— Я не видел герцогиню, иначе обменялся бы с ней хоть несколькими словами.
— Я передам ей это. Она будет счастлива.
— Пожалуйста, сделайте это,— сказал принц.
— Доброта Вашего Высочества придает мне смелости. Я гадал, хватит ли мне ее...
— У вас репутация смелого человека, дядя.
— Верно. Постараюсь ее оправдать и скажу следующее: если бы Ваше Высочество сочло возможным почтить нас визитом в Камберленд-хаус... если ваше великодушие... явно превышающее великодушие других лиц... однако мой язык чересчур несдержан... если бы Ваше Высочество оказались на Пелл Мелл и пожелали, чтобы вас приняли, как короля, тогда, племянник, вы сделали бы неких герцога и герцогиню счастливейшими людьми на свете.
— Конечно, я приду,— сказал принц. — Будь на то моя воля, я бы давно положил конец этим глупым семейным ссорам.
— Ваше Высочество! Вы правда придете?
— Приду. Скажите герцогине, что я хочу проверить, соответствует ли ее красота слухам.
— Она будет безмерно рада.
Принц просиял. После истории с глупым епископом Селисберийским ему было приятно услышать такое.
— Я обязательно приду, чтобы познакомиться с ней,— галантно сказал он.
— Я могу передать ей это, Ваше Высочество?
— Пожалуйста, передайте.
— И когда...
— Сегодня вечером...
— Она упадет в обморок, узнав об этом.
— Я бы не хотел причинить ей неудобство.
— Она упадет в обморок от счастья, Ваше Высочество. Я немедленно вернусь к ней. Этот день будет для нее самым счастливым после свадьбы. Я знаю, что она согласится со мной. Я скажу ей о великой чести, которая ожидает ее.
Камберленд сел в карету, и принц поехал дальше. Камберленд-хаус! Запретная территория. Что бы сказал его отец, узнав, что он принял приглашение посетить ее? Принц пустил коня в галоп. К черту отцовские запреты!
***
Принц направился к дому своего дяди с радостным волнением в душе. Король и королева наслаждались домашним уютом в Кью; никто не мог остановить принца. Раз он хочет навестить своего дядю, он сделает это.
Переступить порог Камберленд-хауса означало начать новую жизнь. Там все его ждали; несомненно, он был самым важным человеком в стране.
Герцог встретил его у двери; Камберленд отвесил официальный поклон, потом со слезами на глазах поцеловал племянника. Герцогиня ждала момента, чтобы сделать глубокий реверанс и посмотреть на гостя своими самыми знаменитыми в Англии глазами с таким обожанием, что сердце принца тотчас сжалось — не будь он влюблен в Утрату, он немедленно влюбился бы в свою тетю.
Она была высокой и стройной — он мысленно сравнил ее с цветком; она не пудрила свои густые золотистые волосы, уложенные в высокую прическу с множеством маленьких завитков и ниспадающих прядей; у нее было маленькое, почти кукольное личико; она выглядела ангельски, только в больших глазах играло лукавство; они казались сейчас зелеными, потому что на ней были зеленое платье и изумруды; эти глаза обрамлялись великолепными ресницами — черными как ночь. Они то опускались на слегка подкрашенную щеку, то взлетали вверх веером из черных перьев.
— Это действительно самые потрясающие ресницы на свете,— сказал принц.
— Надеюсь, они понравились Вашему Высочеству,— произнесла герцогиня.— В противном случае они будут немедленно отрезаны.
— Умоляю вас не делать этого. Я не могу взять на себя ответственность за уничтожение одного из чудес света.
— Как это галантно, как это очаровательно, Ваше Высочество! Вы делаете меня счастливой. Но мы ведем себя эгоистично. Кое-кто из наших гостей знает о той чести, которая их ждет... но не все. Мы хранили наш секрет... и надеемся, что не огорчили этим Ваше Высочество, потому что теперь мой долг — радовать вас.
Какое восхитительное общество, свободное, раскованное! Подумать только — он был лишен его все эти годы. Он подумал о Кью. Триктрак! Лекции! Единственное развлечение — концерты камерной музыки в семейном кругу.
