– Я не могу заплатить ей, потому что у меня нет денег, – наконец заговорила Патриция. – Когда раз в три месяца приходят деньги на мое содержание, дядя их забирает и тратит на собак, лошадей и их дрессировку. Я вынуждена была заложить ожерелье матери, чтобы купить билет на дилижанс.
Рука Маттиаса застыла со стаканом на полпути ко рту.
– Ваш дядя? – Он вспомнил имя, которое называл ему адвокат. Некто с материнской стороны, – Это, кажется, Пул?
– Да. Он опекун моего наследства и он разворовывает его. В прошлом году мама и папа впервые вывели меня в свет. Мама говорила, что нынешний год будет моим вторым сезоном, но дядя отказывается платить за это. Я полагаю, что он не хочет, чтобы я вышла замуж и ушла из его дома. А пока я буду жить у него, он будет распоряжаться моими деньгами. После смерти родителей я оказалась пленницей в Девоне.
– Пленницей? Ну, это некоторое преувеличение, – пробормотал Маттиас.
– Но это так! – Патриция достала носовой платочек из ридикюля и разрыдалась, уткнувшись носом в льняную тряпицу. – Когда я начинаю протестовать, дядя лишь смеется. Он говорит, что заслужил эти деньги, потому что он единственный, кто согласился предоставить мне кров после смерти мамы и папы. Он постоянно напоминает мне, что вы не желаете иметь со мной дела, милорд. Я знаю, что это правда, но сейчас я вынуждена воззвать к вашему милосердию.
При виде слез Патриции мрачные воспоминания обожгли душу Маттиаса. Он ненавидел женские слезы. Они всегда напоминали ему безутешно рыдающую мать, когда он чувствовал и свою беспомощность, и одновременно ярость, ибо отец уходил прочь, предоставляя ему самому искать выход из положения.
– Я попрошу своего адвоката разобраться в ваших финансовых делах. – Маттиас отхлебнул солидный глоток бренди и подождал, пока напиток согреет ему нутро. – Что-то, наверное, можно будет сделать.
– Это не поможет. Милорд, умоляю вас, не отсылайте меня обратно к дяде! – Патриция сжала в кулаки лежащие на коленях руки. – Вы не можете себе представить, что это такое – находиться там! Я не могу вернуться туда! Я боюсь, милорд!
– Чего, скажите, ради Бога? – Маттиас прищурил глаза, пораженный пришедшей ему в голову неприятной мыслью. – Вашего дяди?
Патриция энергично затрясла головой.
– Нет-нет, милорд! Он вообще игнорирует меня. Его интересует только мое наследство… Но два месяца назад у нас остановился мой кузен Невил, после того как его выгнали из Оксфорда. – Она опустила глаза. – Он… подглядывает за мной.
Маттиас поднял брови:
– Подглядывает? О чем вы, черт возьми, толкуете? Мисс Грайс прокашлялась и устремила на него суровый взгляд.
– Я полагаю, вы способны догадаться, милорд. Ведь вы мирской человек. Подумайте сами. Молодой человек с сомнительной репутацией расхаживает по дому… Молодая леди не чувствует себя защищенной от его неожиданных вторжений. Я полагаю, нет необходимости вдаваться в детали. Я сама оказывалась в аналогичной ситуации, когда была помоложе… Поверьте, это очень нелегко.
– Понимаю. – Маттиас оперся рукой о каминную доску из черного мрамора и попытался собраться с мыслями. – Но у вас должны же быть другие родственники, Патриция? