– Совершенно верно, – сказал Святой. – Я и теперь продолжаю это утверждать.
– В таком случае, это может быть только кто-то из нас – Эстер, или Лисса, или Джинни.
– Или я, или слуги.
– О Боже! – Фредди выпрямился на своем стуле. – Теперь даже есть будет небезопасно!
Святой едва заметно усмехнулся:
– Мне кажется, это не так. Мы с Джинни как раз обсуждали этот вопрос. Но я, например, уже поел... Давайте посмотрим на дело с другой стороны. Вы сдали Джонни Импликато полиции на прошлое Рождество. А это значит, что с тех пор прошел почти целый год. Так что любой, кто захотел бы проникнуть в ваш дом с целью отомстить за него, вполне мог сделать это за такой срок. Давайте сначала отбросим всех тех, с кем вы знакомы уже более года. Как насчет слуг?
– Я нанял их всех лишь когда приехал сюда в начале сезона.
– Этого я и боялся. А что вы можете сказать в отношении всех остальных?
– С вами я познакомился только вчера.
– Вы правы, – спокойно ответил Святой. – Давайте включим в общий список подозреваемых и меня. А как насчет девушек?
Три девушки переглянулись и посмотрели на Фредди и на Святого. Наступило неловкое молчание. Казалось, никому не хотелось заговаривать первым. Наконец Фредди поскреб в затылке и с трудом произнес:
– Мне кажется, с тобой я знаком дольше, чем с остальными, а, Эстер?
– Мы познакомились накануне прошлого Нового года, – ответила она. – Это было в Дюнз. Ты ведь помнишь?
Кто-то имел нахальство поспорить со мной, что я не осмелюсь исполнить стриптиз...
– Но они и мечтать не могли, что ты примешь их вызов, – сказала Джинни.
– Ну хорошо, хорошо, – вмешался Святой. – А вы когда здесь появились, Джинни?
– Мы познакомились в телефонной будке в Майами, – начала рассказывать Джинни. – В феврале. Фредди валялся пьяным в этой будке, а мне надо было позвонить. Вот я и вытащила его наружу. Потом он пришел в себя, и остаток ночи мы провели уже вместе.
– А как насчет вас, Лисса?
– Это было в Нью-Йорке, в мае. Я просто сидела в аптеке и читала книгу. Фредди заглянул в аптеку, чтобы купить сельтерской воды, и мы с ним разговорились.
– Другими словами, – подытожил Святой, – любая из вас могла быть подругой Джонни, а затем пробраться сюда после того, как Джонни был убит.
Никто из присутствующих не произнес ни слова.
– Ну хорошо, – наконец прервал молчание Фредди, – у нас же есть отпечатки пальцев на ноже, разве не так? Так как насчет этих отпечатков?
– Мы может проверить, существуют ли эти отпечатки, – сказал Святой.
Он вынул нож, все еще завернутый в носовой платок, из кармана своего халата. Осторожно развернул его, не касаясь поверхности ножа, и положил на стол. Но сам нож его не особенно интересовал. Для Святого гораздо важнее было понаблюдать за выражением лиц всех остальных, смотревших на нож, лежащий на столе.
– А вы не собираетесь передать его полиции? – поинтересовалась Лисса.
– Только после того, как я сам с ним закопчу, – ответил Святой. – Я могу провести все те же исследования, что и они, а также парочку других, о которых полиция пока и не подозревает. Сейчас я покажу вам, если хотите.
В этот момент появился, как всегда, невозмутимый Анджело с двумя стаканами апельсинового сока для Лиссы и Эстер и еще одним стаканом какого-то шипучего напитка для Фредди. Пока Фредди, передернувшись при этом, осушал свой стакан, Анджело стоял, терпеливо ожидая.
– Желаете что-то еще, мистер Пеллман?
– Да. – В голосе Фредди слышалась непреклонность. – Принеси мне бренди и имбирного пива. И вафли, – Слушаюсь, сэр, – ответил филиппинец и, помедлив, принялся с самым естественным и спокойным видом собирать со стола посуду. Он убрал три или четыре тарелки, пару пустых стаканов и кухонный нож, лежавший перед Саймоном, причем лицо его при этом приняло виноватое выражение, словно он не мог понять, как такой предмет мог оказаться на столе, когда он обслуживает хозяев.
