Ей больше незачем пользоваться помощью неизвестного благодетеля, который почти с самого начала делал щедрые пожертвования школе. Письмо для него покоилось в ридикюле Клодии – мистер Хэтчард обещал доставить его адресату. Жаль, конечно, что она так и не узнала имени попечителя школы, но, с другой стороны, он вправе остаться неизвестным, если пожелает.
Школа процветала. Всего за год Клодии удалось купить для нее соседний дом и нанять еще двух учителей. И самое отрадное: количество учениц, которым не приходилось платить за обучение, увеличилось – теперь их было не двенадцать, а четырнадцать. А школа даже приносила скромный доход.
Ближайший час не сулит никаких неожиданностей – так думала Клодия, когда кучер Питера помог ей выйти из экипажа и она поднялась на крыльцо конторы мистера Хэтчарда.
Меньше чем через час Клодия вихрем вылетела из конторы. Кучер виконта Уитлифа спрыгнул с козел и открыл перед ней дверцу экипажа, но она отдышалась, чтобы сообщить, что пойдет домой пешком. От волнения ей не сиделось на месте. Но не успела Клодия заговорить, как ее окликнули по имени.
Обернувшись, она увидела восседающего верхом маркиза Аттингсборо с графом Килборном и еще одним джентльменом. Клодию заметил и окликнул маркиз.
– Доброе утро, мисс Мартин, – произнес он, подъезжая поближе. – Удачное выдалось начало дня?
– Еще чуть-чуть – и гнев сорвет с меня шляпу, лорд Аттингсборо, – призналась она.
Он поднял брови.
– Домой я дойду пешком, – сообщила она кучеру. – Спасибо, что дождались меня, но теперь можете возвращаться.
– Позвольте сопровождать вас, мэм, – произнес маркиз.
– В компаньонах я не нуждаюсь, – резко ответила она. – И увы, сегодня утром я не в состоянии поддерживать беседу.
– В таком случае позвольте сопровождать вас на правах друга. – Маркиз не сдался, легко спрыгнул с седла и повернулся к графу: – Вы не отведете мою лошадь в конюшню, Нев?
Граф улыбнулся, приподнял шляпу, приветствуя Клодию, и удобный момент для решительного отказа был упущен. Кроме того, вид знакомого лица принес некоторое облегчение. А Клодия уже думала, что ей придется ждать возвращения Сюзанны, чтобы выговориться, опасаясь лопнуть от гнева.
Спустя минуту они шагали по тротуару вдвоем – она и маркиз Аттингсборо. Он предложил ей руку, она оперлась на нее.
– Обычно у меня мало причин для волнения, – заверила она спутника, – если не считать вчерашнего вечера и сегодняшнего утра. Но сегодня дело не столько в волнении, сколько в гневе – нет, в ярости.
– Там вас кто-то разозлил? – спросил он, кивнув в сторону здания, откуда вышла Клодия.
– Это контора мистера Хэтчарда, – объяснила она. – Моего поверенного.
– А-а, это насчет вакансий для учениц, – сразу вспомнил маркиз. – Вы не одобрили выбор поверенного?
– Эдна и Флора завтра же вернутся со мной в Бат.
– Неужели все настолько прискорбно? – Он положил ладонь на ее пальцы.
– Хуже, – заверила она, – гораздо хуже.
– Можно узнать, что же все-таки произошло?
– Бедвины! – выпалила она, в волнении взмахнув свободной рукой. В этот момент они переходили через улицу, огибая свежую кучу конского навоза. – Вот что произошло! Ох уж эти Бедвины! Они сведут меня в могилу. Вот увидите, так и будет.
– Надеюсь, до этого не дойдет.
– Флоре предложила работу леди Эйдан Бедвин, – сказала Клодия. – А Эдне – не кто иная, как маркиза Холлмир!
– Вот оно что, – отозвался маркиз.
– Это немыслимо! Не понимаю, как ей хватило дерзости?
– Возможно, все дело в том, что она помнит вас как превосходную учительницу, не поступающуюся своими принципами даже ради денег или положения в обществе.
Клодия фыркнула.
– А может, – добавил маркиз, – она просто повзрослела.
– Такие особы, как она, – возразила Клодия, – никогда не взрослеют. Только становятся еще противнее.