О, отныне его жизнь станет другой!
Его обворожительная тетя — он с изумлением находил ее таковой — попросила разрешения взять племянника под руку (знаете, я все-таки ваша тетя) и повела молодого человека к гостям. Он охотно предложил ей руку и радостно заговорил с ней. Он был совершенно очарован ее ресницами.
В окружении герцога и герцогини он отправился к собравшемуся обществу.
Конечно, отныне все будет именно так. Люди — интересные, влиятельные, занятные — будут теснить друг друга, чтобы обменяться с ним несколькими словами. Прекрасные женщины делали реверансы, когда он проходил мимо них; они смотрели на него с восхищением; мужчины низко кланялись.
В Камберленд-хаусе собралось блистательное общество. Здесь находились все известные виги; они хотели быть представленными принцу.
Он заметил мистера Фокса, мистера Берка, мистера Шеридана; ему безумно нравилась их непринужденная, остроумная беседа.
И затем — главный сюрприз вечера.
— Я уверена, Ваше Высочество пожелает быть представленным одной леди,— сказала герцогиня.— Вы позволите?
Она тотчас получила разрешение и повела его к нише. К своей великой радости, он обнаружил там Утрату.
Он взял ее руку и поцеловал; она подняла свои полные любви глаза и посмотрела на него.
— Это,— прошептал он,— самый восхитительный момент нашей жизни.
Они наконец оказались в обществе вместе — дядя Камберленд принимал Утрату! Теперь им нет необходимости встречаться тайком. Это — настоящая независимость!
Что за вечер! Впервые после отъезда Фредерика принц перестал скучать по брату.
Его изумляло общество — свободные, непринужденные манеры людей, нескромные, но остроумные и блестящие беседы. Говорили о политике, искусстве и литературе. Все внимательно слушали принца, которому не приходилось стыдиться своей необразованности — он мог успешно принимать участие в любом разговоре, посвященном литературе и искусству. Гости танцевали и играли в азартные игры. Ставки были высокими, но это показалось принцу естественным в столь избранном обществе. Он играл в фараон, наблюдал за мушкой и макао. Сильнее всего его очаровали Фокс и драматург Шеридан. Таких людей он хотел иметь в качестве своих наставников. Теперь он мог сделать их своими друзьями. Да, мог бы, если бы захотел. Этот вечер показал ему, что он может получить все, что пожелает. Его пьянило радостное сознание того, что он — принц Уэльский.
Он будет снова и снова приходить в Камберленд-хаус. Красивый племянник будет здесь желанным гостем в любое время дня и ночи, сказала очаровательная герцогиня.
Она помахала ресницами Утрате, которая, возможно, немного ревновала — совсем напрасно. Он по-прежнему верен ей, но должен признать, что его тетя — необыкновенно привлекательная женщина.
Он сказал, что будет приходить сюда часто.
Ему ответили, что Камберленд-хаус станет его домом, когда принц этого пожелает.
Когда принц уехал в обществе Утраты, герцог и герцогиня ощутили вкус победы; теперь стало ясно, что именно Камберленд-хаус окажется стартовой площадкой для принца Уэльского.
***
Принц и Утрата вернулись на Корк-стрит. Георг разрумянился не только от своего успеха, но и потому, что выпил больше обычного.
Утрата пила очень мало и оставалась трезвой во всех отношениях.
— Какой вечер! Господи, что за дом! Наш рядом с ним кажется коттеджем.
Он обвел его пренебрежительным взглядом.
— Я предпочитаю быть счастливой в коттедже, нежели несчастной — в красивейшем особняке.
— Все так считают,— улыбнулся принц.
Утрата стояла сплетя руки на груди — очень хорошенькая, но излишне сентиментальная. Принц не был расположен сейчас к театральности. Его захватило настроение людей, с которыми он общался. Они осмеяли бы всякие сантименты — особенно неискренние.
— Пойди сюда и перестань играть, Утрата. Ты сейчас не на сцене. Пойди сюда и будь моей голубкой.
Она села рядом с ним, точно воплощение изящества. Он страстно поцеловал ее, но мысли его были сосредоточены на гостях Камберлендов.