Все присутствующие безмолвно уставились на этот нож.
Глава 5
И это, думал Саймон, был самый спокойный и точно рассчитанный по времени поступок, свидетелем которого ему когда-либо приходилось быть. Через два часа после того, как все было позади, Саймон восседал, расслабившись, на своей лошади и с удовольствием вспоминал, что произошло за завтраком.
Совершенная простота поступка Анджело привлекала Саймона, обладавшего сардоническим чувством юмора. Поступок его был столь великолепен именно благодаря своей непредсказуемости. С этим можно было или спорить, или же оценить его по достоинству. Не было никакого смысла утверждать, как это и сделал Фредди Пеллман, весьма громко и, как всегда, многословно, что Анджело сделал это нарочно. Не было ни малейших доказательств ни за, ни против этого. Никто ничего не сказал Анджело. Никто не просил его не трогать нож, никто с ним вообще не разговаривал, и никто не говорил ему об отпечатках пальцев на ноже. Он просто увидел нож на столе и решил, что пол? оказался там в результате чьей-то грубой ошибки, поэтому осторожно взял его, чтобы убрать. И лишь как неудачное совпадение можно было рассматривать тот факт, что, когда нож у Анджело наконец отобрали, причем сопровождалось это ненужной паникой и суетой, все отпечатки пальцев, если они на нем и имелись, были либо стерты, либо стали непригодными для идентификации. В этом и заключалась чистая и неприукрашенная правда. Анджело мог быть виновен, как самый закоренелый преступник, или же невинен, как младенец: не было фактов, способных подтвердить то или другое, и даже сам Шерлок Холмс, если бы его воскресили и привлекли к расследованию данного случая, не мог бы предложить решения подобной загадки.
Так что Святой наслаждался ситуацией, вспоминая все, что произошло. Он перекинул ногу через луку седла своей лошади и закурил сигарету, позволив лошади самой выбирать дорогу по извилистой тропе, проходившей по скалистому склону в направлении каньона Андреаса.
Идея совершить прогулку верхом принадлежала Фредди. После того как Фредди выпил еще две порции бренди и имбирного пива, принял таблетку аспирина и съел вафлю, он заявил, что не собирается залезать от страха в подвал из-за дружков какого-то проклятого гангстера. В конце концов он нанял самого лучшего в мире телохранителя и поэтому может вести себя так, как ему заблагорассудится. А ему хочется покататься верхом. Поэтому они поедут кататься.
– Только без меня, – сказала Лисса. – По мне уж лучше встретиться с гангстером, чем целый день провести верхом на лошади. Я, пожалуй, позагораю у бассейна и почитаю.
– Хорошо, – согласился Фредди с кислой миной. – Загорай у бассейна и читай. Таким образом, нас будет четверо, и это неплохо. Мы возьмем с собой еду и отлично проведем день. Можешь оставаться дома и читать.
Итак, вчетвером они отправились к расщелине, где серо-зеленые верхушки высоких пальм служили своеобразными указателями воды в пустыне. Саймон ехал впереди, ибо он знал эту дорогу много лет. Он и сейчас еще прекрасно помнил ее,словно проезжал здесь только вчера. Следом за ним ехал Фредди. Как-то внезапно оказалось, что они перевали через вершину гряды и дальше поехали по грунтовой дороге, которая была построена уже после того, как Саймон побывал здесь в последний раз, и которая позволяла теперь попасть в каньон и тем путешественникам, которые всякой романтике предпочитали мягкие сиденья своих автомобилей. Но за дорогой вдоль ручья росли все те же высокие пальмы, сухие нижние ветки которых свисали точно так же уже много лет, верхушки по-прежнему горделиво зеленели, а у их корней бежал, журча, все тот же поток. Для Святого они обладали вечной красотой, которая никогда не менялась и которая без всякой машины времени свободно переносила его к более счастливым дням и людям, путешествовавшим вместе с ним по этим местам; он правил своей лошадью и думал о них; больше других вспоминалась ему тоненькая стройная девушка, которую он привозил сюда всего на какой-то час, и говорили они обо всяких пустяках, легко и непринужденно, после этого они больше никогда не встречались, и тем не менее в тот раз они настолько полно отдавались общению друг с другом, что он был уверен – она вспоминает об этой встрече так же, как и он сейчас вспоминает о ней... Так что, когда Фредди Пеллман неожиданно возник рядом с ним на дороге и громко заговорил в своей характерной манере, это подействовало на Святого так, словно он внезапно окунулся в холодную воду.