Разумеется, эта оценка была и смехотворной, и несправедливой. Но антипатия к урожденной леди Фрее Бедвин так укоренилась в душе Клодии, что лишала ее способности рассуждать здраво.
– Вы настроены и против службы у леди Эйдан Бедвин? – продолжал расспросы маркиз, прикосновением к полям шляпы поприветствовав двух идущих навстречу дам.
– Она замужем за одним из Бедвинов, – напомнила Клодия.
– Однако она всегда производила на меня приятное впечатление. Насколько мне известно, ее отец был шахтером в Уэльсе, пока не сколотил состояние. Его дочь пользуется репутацией щедрой благодетельницы для всех, кому не так повезло. Двое из ее троих детей – приемные. Это для них она нанимает гувернантку?
– Для приемной девочки, – Клодия кивнула, – и для младшей дочери.
– И теперь, стало быть, вы возвращаетесь в Бат вместе с мисс Бейнз и мисс Вуд. Право выбора вы им не предоставите?
– Я ни за что не отпущу их в услужение туда, где они будут несчастны.
– Еще неизвестно, как восприняли бы подобную работу они сами, мисс Мартин, – возразил маркиз. – Может быть, их воодушевляла бы мысль о службе в столь благородных семействах.
Мальчуган, за которым, сбиваясь с ног, гналась няня, катил обруч по тротуару. Маркиз поспешно потянул Клодию в сторону, пропуская всю компанию.
– Вот пострел! – заметил он. – Ручаюсь, он клятвенно обещал нести обруч в руках до самого парка, где можно бегать, никому не мешая.
Клодия вздохнула:
– Вы полагаете, лорд Аттингсборо, что в конторе мистера Хэтчарда я повела себя слишком опрометчиво и неразумно?
– Отнюдь, – ответил он. – Ваш гнев достоин восхищения – как и ваша решимость увезти учениц обратно в Бат, лишь бы не пристраивать их на службу, которая может оказаться слишком тяжелой.
Она склонила голову.
– Вы совершенно правы, – признала она. – Япоспешила с выводами.
Маркиз усмехнулся:
– И ответили Хэтчарду решительным отказом?
– О, разумеется! Но он заявил, что до завтра ничего не станет предпринимать. И предложил девочкам побеседовать с будущими работодателями.
– А-а…
– Полагаю, мой долг – предоставить им такую возможность, верно?
– Если вы доверяете их суждениям, – откликнулся маркиз.
Клодия снова вздохнула.
– Этому мы учим в первую очередь, – объяснила она. – Умению трезво оценивать, рассуждать, мыслить, жить своим умом и принимать осмысленные решения, а не просто действовать так, как хочется. Это целое искусство. Мы приучаем наших девочек быть осведомленными, мыслящими взрослыми людьми, особенно тех, которые учатся в школе из милости и не могут сразу после окончания учебы рассчитывать на замужество и на то, что всю оставшуюся жизнь за них будут думать мужья.
– Не самая радужная перспектива брака, – заметил маркиз.
– Зато предельно точная, – парировала Клодия.
Они шагали под деревьями, окаймлявшими тротуар. Клодия на миг запрокинула голову, глядя на навес из веток, на чистое небо и солнце в просветах между листьями.
– Я предупрежу их, – решила она. – Объясню, что Бедвины во главе с герцогом Бьюкаслом – семейство, несколько поколений которого пользовались огромным состоянием и привилегиями, что они надменны и настроены презрительно по отношению ко всем, кто занимает более низкое положение в обществе – то есть почти ко всем прочим смертным. И добавлю, что хуже всех – леди Холлмир. Потом посоветую даже не пытаться встретиться с работодателями, а уложить вещи и вернуться со мной в Бат. А потом дам девочкам возможность самим решать, что их больше привлекает.
Ей вдруг вспомнилось, что обе девочки уже побывали в Линдси-Холле вместе с другими бедными ученицами – это случилось прошлым летом, на свадьбе Сюзанны, – где и познакомились с герцогом и герцогиней Бьюкасл.
Маркиз Аттингсборо негромко рассмеялся, Клодия ответила ему недовольным взглядом, подумала и тоже засмеялась.
– В тирана я превращаюсь, только когда я в гневе, – сказала она. – Не просто недовольна, а взбешена. Но такое бывает нечасто.
– Подозреваю, лишь в тех случаях, когда кто-нибудь угрожает вашим драгоценным ученицам.
