Доминик потребовал подробностей, ему нравились Майкины рассказы. Мытьё посуды прошло без сучка и задоринки, ничего не пригорело, не засохло и не прилипло, а мужу нравились лёгкие и конкретные занятия, когда результат виден сразу, и он мог чувствовать себя образцовым супругом: жена готовит, муж моет посуду…
— Между нами, я бы предпочла посудомоечную машину, — вздохнула Майка, выходя из кухни. — Претензий меньше и не требует моей компании. Вот бы вы ещё не рвали на каждом шагу штаны и ботинки и не вырастали в таком темпе из одёжек…
— Ну, не все вырастают, — беззаботно заметил Доминик. — Опять же посудомоечная машина не питает к тебе нежных чувств…
Раздался звонок телефона. Майка усаживалась за компьютер. Доминик был ближе и снял трубку:
— Да, слушаю!
Пристраивая поудобнее на рабочем месте свой чай, Майка взглянула на мужа. Без всякой конкретной причины, просто любила на него глядеть. Тот какое-то время слушал, а затем Майка с изумлением увидела, как краска заливает его лицо, а ей прекрасно было известно, что так муж реагирует, когда злится. Нет, злость — слишком слабое слово. Ярость. Гнев. Бешенство. Что его могло так взвинтить?
— Нет, — ответил Доминик крайне резко и твёрдо. — Это должно быть готово к двенадцати.
И бросил трубку. Осторожно бросил, чтобы не нанести аппарату никакого ущерба, а затем посмотрел на сидящую за компьютером Майку. Краснота быстро сходила с его лица.
— Вот было бы здорово, — сказал с сожалением Доминик, — если бы все так относились к работе, как моя жена. И единственным человеком, кто иначе бы относился к работе, чем все, была бы моя жена.
— А ты? — вырвалось у Майки.
— Что я?
— Если бы мой муж относился к работе, как все…
Доминик несказанно изумился:
— Плевал? Подводил? Косячил? Делал левой задней ногой?
— Да боже упаси… Нет. Получал за неё деньги.
К немалому её удивлению, Доминик не возмутился, не возразил и не обиделся. Только тяжко вздохнул:
— Вот именно. Может, я всё-таки обдумаю то предложение…
— Какое предложение?
— Пока об этом рано говорить, да и не очень-то мне хочется, но я подумываю об одной дополнительной подработке. Ну, за деньги. Очень мне это не по душе, чувствую, будто я продаюсь, впрочем, сама знаешь.
Майке стоило невероятного труда сдержаться. Знала, ещё как знала! Залив приличным глотком чая бушевавший внутри вулкан, она постаралась выдавить из себя максимум сарказма, на который была способна.
— И радуйся, счастье моё, что есть у тебя жена, которая обожает работать, а как охотно продаётся — ни в сказке сказать, ни пером описать, и представь себе, за самое заурядное бабло. Это тебя звонок так расстроил по службе или как?
Доминик сразу помрачнел:
— По службе. Идиотские отмазки, а мне нужны все распечатки на совещание у руководителя проекта. Терпеть не могу таких вещей.
— Проблемы?
— Проблемы. Не будем о них сейчас говорить.
Не будем, так не будем. Майке тоже не особо хотелось. Она угадала. Доминик переживал из-за служебных неурядиц, а если в придачу на горизонте замаячила сверхурочная, да к тому же хорошо оплачиваемая халтура, то ему было от чего расстраиваться. Отказаться, значило подвести людей, потому что работа явно планировалась коллективная. Обломил бы своим чистоплюйством весь фарт Юреку и Стефану. А согласиться? Кошмар. Обязательства, сроки, расписанное под завязку время…
Майка похвалила себя за догадливость.
И совсем не обратила внимания на его удивительную молчаливость вплоть до позднего вечера, а что битый час уже торчит в ванной, заметила только тогда, когда самой туда понадобилось. Муж освободил место общего пользования без малейшего протеста, зато категорически потребовал, чтобы жена прекратила валять дурака и ложилась спать, как все нормальные люди. Так твёрдо стоял на своём, что Майка сдалась, покинула рабочее место необычно рано, за пару минут до полуночи, и даже весьма охотно поддалась урагану супружеских чувств. А что в них больше было огня, чем нежности, так таинственному стрессу Доминика требовалась разрядка, и пожалуйста, для того жена и существует.
