— Как ты думаешь, они простят меня? — спросил Авель.
Джордж не ответил.
— Подойди к ним, пожалуйста.
— Да, конечно.
— Спасибо, Джордж. Надеюсь, что у Уильяма Каина был такой же друг, как ты у меня.
* * *
Авель сидел в постели, с волнением ожидая встречи с блудной дочерью после долгих лет разлуки.
Появившаяся в апартаментах отца Флорентина бросилась к нему и заключила его в объятия.
— У нас есть о чём поговорить, — растроганно произнёс Авель. — Чикаго, Польша, магазины… Но сначала — Ричард. Сможет ли он поверить, что я до вчерашнего дня даже не подозревал, что его отец был моим кредитором?
— Да, папа. Он и сам выяснил это недавно, а вот как узнал ты?
— Из письма Кертиса Фентона, управляющего банка «Континентал Траст», у которого были указания проинформировать меня только после смерти Уильяма Каина… Каким же я был дураком! — добавил Авель. — Придёт Ричард ко мне? — спросил он дрожащим голосом.
— Он очень ждёт встречи с тобой. Ричард с детьми на первом этаже.
— Пошлите за ними, скорее пошлите за ними! — воскликнул Авель окрепшим голосом.
Присутствовавший здесь же Джордж улыбнулся и вышел.
— А ты всё ещё хочешь быть президентом? — неожиданно спросил Авель.
— Группы «Барон»?
— Нет, Соединённых Штатов…
Флорентина улыбнулась, но не ответила.
Несколько секунд спустя в дверь тихо постучали. В комнату вошёл Ричард, а за ним — дети. Глава семьи Каинов обменялся рукопожатием со своим тестем.
— Доброе утро, сэр, — сказал он. — Я очень рад встрече с вами.
Авель не мог произнести ни слова, поэтому Флорентина представила ему внучку Аннабель и внука.
— А как тебя зовут? — спросил Авель.
— Уильям Авель Каин.
Авель пожал мальчику руку.
— Я горд, что моё имя стоит рядом с именем другого твоего деда. — Он повернулся к Ричарду. — Ты и не догадываешься, как опечалила меня смерть твоего отца. Столько ошибок за все эти годы! Мне и в голову не приходило, что твой отец может быть моим благодетелем. Как бы я хотел лично поблагодарить его за помощь…
— В уставе семейного фонда существует одно условие, которое прямо предписывает сохранять анонимность кредитора во избежание возможного конфликта интересов личных и деловых. А отец никогда даже не рассматривал возможность делать исключения из правил. Вот почему клиенты доверяли ему свои сбережения, — объяснил Ричард.
— Как же я был упрям, — сказал Авель.
— Чего теперь вспоминать… — промолвил Ричард.
— А ведь мы встретились с твоим отцом в день его смерти, — сообщил Авель.
Флорентина и Ричард недоверчиво уставились на него.
— Да-да, — подтвердил Авель. — Он тоже приходил посмотреть на открытие вашего магазина на Пятой авеню, и мы встретились там. Он снял передо мной шляпу. Этого было достаточно, вполне достаточно.
Затем отец и дочь вспомнили о счастливых днях, смеялись и плакали.
— Ты должен простить нас, Ричард, — сказал Авель. — Поляки — сентиментальная нация.
— Я знаю, ведь мои дети — наполовину поляки, — ответил Ричард.
— Поужинаешь с нами сегодня вечером?
— Конечно.
— Ты когда-нибудь пробовал настоящую польскую кухню, мой мальчик?
— Каждое Рождество в течение последних одиннадцати лет.
Авель засмеялся и стал говорить о будущем.
— Надо в каждом «Бароне» открыть твой магазин, — сказал он Флорентине.
Она не возражала.
У Авеля была только одна просьба к дочери — чтобы она и Ричард сопровождали его в поездке в Варшаву на открытие очередного «Барона». Ричард заверил обоих, что поедет с ними.
* * *
После того, как Авель воссоединился с дочерью, он всё больше проникался уважением к своему зятю. Джордж был абсолютно прав во всём, что касалось молодого человека.
Авель хотел, чтобы варшавский «Барон» открыла его дочь, но Флорентина настояла, что отель должен открывать только президент группы, хотя сама и волновалась по поводу здоровья отца.
Каждую неделю Флорентина читала с отцом сводки о ходе работ по строительству отеля в Варшаве. Авель даже репетировал перед Флорентиной свою речь.
* * *
Последняя мечта Авеля сбылась.
На церемонии открытия отеля «Барон» в Варшаве с приветственной речью к гостям обратился министр Польши по туризму. Перед тем, как разрезать ленточку, он пригласил президента группы «Барон» сказать несколько слов.
Речь Авеля была произнесена в точности так, как он её написал. По окончании речи тысячи гостей встали и зааплодировали.
Министр по туризму передал президенту группы «Барон» огромные ножницы. Флорентина перерезала ленту, преграждавшую вход в отель, и сказала:
— Я объявляю варшавский «Барон» открытым!
Флорентина съездила в Слоним,[14] чтобы перед отъездом в Америку развеять прах отца в его родных местах. Она стояла на земле, где родился её отец, и обещала никогда не забывать о своих корнях.
Последний барон Росновский остался на родной земле, а его единственная дочь и старый друг вернулись в Америку.
Настоящее
1968–1982
22
Назначение Флорентины Каин президентом было подтверждено директорами группы «Барон» сразу после её возвращения из Варшавы. Первый совет Ричарда заключался в том, чтобы перенести головной офис сети магазинов «Флорентина» из Сан-Франциско в Нью-Йорк. Спустя несколько дней семья Каинов вылетела в Калифорнию и в последний раз остановилась в небольшом доме на Ноб-Хилл. Следующие четыре недели они провели в Сан-Франциско, готовясь к переезду. Дела на Западном побережье оставались в опытных руках старшего менеджера Нэнси Чинг, которая к тому времени управляла двумя магазинами в Сан-Франциско. Когда пришла пора прощаться с Беллой и Клодом, Флорентина заверила своих лучших друзей в том, что будет регулярно возвращаться на побережье.
— Приехала внезапно и внезапно уезжаешь, — сказала Белла.
В тот день она плакала во второй раз в жизни.
Каины поселились в Нью-Йорке, и Ричард порекомендовал Флорентине включить её магазины в состав группы «Барон», чтобы обе компании были инкорпорированы в одну, — это позволило бы оптимизировать налоги. Флорентина согласилась и сделала Джорджа Новака в его шестьдесят пятый день рождения пожизненным почётным президентом группы, назначив ему жалованье, которое даже Авель посчитал бы щедрым. Флорентина стала президентом группы, а Ричард — главным исполнительным директором.
Ричард подыскал для семьи отличный новый дом на Шестьдесят четвёртой улице. Пока в нём шёл ремонт, они поселились на сорок втором этаже отеля «Барон». Уильяма записали в школу Бакли, куда ходил и его отец, а Аннабель отправили в школу Спенса.
Каждый день Флорентина беседовала с Джорджем о том, как ведутся дела гостиничной сети. В конце первого года её работы все сомнения Новака в том, хватит ли у его крестницы твёрдости, необходимой для управления такой огромной империей, исчезли.
— Она унаследовала талант своего отца, — сказал Джордж Ричарду, — но не его опыт.
— Со временем придёт и это, — предсказал Ричард.
За год президентства Флорентины группа «Барон» принесла прибыль в размере двадцати семи миллионов долларов, — и это при том, что по всему миру она вела большое строительство, а доллар падал из-за войны во Вьетнаме. Ричард высказал своё мнение относительно общей инвестиционной программы на семидесятые годы и предложил создать собственный банк.
— А можно ли купить банк на корню? — спросила Флорентина. — Ведь это несколько проще, чем выполнить все требования правительства для получения лицензии на банковскую деятельность.
— Это верно, но ведь у нас есть восемь процентов акций банка «Лестер», и мы знаем, какие проблемы были из-за этого у моего отца. Настало время обернуть это обстоятельство в нашу пользу. И я предложу совету директоров такую комбинацию…
На следующий день Ричард написал письмо Джейку Томасу с предложением о личной встрече. Тон полученного ответа граничил с враждебным.
* * *
Приветствие председателя совета директоров Джейка Томаса было формальным и коротким, но Ричарда не страшило такое отношение, поскольку он знал, что говорит с позиции силы. Разговор обещал быть трудным.
— Мистер Томас, я владею восемью процентами акций банка «Лестер» и теперь, когда я переехал в Нью-Йорк, требую своего законного места в совете директоров банка.
С самых первых слов Джейка Томаса было ясно, что он догадался о намерениях Ричарда.
— В обычных обстоятельствах я бы не возражал, мистер Каин, но совсем недавно последняя вакансия в совете была занята, поэтому, может быть, вы сочтёте возможным продать ваши акции банку?
Именно такого ответа Ричард и ожидал.
— Ни при каких обстоятельствах я не расстанусь с семейной долей в банке, мистер Томас. Этот банк мой отец сделал самым уважаемым финансовым учреждением в Америке, поэтому я намерен и впредь внимательно следить за его делами.
— Какая жалость, мистер Каин! Ведь мы оба знаем, что ваш отец покинул банк не при самых лучших сопутствующих обстоятельствах, а я полагаю, что мы могли бы предложить за ваши акции хорошую цену.
— Больше, чем мой тесть предложил за ваши? — спросил Ричард.
Щёки Джейка Томаса стали кирпично-красными.
— Я смотрю, вы пришли сюда, чтобы ломать, — сказал Томас.
— Мне в прошлом приходилось оказываться в ситуациях, когда некоторая ломка — просто предшественник строительства, мистер Томас.
— Не думаю, что у вас хватит силы, чтобы сломать этот дом, — возразил председатель.
— Никто лучше вас не знает, что для этого достаточно и двух процентов, — заметил Ричард.
— Не вижу смысла в продолжении этого разговора, мистер Каин.
— Ну что ж, на какое-то время я соглашусь с вами, но будьте уверены, что он продолжится в самом недалёком будущем, — пообещал Ричард.
Он поднялся. Джейк Томас сделал вид, что не заметил протянутую для пожатия руку.
* * *
— Раз он так себя повёл, надо объявить ему войну, — сказала Флорентина.
— Смелые слова, — молвил Ричард, — но перед тем, как мы сделаем следующий ход, мне придётся проконсультироваться со старым юристом отца Тэдом Коэном. О банке «Лестер» он знает всё. Если мы объединим усилия, то наверняка что-нибудь придумаем.
Флорентина согласилась с ним.
— Джордж однажды рассказывал мне о том, что́ отец собирался делать, если бы не смог снять твоего отца с поста председателя совета директоров, даже имея на руках восемь процентов.
Ричард внимательно выслушал план Флорентины.
— Как ты думаешь, в нашем случае это сработает?
— Мы можем добиться успеха, но риска чертовски много.
* * *
Следующие четыре дня Ричард провёл в консультациях с Тэдом Коэном в его кабинете в адвокатской конторе «Коэн, Коэн, Яблонз и Коэн».
— Только у вас одного есть восемь процентов акций «Лестера», — заверил Коэн Ричарда. — Даже у Джейка Томаса — только два. Если бы ваш отец знал, что акции Росновского будут находиться в распоряжении Джейка всего несколько дней, он мог бы с лёгкостью удержать за собой кресло.
— Эта информация делает победу ещё более желанной, — сказал Ричард. — У вас есть список акционеров «Лестера»?
— Я готовил такой список ещё в те времена, когда ваш отец был главой банка, но, боюсь, сегодня он устарел и практически бесполезен. Тем не менее, как вы хорошо знаете, по закону штата у вас есть право ознакомиться со списком акционеров.
— Представляю, сколько времени потребуется Томасу, чтобы представить мне его.
— Ну, до Рождества, — сказал Коэн, позволив себе тонкую усмешку.
— А если я созову внеочередное заседание совета директоров и подробно расскажу, как Джейк Томас продал свои акции, чтобы убрать из совета моего отца?