– Они и вправду драгоценные, – заверила Клодия. – Особенно те, за кого некому вступиться, кроме меня.
Он вновь дружески коснулся ее руки, и Клодия вдруг поняла, что уже несколько минут не обращает внимания на то, куда идет.
– Где мы? – спросила она. – Отсюда можно добраться до дома Сюзанны?
– Это самый длинный и удобный путь до него, – сказал маркиз. – Он пролегает мимо заведения Гюнтера. Вы уже пробовали его мороженое?
– Нет. Но ведь сейчас утро, – сочла своим долгом напомнить Клодия.
– В каком своде законов сказано, что лакомиться мороженым позволительно только днем? – возразил ее спутник. – Днем будет некогда: я приглашен к миссис Корбетт-Хайт на прием в саду, а вы?
Клодия еле удержалась, чтобы не поморщиться: о приглашении она напрочь забыла. Сегодня она гораздо охотнее осталась бы дома, но это невозможно. Сюзанна и Френсис рассчитывают на нее, и ей понятно, что без светских визитов никак не обойтись. Вращаться в высшем свете Клодия не любила, но ее отсутствие могли расценить как недостаток светских манер или уверенности в себе.
Все это более чем веские причины для того, чтобы явиться в гости.
– И я тоже, – ответила она.
– В таком случае к Гюнтеру зайдем сейчас, – решил маркиз, все тем же жестом накрывая ее пальцы.
На Клодию напал беспричинный смех.
Но куда же девался недавний гнев? Неужели ее умело отвлекли от него? И на помощь ей пришли рассудительность и мудрость собеседника?
Мудрость маркиза Аттингсборо?
Внезапно Клодия осознала еще кое-что, и последние воспоминания о недавнем гневе улетучились.
– Кстати, теперь я свободна, – объявила она маркизу. – Я только что известила мистера Хэтчарда, что больше не нуждаюсь в помощи благодетеля. И вручила ему благодарственное письмо для этого человека.
– Значит, есть повод для праздника. А что может быть лучше праздника с мороженым у Гюнтера?
– Не могу придумать ничего более прекрасного, – согласилась Клодия.
Глава 6
Сад при ричмондском особняке миссис Корбетт-Хайт был огромным и ухоженным. Он простирался до самого берега Темзы и прекрасно подходил для светского раута, даже на редкость многолюдного.
Как всегда на подобных приемах, Джозеф знал всех и каждого. С бокалом вина в руке он переходил от одной компании к другой, беседовал со знакомыми, рассыпался в любезностях и шел дальше.
Даже погода не подвела. На небе не было ни облачка, солнце припекало, но воздух оставался свежим, напоенным ароматами тысяч цветов на клумбах и бордюрах цветника у самой террасы, радующего гостей пиршеством красок. Розарий помещался возле одного из торцов дома. Негромкая легкая музыка, которую играл струнный квинтет возле арки, ведущей в розарий, вплеталась в пение птиц, смех и голоса собравшихся.
Подойдя к Лорен и Киту, Джозеф обнаружил, что его кузину буквально распирает от обилия новостей.
– Ты уже виделся с Невиллом и Лили? – спросила она и, не дожидаясь ответа, продолжала: – На лето в Элвесли приезжают Гвен и тетя Клара.
– Замечательно! – откликнулся Джозеф. Родители Кита, граф и графиня Редфилд, этим летом собирались отпраздновать сороковую годовщину свадьбы. Их поместью Элвесли-Парк, дому Кита и Лорен, предстояло наполниться гостями. Джозеф тоже значился в числе приглашенных. Гвен приходилась Невиллу сестрой, тетушка Клара – матерью.
– Энн и Сиднем тоже будут там, – добавила Лорен.
– С нетерпением жду встречи с ними, – заверил ее Джозеф. – Ничто не поднимает настроение так, как семейные сборища за городом, правда?
Мисс Хант решила наказать его за прошедший вечер – Джозеф сообразил это, едва прибыл в гости. Он подошел к ней сразу же, как только засвидетельствовал почтение хозяйке, и приготовился честно сопровождать весь день. Мисс Хант снисходительно улыбнулась ему и вернулась к прерванному разговору с миссис Диллинджер. А когда тема была исчерпана, предложила новую – о модных фасонах шляпок. Джозеф, как единственный мужчина среди ее слушателей, сообразил, что его вежливо исключили из разговора, и отошел поискать более подходящих собеседников.
