- За первое пересечение Тихого океана по дну международной экспедицией донных вездеходов, - сказал Волин, поднимая бокал.
- Слышите, Том, - покачал головой Шекли. - Я принимаю этот тост, хотя, наверно, не доживу... А вам придется участвовать в такой экспедиции, Том. Вам и вашим сверстникам. О, как я завидую вам, Том...
- Ну что вы, шеф, - смутился Том. - Я... мы...
- Пейте вино, Том, - улыбнулся Шекли. - Это превосходное вино... Его сделали в Испании полвека назад, еще до того, как там стал "шеф-поваром" старый иезуит Франко. Потом у испанцев уже не было такого вина... За ваше здоровье, коллега Волин...
Когда вино было выпито, Шекли объявил, что он хочет проводить гостей до ворот своего дома. Все вышли в парк, и черная экономка снова покатила кресло-коляску к воротам. Том отправился в гараж за машиной. Через минуту сверкающая лаком "такса" бесшумно подкатила к воротам парка. Волин протянул было руку старому океанологу, но в этот момент большой красно-белый лимузин стремительно вырвался на тихую площадь и круто затормозил, почти упершись радиатором в решетку ворот. Из машины выбрался невысокий круглоголовый толстяк с багровым лицом и коротко остриженными седыми волосами, а за ним... обе утренние "гориллы". Толстяк торопливо прошел в калитку, "гориллы" остались снаружи у ворот.
- А, старина Джемс, - удивленно протянул Шекли. - Рад тебя видеть... Но почему не предупредил? Мы тут только что осушили бутылочку пятидесятилетнего хереса. Вот познакомьтесь, пожалуйста: это мой друг и коллега профессор Волин из Советского Союза, а это полковник Джемс Колли - ангел хранитель Лос-Анджелеса...
- Считаю за честь познакомиться, профессор, считаю за честь, - сказал Колли, пожимая руку Волину. - Значит, и вы океанолог, гм... да...
Волин молча поклонился.
Полковник пожал руку Шекли, кивнул Брайтону и многозначительно откашлялся.
- Понимаешь, Рей, мне надо с тобой поговорить... - начал он и остановился.
- Вероятно, по поводу утренней истории, - заметил Шекли с усмешкой.
- Да, но...
- Тогда говори здесь, сейчас. Мистеру Волину тоже интересно послушать... Он присутствовал утром при этой сцене...
- Гм... Все получилось чертовски глупо, - сказал Колли. - Приношу извинения, тысячу извинений всем присутствующим. Мои подчиненные, нет, не эти, - кивнул полковник на "горилл", - там, в управлении, проявили излишнюю оперативность. Да... То было недоразумение... Но, дорогой Рей, пойми, я обязан оставить тут на некоторое время своих сотрудников, этих или других, если эти тебе не нравятся. Они будут дежурить только по ночам, с вечера до утра. Ты их не увидишь, они тебя не будут тревожить. Но они должны быть тут. Это совершенно необходимо ради... моего спокойствия и... твоей безопасности, Рей. Вас это, вероятно, удивляет, господин Волин. В вашей стране так не бывает. У нас, к сожалению, гм... случается. Чтобы вам стал понятнее утренний инцидент, объясню: мы получили надежные сведения, что на моего друга профессора Шекли готовится покушение. Это только для вашего сведения, мистер Волин, и для твоего, Рей. Разумеется, прошу не разглашать. Пока... Пока мы кое-кого не примкнем...
- Какая смехотворная чепуха! - с раздражением крикнул Шекли. - Неужели ты не нашел себе более достойного занятия, Джемс? Мне стыдно перед нашим гостем... Задумайся на минуту, ну кому я нужен?
- Гм... Задумывался, и не на минуту. Дольше... Пока не могу сказать ничего определенного. И мог бы добавить одну небезынтересную для тебя вещь, чтобы ты не считал меня окончательным глупцом...
- Добавляй, если начал.
- Надеюсь, что вы, господин Волин... А впрочем, все едино... Через день-два об этом начнут трубить газеты. Твоя автомобильная катастрофа, Рей, она была подстроена. Имею точные сведения... Тебе просто повезло, старина. Вот так!..
- Чепуха... - сказал Шекли.
Однако в голосе его не было прежней уверенности.
- Мистер Волин, - продолжал полковник Колли. - Вы, возможно, ничего не заметили, но вы и ваши товарищи тоже находились под непрерывной опекой, гм... наших мальчиков. Мы опасались, как бы с кем-нибудь из вас не случилось маленькой неприятности. Не подумайте ничего плохого. Просто мы беспокоились о вас, как о наших друзьях. Вы, кажется, завтра покидаете нашу страну. Очень хорошо... Послушайтесь доброго совета. Если сегодня или завтра перед отлетом вас что-то удивит или возле вас произойдет какая-нибудь свалка, не обращайте внимания и, ради бога, не вмешивайтесь ни во что. И предупредите ваших товарищей...
- Благодарю, полковник, - с чуть заметной улыбкой ответил Волин. - Во время нашей очень интересной поездки по Штатам я и мои товарищи несколько раз были свидетелями, как вы сказали, небольших свалок... Однако во всех случаях мы вели себя вполне благопристойно и едва ли нас можно упрекнуть...
- Ах, боже мой, - прервал Колли, - разве я говорю об этом. У моих соотечественников, особенно у молодежи, избыток энергии... Я лично не вижу ничего дурного в том, что некоторые вопросы решаются кулаками. Считаю бокс одним из благороднейших видов спорта. В данном случае я имею в виду совершенно другое... Надеюсь, вы меня поняли?
- Не совсем...
- Гм... Поймете позже... И помните мой дружеский совет.
- Ты, кажется, решил на всех нагнать страху, Джемс, - заметил Шекли, испытующе поглядывая на полковника. - Может, ты объяснишь, что, собственно, произошло?
- Пока ничего особенного. Просто я хочу, чтобы и дальше было так же.
- Ну, когда Джемс начинает разговаривать подобным образом, от него не добьешься правды, - покачал головой Шекли. - Хорошо, пусть твои "ангелы-хранители" остаются здесь, но чтобы на глаза мне не попадались... И чтобы я не чувствовал себя под домашним арестом.
- О'кей, - с облегчением вздохнул полковник. - Спасибо, Рей. Спасибо, что облегчаешь мою нелегкую задачу... А относительно "горилл", - продолжал он, наклоняясь к самому уху Шекли, - могу теперь сказать, что они все равно остались бы тут, даже если бы ты вздумал возражать. Вот именно... Потому что это не моя выдумка, Рей... Это личный приказ президента. С каждым годом все труднее работать, Рей. Ко всем прочим делам прибавилась еще охрана океанологов: и своих, и чужих. Нет, решительно надо подавать в отставку...
Когда Волин и Том Брайтон уже сидели в машине, полковник Колли подошел к Тому и шепнул ему несколько слов. Том удивленно посмотрел на полковника, задумался на мгновение, потом молча кивнул.
- Превосходно, - сказал вслух полковник, - значит, так и сделайте. Счастливого пути, профессор Волин!
Машина дрогнула и бесшумно скользнула за ограду парка мимо вытянувшихся "горилл". Волин оглянулся. Старик Шекли, сидя в своем кресле-коляске, махал им вслед здоровой рукой.
Всю обратную дорогу Том молчал. Лишь перед самой гостиницей он сказал Волину:
- Я подожду внизу. Полковник просил меня отвезти вас на аэродром. Вы полетите в Нью-Йорк не рейсовым самолетом, а специальным военным. Не беспокойтесь, все согласовано с вашим посольством. В Нью-Йорке вас встретят... - И, подумав немного, Том добавил: - По-видимому, они действительно что-то пронюхали - Колли и другие. И теперь опасаются за шефа и за вашу делегацию. Очень странно... Пожалуй, проводив вас, я вернусь к шефу. Поживу у него эти несколько дней. Старик совсем одинок. У него не осталось близких...
На следующее утро перед отлетом советской делегации в Европу Волин прочитал в нью-йоркских газетах сообщение о ночной катастрофе рейсового самолета Лос-Анджелес - Нью-Йорк. Самолет загорелся в воздухе, пролетая над Кордильерами. Все пассажиры и члены экипажа погибли... "
Что же это - простое совпадение? Случайность? - думал Волин, глядя в окно на голубовато-сизую поверхность Атлантического океана, поблескивающую далеко внизу. - Или кто-то объявил войну океанологам? Том Брайтон был прав; действительно, очень странно... Однако, при всех обстоятельствах, я, кажется, обязан жизнью полковнику Колли..."
