Выделенный ему дом оказался с пристроенной кузницей, что и послужило причиной удаленного строительства. Норманн обошел свое новое жилище и хозяйственные постройки. Кроме кузницы обнаружил два сарая, конюшню и курятник. В первую очередь перегнал машину к заднему крыльцу. Перенес в дом приготовленные гостинцы и подарки, затем сумку со своими вещами. После некоторого раздумья махнул рукой и забрал абсолютно все, включая инструмент и аккумулятор. Он не хотел загонять машину в один из этих сараев, а строительство гаража потребует времени, досок купить негде и не на что. Легче поставить сруб и покрыть дранкой. Для ворот можно наколоть двухметровые плашки. Он сам никогда этого не делал, мальчишкой в деревне не раз видел, как мужики от безденежья возвращаются к дедовым методам строительства. Топором аккуратно расщепляют бревно вдоль, подбивая в нужных местах клинья. Затем клинья вбивают до упора, подрубая топором лишние расщепы. Таким способом можно изготовить десятиметровую доску толщиной не менее двух сантиметров. Дальше топор и наработанная рука обрабатывают доску до полутора сантиметровой толщины. Конечно, Норманн такими талантами не обладал, но короткую доску сделать сумеет.
Строительство гаража весьма отдаленная перспектива, для начала следует обустроиться в новом жилище. Большая комната, три спальни и кухня. По планировке очень похоже на дом, где произошло знакомство, хотя русская печь была сложена правильно. По основному принципу сильно отличался от традиционной архитектуры Русского Севера. Там строят в два этажа, наверху располагаются спальни, внизу горница. Кухня отгораживается печью и никогда не выносится в другое помещение. Не надо ездить в Кижи, это знают в любой деревне. Другой нелепицей являлись сараи, конюшня и прочее. На севере хозяйственная часть примыкает к дому, составляя единую постройку и позволяя человеку перейти к припасам и скотине непосредственно из жилой части. Через дверь на втором этаже входят на второй этаж пристройки, где традиционно обитает домашняя птица, а житейская мудрость заставляет подвешивать окорока и колбасы под крышей. Сараи и хлев для скотины ставят на летнем выгоне и никогда не делают из досок. Проще и дешевле собрать из жердей. Вывод один: хутор строили сугубо городские жители, незнакомые с традиционным русским бытом.
Норманн выбрал себе комнату, развесил и разложил вещи. Еще один нонсенс – в комнатах шкафы с полками, сундуки намного удобнее. Было еще одно наблюдение: в помещениях нет пыли и паутины, что говорило о недавнем отбытии предыдущих хозяев. Осмотрел кухню и посуду, нашел полный комплект для нормальной жизни. Пошел по сараям. В одном обнаружил целый арсенал оружия и боеприпасов. У стены сложены карабины, патроны, гранаты свалены в небрежную кучку, причем со вставленными запалами. Ящик для зерна заполнен хорошо выстиранной форменной одеждой. Об этом надо обязательно поговорить – все сделано по незнанию. Одежду нельзя держать вне дома, полевые мыши или ласки быстро облюбуют ее для своего жилья. Основная часть сарая заставлена картонными коробками, часть из них открыта. Заглянул, там лежали китайские мягкие игрушки: розовые зайчики, красные бегемоты и прочие тигры. Не смешно, для четырнадцатого века все это не менее чем языческие символы – костер обеспечен на раз.
Второй сарай оказался более интересным. На видном месте в ряд три лука с тремя колчанами стрел, три охотничьих ножа и три копья. Явно положили для «сменщиков». Далее в кучу свалены различные «ненужности», среди которых Норманн сразу увидел мотки бельевой веревки. Заинтересовавшись, принялся разгребать завалы. Похоже, что разграбили какой-то склад – всевозможный инструмент и метизы, но ничего полезного, кроме веревки. Из вискозы получится прекрасная тетива для лука. Как и в первом сарае, здесь на три четверти заставлено коробками. Открыл несколько – всякая пластмассовая мутотень, шариковые ручки, декоративные цепи и прочий ширпотреб. Для сегодняшней ситуации нет ничего, кроме бельевых веревок. Впрочем, этого добра свалено около тонны.
