На торжественном ужине Белла предупредила Флорентину, что главная проблема не в том, что кто-то говорит: «Я не буду голосовать за женщину», — а в том, что люди говорят: «Она слишком богата».
— О, только не надо мне напоминать про этот скелет в шкафу! Ничего не могу с этим поделать, — сказала Флорентина. — Свои акции «Барона» я отдала в фонд.
— В этом-то всё и дело: никто не знает, чем занимается фонд «Ремаген».
— В прошлом году фонд израсходовал более трёх миллионов долларов на три тысячи сто двенадцать нуждавшихся иммигрантов. Помимо этого, стипендию фонда «Ремаген» завоевали четыреста два человека, которые будут учиться в американских университетах, а один из них победил в конкурсе на стипендию Сесиля Родса и поедет в Оксфорд, в Англию.
— Я не знала этого, — сказала Белла. — Зато мне постоянно напоминают, что Пит Паркин построил крохотную библиотеку для Техасского университета в Остине. Он кричит об этом на каждом углу, пытаясь сделать её такой же популярной, как библиотека Виденера в Гарварде.
— Ну и что должна сделать Флорентина? — спросил Эдвард.
— Почему бы профессору Ферпоцци не созвать свою пресс-конференцию? Это — публичный человек, его выступление будет замечено. И все узнают, что Флорентина Каин заботится о других людях и тратит собственные деньги на то, чтобы им помочь.
На следующий день Эдвард организовал пресс-конференцию, но лишь некоторые периодические издания опубликовали краткие заметки о ней, зато журнал «Пипл» разместил на обложке фотографию Флорентины с Альбертом Шмидтом, стипендиатом «Ремагена», завоевавшим и стипендию Родса.
По пути в Вашингтон Флорентина получила сообщение, что губернатор Колорадо, которого она не числила в ряду своих друзей или политических союзников, выступил в её поддержку на симпозиуме по солнечной энергетике в городе Боулдер. Он сказал участникам, что подход сенатора Каин к проблемам промышленности и сохранения природы обеспечит осуществление самых потаённых надежд богатых ресурсами западных стран.
Финансовая поддержка всегда оставалась проблемой для Флорентины, поскольку даже самые ярые её сторонники считали, что она сама может финансировать свою кампанию. Паркин, которого поддерживали нефтяные магнаты, не сталкивался с подобными проблемами. Но в результате возросшей популярности Флорентины в её избирательную кассу посыпались пожертвования, поступавшие вместе с письмами и телеграммами, в которых избиратели желали ей успеха.
Влиятельные журналисты в Лондоне, Париже, Бонне и Токио заявляли в своих статьях, что, если Америке нужен президент с международным авторитетом, то выбор между Флорентиной Каин и скотоводом из Техаса очевиден.
Флорентину радовали подобные статьи, но Эдвард напоминал ей, что ни их авторы, ни их читатели не имеют никакого влияния на американскую избирательную машину, хотя и признавал, что Флорентина наконец-то обошла Паркина. Эдвард также отметил, что до настоящего времени 412 человек из 3331 делегата ещё не определились с тем, за кого они будут голосовать: примерно двести из них склоняются к тому, чтобы голосовать за вице-президента, а около ста выступят за Флорентину. Казалось, что победа на съезде — кто бы ни победил, — будет с самым маленьким перевесом со времён, когда Рейган выступал против Форда.
Флорентина знала, что ей придётся уговаривать, развлекать и выкручивать руки этим 412 неопределившимся делегатам. В течение следующих четырёх недель она лично переговорила с подавляющим большинством из них, с некоторыми — даже трижды и четырежды.
В это же время на прошедшем в Сан-Франциско съезде республиканцы спорили о том, кто возглавит партию на выборах, — никто из кандидатов не впечатлил избирателей во время праймериз.
Избрание Рассела Уорнера не удивило Флорентину. Он шёл по этому пути с тех пор, как стал губернатором Огайо, хоть в прессе и говорили, что Уорнер был хорошим губернатором в плохой год. Флорентина была уверена, что легче победить знаменосца республиканцев, чем оппозицию в собственной партии.
