— Что? — Он придвинулся немного.
Кейт уже чувствовала его близость. Он еще не касались друг друга, но температура как будто повысилась.
— Это… — Ей никак не удалось сформулировать объяснение. — Узнать нового человека.
— Я могу как-то помочь? — Голос у него был одновременно мягкий и грубый.
Кейт чуть отодвинулась — когда она стояла рядом с ним, мысли путались и терялись.
— Вообще-то мне действительно нужен насос. В моем дырявый шланг, а колеса на велосипедах совсем сели.
— Посмотрю. Может быть, даже найду, — сказал Джей Ди, но остался на месте, не сделав и шага в направлении сарая. Просто стоял и смотрел — на нее.
—Спасибо, — сказала Кейт неуверенно. Она никак не могла определить, куда смотреть — в глаза, на грудь, в сторону? Неужели он не понимает, что очки только отвлекают? Губы пересохли, и она машинально провела по ним языком, но тут же представила, как это выглядит со стороны. — Знаете, мне еще кое-что интересно. Почему вы тогда помогли нам в магазине?
Он почти улыбнулся — глаза блеснули, уголки рта чуть заметно приподнялись.
— Почему? А вы как думаете?
Кейт понятия не имела, что сказать. Может, это флирт? Может, вопрос чисто риторический? Или он и впрямь ждет ответа?
Напряжение достигло предела, когда Джей Ди вдруг сказал:
— Пойду поищу насос.
— Спасибо, — сказала она и сжала от досады кулаки. Ну сколько же раз можно благодарить!
Джей Ди вышел. Кейт осталась одна. Огляделась. Личных вещей в комнате было на удивление мало. «Путеводитель по национальному парку Олимпик» с закладками. На столике, около деревянной софы, лежали еще одни очки, фонарик и потрепанный триллер в мягкой обложке.
Из-под книжки выглядывал глянцевый журнал. Понимая, что не должна этого делать, Кейт все же не могла удержаться. Она шагнула к столику и подняла книгу.
То, что лежало под ней, оказалось не журналом, а каталогом. «Информация для поступающих — медицинская школа Дэвида Геффена при Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе».
Кейт открыла каталог, перелистала, обратив внимание на сделанные шариковой ручкой пометки на полях.
— Что это вы делаете? — прогремел в дверях голос Джей Ди.
Она вздрогнула и выронила каталог:
— Не знаю. Может, сую свой нос куда не надо? Или как это называется?
— Вижу. — Он подошел к ней.
— Так вы студент-медик? — спросила Кейт, несмотря на то что Джей Ди явно дал понять, что не намерен обсуждать эту тему.
— Нет.
— Собираетесь поступать?
— Я не в том возрасте, чтобы ходить в школу. Принимая во внимание, откуда придется начать, весь курс займет по меньшей мере семь лет. К окончанию мне было бы почти сорок.
— А если не поступите, сколько вам будет через семь лет? — с невинным видом спросила она.
— У меня нет желания обсуждать это с вами.
— Потому что я права, а у вас нет аргументов.
— Потому что это вас не касается.
Она не нашлась что возразить — он загнал ее в угол.
— Послушайте, я только…
— Вот ваш насос. — Он чуть ли не бросил его ей. — Мне он не нужен, так что держите сколько хотите.
Кейт взяла насос, но решила, что уступать его раздражению не будет.
— Спасибо, — сказала она холодно, словно давая понять, что вообще-то идея прекратить разговор принадлежит ей.
Джей Ди посторонился, и Кейт прошла мимо с гордо поднятой головой. Зря она сюда пришла. Все было примерно так, как и раньше, когда она встречалась с другими мужчинами. И почему только ей взбрело в голову, что с ним будет иначе? Другое дело, что на этот раз отказ задел сильнее. Может, из-за того, что ее и тянуло к нему сильнее? Но тут уж ничего не поделаешь. Он оказался именно таким, каким она его и представляла — немного необычным, сильным, привлекательным и даже чуточку опасным. А может быть, дело в том, что как ни нравилось ей быть с Аароном и Кэлли, иногда хотелось другого. Были вещи, разделить которые она могла только с другим взрослым, предпочтительнее, с мужчиной, — бокал вина на веранде в предзакатный час, планы статьи для «Смитсониен мэгазин». Она страстно, отчаянно жаждала одобрения и поддержки, и в этом состояла ее личная, персональная слабость. Ей еще только предстояло научиться довольствоваться тем, что есть, и находить счастье в нынешнем положении вещей.
