Мария быстро поворачивалась, из ее руки вырывался конус фиолетового света - все, на кого падало сияние, замирали. Асмодей поспешно развязывал Баха, помогал ему встать на ноги. До Кнудсена донеслось громкое предупреждение Марии: все в пещере облучены, малейшее сопротивление равносильно гибели! Ватута покорно склонил большую голову, он не сопротивлялся. Мария подошла к Баху, перекинулась с ним несколькими словами. Только после этого она обернулась к выходу из пещеры - она знала, что капитан хронолета в эту минуту взволнованно наблюдает за ними, и, сам невидимый, наблюдает, вероятно, именно с этой стороны.
- Анатолий, высылай планетолет!
5
Бах кинулся в объятия Кнудсена. У сдержанного капитана хронолета дрожали губы и влажно сияли глаза. Он сказал:
- Знаешь, я сегодня узнал, что всего горестней! - Бах с улыбкой смотрел на друга, догадываясь, что речь пойдет о том, как страшились за него. Но Кнудсен сказал по-иному, чем ожидал Бах: - Самое горестное, когда видишь, как гибнет близкий человек, и знаешь, что можешь спасти его, но ценой гибели тех, кого вовсе не хочешь уничтожать.
- Погибли один Кун Канна и трое хавронов, правда, ребята хорошие, я успел к ним привязаться, - с сокрушением сказал Бах.
- Упрек в их гибели адресован мне? - спросила Мария.
- Тебе, - ответил Кнудсен, - и не только в гибели четверых. Если бы ты задержалась еще на минуту, погибли бы все, кто находился в пещере, кроме Миши, естественно.
- Ты сам виноват, что я запоздала, - сказала Мария. - Ты снабдил меня хронодетектором. Благодаря ему я нашла Асмодея. Поставь мне в заслугу хоть это.
И она рассказала, что уже собиралась выбираться назад из скачка в будущее, когда хронодетектор обнаружил какой-то непорядок в близком времени. Неподалеку свивался небольшой хроноворот, в кольце замкнувшегося на себя времени металось материальное тело. Она догадалась, что естественные хроновороты так далеко от полюсов не возникают - он мог быть только искусственным. И когда ударом из своего хроногенератора разорвала хронокольцо, из него вывалился Асмодей. Подробности он расскажет сам.
- Это произошло, когда Аркадий с двумя дилонами бежали в мертвый лес, которого страшно боятся все хавроны, а я остался прикрывать их бегство, рассказывал Асмодей. - Я был в личине No 3, вы ее еще не видели настоящий стереозавр с полным набором зубов, к тому же огнедышащий. Подлинное страшило, вы в этом сами убедитесь, когда подремонтируюсь. Хавроны стали меня одолевать. Хронотрансформатор был на издыхании, но вынес меня в иновремя, зато отказал при возвращении. И я запутался в новом времени, только не знаю каком, все так повторялось, что звенели все контакты в мозгу. Если бы не Мария, мне бы крышка, хотя никакой крышки над собой я не видел - и не совсем понимаю, почему вы, люди, так любите это словечко. Но главное не во мне, главное в том, что я увидел в будущем - я такое увидел! Не поверить! Сейчас я вам все расскажу...
- Ты расскажешь потом. Аркадий, значит, спасся в каком-то лесу? спросил Кнудсен.
- Он побежал в обезумевший лес, так его называют хавроны, они его ужасно боятся. Они его не преследовали, да и я бы не пустил. А что с ним теперь - не знаю.
Кнудсен распорядился:
- Будем отыскивать Аркадия и его спутников. Мария, поручаю это тебе. Возьми Асмодея.
- Одного Асмодея может не хватить. Разреши взять в помощники десяток хавронов и двух-трех Бессмертных. Что они будут вести себя смирно, уверена.
- Бери кого хочешь, хоть в смирении рангунов я не уверен.
