Улыбка Келвина была под стать улыбке Меллора.
– Только вот заряжено оно не дробью, а пулями. С этого расстояния я снесу тебе голову, а к Нине даже не прикоснусь.
– Ага. Точно. Положи дробовик, а то я ее убью.
– Проанализируй ситуацию, – тихо сказал Келвин. – Твой напарник не придет на помощь. Ты можешь выстрелить, верно, но и я успею нажать на курок. Я с этим ружьем хожу на оленя, так что можешь мне поверить: если я говорю, что оно заряжено пулями, а не дробью, значит, так оно и есть. Ты можешь убить меня, убить Нину, но в итоге ты и сам будешь мертв. Так что либо у нас будет как минимум два трупа, либо все могут жить дальше, а ты заберешь своего дружка и уберешься отсюда.
– И чемодан можете забрать, – выдавила из себя Кейт. Все, что угодно, лишь бы они не возвращались.
Меллор сделал глубокий вдох, как всегда, когда проводил в уме расчет. Факт налицо: ситуация патовая, и живым он мог выбраться отсюда, только если бросит оружие. Кейт старалась проследить за ходом его мыслей и молилась лишь о том, чтобы он поверил в то, что Келвин не станет стрелять в него безоружного. Меллор, вероятно, пристрелил бы их всех, не задумываясь, но Келвин так не поступит.
Очень медленно Меллор отпустил Нину и поставил пистолет на предохранитель. Нина без сил осела на пол, ноги отказывались ее держать. Кейт рванулась к ней, но Келвин обжег ее ледяным взглядом, и она остановилась. С некоторым запозданием Кейт поняла, что он не хотел, чтобы она приближалась к Меллору.
– А теперь бросай пушку, – приказал Келвин.
Пистолет с глухим стуком упал на пол. Кейт вздрогнула, решив, что сейчас раздастся выстрел, но ничего не произошло.
– Бери чемодан и уматывай.
Медленно, не делая резких движений, Меллор забрал у Кейт чемодан. Кейт не спускала с Меллора глаз. На краткий миг их взгляды встретились. Его взгляд был по-прежнему спокойный и равнодушный, словно то, что происходило, было для него обыденным, привычным делом.
– Кейт, – сказал Келвин. Она моргнула и повернулась к нему. – Поднимите пистолет.
Кейт живо схватила оружие. Она никогда прежде не держала в руках пистолета и удивилась, каким тяжелым он оказался.
– Видите эту кнопку с левой стороны? Нажмите ее.
Удерживая пистолет в правой руке, левым указательным пальцем она нажала на кнопку.
– Хорошо, – сказал Келвин. – Вы только что сняли пистолет с предохранителя. Жмите на курок только тогда, когда соберетесь выстрелить. Идите вниз первой и держитесь от него подальше, чтобы он не мог до вас дотянуться. Мы пойдем за вами. Спуститесь на верхнюю площадку лестницы и нацелите на него пистолет. Держите его под прицелом, пока я не пройду пролет и снова не окажусь у него за спиной. Ясно?
Она поняла его логику. Если он позволит Меллору спускаться первому, то либо ему самому придется держаться к нему слишком близко, рискуя тем, что Меллор выхватит ружье, либо Меллор исчезнет из виду на несколько секунд, после того как спустится вниз. Кейт не знала, что, по мнению Келвина, мог сделать Меллор за эти несколько секунд, но, если он считал, что оставлять Меллора без присмотра на эти несколько секунд опасно, она готова поступать так, как ей прикажут.
Где был второй, Хаксли?
Кейт спускалась вниз по ступеням быстрее, чем поднималась по ним, и не потому, что хотела этого. Колени все еще подгибались, и она наполовину бежала, наполовину спотыкалась на полусогнутых ногах. Она изо всех сил сжимала пистолет, все время молясь о том, чтобы Меллор не попытался испытать судьбу, потому что она понятия не имела, что сделает. Она оказалась на верхней площадке лестницы и, обернувшись, Направила пистолет на Меллора, сжимая его двумя руками. Пистолет подрагивал, потому что Кейт продолжало трясти, но она думала – она надеялась, – что с такого близкого расстояния все равно должна в него попасть, если придется стрелять.
Келвин шел за Меллором на безопасном расстоянии и в отличие от Кейт казался абсолютно спокойным и хладнокровным.