В конюшне стоял военный грузовик, название которого Норманн перевел как «Плохой Форд». В углу притаилась пушка и десяток зарядных ящиков. Откинул крышки: на вид нормальные боеприпасы, только вот маркировка ни о чем не говорила. Всякие разные полоски могли означать и бронебойные, и фугасные, и любые другие, о которых у него не было и малейшего представления. Среди снарядов небрежно валялись ящики с взрывателями – самоубийцы, да и только, но это подождет. Курятник заинтересовал своим содержимым. На этот раз вместо коробок аккуратные штабели фанерных ящиков с аляповатыми бумажными наклейками. В них лежали стеариновые свечи самых разных видов и размеров – от толстых витых, до простеньких для праздничного торта. Разглядывая ящики, заметил различие в наклейках и полез разбираться с содержимым. Похоже, в грузовике везли новогодние подарки или рождественские, что не существенно, главное – суть. А она показала стеклянные шары и пирамидки с елкой, Дедом Морозом и снегом. В другом ящике оловянные солдатики, машинки, куколки и прочие подарки. Из всего пригодятся только шары да всякие олени с белочками из цветного стекла. За куколку, которая закрывает глаза и говорит «мама», прямая дорога на костер.
Кузница порадовала нормальным обустройством, инструментом и солидным запасом древесного угля. По углам сложены обрубки арматуры, полос, даже шестигранник. Последнее важно, это уже сортовая сталь. В животе заурчало, пора обедать, да никто не зовет. Пошел к домам «старожилов», минут двадцать покружился под окнами и понял, еду просто так не дадут. Ему устроили экзамен на выживание или еще что. Норманн решил не выяснять, не маленький, способен сам себя прокормить. Но и проявленное «гостеприимство» он не забудет, найдется повод – сочтется. Вернулся в сарай, где проверил оставленные луки, «мягковаты» и сделаны не специалистами. Он сам тоже не специалист, но читал про луки в книжке. На рисунках лук без тетивы выворачивается в обратную сторону, становится как бы зеркальным. Оно и понятно – лук, по сути, обычная плоская пружина. В книгах написано, что арабы и турки первые полгода учили своих лучников натягивать тетиву, ибо ошибка приводила к деформации оружия. Тетиву натягивали двое: один садился, упирался ногами в середину и медленно выводил на себя, другой следил за равномерностью и в нужный момент вставлял тетиву в пазы. Тетива делалась из шелковых нитей, а в концы вплетались костяные шарики, узлы на тетиве не допускались.
Здесь же лежали примитивные луки, но явно со стальной пружиной внутри. Стальные вставки делали и в Казани, и в Москве, и арабы, и турки. О праще до сих пор как-то не задумывался, сегодня, увидев шлифованный камень, Норманн вынужден был согласиться, что это весьма серьезное оружие. Но для использования необходимы отработанные навыки, которых у него нет и не может быть. Арбалет получил распространение из-за простоты в обращении, сие оружие доступно и пацану, и женщине. Лук посложнее требует и силы, и умения. Здесь у него был теоретический задел, он видел, как надо правильно держать и стрелять. Ладно, теперь стрелы и снова явная ошибка неведомого изобретателя. Наконечники выкованы в форме липового листочка. Подобная стрела получает два оперения и в полете не устойчива. Наконечник должен быть не тяжелее десяти грамм, иметь форму пули или призмы, что значительно стабилизирует полет. Выбрав лук по руке, Норманн пристрелялся по стене сарая, затем взял нож, забросил в карман зажигалку и отправился на охоту. Куда идти? Да на все четыре стороны!
Дорога «на четыре стороны» вскоре оказалась тропинкой, которая привела к поросшей кустарником опушке леса. Менее чем в километре виднелась речка. «За одно и ушкуй посмотрю», – подумал Норманн. Теплое солнышко настраивало на мажорные мысли, а первая же отвлеченная мысль озадачила: «Какой сейчас месяц?» Он ехал по августовскому лету, а здесь явно поздняя весна. Слева что-то мелькнуло. Остановился и прикусил язык, удержав готовое вырваться ругательство. Стайка косуль мирно обгладывала ветки, вот они – протяни руку. В деревне их называли лесными козами, очень пугливые животные. Стараясь не делать резких движений, медленно снял с плеча лук, наложил стрелу. Вот и первая практика в навыках применения древнего оружия. Осторожно натянул так, что тетива коснулась брови. Теперь надо совместить появившуюся вертикальную линию с кончиком стрелы. Вертикальная наводка на уровне интуиции или координации положения рук. Скосил взгляд на стрелу, сделал глубокий вдох и выстрелил в ближайшую косулю. Козочка подпрыгнула и забилась в судорогах, а Норманн, сдерживая охотничий азарт, пошел искать удобный проход между кустами. Он так и не сменил своей одежды, а портить ее и рвать о ветки совсем не хотелось.