— Этим вы немногого добьётесь, разве что ошеломите нескольких человек. Джейк Томас сделает так, чтобы заседание было созвано в неудобный день и на нём не было кворума. Он, несомненно, получит доверенности на голосование от пятидесяти процентов членов совета директоров, чтобы провалить любое ваше предложение. Более того, Томас воспользуется случаем, чтобы лишний раз потрясти грязным бельём на людях, а это может сказаться на репутации вашего отца. Нет, мне кажется, у миссис Каин идея получше, я бы даже сказал — лучшая на сегодняшний день, и, если мне будет позволено так выразиться, она проявила в этом деле ту же смелость, что и её отец.
— А если мы провалимся?
— Я не люблю заключать пари, но на Каинов и Росновских против Джейка Томаса я поставлю без колебаний.
— Если я соглашусь, какой день больше всего подойдёт для атаки? — спросил Ричард.
— Первое апреля, — без колебаний ответил Тэдьюс Коэн.
— А почему именно эта дата?
— Потому что как раз к этому времени все подают налоговые декларации, и можно быть уверенными, что кому-то к этому дню очень понадобятся наличные.
Ричард ещё раз проговорил подробности плана с Коэном и в тот же вечер рассказал обо всём Флорентине.
— И сколько мы потеряем, если проиграем? — был её первый вопрос.
— Приблизительно тридцать семь миллионов долларов. Ну, не совсем потеряем, но весь наш оборотный капитал окажется вложенным в акции «Лестера», и нам придётся серьёзно ограничить расходы группы, если мы не получим контроль над банком.
— Каковы, по мнению Коэна, наши шансы на успех?
— Немного лучше, чем пятьдесят на пятьдесят. Мой отец никогда не стал бы рассматривать саму возможность влезать в подобное предприятие.
— А мой отец пошёл бы на это, — сказала Флорентина. — Он всегда считал, что стакан наполовину полон, а не наполовину пуст.
— Тэд Коэн оказался прав.
— Насчёт чего?
— Насчёт тебя. Он предупреждал меня, что, если ты похожа на отца, то следует готовиться к войне.
* * *
В течение следующих трёх месяцев Ричард бо́льшую часть времени тратил на беседы с бухгалтерами, юристами, специалистами по налоговому законодательству, и вся бумажная работа была завершена к 20 марта. В тот день он купил рекламные площади на страницах всех крупных финансовых газет и журналов Америки на 1 апреля, предупредив рекламных агентов, что материал попадёт к ним в руки за двадцать четыре часа до сдачи номера в типографию. Ричард не мог не обратить внимания на дату и подумал, кто же будет одурачен — он или Джейк Томас. Последние две недели Ричард и Тэд Коэн вновь и вновь выверяли все детали плана, чтобы убедиться, что ничего не пропустили и что об операции «У кого кишка тонка» знают только три человека.
Утром 1 апреля Ричард сидел в своём кабинете и читал в «Уолл-стрит Джорнел» полосу, которую целиком занимала его реклама.
Группа «Барон» объявляла о том, что заплатит четырнадцать долларов за каждую акцию банка «Лестер» при нынешней рыночной цене в одиннадцать долларов двадцать пять центов. Предложение оставалось в силе до 15 июля.
В статье на соседней полосе обозреватель Вермонт Ройстер указывал, что смелая попытка захвата банка «Лестер» предпринята при поддержке банка «Чейз Манхэттен», который хранит у себя акции группы «Барон» в качестве гарантии. Журналист также отмечал, что, если попытка захвата окажется успешной, Ричард Каин, несомненно, станет новым председателем совета директоров «Лестера», то есть займёт пост, который принадлежал его отцу в течение двадцати лет. Если же попытка окажется неудачной, группа «Барон» в течение нескольких лет будет страдать от острой нехватки наличности, поскольку ей надо будет отвечать по своим обязательствам перед миноритарными акционерами, не имея реального контроля над банком. Ричард и сам не смог бы рассказать о ситуации точнее.
Флорентина позвонила Ричарду, чтобы поздравить его с началом операции «У кого кишка тонка».
— Вспомни Наполеона: первое правило войны — удивить противника.