И какой же глупостью было с ее стороны позволить себе увлечься этим парнем. А ведь есть опыт за спиной. Прекрасно понимала, что именно так все и закончится. С тех пор, как она встречалась с кем-то, минули столетия. И надо иметь в виду, что в ее жизни любые волнения всегда вели к неприятностям. Уж это следовало бы знать.
Глава 10
— Так что, малыш, боишься воды? — спросила Кэлли, направляя лодку к Дьявольской Чаше, самой популярной на озере купальне, окруженной отвесными скалами.
Аарон был рад, что сидит впереди, а не лицом к Кэлли. Вместе получалось хорошо. Чуть ли не каждый день, после ланча, они отправлялись к новому месту, исследуя скалистые, поросшие лесом берега. Поначалу мама требовала, чтобы они держались вблизи берега и в поле ее зрения, но потом, увидев, что они знают, как вести себя на воде, дала полную свободу.
— Не воды, — сказал Аарон. — Я просто не люблю, когда она у меня над головой.
— А по-моему, это значит, что ты боишься воды.
— Ну и что с того, если боюсь?
— Ну так хватит бояться. Поверь мне, малыш, в мире есть кое-что похуже воды.
— Что? Собаки? — не удержался от ответного укола Аарон.
— Я собак не просто так боюсь, у меня на то есть причина.
— Какая такая причина?
Кэлли заерзала, и каяк качнулся. Аарон едва не выронил весло, схватившись за борта.
— Эй, полегче.
— Не трусь. Я не собираюсь переворачиваться. Хочу показать тебе кое-что. Смотри.
Аарон снова налег на весло. Тяжелый спасательный жилет стеснял движения, но ему все же удалось повернуться.
Кэлли подняла ногу на борт каяка и, закатав штанину, обнажила колено.
— Теперь видишь, почему я боюсь собак?
Аарона даже немного затошнило. Все ее колено покрывали безобразные рваные шрамы, пересекающиеся под разными углами, как горные тропинки. По обе стороны от коленной чашечки виднелись углубления.
— Собака покусала, — догадался он.
— Не покусала — изуродовала. Есть такое слово. — Кэлли медленно опустила штанину. — Она меня просто изуродовала.
Изуродовала. Раньше Аарон этого слова не слышал. Звучало оно неприятно. В нем было что-то злое и резкое.
— А как это случилось?
— Как? По глупости. Доверилась одному псу только потому, что показался дружелюбным и махал хвостом. Надо было идти и не останавливаться, но я подумала, как бы его приручить. Ну и вот… В следующую секунду он уже рвал мне ногу.
Аарон не знал, что сказать. Он попытался представить, как пес, злобно, по-звериному, ворча, бросается на Кэлли.
— Наверно, больно было.
— Да уж. Раньше со мной ничего подобного не случалось. Наложили сотню швов, а потом еще делали уколы от токсического шока. Вот такая у меня причина, — подвела черту Кэлли. — Поэтому теперь я собак стараюсь обходить стороной.
— Ну, Бандит не простая собака. Он добрый. По-настоящему. И никогда никого не кусает.
— Я тебе вот что скажу, малыш. Обещаю, что подружусь с Бандитом, если ты поплаваешь со мной в озере.
Аарон представил, как вода смыкается над головой, как наполняет нос и рот, как лезет в глаза и уши, и его заколотило.
— Не могу.
— Ладно. Тогда и я не буду дружить с Бандитом.
Он заработал педалями, разворачивая каяк к Дьявольской Чаше.
— Перестань, Кэлли. Бандит — хороший пес. Мой лучший друг. Он и мухи не обидит.
— Вода тоже никого не обидит, если ты ее уважаешь и умеешь плавать.
— Но я не могу, — повторил Аарон.
— Жаль. — Кэлли пожала плечами и взялась за весло. — А поплавать было бы здорово.
— Но…
— Договор есть договор.
Аарон скрипнул зубами. Она не понимает. Никто не понимает. Он хочет научиться плавать и, как все дети, играть в воде, купаться. Даже заставлял себя зайти в воду выше колен. Иногда ему снилось, что он научился плавать, что он ныряет, выныривает, чтобы вдохнуть воздуху, и снова уходит в глубину. В этих снах он был самым лучшим пловцом в мире. И самое лучшее место для плавания и ныряния — здесь.