Атмосфера тем временем сгущалась. Доминик возвращался домой поздно, раздражённый и злой. А также усталый. Это мгновенно отразилось на детях, поскольку папа перестал укладывать их спать. Обычно Доминик появлялся, когда дети уже спали, а значит, от них последовали неизбежные вопросы.
За ответом Майка в карман не полезла:
— Я вам скажу, только упаси вас бог, говорить с ним на эту тему.
— Почему? — немедленно спросила Кристинка.
— Ещё больше огорчится. Они втроём, пан Стефан, пан Юрек и ваш папа, получили очень большой и важный заказ и должны выполнить его в срок.
— За бабло? — вырвалось у Томека — В смысле за деньги?
— Слава богу, да За деньги. Вашему папе это ужасно не нравится, свою работу он любит, но хочет её делать как ему удобно, сам всё решать…
— Когда вдохновение? — прервала понятливая Кристинка.
— Вот именно. По вдохновению. А тут совсем другое дело. Во-первых, их трое, и вдохновение могут испытывать не синхронно, а во-вторых, жёсткие сроки, после них работу перенимают другие специалисты, которые ждать не будут. Выходит, надо напрягаться, а ваш папа напряга терпеть не может, потому и нервничает, а работы жутко много, вот он и приходит поздно. Нужно набраться терпения и переждать, ну, как дождь или пробку на дороге.
Специалистов Майка добавила от себя по ходу дела. Для пущей убедительности. Вышло удачно. Все реалии детям были прекрасно известны и понятны, уважение к труду впитали ещё с молоком матери (во всяком случае, Майке лестно было так думать), таким образом результат объяснения оказался положительным.
Вдвойне.
Поскольку практически с самого начала его выслушал и Доминик. Вошёл он потихоньку, думая, что дети уже спят или как раз засыпают, боялся их разбудить, разулся в прихожей и услышал в глубине квартиры голоса. Он замер, стараясь не шуметь, и прислушался.
Информация, что он не любит напрягаться, не стала для Доминика новостью. Знал за собой такое практически всю свою сознательную жизнь. Изложение сложившейся ситуации в Майкином исполнении ему очень даже понравилось, тем более что избавляло его от необходимости что бы то ни было объяснять. Детей Доминик и в самом деле очень любил. По большому счёту он остался доволен, вот только неприятно резанули эти слова… Не терпит напряга.
И что с того, что он всё знает? Кому какое дело, что он находится, так сказать, под тройным напряжением? Противно такое осознавать, мочи нет! И нечего лезть в душу, сам разберётся, но не сейчас…
Важно, что дети успокоились и не будут чувствовать себя несчастными.
Когда Майка закрыла дверь детской и вошла на кухню, она застала там мужа в домашних тапках и с портфелем в руке.
— Отличная ты моя жёнушка, — признал Доминик, врезав портфелем отличной жене пониже спины, тогда как верхнюю её половину заключил в объятия. — Я всегда знал, что на тебя можно положиться!
Отличная жёнушка охнула:
— Что ты в этом бауле таскаешь? Мортиру, гранаты?
— Нет, пару хитрых шарниров. Проверю на практике, — ответил Доминик и выпустил портфель, который грохнулся об пол, одновременно доказав, что не содержит взрывчатых материалов. — Я есть хочу. Найдётся что пожевать?
— Пельмени. Горячие. Я, пожалуй, тоже перекушу.
Доминик обожал пельмени. В принципе он был всеядный и капризничал за столом весьма умеренно, пельмени же мог есть всегда. Всё равно, какие. С мясом, с грибами, с капустой, хоть с ягодами, с чем попало. Правда, с ягодами или творогом — это, скорее, уже были вареники, но Доминик не придирался к названиям. При всей своей дурости Майка не докатилась до того, чтобы возиться с этими трудоёмкими изделиями собственноручно, зато обнаружила на базаре киоск, хозяйка которого располагала такого рода деликатесами, притом отличного качества. Майка покупала про запас и держала их в морозилке.
Приятная пельменная перспектива вернула Доминика практически в нормальное состояние, а это Майке как бальзам на сердце. И зря Боженка языком треплет, плевать на её дурные предчувствия, всё в их семье в порядке. С Майкой по-прежнему её обожаемый муж, без которого ей жизни нет, и к чертям все зловредные сплетни.