Мария повторила, что убеждена в покорности Бессмертных, но какая-то капля сомнения оставалась и у нее. Вспоминались древние книги о покорении одних народов другими: в них ярко живописались восстания против покорителей и угнетателей. Что хронавты не угнетатели, рангуны убедятся быстро, но покорителями они остаются в любом случае. И, направляясь из салона в трюм, где разместили Бессмертных, Мария тихо твердила про себя строчку из романа о приключениях астронавтов на прекрасной планете, населенной высокоразвитыми гуманоидами. Ни планеты столь прекрасной, ни совершенных гуманоидов реальные астронавты за двести лет после выхода романа в свет так и не обнаружили - ни в ближнем, ни в дальнем космосе. "Мы покорители сердец, мы завоеватели душ!"- говорил герой романа жителям удивительной планеты, и добросердечные аборигены - волей автора романа немедленно раскрыли души и отдали сердца покорившим их людям. Мария утешила себя еще одной древней цитатой из кодекса завоевателей и покорителей - она звучала не так красиво, зато внушительно: "Пусть не любят, лишь бы вели себя смирно".
Пленные рангуны вели себя смирно. Предоставленный им пустой трюм был достаточно обширен, чтобы вместить пленников и побольше. При появлении Марии все рангуны поспешно выстроились как на параде. Ватута церемонно наклонил голову и чуть отвел назад руки. Асмодей, вошедший вместе с Марией, немедля повторил приветствие Ватуты, ему понравилась красивая поза: наклоненная голова, отброшенные назад руки - и уважение, и непринужденность, отлично подойдет к личине No 17. Мария ограничилась тем, что впервые внимательно присмотрелась к Ватуте - в пылу вторжения в пещеру было не до любования ошеломленным противником. Властитель Бессмертных был импозантен - рослый, крупноголовый, с цилиндрическим туловищем, лишенным бочкообразности, отличавшей почти всех рангунов, с пропорциональными туловищу ногами. Он вполне годился быть статуей самого себя, на такую статую и на Земле ребята взирали бы без смеха - в отличие от бочек на журавлиных ногах-рычагах, какими скульптор должен был бы изобразить остальных Бессмертных.
- Ватута, попрошу тебя об одной услуге, - дипломатично начала Мария.
Он явно не поддавался на дипломатические приемы.
- Твое дело повелевать, мое - исполнять, - промолвил он на приличном человеческом языке - общение с Бахом дало плоды.
Мария решила, что еще не время перевоспитывать Бессмертных. Хорошо: повеление, а не просьба. Надо спасать хронавта Аркадия Никитина и двух его спутников-дилонов, бежавших от хавронов в какой-то мертвый лес. Она хочет, чтобы Ватута сопровождал ее в спасательном отряде со своими помощниками, которых сам отберет.
Асмодей не преминул поспешно объявить:
- Я поведу отряд. Я хорошо помню пещеру, где задержал хавронов, когда они хотели помешать нашему бегству.
Ватута снова наклонил голову - на этот раз такой жест можно было истолковать как знак согласия.
- Пусть ведет блистательный Асмодей, он отважно сражался против моих солдат. Удивляюсь только, что он остался в живых; в последнем донесении Клаппы сообщалось, что Асмодей погиб в битве, а трое других беглецов несомненно погибнут, ибо скрылись в безумных лесах, где все противодействует жизни. Даже мы, Бессмертные, избегаем их. Впрочем, я пойду в любое место, куда поведешь, Повелительница!
- Ты уверен, что наши друзья погибли? - спросила Мария, обеспокоенная легкой иронией в ответе Ватуты.
Он выразительно показал на киборга.
- Я был уверен в его гибели, а он жив. Вы умело творите чудеса. Не буду поражен, если в гуще леса повстречаем твоих друзей, веселых и здоровых. После того как ты, внезапно появившись из небытия, взяла нас всех в плен, о чем бестолковые дилоны даже подумать не осмеливались... В общем, я теперь допускаю и недопустимое!
Мария отметила, что общение с Бахом принесло и еще один результат Властитель Бессмертных не только хорошо объяснялся по-человечески, но и приобрел навыки земного оратора. В данной ситуации он мог бы разглагольствовать и не так напыщенно - и Мария постаралась показать, что лучше бы ему держаться по-иному.
- Три минуты на сборы! Все, кто не в поход, перемещаются из планетолета в другие помещения корабля. Асмодей, быстро!
Планетолет с пассажирами стартовал на север. В рубке у пульта села Мария, рядом разместился Асмодей, позади обоих - невозмутимый Ватута. Сперва потянулись дремучие леса, такие же, как в Дилонии, только гуще исполинские голубые деревья с пышными кронами. В глаза сверкала Гаруна Белая, был ее час на небосклоне. Сбоку сияла Гаруна Голубая. По мере углубления на север Белая звезда смещалась вбок, прямо по курсу легла Голубая. Густые леса разрежались: деревья теряли свою высоту и яркость, чаща перебивалась кустарниковыми зарослями, появлялись пустоши, их становилось все больше.