— Здорово, что твоя мама разрешает нам брать каяк.
Здорово? Аарон никогда не слышал, чтобы кто-то так говорил о маме.
— Ты ей нравишься, — сказал он. — И она тебе доверяет.
— Удивительно, — пробормотала Кэлли.
По уик-эндам на озеро приезжали десятки людей из города, школьников, студентов колледжей, но сегодня день был рабочий, и на всем озере никого, кроме них двоих, не было. Каяк бесшумно скользнул по тихой глади под узкой аркой моста, единственным искусственным сооружением на всем озере. Аарон откинулся назад, налегая на весло.
Каменные стены уходили вверх крутыми ступеньками, достаточно широкими, чтобы на них можно было стоять. Смельчаки прыгали с этих ступенек в холодную, ясную воду. Аарон не раз представлял, как летит вниз, как падает в воду, как его засасывает глубина. Наклонившись над бортом, он уставился вниз, в темную бездну озера. Голова закружилась, а по спине побежали мурашки.
— Говорят, там живет призрак, — сказал он вполголоса. — Призрак мальчика, который прыгнул со скалы и утонул здесь.
— Ну конечно.
— А еще говорят, что это был индеец из племени мака. Он думал, что если нырнуть поглубже, то можно превратиться в рыбу и жить вечно. Да только в рыбу он не превратился, а стал призраком и каждый вечер взбирается на скалу и ныряет, снова и снова.
— Правда? — притворно ахнула Кэлли.
— Правда.
— Знаешь что, малыш? Мой детектор чуши вот-вот не выдержит.
Аарон ухмыльнулся. Ему нравилось, когда Кэлли начинала разговаривать вот так. Он и сам чувствовал себя почти взрослым.
— Но это правда. Мне дедушка рассказывал, а мой дядя, когда был маленьким, сам видел призрака.
— При всем уважении к твоему дедушке, малыш, наврал он тебе с три короба.
— А вот и не наврал.
— Наврал. Так ты из-за этого боишься воды? Из-за того, что там живет призрак? — фыркнула Кэлли.
Аарон не отвечал. Вопрос был серьезный и требовал вдумчивого рассмотрения. К несчастью, воды он боялся всякой и везде — в бассейне, океане и озере, — независимо от присутствия в ней призраков.
— Не знаю. Вроде бы никакой причины нет. Вода мне просто не нравится. Как и кошкам.
— Ну ты меня и насмешил.
— А что смешного? Тот мальчик спрыгнул вон с того уступа. — Аарон вытянул руку. — Нырнул и не вынырнул, сразу пошел на дно. Самого мальчика никто больше не видел, а призрак иногда появляется. Люди видят его каждый год, видят, как он снова и снова прыгает с уступа.
Кэлли только усмехнулась. Аарона ее смешки и ухмылки раздражали — она не верила ни одному его слову.
— Малыш, ты просто насмотрелся по телевизору про неразгаданные тайны.
— А вот и нет. — Аарон обернулся и сердито посмотрел на Кэлли. — Я телевизор никогда не смотрю. У нас его вообще нет.
— Нет здесь, на озере, а я говорю о городе. Там-то у вас телевизор есть?
— И в городе нет. Мама говорит, что это вредно, что мне лучше будет без телевизора. — Обычно Аарон стеснялся признать, что живет, как говорила мама, в свободной от телевидения зоне. Но сейчас, отстаивая свою точку зрения, он без колебаний пустил в ход даже этот аргумент.
— Чепуха. Телевизор есть у всех.
— У нас нет. Можешь сама спросить у моей мамы. Друзья говорят, что это вроде как чудно, но она все равно отказывается покупать телевизор. А ты тоже думаешь, что это чудно?
— Там, где я росла, телевизора тоже не было, — задумчиво ответила Кэлли. Голос у нее был непривычно мягкий и какой-то странный. Раньше она никогда не разговаривала с ним так.
Впрочем, она вообще мало рассказывала о своем детстве. Аарон знал только, что ее по каким-то непонятным причинам забрали у мамы и отдали в другую семью. К приемным родителям. А потом в еще одну, и еще…
Аарон долго раздумывал над тем, кто такие приемные. Пожалуй, решил он, сейчас самое время спросить. Они уже сделали несколько кругов на середине озере. Солнечные лучи, словно лазерные, пронзали воду широкими золотистыми полосами и уходили так далеко вглубь, что у Аарона голова кружилась от страха, когда он смотрел вниз.