34
Следующие четыре дня должны были стать самыми важными в жизни Флорентины.
Она вылетела из Нью-Йорка в Детройт на съезд Демократической партии и в самолёте ещё раз перечитала текст речи, в которой давала согласие выдвинуть свою кандидатуру. Этот черновик был подготовлен на случай её победы в первом туре. Эдвард предсказал, что одним туром дело не обойдётся, но Флорентина считала, что надо быть готовым к любому повороту событий.
Её советники полагали, что результат выборов станет известен только после второго, а то и третьего тура, когда за кого-то из двух кандидатов должны будут проголосовать 189 делегатов сенатора Брэдли.
Когда самолёт приземлился в аэропорту Детройта, Флорентина выглянула в иллюминатор и увидела огромную толпу, ожидавшую её.
Выйдя из самолёта и поприветствовав собравшихся, Флорентина в сопровождении свиты и журналистов направилась в детройтский «Барон».
Улицы, по которым ехал кортеж машин, были заполнены желающими посмотреть на сенатора Каин. Организационный комитет Флорентины раздал 100 000 листовок, в которых был обозначен точный маршрут её движения по городу, и теперь толпы сторонников приветствовали её на всём пути следования.
Десятки фотографов и телеоператоров в полной готовности ждали прибытия сенатора Каин. Она вышла из машины и поднялась по ступенькам «Барона» под фотовспышки и свет софитов. Войдя в отель и поднявшись на лифте, Флорентина оказалась на зарезервированном для неё двадцать четвёртом этаже. Она знала, что эти апартаменты станут её тюрьмой на ближайшие четыре дня, — она выйдет из них либо для того, чтобы выставить свою кандидатуру на выборах президента США, либо для того, чтобы призвать демократов голосовать за Пита Паркина.
В апартаментах Флорентины была установлена батарея телефонов, чтобы она могла держать связь с 412 неопределившимися делегатами. В тот же вечер до ужина она переговорила с тридцатью восемью из них и потом ещё работала до двух часов ночи.
На следующий день страницы газеты «Детройт Фри Пресс» пестрели её фотографиями, но Флорентина знала, что и Питу Паркину будет оказан такой же приём. Она с облегчением прочитала, что президент решил остаться в стороне от партийных дебатов, когда его спросили, кого из кандидатов он поддерживает. В прессе это уже откомментировали как моральную победу Флорентины.
Все последующие дни Флорентина провела у телевизора, следя за ходом заседаний съезда Демократической партии.
Ни Флорентина, ни поселившийся в гостинице «Бест Вестерн» Пит Паркин не могли находиться в зале заседаний, но их распорядок дня не изменился: делегаты, телефонные звонки, встречи с партийными чиновниками и, наконец, постель и бессонная ночь. За четыре дня Флорентина переговорила лично или по телефону с 392 делегатами.
И вот наступил решающий день.
Поимённое голосование должно было начаться в девять часов вечера. Эдвард поставил пятьдесят телефонов прямой связи с руководителями делегаций штатов, чтобы можно было поддерживать постоянный контакт с ними в случае, если произойдёт что-то неожиданное.
К семи часам вечера зал заседаний был заполнен до отказа, хотя до выдвижения кандидатур оставался ещё целый час. Никто из приехавших в Детройт не хотел пропустить ни минуты разворачивающейся драмы.
В семь тридцать свои места заняли партийные функционеры.
Зал взорвался аплодисментами, когда к президиуму направился Билл Брэдли, который, как было объявлено, выступит с обращением к делегатам съезда, если первый тур голосования зайдёт в тупик. В семь сорок пять в зале появился спикер Палаты представителей Марти Линч. Он встал и попытался навести порядок в зале, но его никто не мог услышать: ревели клаксоны, свистели свистки, гремели барабаны, гудели дудки, и изо всех углов доносилось «Каин» и «Паркин», причём сторонники каждого кандидата старались перекричать своих соперников. Флорентина сидела перед экраном, не выказывая никаких эмоций.