Пейзаж все сильней омертвлялся - сухие деревья, голые холмы, тускло поблескивающие озерки... Ватута, молчавший всю первую половину полета, подал голос:
- Повелительница, веди корабль осторожней. Впереди пещера, где хавроны держат нашу последнюю заставу.
Мария посадила планетолет у озерка против горки, где неширокий лаз вел в пещеру. Площадка перед пещерой хранила следы недавней битвы валялись трупы хавронов, оружие, остатки боевой личины Асмодея. Киборг поднял обломки зубастой головы.
- Все поломано, Мария. А какой был зверь! Нет, какой зверь! Глаза факелы, рот - пылающее горнило, каждый зуб - раскаленный металл! А шерсть? Не шерстинки - электрические разряды. Ты бы посмотрела, Мария, как шарахнулись от меня хавроны.
Мария велела идти в пещеру. Асмодей ручным фонарем осветил картину побоища. Всюду лежали мертвые тела - перекореженные, раздробленные, расчлененные; труп возле трупа, труп на трупе. Тяжкое безмолвие нависло над могилой. Асмодей прислушался - и его обостренный слух не уловил ни вздоха, ни стона.
- Мой храбрый Клаппа, - спокойно проговорил Ватута, показывая на растянувшегося во весь рост хаврона. - Лучший солдат моей армии. Его одного хроноворот не разорвал на части.
Планетолет снова поплыл над лесом. Индикаторы обшаривали каменные деревья. Минута шла за минутой, час за часом, беглецов не было видно. Мария повернула к Ватуте побледневшее лицо.
- Неужели Аркадий погиб?
Рангун вежливо проговорил:
- Радуйся, что никого не видишь. Мертвые деревья отбирают жизнь, но тела оставляют. Раз нет трупов беглецов - значит, им удалось пробраться сквозь чащу. Хавронам это еще не удавалось.
- А Бессмертные эти места не посещают?
- Бессмертные эти места не посещают, - бесстрастно повторил Бессмертный No 3.
Лес стал меняться, появились живые стволы, их становилось больше. Индикатор показал, что вдали движется человеческая фигура. Мария впилась глазами в экран. Это мог быть только Аркадий, но бредущий в лесу человек пошатывающийся, старчески согнутый - мало напоминал того юного Аркадия, какого она знала. Человек упал, с усилием повернулся на спину и замер, обратив неподвижные глаза к тусклому небу. Мария опустила планетолет на купку деревьев - кроны посыпались в стороны, стволы затрещали - и первой выскочила наружу.
Она упала возле Аркадия, схватила его, тормошила, целовала, громко звала:
- Сын мой, родной мой, мы нашли тебя, мы спасли тебя!
Он глядел на нее большими, серьезными, лишенными мысли глазами.
6
Кнудсен оглянул салон. Все пятеро снова были вместе - он сам, сидевший под изображением так странно похожего на него бога Хроноса; Мария, свободно откинувшая голову на спинку кресла, - ей шла эта непринужденная, не лишенная какой-то значительности поза; Бах, с ногами забравшийся в свое кресло - он любил, усаживаясь, превращать себя в подобие комка; Аркадий, бессильно распростершийся на диване; и Асмодей, отремонтированный, вычищенный, в своей любимой личине No 17 - для нее в его багаже оказался полный дубликат деталей.
- Были несчастья - преодолели, - сказал Кнудсен. - Что дальше?
Бах незамедлительно откликнулся:
- Одно из двух: либо улепетываем восвояси с этой негостеприимной планетки, либо задерживаемся на ней. Но для чего?
Мария поморщилась.
- Мне не нравится формула - улепетывать. И где расположено это твое "восвояси"? Воротиться на Землю? Выискивать новые негостеприимные планеты? Возвращаю тебе твой вопрос: для чего?
Бах, обожавший научные дискуссии, с увлечением начал спор.