– Ну, как продвигается разгадка нашей тайны? – спросил Фредди.
Святой неслышно вздохнул. Прежнее напряжение вернулось к нему, и он сказал:
– Какой еще тайны?
– Ну, полно, полно, – шумно настаивал Фредди. – Вы прекрасно знаете, о чем я говорю. О нашей тайне.
– Я так и понял, – ответил Святой. – Но после таких ночей, как прошлая, мои телепатические способности значительно ослабляются. Если хотите знать, я нисколько не продвинулся к разгадке после вчерашней ночи. Просто я посоветовал бы вам быть более осторожным, когда вы нанимаете слуг.
– Они представили хорошие рекомендации.
– Хорошие рекомендации представляли и все те, кто когда-либо задумывал преступление. А что вы знаете о них кроме того, что было написано в рекомендациях?
– Что еще я о них знаю? – повторил за ним Фредди, словно добиваясь большей ясности. – Да очень немного. За исключением того, что Анджело – самый лучший слуга и камердинер, который когда-либо был у меня. Второй филиппинец, он называет себя Эл, – приятель Анджело. Он его и привел.
– А вы не спрашивали, не работали ли они, случайно, у Курилки Джонни?
– Нет, – удивленно ответил Фредди. – Зачем мне было спрашивать их об этом?
– Возможно, он хорошо с ними обращался, – начал объяснять Святой. – А филиппинцы могут быть фанатично преданными. Но это письмо с угрозами для Анджело слишком хорошо написано, как мне кажется. Другой возможный вариант заключается в том, что друзья Джонни могли нанять их для выполнения этой работы... А кроме того, вам известно, что ваш шеф-повар – итальянец?
– Никогда бы не подумал. Он итальянец, да? Луи – итальянец? Это интересно. – Но по виду Фредди никак нельзя было сказать, что ему это интересно. – А какое это имеет отношение ко всей нашей истории?
– Импликато тоже был итальянцем. И у него могли быть друзья-итальянцы. Знаете, ведь у некоторых итальянцев есть и друзья-итальянцы.
– О-о-о, – протянул Фредди.
Они переехали по мосту через ручей, и в этот момент сзади них послышался топот копыт – это Джинни догоняла их на своей лошади, которую она пустила галопом. Она хорошо ездила верхом и знала об этом, кроме того, ей хотелось, чтобы и все остальные это узнали. Она натянула поводья, заставив лошадь встать на дыбы и попятиться, а когда та опустилась на все четыре ноги, потрепала ее по влажной шее.
– Чем это вы двое тут занимаетесь? – В ее вопросе прозвучали требовательные нотки.
– Мы просто разговаривали, – ответил Святой. – А как у вас дела?
– Прекрасно. – Она заставляла лошадь нервно переступать и гарцевать, демонстрируя свое мастерство наездницы. – Эстер, однако, чувствует себя далеко не так хорошо, ей досталась слишком резвая лошадь.
– Обо мне не беспокойся, – сказала, подъехав к ним, Эстер. – Со мной все в порядке. Однако мне ужасно жарко.
– Подумать только, – вставила Джинни.
– Не обращайте внимания, – тактично сказал Святой. – Мы вскоре сделаем привал и перекусим.
Они двинулись в направлении рощи, состоявшей из высоких пальм, которые поднимались словно колонны в этом природном храме. Их пышные кроны образовали над головой свод из густой шепчущей тени. Это были те же пальмы, под которыми Саймон делал привал несколько лет назад, только теперь под деревьями стояли столы для пикников и за некоторыми из них восседали шумными группами закаленные семейства туристов, которые приехали сюда на своих автомобилях и сейчас наслаждались нетронутой красотой природы в окружении захватывающего дух пейзажа из корзинок, коробок, консервных банок и бумажных пакетов.
– Вы что, планировали, что мы здесь будем завтракать? – слабо запротестовал Фредди.