Шум не прекращался минут тридцать, и председатель никак не мог повлиять на делегатов. Наконец Марти Линчу удалось перекричать шум, и он попросил мэра Чикаго выступить с выдвижением кандидатуры сенатора Каин. Зал взорвался десятиминутным рёвом, и только потом мэр смог говорить. Флорентина и её сотрудники в молчании слушали речь, в которой её общественная деятельность описывалась в самых ярких красках. Не менее внимательно она выслушала выступление сенатора Ральфа Брукса, который выдвинул Пита Паркина. Затем последовали выдвижения Билла Брэдли и ряда других кандидатов.
В девять часов председатель оглядел зал и пригласил проголосовать делегацию от Алабамы. Покрытый испариной глава делегации Алабамы взял в руки микрофон и закричал в него:
— Делегация от Алабамы отдаёт 28 голосов Питу Паркину и 17 голосов сенатору Каин.
Сторонники Паркина начали размахивать транспарантами, и председателю понадобилось ещё двенадцать минут, чтобы вызвать представителей Аляски.
— Аляска объявляет, что 7 голосов отдаёт сенатору Каин, сорок второму президенту Соединённых Штатов, 3 голоса — Питеру Паркину и один — сенатору Брэдли.
Теперь пришёл черёд сторонников Флорентины взорваться криками в поддержку своего кандидата, но Пит Паркин был впереди ещё целых полчаса, пока Калифорния не объявила о 214 голосах за сенатора Каин и 92 голосах — за Паркина.
— Благослови тебя Бог, Белла! — воскликнула Флорентина, но вице-президент вновь вырвался вперёд после оглашения результатов голосования делегаций Флориды, Джорджии и Айдахо. Когда очередь дошла до Иллинойса, работа съезда чуть не остановилась. На трибуну поднялась вице-председатель отделения Демократической партии в Иллинойсе, которой было поручено огласить мнение делегатов.
— Господин председатель, наступает великий момент в моей жизни! — произнесла она. — Я объявляю о том, что штат Иллинойс с гордостью отдаёт все 179 голосов в пользу своей любимой дочери и первой женщины — президента Соединённых Штатов Флорентины Каин.
Сторонники Флорентины, казалось, сошли с ума. Она во второй раз вышла вперёд, но знала, что её соперник повторит этот успех, когда дело дойдёт до голосования делегации Техаса. Так оно и случилось, и Паркин вновь оказался впереди с 1440 голосами против 1371 голоса у Флорентины — после того, как его родной штат вынес свой вердикт. Билл Брэдли набрал 97 голосов, и становилось всё яснее, что в первом туре победителя выявить не удастся.
Председатель вызывал Юту, Вермонт, Виргинию, и данные на экране показывали, что понадобится второй тур. В десять сорок семь объявили результаты первого тура: 1522 голоса — за сенатора Каин, 1480 голосов — за вице-президента Паркина, 189 голосов — за сенатора Брэдли и 140 голосов — за всех остальных.
Председательствующий объявил делегатам, что к ним обратится сенатор Брэдли. Прошло ещё одиннадцать минут, прежде чем он смог начать говорить. Флорентина звонила ему все четыре дня, но осторожно обходила вопрос о выдвижении его кандидатуры на пост вице-президента, поскольку в сложившихся обстоятельствах это предложение было бы похоже на взятку, которая помешала бы ему сделать честный выбор, а она хотела, чтобы он стал её преемником. В лагере Пита Паркина главным фаворитом был сенатор Ральф Брукс, но Флорентина не переставала думать — не предложил ли Пит Паркин Биллу Брэдли присоединиться к его лагерю?
Наконец сенатор от Нью-Джерси смог обратиться к съезду.
— Мои дорогие коллеги по Демократической партии! — начал он. — Я благодарю вас за поддержку, которую вы мне оказали в год выборов, но настало время, когда я должен снять свою кандидатуру с президентской гонки и попросить тех, кто голосовал за меня, голосовать так, как им подсказывает совесть.
В зале стояла полная тишина. Брэдли говорил о том, каким он видит будущего президента, но открыто не высказался в пользу ни одного из кандидатов.
— Я буду молиться за то, чтобы вы избрали человека, достойного нашей страны! — такими словами Билл Брэдли закончил выступление и под крики собравшихся вернулся на своё место.