— Фокс — один из лучших собеседников, каких я встречал,— сказал принц.— И Шеридан — тоже. Черт возьми, я был бы счастлив назвать их моими друзьями.
Она передернула плечами.
— Ты когда-то обещал мне, что не будешь сквернословить.
— Господи, неужели? Он громко рассмеялся.
— Как тебе понравился Фокс?
— Его одежда показалась мне... грязной. Принц снова рассмеялся.
— Ты встречаешь самого блестящего человека в Лондоне и прежде всего говоришь о нем, что его одежда грязна.
— Я не понимаю, каким образом его таланты могут помешать ему одеваться опрятно.
— Как ты строга. А Шеридан?
— Ты забываешь о том, что я хорошо его знаю.
— Обаятельный человек. Как он говорит! Он умеет обращаться со словами.
— Это его профессия.
— Утрата, можно подумать, что тебе не очень-то понравилось сегодняшнее общество. Надеюсь, это не так, потому что я нашел его весьма занятным.
— Там были люди с дурной репутацией.
— Они-то часто оказываются самыми интересными. Она отодвинулась от него.
— Мне не нравится, что ты так говоришь.
Он изумился. После всех услышанных им за вечер комплиментов ее слова прозвучали осуждающе. Утрата, похоже, забыла, что хоть он и любит ее, но все же является принцем Уэльским.
— Это,— сухо произнес он,— не помешает мне говорить то, что я думаю.
Она встревожилась, заметив его рассерженные глаза. Они как бы предупреждали ее. Конечно, он выпил слишком много. Она должна быть осторожна. Однако она постарается предотвратить визиты в Камберленд-хаус. Она не доверяла герцогине и герцогу. О, этот герцог! Какие чувства испытывает он к ней сейчас? Помнит ли он, как пытался соблазнить ее? Если она поделится этим с принцем, возможно, он изменит свое мнение о дяде. Но сейчас, когда принц немного раздражен, момент для этого не самый подходящий.
— Никто не может помешать принцу Уэльскому делать то, что он хочет,— успокаивающе сказала она.— Только глупцу пришло бы в голову предпринять такую попытку.
Она вскочила на ноги и сделала глубокий реверанс, передразнивая пухлую даму, присутствовавшую в доме Камберлендов этим вечером. Принц засмеялся — к нему вернулось хорошее настроение. Утрата рассмеялась вместе с ним. Она была так хороша, когда смеялась.
— Послушай,— воскликнул он,— давай споем.
Она села за клавесин; принц склонился над Утратой. Он гордился своим великолепным голосом. Она тоже пела хорошо, потому что ей давала уроки Элизабет Шеридан. Голоса принца и Утраты сочетались превосходно. Она хотела спеть трогательную песню о любви, но принц не был настроен сентиментально.
Думая о Шеридане, он запел песню из «Школы злословия»:
***
Герцогиня обсуждала с мужем в своей спальне истекший вечер.
Она согнула свои маленькие белые ручки в подобие клешней и пробормотала:
— Они попались. Теперь они — наши. Герцог удовлетворенно кивнул.
— Подожди! — воскликнул он.— Подожди, пока это долетит до ушей короля!
— Он может запретить продолжение. Тогда, думаю, нам придется подчиниться?
— На некоторое время.
— На три года. Бог знает, что произойдет за это время с нашим маленьким принцем.
— Ты его очаровала. Господи, он не отводил от тебя взгляда.
— Не разыгрывай из себя ревнивого мужа. Эта роль слишком трудна для тебя.
— Я скажу тебе кое-что, если ты желаешь это услышать. Я никогда не видел женщины, способной приблизиться к тебе по красоте.
— Как насчет леди Целомудрие?
— Кто это?
— Она известна также как миссис Утрата Робинсон. Я могу сказать тебе, что наша маленькая вечеринка понравилась ей гораздо меньше, нежели Его Высочеству.
— Ха! Эта жалкая актриса.
Герцогиня насмешливо посмотрела на мужа; она знала о его визитах в театр, которые не увенчались успехом.