– Нет, я думал, что мы проедем дальше, к каньону Мюррея. Если только и туда уже не проложили дорогу с тех пор, как я был там в последний раз, то там наверняка еще остались места, где мы будем одни.
Саймон повел их вниз среди деревьев, а затем по узкой тропинке, вдоль отвесного края горы. Вскоре они выехали на широкий подъем у края пустыни, и Святой, пустив свою лошадь легким галопом, уверенно поскакал впереди всех по чуть приметной тропе, которая представляла собой не что иное, как легкий след, оставшийся на твердой земле от копыт прошедших по ней ранее лошадей.
Казалось странным, что сейчас они вот так катаются верхом, легко и беззаботно, тогда как всего несколько часов назад получили весьма убедительные доказательства того, что угрозы для жизни одного из их компании не были пустыми словами. Впрочем, возможно, что здесь они были даже в большей безопасности, чем в любом другом месте. Взгляд Святого не переставал блуждать по окрестностям как впереди, так и позади группы всадников; и хотя Саймон знал, сколько обмана и опасности может таить эта открытая местность, где даже человек на лошади, возвышающийся над кустарником, может скрыться из глаз через какую-нибудь сотню метров, он был уверен, что никто не мог бы подобраться к ним за это время на расстояние выстрела. Однако.
Святой резко осадил свою лошадь, так как равнина, по которой они скакали до сих пор, внезапно закончилась и они оказались у края отвесной скалы. У подножия этой скалы росли высокие молчаливые пальмы, среди которых извивался ручей. Святой закурил сигарету и подумал с присущей ему циничной иронией о тех многочисленных развращенных бездельниках и бездельницах, которые проводили в Палм-Спрингс свои бурные уик-энды, успев побывать лишь в безликих отелях и клубе "Ракетка", и даже не подозревали о том, что пальмы и ручьи, давшие городу его название, существовали в действительности[2].
Сверкающие и чистые ручьи сбегали с нависающих над равниной гор к подножию высоких пальм, создавая островки красоты, подобные этому, и продолжали дальше свой путь, теряясь где-то на равнине...
Фредди Пеллман подъехал к Саймону, осмотрел окрестности с таким видом, словно ему предлагали приобрести некий товар, и сказал:
– Здесь довольно мило. Вы предлагаете нам тут устроить привал и позавтракать?
– Если никто не будет против, – сказал Святой, – то мне хотелось бы взглянуть на небольшой пруд, расположенный выше по склону.
– Я не буду против, – сказал Фредди, разрешив тем самым вопрос об общем согласии с этим предложением.
Саймон въехал на своей лошади в воду и остановился, давая ей возможность напиться из ручья. Фредди снова подъехал к нему. Он был неплохим наездником, видимо, его обучали верховой езде с детства, ибо наука сидеть в седле рассматривалась как неотъемлемая часть воспитательного процесса сына миллионера. Он снова заговорил на ту же тему, словно их разговор с Саймоном не прерывался ни на минуту:
– Вы что, действительно думаете, что одна из девушек может быть в этом замешана?
– Конечно, – спокойно ответил Святой. – У гангстеров бывают подружки. А их подружки способны на подобные вещи.
– Но я со всеми ними знаком уже в течение какого-то времени.
– А это может быть частью их плана. Умная девушка не станет делать подобные вещи слишком открыто, – скажем, познакомиться с вами сегодня и пристукнуть вас на следующий день. Кроме того, у нее могут быть и определенные актерские способности. У большинства женщин они есть. Может быть, она считает, что хорошо бы подержать вас в напряжении некоторое время. А может быть, она хочет дождаться годовщины и расквитаться за Джонни на это Рождество.
Фредди шумно сглотнул:
– Это может осложнить положение.
– Это ваши проблемы, – бодро ответил Саймон.
Фредди сидел в своем седле с несчастным видом и наблюдал, как Джинни и Эстер съезжали по склону, направляясь к ним. Джинни скакала в живописной манере, словно на маневрах горной кавалерии. Подъехав, она со скучающим видом стянула с головы стетсоновскую шляпу и теперь убирала развевающиеся волосы с лица, в то время как ее лошадь жадно припала к воде в нескольких метрах ниже по течению от Фредди и Саймона. Эстер, осторожно правившая своей лошадью, присоединилась к Джинни через несколько минут.