– Продолжай спускаться, – приказал он Меллору тем же спокойным, тихим голосом, каким говорил с ним до этого. Они прошли мимо нее вниз.
Через секунду Кейт пошла за ними. За это время Нина успела спуститься с чердака. Она двигалась очень медленно и при первой возможности схватилась за перила, а потом за дверной косяк. Она встретилась глазами с Кейт и сглотнула слюну.
– Я в порядке, – еле слышно сказала она. – Пойди помоги Келвину.
Кейт спустилась до первого этажа. Она увидела второго, Хаксли, лежащего на полу возле парадной двери лицом вниз, со связанными за спиной руками. Он был жив и пытался подняться.
– Я не могу забрать его и три сумки одновременно, – сказал Меллор.
– Тогда развяжи его. Он сможет идти. – Келвин держал ружье на плече.
Меллор развязал Хаксли и помог ему подняться на ноги. Хаксли качало. Голубые глаза его обожгли Келвина ненавистью, но напрасно – Келвин никак не отреагировал.
Меллор и Хаксли забрали свои сумки и чемодан Лейтона и вышли из парадной двери на крыльцо. Хаксли спотыкался и покачивался, но шел. Выйдя следом за Келвином на крыльцо, Кейт видела, как они погрузили багаж в «тахо», затем забрались на передние сиденья. Как раз перед тем, как Меллор завел двигатель, Кейт услышала слабый звук высоких детских голосов. Шейла с детьми возвращалась с прогулки. Если бы они вернулись на десять, нет, на пять минут раньше… Кейт бросило в жар от одной этой мысли.
Хаксли бросил из машины полный ненависти взгляд. Джип тронулся. Кейт и Келвин провожали его взглядом, пока он не скрылся из виду.
– Вы в порядке? – спросил он наконец, продолжая смотреть на дорогу. Кейт подумала, что эти двое могут вернуться.
– В полном порядке. – От шока голос ее сделался тонким и очень тихим. Кейт прокашлялась и повторила: – Я в порядке, но Нина…
– Я в порядке, – отозвалась Нина из дверей. Она по-прежнему была очень бледна, ее трясло, но теперь, чтобы передвигаться, ей не надо было ни за что хвататься. – Просто трясет немного. Они уехали?
– Да, – сказал Келвин. Он легко удерживал ружье в одной руке, ствол сейчас был направлен в землю. Келвин пристально посмотрел на Кейт. – Вы хорошо придумали приклеить марки вверх тормашками.
Значит, сработало. Ее жалкая попытка просигналить о помощи сработала!
– Я читала… Я читала, что перевернутый флаг – сигнал бедствия.
Келвин кивнул.
– Вы нервничали и дрожали. Я проехал по улице до дороги, потом вышел и вернулся пешком. Решил, что надо проверить, как у вас дела, и убедиться, что все в порядке.
– Я думала, вы не заметили.
Он посмотрел на конверты, помял их в руках, но даже глазом не моргнул, чтобы дать ей понять, что заметил.
– Я заметил.
Его спокойствие заставляло Кейт чувствовать собственную нервозность еще острее. Она посмотрела на Нину и увидела, что подруга тоже дрожит, как ни пытается взять себя в руки. Со сдавленным всхлипом Кейт уронила пистолет и крепко обняла Нину. Они прижались друг к другу в надежде найти поддержку; Кейт почувствовала руку Келвина на плече. Келвин обнимал их обеих за плечи и что-то тихо бормотал, наверное, какие-то слова, призванные их успокоить. Как будто она могла понять, что он говорит. Впрочем, слова не имели значения. Она успела отметить, что он все еще держал в руке ружье, и это ее действительно успокаивало. Долгое мгновение они стояли, прижавшись к нему и друг к дружке, черпая силы в его силе. В его живительной силе. Но тут Кейт услышала вопль Такера. Такер бежал к ним. Таннер несся следом.
– Мистел Халлис! Это лузье?
Детские голоса подействовали на нее отрезвляюще. Кейт стерла слезы, которые скопились под ресницами, и спустились с крыльца, чтобы обнять сыновей и прижать к себе.
Глава 9
Госс и Токстел ехали молча, пока не выехали на главную дорогу. Госс был бы не против молчать и дальше, потому что голова болела нещадно, но тот удар по голове не шел ни в какое сравнение с ударом, нанесенным его самооценке. Как, черт возьми, случилось, что какой-то мастеровой смог завалить его нот так, запросто?! Госс не помнил, чтобы что-то слышал, что-то видел до того момента, как голова его взорвалась болью и свет и глазах померк. Этот ублюдок, верно, дал ему по голове ружейным прикладом.