— Я уверена, ты согласишься с тем, что она — красавица.
— Да, она весьма хорошенькая особа.
— Достаточно хорошенькая для принца... если не для герцога?
— Это было давно. Мне показалось, что она неплохо выглядит в бриджах.
— Как и многим другим. Но это не имеет отношения к делу. Боюсь, мы не понравились ей. Она, несомненно, повлияет на Его Высочество.
— Леди Целомудрие! Открыто живущая в грехе!
— С принцем. Ты должен согласиться, что это делает грех простительным.
— Не шути, Анна.
— Я смертельно серьезна. Я так серьезна, что напомню тебе о том, что ты мог забыть.
— Что именно?
— Эта женщина умеет очень ловко просить и умолять; человека можно постепенно настроить против людей, которые хотят быть его друзьями. Все эти трюки совершаются посреди ночи на ложе под бархатным пологом... я слышала, наверху этот полог стянут подобием короны, если тебе угодно... эти методы могут действовать весьма эффективно. Повторяю, тебе это известно.
— Поскольку именно в таких обстоятельствах ты заставила меня жениться на тебе.
— Не заставила. Я никогда не прибегаю к силе. Только убеждение.
Он улыбнулся. Хоть он и изменял ей, она никогда ему не надоедала. Он дал ей то, чего она желала — брак с членом королевской семьи, и она довольствовалась этим. Он был тщеславным мужчиной — несомненно, самым красивым из братьев короля,— но он женился на ней, и она должна быть благодарна ему за это. Конечно, ее происхождение не было столь скромным, как у герцогини Глочестер; их мало что объединяло, кроме того, что обе женщины были замужем за братьями и король считал эти браки неприемлемыми. Герцогиня Глочестерская, в прошлом леди Уолдергрейв, обладала чувством собственного достоинства и, несмотря на свое происхождение, превосходно играла роль герцогини. Ее называли дочерью модистки и сэра Эдуарда Уолпола — старшего брата этого сплетника и писателя Хораса. Отец следил за образованием дочери и выдал ее замуж за лорда Уолдергрейва; когда лорд Уолдергрейв умер, хорошенькая Мария увлеклась герцогом Глочестерским, а он, похоже, увлекся ею, поскольку женился на ней внезапно, не посоветовавшись с семьей.
Что касается герцогини Камберлендской, то ее происхождение не вызывало сомнений. Она была дочерью лорда Ирнхэма и мадам Латрел; она вышла замуж за сквайра Кристофера Нортона; умерев, он оставил ее молодой и готовой к приключениям. Она нашла их в Лондоне — в браке с распутником Камберлендом. Это произошло вскоре после того, как он опозорил семью шумной историей с Гросвенорами.
Он не сожалел о своей женитьбе. Герцогиня была не только самой красивой женщиной в Лондоне, но и самой занятной. Она сумела стать хозяйкой Камберленд-хауса и привлечь туда наиболее блестящих вигов, составлявших оппозицию тори, друзьям короля. Она согласилась с мужем в том, что, поскольку король отказался принимать их при дворе, они должны всячески осложнять ему жизнь. Они бы создали конкурирующий двор, если бы располагали такой возможностью; но это было неосуществимо, поскольку Камберленду недоставало ума, а герцогиня, не страдавшая этим пороком и отличавшаяся злым остроумием, порой выдавала такие словесные перлы, что, по мнению некоторых, после визита к ней следовало мыть уши. Тем не менее они собрали вокруг себя вигов; если бы им еще удалось привлечь в свою компанию принца Уэльского, они смогли бы тотчас создать альтернативный двор. Тот факт, что принц не располагал собственным домом и лишь занимал апартаменты в Букингемском дворце своего отца, являлся благоприятным для Камберлендов. Они постараются заманить Георга в Камберленд-хаус, который станет его домом до того момента, пока он не получит личный дворец. Они создадут соперничающий двор, «двор принца», «двор Камберлендов» — не важно, какое название он получит, лишь бы он составил конкуренцию королевскому и вызвал недовольство этого самоуверенного глупого праведника Георга Третьего, изгнавшего их со своего двора.