Выстрелы в Касабланке
События, напоминавшие кадры детективного фильма, разыгрались на глазах полутора сотен человек: пассажиров реактивного лайнера Лиссабон - Касабланка Кейптаун, толпы встречающих, журналистов, таможенников, полицейских международного аэропорта Касабланка...
Когда белый самолет подрулил к ярко освещенному зданию аэровокзала и по трапу начали спускаться пассажиры, к одному из прибывших - высокому мужчине в белом костюме и тропическом шлеме, подошла изящная молодая женщина в темных очках с гладко зачесанными назад черными волосами. В разноязычном гуле голосов два выстрела прозвучали совсем негромко. Лишь находившиеся поблизости видели, что стреляла почти в упор черноволосая женщина в темных очках. Пассажир остановился, словно в недоумении, пошатнулся и без стона рухнул ничком на бетонные плиты. Испуганно закричали женщины, толпа шарахнулась в стороны.
К упавшему подбежали полицейские, но стрелявшая уже исчезла, словно провалилась под землю.
Завыли сирены полицейских машин, послышались свистки, возгласы: "Расступиться, расступиться"... Ослепительно светя фарами, подлетела белая санитарная машина. Распахнулись дверцы. Мгновение спустя носилки с лежащим на них неподвижным телом скользнули внутрь машины.
Врач-араб - узколицый, смуглый, с тонкими, точно нарисованными усиками, в ответ на вопрос полицейского чуть заметно покачал головой. Полицейский торопливо вскочил в машину, сел рядом с шофером. Пронзительно заверещала сирена, и машина умчалась.
- Вот и все, - философски резюмировал кто-то из журналистов, ставя точку в своем блокноте.
- Расходитесь, расходитесь! - требовательно кричали полицейские.
- Боже мой, кого убили? - истерически всхлипывая, спрашивала у всех пожилая дама. - Кто он такой?
- Кажется, профессор какой-то... Летел из Соединенных Штатов.
- Но за что?
- Месть из ревности.
- Чепуха! Это бывший нацист. А стрелял "Мститель Израиля". Есть такая тайная организация. Они до сих пор расправляются с эсэсовцами, избежавшими суда...
- Женщина стреляла, я сам видел. Молодая и красивая.
- Подумать только!
- Задержали ее?
- Сразу. Наручники надели и увели.
- Чушь, не успели задержать... Удрала.
- Полицейский подбежал. Она в него - бах, бах - и скрылась.
- Неправда, стреляли только дважды. И оба раза в этого... в эсэсовца...
- Нет, задержали!
- Не задержали, говорю я вам.
- Расходитесь, расходитесь!
Толпа редела. Черный бой в белом кителе уже посыпал песком темное пятно на бетоне.
Репродукторы на мгновение смолкли, и тотчас в ярко освещенных залах аэропорта, над летным полем и над площадью, запруженной автомашинами, послышался резкий властный голос: "
Внимание, внимание. Разыскивается женщина лет двадцати, брюнетка, в сером платье, белых туфлях и черных очках. Лицо смуглое, овальное. На шее жемчужное ожерелье. Внимание, внимание, всем, кто знает эту женщину или встретит ее, немедленно сообщить полиции или задержать. Внимание, внимание, всем полицейским агентам международного аэропорта Касабланка, задержать женщину..."
Полицейский инспектор Гаспар Молуано торопливо прошел в свой кабинет. Ожидавшие его агенты вытянулись, приложили пальцы к лакированным козырькам.
- Ну? - сказал Молуано, сев за стол.
- Вот документы пострадавшего.
- Так... Бруно Лоттер, немец, профессор океанографии из Манилы, филиппинский подданный, лет - шестьдесят два. Летел один из Нью-Йорка в Кейптаун через Лиссабон. Будет жить?
- Врач сомневается, сэр.
- Кто видел стрелявшую?
- Агент Мохаммед Бен-Буска.
- Вы?
- Я, сэр.
- Вы болван.
- Так точно, сэр. Меня оттеснили. Стрелять было нельзя.
- Вдвойне болван. Будете присутствовать при допросе задержанных.
- Так точно, сэр.
В дверь кабинета постучали.
- Войдите! - крикнул Молуано.