Охотничий трофей решил доставить к реке, где легко промыть мясо и требуху. Там же разжечь костер и поджарить шашлычок на затравку, остальное завернет в шкуру и приготовит в доме нормальный ужин. Руслан забыл взять с собой соль, не беда, но обед без соли не доставит удовольствия. Перевязал веревкой ноги косули, вставил палку и понес добычу чемоданом, по-другому нельзя, перепачкает свою одежду кровью. Вернувшись на тропинку, буквально сразу увидел маленький отряд, расположившийся на отдых у реки. На лужайке паслась шестерка лошадей, у костра сидело четверо человек. Норманн сразу вспомнил слова про итальянцев. Ну вот, обед можно совместить со знакомством. Группа «потерянцев» выглядела откровенно старорежимно – нелепые сапоги и шляпы, подобие полупальто из шинельного сукна темно-синего цвета. У всех четверых правая рука на эфесе шпаги. Парень бесцеремонно подошел к костру, бросил свою добычу под ноги двоим, которых определил как слуг.
– Готовьте обед, я зверски хочу кушать. – С этими словами кинул на косулю кухонный нож.
Один из итальянцев сделал шаг навстречу, поклонился и произнес:
– Antonio Ferarra, Maestro Generale Oper Fortificato o architetto, Genova [2].
Затем шагнул и представился второй:
– Achille Marozzo, Maestro Generale Oper Chiamata duello, Bolognese [3].
– Норманн, – немного замешкался и добавил: – Рус, – и совсем некстати закончил: – Шевалье [4].
Зачем добавил «шевалье»? Он и сам не мог объяснить, вероятнее всего встреча с иностранцами напомнила о Люси, которая всегда его называла «мой шевалье». В воздухе повисла некая неловкость, Норманн хлопнул по плечу обоих итальянцев, затем сказал:
– Брависсимо! – Развернулся и пошел смотреть ушкуй.
На фига ему эти оперные певцы? Сделать из фанерных ящиков балалайки и петь трио в деревнях «Уно, уно, уно, уно моменто»? Тогда уж они поют, а он как синьор Карабас с плетью. Вон какие мелкие, с трудом до груди достают, да и внешний вид не ахти. Он представил себя со стороны – два метра, косая сажень в плечах, элегантные высокие сапоги тонкой кожи шоколадного цвета с наколенниками и кисточками до земли. В тон бриджи с отливом и атласная рубашка, завершала гардероб купленная в Англии белоснежная куртка яхтсмена. На спине во всю ширь шитый «золотом» орел с венком в когтях и надпись «King's yacht club. London. 1858» [5]. А они? Тьфу, певцы – музыканты, непризнанные таланты.
Иностранцы о чем-то загалдели. Норманн вышел на берег, где увидел десятиметровый баркас и лодку. Подошел поближе: нет, такое сделать ему не по силам. Основу ушкуя составляла вырубленная из цельного бревна долбленка с бортом в ладонь толщиной. Выше шли пришитые на нагелях шпангоуты [6]не намного тоньше железнодорожной шпалы. Обшивка из досок семисантиметровой толщины. Танк, а не баркас, и вес не меньше тонны. Стоящая рядом лодка отличалась только меньшими размерами. Оба плавсредства густо покрыты черной смолой. Да, тяжела жизнь без досок! Огорченно вздохнул и посмотрел по сторонам. В четырех местах от берега на треть ширины реки уходили плетеные заборы. Ловушки, это хорошо. Простая снасть, а под рукой всегда в достатке свежая рыба. У него в сарае немереное количество вискозы, завтра сплетет десятиметровый бредень, и рыбу хоть на рынок выноси.
Пора обедать. От костра распространялся приятный запах барбекю. Слуги бесцеремонно «снимали пробу», а хозяева, активно жестикулируя, выясняли отношения. Норманн согнал одного из слуг с седла, которое тот использовал в качестве стула, и принялся за мясо. «Свежачок»! Сочные ломтики сами таяли во рту, жаль нет хлеба и овощей. К тому времени как итальянцы угомонились, он успел оприходовать с десяток шампуров. Наконец спорщики присоединились к трапезе. Немного пожевав ароматного мяса, прицепились к нему с непонятными вопросами. Норманн удивленно смотрел и никак не мог уловить смысла в бестолковых кривляниях. Иностранцы что-то верещали и постукивали друг друга по спине. Наконец устали и сели, понуро опустив головы, а он решил проверить слова Елизаветы Карловны.