Второй тур поимённого голосования начался в одиннадцать двадцать. Алабама, Аляска и Аризона проголосовали так же, как и в первом туре. Голосование шло от штата к штату, пока в двенадцать двадцать своё заявление не сделал Вайоминг. По итогам второго тура решение опять не было принято, но Пит Паркин набрал чуть больше голосов, чем Флорентина, — тысячу шестьсот двадцать девять против тысячи шестисот четырёх. Девяносто восемь делегатов остались верны сенатору Брэдли.
В двенадцать тридцать пять ночи председатель сказал:
— На сегодня, пожалуй, достаточно. Продолжим поимённое голосование завтра в семь вечера.
— А почему не с самого утра? — спросил один из помощников Флорентины.
— Выборы сегодня проводятся так, как диктуют интересы телевидения. А утро — это не прайм-тайм, — объяснила Джанет.
— А разве телевидение определяет, какого кандидата мы выбираем? — спросил помощник.
Измученные сотрудники Флорентины разошлись по комнатам, понимая, что в третьем туре каждый штат может освободить делегатов от их обязательств и разрешить им голосовать так, как им хочется. Эдвард и его команда начали с того, что собрали все данные на каждого делегата и проанализировали их в надежде найти какие-то зацепки к восьми утра.
Флорентина лишь вздремнула в ту ночь, а в десять минут седьмого вышла в гостиную своих апартаментов. Эдвард всё ещё сидел за распечатками.
— Доброе утро, — сказала она и поцеловала его в лоб.
— Доброе утро. Ты будешь нужна мне. В течение дня нам надо переговорить с делегатами, голосовавшими за Брэдли, и теми, кто до сих пор ещё может колебаться. А тебя я попрошу до пяти пополудни пообщаться по крайней мере с двумястами пятьюдесятью делегатами. Шесть человек дежурят на телефонах, поэтому на линии постоянно будут находиться как минимум два делегата, ожидающих разговора с тобой.
В восемь часов работа закипела. По мере того, как шли часы, у команды крепла уверенность в том, что вечернее голосование даст их кандидату большинство голосов. В десять сорок позвонил Билл Брэдли и сказал, что, если и третий тур не даст результатов, он призовёт делегатов голосовать за Флорентину.
В одиннадцать тридцать Эдвард вновь передал трубку Флорентине.
— Это Пит Паркин. Думаю, что нам необходимо немедленно встретиться. Могу я подъехать к вам?
— Да.
— Я сейчас буду.
— Чего он хочет? — спросил Эдвард, когда Флорентина вернула ему трубку.
— Понятия не имею, но мы скоро узнаем.
Пит Паркин поднялся на грузовом лифте с двумя секретными агентами и главой своего избирательного штаба.
После натужного обмена любезностями — два кандидата не виделись в течение последних шести месяцев, — и непременного кофе их оставили наедине. Они сидели в удобных креслах друг напротив друга. Техасец сразу перешёл к делу.
— Я готов предложить вам сделку, Флорентина.
— Я слушаю.
— Если вы снимете свою кандидатуру, я предложу вам пост вице-президента.
— Должно быть, вы…
— Выслушайте меня, Флорентина! — перебил её Пит Паркин. — Если вы примете моё предложение, я отработаю только один срок и поддержу вашу кандидатуру на пост президента в 1996 году. Вы на пять лет моложе меня, и нет причин, которые помешали бы вам отработать два полных срока.
К такому предложению Флорентина оказалась не готова.
— Если вы не примете моего предложения, то, выиграв сегодня вечером, пост номер два я отдам Ральфу Бруксу, — он уже высказал своё согласие.
— Я позвоню вам сегодня до двух часов, — сказала Флорентина.
Как только Пит Паркин с помощниками ушёл, Флорентина обсудила предложение с Эдвардом и Джанет, которые в один голос сказали, что дело зашло слишком далеко, чтобы сдаваться.
— Кто знает, как пойдут дела через четыре года? — отметил Эдвард. — Ведь нам сейчас нужно просто отсутствие результата, а в четвёртом туре голоса сторонников Брэдли принесут нам необходимое большинство.