- Очень даже для чего! Вспомни рейсовое задание. Открывать неизвестные цивилизации в мирах с иным физическим временем, поскольку в космосе неизвестных цивилизаций уже нет. И среди неоткрытых цивилизаций обнаружить ту сверхцивилизацию, тех воплотителей Высшего Разума, которые три миллиарда лет назад высаживались на Землю и так удивительно походили на современных людей. Дилоны причисляют себя к воплотителям Высшего Разума, но, думаю, не только Высший, но и обычный разум не всегда найдешь у прекраснодушных дилонов - не говорю уже о дубоватых рангунах, числящих себя вне добра и зла. И те и другие к тому же не человекоподобны. В общем, на Дилоне задание выполнить нельзя. Так в чем же дело? Искать в иных местах!
- Ты ясен, - сказал Кнудсен. - Аркадий?
Аркадий с усилием приподнялся. Исхудавшее, побледневшее лицо кривилось - не то от боли, не то от слабости. Он передыхал после каждых двух-трех слов, произнесенных слабым голосом:
- Да, не находим... Но дилоны, наши друзья... попали в беду... Предательство - оставить их...
Потратив минуты три на несколько фраз, Аркадий снова откинулся на диван. Мария с нежностью поправила накинутый на него плед.
- Ты, Мария? - спросил Кнудсен.
- Оставаться, - твердо сказала она.
- Итак, тебя никто не поддерживает, Миша, - резюмировал Кнудсен. - Я тоже против того, чтобы покинуть Дилону сейчас.
- Ты приписываешь мне то, чего я не желаю, - хладнокровно отпарировал Бах. - Я и не думал предлагать бегство.
- Если я правильно понял тебя, Миша...
- Ты неправильно понял! Я сказал, что есть две возможности: уходить или оставаться. И каждую можно доказательно обосновать. И я показал, что бегство вполне укладывается в задание рейса. Но я вовсе не стремлюсь бежать с Дилоны. Наоборот, намерен уговорить вас на радикальные меры по оздоровлению планеты. В корне переменить существование рангунов и дилонов - вот моя идея!
- В наше рейсовое задание не вписано вмешательство в жизнь народов, которые мы повстречаем, - напомнил Кнудсен. - Людям только в исключительных случаях разрешено менять образ жизни инопланетян.
Бах ожидал такого возражения. Основа для серьезной дискуссии была создана. Она привскочил на кресле.
- Утверждаю, что на Дилоне исключительная ситуация, требующая нашего вмешательства. Совражество дилонов и рангунов социально бессмысленно и морально нетерпимо. Нужно покончить с их враждой. И, чтобы разделаться с ней, вижу только одну эффективную меру. Вы спрашиваете - какую?
- Еще не спросили, но спросим.
- Покончить с бессмертием рангунов - вот единственный способ ликвидировать междоусобицы на Дилоне! - торжественно возгласил Бах.
Он наслаждался эффектом. Мария не сдержала возгласа негодования. Аркадий ничего не сказал, но было видно, как жестоко задели его слова академика. Один Кнудсен сохранил спокойствие, даже иронически улыбнулся молчаливая улыбка отвечала какой-то собственной мысли.
- Ты хочешь уничтожить рангунов, чтобы ликвидировать их вражду с дилонами? - спросила Мария. - Радикально, конечно...
Бах энергично прервал ее:
- Но глупо - во-первых, и преступно - во-вторых, ты это хочешь сказать? Полностью согласен - преступно и глупо! Друзья мои, и мысли не держу уничтожать рангунов, это было бы чудовищно. Нет, надо просто превратить рангунов из бессмертных в смертных. Пусть живут долго, но бессмертие - ликвидировать! Ибо бессмертие аморально, а любая аморальность неизбежно становится преступлением. Хотите обоснований?
- Обосновывай! - разрешил Кнудсен. - Послушаем, как археолог превращается в философа.
Бах махнул рукой. Нет, в философа он не превратится, он из тех сверчков, что знают свой шесток. Но есть изначальные понятия, свойственные каждому, - он будет говорить о них. Итак, бессмертие. В принципе, в бессмертии нет злодейства, оно даже кажется высшим благом бытия - люди всегда мечтали стать бессмертными. Но, к счастью, значительно продлив жизнь, бессмертными так и не стали. Ибо что такое бессмертие? Отмена пределов жизни, иначе - превращение необходимости во вседозволенность. Ватута, доложу вам, не дурак, он сразу сообразил, что наши понятия добра и зла связаны с бренным бытием человека. Он издевательски обозвал человеческую мораль техникой безопасности нашего существования - и многое тут верно, не буду отрицать.