— А ты, когда жила у приемных, телевизор смотрела? — осторожно и не оборачиваясь, спросил он.
Кэлли хмыкнула, как делала всегда, когда хотела показать, что ей наплевать на что-то или что Аарон задает глупый вопрос.
Он уже и сам пожалел, что спросил, но было поздно — слова вылетели и теперь висели между ними.
— Приемные — это не имя и не фамилия. Это семья так называется — приемная. Есть люди, которые берут к себе чужих детей из-за того, что те не могут жить со своими настоящими родителями.
Аарон ждал, чувствуя, что Кэлли расскажет что-то еще, если только он будет помалкивать. Молчать было невероятно трудно, но он держался.
И верно, скоро Кэлли продолжила:
— Несколько лет назад они решили, что я живу в нездоровых условиях, а моя мама — лузер и хочет от меня избавиться. В общем, отправили меня в первую приемную семью. Неплохие, наверно, были люди. Государство дает им денег на содержание приемных детей, вот они и набрали нас целую кучу. А ты говоришь про телевизор. — Она тихонько свистнула. — Телевизор там был в каждой комнате. И я, пока в том доме жила, насмотрелась его на сто лет вперед.
Аарон попытался решить, смог бы он поменять свою маму на телевизор. Пожалуй, все-таки нет, хотя «Николодеон» — это, конечно, самое лучшее, что только есть на свете. Бывая у друзей, Аарон смотрел мультик при каждом удобном случае.
— Переезжать приходилось каждый год, — рассказывала Кэлли. — Только привыкнешь к какому-то месту, а тебя уже везут в другое.
— Почему?
— Потому. Так у них заведено. Мне никто толком так ни разу и не объяснил. Говорили только, мол, собирай вещи. А из последней семьи я сама ушла.
— Почему?
— Как бы тебе сказать… Не поладила с ними. Хотела податься в Канаду, но туда не пускают без удостоверения личности и свидетельства о рождении. В конце концов оказалась в Порт-Анджелесе, и тут миссис Ньюман предложила мне работу.
— А потом ты встретила нас, — вставил Аарон.
— Верно, малыш.
— Теперь мы твоя семья?
Кэлли молчала, но и Аарон не оборачивался. Потом она легонько ткнула его в плечо:
— Да. Теперь ты моя семья.
Здорово, подумал он. Конечно, с Кэлли не так весело, как с Айзеком и Мюриэл, но зато с ней можно кататься на каяке и…
— Что это? — прошипела вдруг у него за спиной Кэлли. От ее голоса мурашки побежали по коже.
— Что?
— Увидела что-то. В лесу. Там. — Она протянула руку в сторону скал, прятавшихся в тени высоченных деревьев.
— Я ничего не видел. — За первым отрядом мурашек пробежал второй.
— Смотри, опять! Да это же… Боже!
И только тогда Аарон тоже увидел. Увидел его. Мальчика-призрака. Издав воинственный клич, он выскочил из-за кустов и бросился в озеро с уступа — сложив руки, головой вперед. Все случилось в долю секунды, а уже в следующий миг призрак пропал, растворившись в холодных тенях озера.
Аарон вскрикнул, но голос пропал, и крик остался в горле. А потом он с ужасом увидел, что выронил от страха весло, и оно покачивается на расстоянии руки от лодки. Секунду-другую Аарон просто смотрел на него, жалея, что не привязал к запястью нейлоновым шнуром, потом, поддавшись панике, привстал с сиденья и потянулся за уплывающим веслом.
— Эй, малыш, сиди спокойно! — крикнула Кэлли. — Мы из-за тебя перевернемся! Лучше…
Предупреждение опоздало. Каяк качнулся и опрокинулся, сбросив обоих в воду.
Аарон ударился лицом о воду, уже понимая, что пропал. Будь они поопытнее и сумей сохранить инерцию движения, каяк снова встал бы в правильное положение, но этого не случилось. Озеро уже схватило мальчика за руки и за ноги ледяными, колючими пальцами и тянуло к себе. Аарон уходил все глубже и глубже, думая о том, что, может быть, если нырнет очень глубоко, превратится в рыбу. Или призрака, как тот индейский мальчик.