- Разрешите доложить, сэр. Вот пуля, только что извлеченная при операции. Вторая прошла навылет.
- Так... Калибр 5,35... Бельгийский браунинг-автомат. Но почему расплющена? И что это за желтые кусочки?
- Извлечены из раны, сэр. В боковом кармане пострадавшего находился бархатный футляр с какими-то монетами. Одна из пуль, вероятно, эта, задела монету. Ее кусочки попали в рану. Это они...
- Где футляр и монеты?
Агенты переглянулись.
- Наверное, остались в кармане куртки, - неуверенно протянул кто-то. - Мы взяли только документы и бумажник.
- Все, что было при пострадавшем, немедленно сюда. Его чемодан тоже.
- Мы полагали, сэр...
- Вы - болваны! Исполняйте... Да, похоже на золото. Вероятно, монеты золотые. Держу пари, что их уже украл один из моих парней.
Полицейские возвратились через несколько минут.
- Ну?
- Футляра нигде нет. Доктор и сестра говорят, что вообще его не видели. Может быть, футляр выпал и остался в санитарной машине...
- Футляр должен быть найден! Обыскать машину. Доктора сюда, как только закончит операцию.
- Доктор уже здесь, сэр. Он хотел с вами поговорить.
- Пусть войдет. И оставьте нас вдвоем.
- Так точно, сэр.
Врач-араб в операционном халате и белой шапочке стремительно вошел в кабинет.
- Добрый вечер, инспектор.
- Добрый вечер, а вернее, доброе утро. Уже три часа утра... Как ваш пациент?
- Увы, раны оказались смертельными и клиническая смерть наступила еще на месте ранения. Я раскрыл грудную клетку, но сделать ничего не смог. Обе пули пробили сердце, но...
- Но?
- Очень странное явление, сэр. В моей практике не было ничего подобного... И вообще, насколько мне известно, медицина с таким случаем не сталкивалась. Будучи мертвым, он... разговаривал, сэр.
- Как разговаривал?
- Вполне явственно. Когда я извлекал из сердца пулю, этот человек был мертв. Тем не менее я совершенно отчетливо услышал его последние слова. Сестра, ассистировавшая при операции, тоже слышала.
- Очень интересно... Что же сказал покойник?
- Сначала он сказал что-то на неизвестном мне языке... Потом по-английски: "Прекратить немедленно". Не скрою, я очень испугался и сестра тоже. Ведь мы уже знали, что этот человек совершенно мертв. Однако я сделал над собой усилие, заставил себя продолжать... и вот тогда произошло самое поразительное... Он захрипел и прошептал совсем тихо: "Глупец... Запрещаю тебе что-либо предпринимать, Ми... Возвращайся немедленно..." Он прошептал это по-французски, но не губами и не языком. Я затрудняюсь объяснить, откуда исходили слова, но он произнес их...
- Ну-ну, - сказал инспектор. - Похоже на сказку... Или это чудо? Вы верите в чудеса, доктор?
- Н-не знаю.
- Но все рассказанное вами могли бы подтвердить под присягой?
- Разумеется... И операционная сестра - тоже...
- Значит, мы столкнулись со случаем чуда, - решительно сказал инспектор Гаспар Молуано, - со случаем чуда, столь же редким в полицейской практике, сколь оно, по-видимому, редко в медицине. Для успеха следствия я прошу вас, доктор, и сестру пока молчать о том, что вы рассказали. Ни кому ни полслова. Полагаю, что Ми - имя убийцы. Может быть, он назвал ее, взывая о мщении?.. Жаль только, что он не догадался назвать ее фамилию, - подумав немного, добавил инспектор.
Врач с сомнением покачивал головой.
- Вы сомневаетесь? - насторожился Молуано.
- Не знаю, что и сказать... Возможно, вы и правы, но... Что тогда означают слова "Прекратить немедленно"? К кому они могут относиться?
- Может быть, к вам? Ведь он уже чувствовал, что вы не сможете его... починить. Ха-ха... Но ничего, ее мы разыщем. Не будь я Гаспар Молуано, далеко не уйдет. Эй, там, Макгиббс, - крикнул инспектор, включая настольный динамик, - доложите обстановку.
Из переговорного динамика, стоявшего на столе инспектора, донеслись раскаты далекого грома.
Невидимый Макгиббс откашливался. Потом послышался его густой бас.