Самой лучшей чертой в Токстеле была молчаливость. Он не любил болтать попусту. Он не стал тратить времени на расспросы о том, что произошло с Госсом, потому что все было понятно и так.
Тошнотный ком подступил к горлу.
– Останови, – сказал Госс. – Меня сейчас вырвет.
Токстел вырулил на обочину и остановил машину. Два левых колеса «тахо» оставались на дороге, обочина была неширокой. И, когда Госс выбрался из машины, он едва не свалился в канаву или ров, как они его там называют. Хватаясь за машину, чтобы удержать равновесие, он кое-как добрался до заднего бампера и наклонился, вцепившись ладонями в колени. От такого положения голова загудела еще сильнее, а все деревья и прочая зелень начали медленно, тошнотворно вращаться.
Он слышал, как хлопнула водительская дверь. Токстел подошел к нему.
– Ты в порядке?
– Сотрясение, – выдавил Госс. Он глубоко втягивал в се воздух, борясь с тошнотой. Хватит с него того, что его свалил мастеровой, он не хотел, чтобы его еще и стошнило на глазах у Токстела.
Токстел не стал выражать ни сочувствия, ни соболезнования. Он просто вытащил чемодан Лейтона из багажника и сказал:
– Давай посмотрим, что мы имеем. Я хочу убедиться, что флешка здесь, прежде чем буду звонить Фолкнеру.
Госс с трудом выпрямился. Токстел расстегнул молнию на чемодане и принялся вытаскивать вещи. Каждая вещь тщательно проверялась, каждый карман, каждый шов. Отработанный материал бросали на дорогу. В пластиковом пакете лежал трекфон,[9] что выглядело обнадеживающе, но, когда Токстел снял с прибора заднюю крышку, ничего интересного, кроме батареек, не обнаружил. Токстел разобрал прибор, но так ничего и не нашел.
В чемодане еще была пара черных туфель. Токстел занялся ими. Он стучал ими по машине до тех пор, пока не отлетели каблуки, но флешки там тоже не оказалось.
Пришла очередь самого чемодана. Токстел отпорол подкладку, проверил каждый дюйм, даже надрезал швы в местах крепления ручек, но ничего не нашел.
– Черт! – выругался он, бросив чемодан. – Флешки там нет.
– Может, Лейтон взял флешку с собой? Ему всего лишь надо было сунуть ее в карман, – сказал Госс. Он был расстроен тем, что возможность подставить Фолкнера не реализовалась. Но сейчас у него слишком сильно болела голова, чтобы изобретать новый план.
– Мог, если не собирался возвращаться. Черт, он все время мог носить ее в кармане. Я бы тоже так решил, если бы не кое-что подозрительное в этом чемодане.
– Что именно? – устало спросил Госс. – Ты его весь разобрал и ничего не нашел.
– Да, и то, что я в нем не нашел, наводит меня на мысль, что стерва не все нам отдала.
– О чем ты?
– Ты видел бритву, зубную пасту, дезодорант, лосьон после бритья?
Госс окинул взглядом содержимое чемодана и, как бы сильно у него ни болела голова, не мог не прийти к очевидному выводу:
– Она нам не все отдала.
– Обычно люди держат туалетные принадлежности в несессере. Его тут нет. Да и шмоток тут мало. Я думаю, есть еще один чемодан.
– Черт! – Госс присел на бампер и дотронулся до затылка. От одного прикосновения боль пронзила его череп тысячью игл, а перед глазами посыпались искры. Кажется, появлялся второй шанс, но Госс пока не мог мыслить достаточно ясно, чтобы ухватить, в чем он состоял.
– Мы не можем туда вернуться, – мрачно заключил Токстел. – Она нас знает и, возможно, уже позвонила копам.
Сквозь пелену боли Госс все же смог осознать то, что недоговаривал Токстел. Госс понимал, в чем состоит конструктивная дилемма напарника. Токстел мог бы просто позвонить Фолкнеру и сказать все как есть. Попросить, чтобы он послал в Трейл-Стоп кого-то другого. Но это означало невыполнение задания, а ни один из них двоих никогда не оставлял работу недоделанной, никогда не заявлял о том, что не в состоянии выполнить задание.