Однако на всякий случай решила не отступать от задуманного и в очередное воскресенье, как только покончила со второй срочной халтурой, ушла с мобильным на кухню и начала со Стефана. Тот всегда охотнее делился информацией. Дома его не застала, а сотовый был отключён. Пришлось звонить Юреку.
— Юрек, будь человеком. Что у вас там происходит? Я в курсе вашей серьёзной работы, знаю, что Доминик не в восторге, но уж больно он дёрганный сделался. Может, объяснишь?
Недовольство Юрека прямо ухо резало:
— Обязательно со мной надо выяснять?
— А с кем? Стефан по телефону не ловится…
— Отключился. Специально. Ладно уж, главное ты знаешь…
— Очень прошу, не нервируй меня. Главного недостаточно, я даже больше знаю, что подработка ваша весьма неплохо оплачивается.
Юрек слегка оживился и помягчел:
— Ещё как неплохо! И в этом первая трудность.
— Поскольку Доминик на оскорбительное предложение ответил презрительным отказом?
— Изящно формулируешь…
— Я его чуток знаю.
— Спасибо, облегчаешь мне задачу. Старая песня: не станет он унижаться и прочее в том же роде, а тогда мура получается. Мы же одна команда, если он нет, то и мы со свистом пролетаем и можем поцеловать себя… ну, ты понимаешь… Другими словами, лишает нас куска хлеба с маслом.
Пока Юрек высказывался, Майка интенсивно соображала:
— Погоди. Сдаётся мне, что не только вас?
— А ты как думала? Примкнувшие к нам товарищи — это тебе не какие-нибудь сбоку припёка. Павел, Эльжбета… — Тут Юрек запнулся. — Механики, опять же электрики. Я тебе напрямик скажу, как простой солдат, без Доминика нам полный коллаж. И как при таком раскладе он мог отказаться?
— Если не последняя свинья, то никак.
— Категорически поддерживаю выступление предыдущего оратора. Он к дантисту уже бегает в свободное от непосильных трудов время?
— О, господи, нет, — испугалась Майка. — Да у него и нету свободного времени. А зачем к дантисту?
— От такого скрежета любые зубы полетят. Но человек он благородный, с отвращением, а сдался. До сих пор его благородство нам атмосферу отравляет, но мы уже принюхались. Так оно вкратце выглядит, и я тут бессилен.
— И долго оно ещё продлится?
— Полгода основной проект, а вторые полгода на всякие заковыристые детали.
— Батюшки, тяжеленько нам всем придётся… Ну да ничего. Спасибо тебе на добром слове, успокоил, что это всего лишь тяжкая работа, а не паранойя.
— Всегда пожалуйста.
Переговорив с Юреком, Майка продолжила свои мысленные упражнения. Всё правильно она отгадала. Доминик дёргается, что впрягся в кабалу, а что ещё хуже — за солидные деньги, и хоть занят любимым делом, но пока с изменой своим принципам не смирился. А глянь-ка, в самую точку угодила, подсовывая детям прочих нетерпеливых специалистов.
Поздравила себя и вдруг спохватилась.
Обычно малоразговорчивый Юрек в беседе с ней просто разболтался. Поначалу тормозил, упирался и только потом разошёлся. На Эльжбете споткнулся, это точно, слуховых галлюцинаций у неё, Майки, пока нет, а не замешана ли тут Эльжбета? Красавицей её не назовёшь, высокая, костлявая, не слишком ухоженная, а если откровенно — и вовсе не ухоженная, зато умница необыкновенная, блестящий математик с прекрасным чувством юмора… Доминик ей симпатизирует и не скрывает этого… Нет, раз не скрывает, то и нечего себя накручивать, он вправе испытывать к ней симпатию просто как: к человеку.
А что же тогда Юрек так заикался?
Минуточку. Большой проект и надолго. При таких контрактах обычно подписывают договор, а инвестор выплачивает аванс. И где, спрашивается, этот аванс? Доминик забыл принести его домой? У каждого из них был свой банковский счёт, но у другого был доступ к счёту супруга Доминик не снял денег и ничего ей не сказал. Она ночей не спит, как последняя дура, он ещё смеет дуться, а деньги себе лежат? Всё, её терпение лопнуло!