Он мог бы поклясться, что мисс Хант дала ему от ворот поворот.
Этим днем она казалась красивее, чем когда-либо. Если другие дамы разоделись в яркие платья, мисс Хант вовремя осознала, что соперничать в роскоши с цветами или солнечным светом бессмысленно, и выбрала простое платье из белого муслина. Искусно уложенные светлые волосы прикрывала белая кружевная шляпа, украшенная бутонами белых роз с веточкой зелени.
Переходя от одного кружка гостей к другому, Джозеф очутился на берегу реки. Сад был настолько искусно распланирован, что все цветники с их буйством оттенков и ароматов окружали дом, а у воды преобладали деревья и кусты всевозможных оттенков зеленого цвета. Отсюда можно было разглядеть лишь крышу и дымовые трубы особняка. До Джозефа доносились обрывки музыкальных фраз, но деревья приглушали голоса и смех.
Большинство гостей держались поближе к дому, среди знакомых и возле накрытых столов. Но несколько любителей отдыха на воде катались на лодках, садясь в них с маленького причала. Молодая пара ждала своей очереди. Еще одна дама прогуливалась неподалеку, в тени плакучих ив.
Разумное решение, подумал Джозеф: в тени под деревьями прохладнее, но незачем скучать в одиночестве на светском приеме, который для того и существует, чтобы утолить жажду общения. С другой стороны, он и сам предпочел одиночество. Порой отдых от шумной толпы – столь же насущная необходимость, как глоток свежего воздуха.
Это же мисс Мартин, вдруг понял он, когда гостья остановилась и устремила взгляд на реку. Джозеф не сразу отважился подойти к ней. Возможно, она предпочитает побыть одна, а он и без того отнял у нее немало времени сегодня утром. А если ей одиноко и тоскливо? Вряд ли у нее много знакомых среди собравшихся.
Джозеф вспомнил, как прошлым вечером они вместе смеялись на пороге бального зала, и улыбнулся воспоминаниям. Смех преобразил ее, сделал моложе. Потом Джозеф словно наяву увидел, как сегодня утром мисс Мартин ела мороженое у Гюнтера – медленно, маленькими ложечками, наслаждаясь каждой капелькой, – и как принялась оправдываться, едва заметила, что его это забавляет. «Честно говоря, – сказала она, – такая удача выпадает мне далеко не каждый день и не каждый год. И даже не каждое десятилетие».
Джозеф решительно направился в ее сторону.
– Вижу, вы отыскали здесь тень, – заговорил он еще издалека, чтобы не испугать ее. – Вы позволите составить вам компанию?
Несмотря на все его старания, она вздрогнула от неожиданности.
– Разумеется, – откликнулась она. – Место в тени, как и под солнцем, в равной степени принадлежит всем.
– Насчет непрошеных гостей и браконьеров сомневаюсь, – усмехнулся Джозеф. – Вам здесь нравится?
Любая другая женщина вежливо улыбнулась бы и заверила, что прием чудесный, и разговор вяло потек бы по предсказуемой колее. Но мисс Мартин, смутившись, сказала чистую правду:
– Не то чтобы нравится… Точнее, совсем не нравится.
От объяснений она воздержалась, но ее взгляд стал гневным. В опрятном, но простом ситцевом платье и со строгой прической ее было немудрено принять за экономку – или директрису школы для девочек.
Откровенность в светской беседе дамы проявляют редко – впрочем, как и джентльмены. Никто не рискует выразить недовольство из страха прослыть невоспитанным.
– Мне кажется, что в привычной вам обстановке, в школе, никто не налагает на вас светских обязанностей и не требует, чтобы вы были всем довольны, – заметил Джозеф. – Думаю, обычно вы пользуетесь большей свободой и независимостью.
– А вы разве нет? – спросила она, приподняв брови.
– Наоборот, – ответил он. – Тот, кто носит титул, пусть даже по обычаю, обязан посещать все бальные залы, гостиные и парки, в которых устраивают светские приемы сезона, и все это лишь для того, чтобы при виде успеха хозяев дома позеленели от зависти все их знакомые. Мало того, надо быть учтивым и любезным с каждым встречным-поперечным.