Взяв прутик, показал на себя и написал на земле 2011, затем ткнул пальцем в Антонио, нарисовал вопросительный знак и передал пишущий инструмент. Итальянец некоторое время таращился на цифры, затем на Норманна, нерешительно встал, написал «Anno [7]1858» и указал ему на спину. Руслан засмеялся, снял куртку, похлопал себя по груди и написал «Anno 1986». Иностранцы снова заспорили, активно размахивая руками, при этом часто повторяли «Mama mia» [8]или «Santa Madona» [9]. Слуги промывали в реке внутренности убитой косули и вели свою неторопливую беседу. Норманн наелся, а просто так сидеть и слушать непонятную речь совсем не хотелось. Решил посмотреть на иностранных лошадей. Он не был лошадником, как и все деревенские мальчишки немного умел ездить верхом, сопливым пацаном смотрел, как кузнец прибивает подковы. Историческое транспортное средство неторопливо щипало траву и объедало ветки прибрежного кустарника. «Наверное, начало мая, – лениво подумал парень, – до осени надо построить нормальное жилище». Жить рядом с непонятными хуторянами он не собирался.
Иностранцы наконец успокоились и мирно жевали мясо. Слуги собирали разбросанные вещи и крепили на ремнях вьюки. Антонио, увидев подошедшего Норманна, быстро написал «Anno 1556» и через черточку «1598», затем указал на Ахилла и добавил «Anno 1564», немного подумал, топнул ногой и дорисовал вопрос. «1334» в ответ написал юноша.
– Grazie, Signor [10], – уныло ответил Антонио.
Наконец собрались и сели на лошадей. Слуги уместились вдвоем на спине смирной кобылы, а Норманн на правах хозяина возглавил кавалькаду «потерянцев». Подъехав к дому, указал слугам на конюшню, гостеприимно открыл дверь перед гостями, но первым вошел сам. Он торопился переодеться в более удобную одежду и приступить к плетению сети. С охотой может и не повезти как в этот раз, а лосося в реке должно быть много. Итальянцы вошли в соседнюю спальню, где опять принялись громко браниться, – это их дело, он не собирался вмешиваться в чужие разборки.
Переодевшись, прихватил веревки и направился к конюшне, где присмотрел удобное место для плетения бредня. Работа не сложная и при достаточном старании можно закончить до вечера. Вскоре к нему присоединились слуги, тридцатилетние парни Савиолло и Рокко. Работа спорилась, итальянцы начали напевать какую-то свою песенку. Прикинув остаток работы, Норманн ушел в кузницу. Надо напилить чурбачков для поплавков, а пилы или ножовки он нигде не видел. Долго рылся по углам и вдоль стен, нашел спрятанные грузовые тали и горку калиброванной цепи. Находка выглядела красивой, да только к чему она, в существующем хозяйстве ее никуда не приспособить. Интересно, а почему все это спрятали? Явно не от нового пополнения, а от постоянных жителей хутора. Когда Норманн забрасывал всякими железяками цепь и тали, снаружи послышался звук пилы. Оказывается, у торца кузницы сделан навес, где оборудована столярная мастерская. Там же над длинным верстаком развешен всевозможный плотницкий инструмент.
Спрятанная цепь навела на некоторые подозрения. Парень отправился в первый сарай с китайскими игрушками. Предвзятый взгляд сразу указал на коробки у стены, их явно не раз перекладывали с места на место. Десять минут работы – и перед глазами открылся продовольственный склад. Добротные фанерные ящики заполнены рисом, пшеном, макаронными изделиями и прочими крупами в обычной магазинной упаковке. Осталось уточнить простой вопрос: знали старожилы о скрытых запасах или нет? Ответ объяснит причину пролета мимо обеда. Когда вышел из сарая, слуги уже закончили с поплавками и подвязывали снизу камни. Вместо бредня они сделали невод, впрочем, какая разница, с неводом можно славно порыбачить и на реке, и в Онеге. Объяснив идею ловчей сети, Норманн показал найденные продукты, после чего собрался проинспектировать второй сарай. Раздавшиеся из конюшни вопли заставили его изменить план.