Майка здорово взбеленилась, но не настолько, чтобы немедленно кинуться искать банковские документы. Если лежат, пусть лежат, есть не просят и никуда не сбегут, а скандал она всегда успеет закатить. Нет, здесь ещё что-то было.
Юрек языком молол, будто старался что-то заболтать. Служебные дела, само собой, атмосфера в коллективе, тоже понятно. Полаялись они, похоже, по полной программе, если бы не столь давняя дружба, накрылся бы их совместный скорбный труд медным тазом. Может, Юрек хотел отвлечь её внимание от таких постыдных, по его мнению, обстоятельств?
Зазвонил сотовый. Стефан прорезался.
— Ты меня искала? Я только вернулся и вижу твой номер, мобилу дома оставил, заряжалась.
Майка обрадовалась.
— Хорошо, что позвонил, хотелось с тобой потрепаться, прояснить кое-какие таинственные явления.
— Да ну, у тебя барабашка завёлся?
— Если бы барабашка, у меня Доминик.
— А… — сразу сник Стефан.
— Нечего тут мадридский двор устраивать, знаю я о вашем заказе, знаю, как вы Доминика гидравлическим прессом прижали и в каком он от этого восторге, но преувеличивать-то не надо. Я лично совсем не прочь, чтобы он пару злотых заработал, опять же могу себе представить, как он когтями и зубами отбивался…
— Зубами скрипел.
— И это знаю, Юрек донёс. Слава богу, что меня при этом не было.
— Зато Эльжбета была.
Майка тут же насторожилась.
— И что она?
— Вовремя вмешалась. Мы уже совсем было расплевались, Доминик увольняться собрался, а тут она на сцену выступила и заявила, что считала его порядочным человеком, а видит перед собой мразь, а не порядочность, и если ему так нравится, может жрать картофельные очистки, жить под мостом и ходить в лохмотьях, но другие хотят жить по-человечески. И нечего дурака включать, сам отлично знает, что от него всё зависит, и пусть не свистит, будто не может или не умеет. А главное, пора кончать себя накручивать, лучше пусть к зеркалу подойдет, да приглядится к своей глупой роже хорошенько. И вообще, ей не понятно, зачем такому человеку, как он, лезть по уши в дерьмо.
Майка слушала, затаив дыхание.
— Потрясающе! Лучше не скажешь!
— А то! Тронная речь, да и только. Ты же её голосок знаешь? Речевой аппарат у неё закалённый…
— Молодчина! Обожаю Эльжбету! Выручила меня, сняла камень с души!
— Насколько я смыслю в жизни, ей проще, чем тебе было, она ему не жена, — напомнил Стефан. — Похоже, зеркалом его добила, в чём там штука, я не понял, но Доминика аж передёрнуло.
— Ненавидит сложный макияж. Ты погоди, ведь он же согласился, дело делает, даже сейчас в ноутбук уткнулся, и неплохо, как я понимаю, получается, так почему он такой нервный, и жизнь ему не в радость? Что его гнетёт?
— Да ты что, погоды не замечаешь? — удивился Стефан.
Майка глянула в окно, за которым лило и дуло.
— Ну, дождь. Тоже мне новость. Золотая осень кончилась, наступила нормальная. Каждый год такое случается, обычное дело. Думаешь, он до весны теперь киснуть будет?
Стефан хохотнул.
— Так уж для него звёзды сошлись. Здесь коллеги надавили, а там любимое транспортное средство пришлось отставить, погода не для мотоцикла. Может, в конце концов, и пересмотрит свои вкусы.
— Вот утешил, так утешил. Не верю своему счастью. Да если вы на шикарную жизнь заработаете, я свои ресурсы сэкономлю, ещё чего не то наскребу и сама себе куплю какую ни на есть тачку. И «мерседес» мне совсем не обязательно.
Стефан опять удивился.
— Ты что? — спросил он с подозрением. — Не в курсе, что Доминик не взял аванса?
Майкино благодушие галопом унеслось ко всем чертям.
— Как это? Ты что несёшь?!
— Я тебе простым польским языком говорю, от аванса он отказался. Разве ты не знала? Вот, холера, похоже, я выдал жуткую тайну?