана, хоть и недовольно зыркнула на нарушительницу дресс-кода, однако, препятствовать не стала. На улаживание формальностей по уходу с работы ушло не так много времени — болезные сотрудники компании оказались не нужны, потому Алена пошли навстречу, разрешив написать ПСЖ без отработки с тем, чтобы не проводить больничный лист. Девушка не стала кочевряжиться — те жалкие копейки, который придут на счет за пропущенные семь дней работы ни в какой сравнение не шли с возможными проблемами, "случайно" возникающими с такими вот неугодными сотрудниками.
Прикинув по времени, что ещё вполне успеет забрать с уже бывшей работы свои мелочи, Герман устремилась по проспекту мимо бабушек, торгующих букетами из первых приусадебных цветов и кучки косплееной молодежи, разрисованной под героев любимых анимэ.
Почему-то сам факт, что она теперь не подчиненная Олега Николаевича вызывал если не бурную радость, то сдержанный восторг. Наверное, слишком долго терпела снисходительность этого козла. Но затевать какие-либо разборки, пользуясь уходом, она тоже не собиралась — не хотелось опускаться до его уровня.
Когда до салона оставалась пара сотен метров, мобильник снова подал признаки жизни. Один взгляд на определившийся номер заставил девушку замедлить шаг, а потом и вовсе остановиться.
Нет, она была совершенно не против поговорить, но такие активные попытки связаться после почти трех лет молчания серьезно настораживали.
— Привет.
— Ален, приезжай. Мама в больнице.
— Ничего не забыла? — Женька с тревогой наблюдал за мечущейся по комнате девушкой, прекрасно понимая её состояние, но не зная, чем помочь.
— Нет. Не знаю… — в какой-то момент Герман перестала мельтешить и, выронив куртку, села прямо на пол возле собранного чемодана. — Жень, мне страшно.
— Иди сюда, — он поспешил опуститься рядом, обнимая и прижимая Лёну лбом к своему плечу. — Ведь сказали же, что ей уже лучше. Подумай сама, зачем в этом обманывать?
Аленка окончательно отбросила скомканную тряпку, в которую превратилась одежда и сильно, до впивания ногтями в его кожу, обняла Власова, вжимаясь в теплое тело.
— Наверное, ты прав. У мамы давно больное сердце. Она всегда так скучала, просила приехать, а я…
— Тихо! — Окрик заставил её замереть и перестать до крови закусывать губу. — Не говори того, что только что собиралась.
Девушка глубоко вдохнула, пытаясь и успокоиться, и кивнула.
— Ты прав.
— Ален, даже если что-то забудешь, ничего страшного. Едем, отвезу тебя в аэропорт, — он потянул её за руку, принуждая подняться с ковра.
— Да, конечно, — в последний раз оглянувшись по сторонам, девушка вышла в подъезд. И уже спускаясь по ступенькам пыталась понять — почему сложилось впечатление, что она сюда уже не вернется? Или это расшатанные нервы выделывают такое с разумом?
Наверное, они о чем-то говорили, пока Власов вез её в аэропорт. Во всяком случае, вроде, не молчали, а вот темы совершенно не отложились. Все мысли были о больной маме. О том, что давно стоило засунуть свою гордость в… куда-нибудь глубоко и приехать повидаться. Только что теперь об этом говорить…
Времени до регистрации было не так много, потому Алена просто обняла Женьку и на пару секунд замерла, чувствуя, как такие знакомые руки стискивают её талию.
— Во время пересадок обязательно отзвони, что все нормально, хорошо? — Власов крепко сжал ладонью её затылок, запрокидывая голову и глядя в глаза. — Поняла?
— Да, — Алена приподнялась на цыпочках, чтобы максимально приблизиться к его лицу. — Я не знаю, когда вернусь.