Дело было не в самомнении. Вернее, не только в нем одном. Они – и Госс, и Токстел – зарабатывали деньги тем, что улаживали чужие проблемы. Они оба имели репутацию людей, которые доводят дело до конца вне зависимости от того, сколько дерьма придется спустить в канализацию. И именно поэтому Фолкнер поручал работу им. Стоило один раз показать свою ненадежность, и дела их плохи. Они ведь не на жалованье сидят, черт возьми. Они получают проценты от того, сколько платит клиент. И чем труднее была работа, тем лучше она оплачивалась.
– Мне кое-что пришло в голову, – сказал Токстел, глядя на дорогу. – Дай мне немного подумать. Кстати, тебе врач не нужен?
– Нет, – не задумываясь, ответил Госс. И, мысленно попытавшись оценить свое состояние, добавил: – Узнаем, когда я усну. Если ты не сможешь меня разбудить, тогда зови врача. Или копай могилу.
– Я буду сидеть у твоей чертовой постели всю ночь и трясти тебя каждый час, – спокойно заявил Токстел. – Так что лучше бы тебе знать наверняка, что с тобой все в порядке.
Вот он – Токстел. Душка Токстел. Токстел Чуткое Сердце.
– Поехали, – буркнул Госс. – Дашь мне знать, когда у тебя созреет план.
Вопрос: куда ехать? Им надо было где-то остановиться, хотя бы временно. Но он не помнил, чтобы от самой взлетной полосы ему встретилась хоть одна вывеска с хоть одним захудалым мотелем. Токстел достал карту и разложил на капоте. Госс тем временем рылся у себя в сумке в поисках болеутоляющего. В его дорожном наборе нашелся ибупрофен,[10] распакованный по отдельным дозам, упаковка из тех, что продаются в аэропортах. Госс бросил в рот обе пилюли и проглотил их, не запивая водой. И кстати, вспомнил о том, что им еще надо что-то пить и есть. В том маленьком городке, через который они проезжали, они могли бы купить себе еду и питье, а может, если очень повезет, там же отыщется и мотель.
– Эта карта ни черта мне не говорит, – пробурчал Токстел, сложил ее и бросил обратно в машину.
– Что ты ищешь? – спросил Госс.
Осторожно перебирая руками, он пробирался обратно, к сиденью. Он открыл пассажирскую дверь и сел в кресло. Один неверный шаг – и лететь бы ему на добрых сто футов вниз. Обрыв не был отвесным, так что Госс, наверное, зацепился бы за дерево или еще за что-нибудь и остался быв живых. Но веселого в таком приключении мало. Что-то не то со всеми этими придурками, обожающими вылазки на природу. Что до него, Госса, так черт бы с ней, с этой природой.
– Мне нужна карта, которая показывает горы, дерьмо вроде этого.
– Топографическая карта, – подсказал Госс.
– Да. Именно.
– Зачем тебе нужны горы на карте? Оглядись, их здесь полно живьем, – проворчал Госс. Гор здесь хватало. Куда ни взгляни, везде чертовы горы.
– Что мне нужно, – медленно проговорил Токстел, – так это понять, можем ли мы это место запечатать. Мы знаем, что дорога всего одна и она кончается там, в этом, как его, Трейл-Стоп. Можем мы ее перекрыть так, чтобы никто не смог оттуда выехать?
И вдруг головная боль перестала так уж сильно досаждать Госсу. Он ухватил в общих чертах, что предлагал Токстел. Если существует идеальная ситуация для эскалации конфликта, то вот она – нате, кушайте.
– Нам еще понадобятся данные аэрофотосъемки, – вслух подумал Госс. – Чтобы убедиться, что тут нет каких-то козьих троп, не отмеченных на картах штата. Местность тут почти непроходимая. А с других сторон им просто не уйти.
Токстел кивнул. Характерный прищур и поджатые губы выдавали его настрой. Таким он становился всегда, когда начинал действовать. Но такой план потребует много денег, подумал Госс, и людских ресурсов тоже. Они вдвоем с такой работой справиться не смогут. И еще им нужен кто-то, кто хорошо знает местность и людей, которых они возьмут в заложники. Госс понимал, что есть пределы его возможностям. Он был человеком городским. Поставь против него какого-нибудь деревенского парня, который всю жизнь охотился на оленя, и ему будет нечего противопоставить такому простаку. Главным капиталом Госса были мозги, и именно их он постарается использовать по полной.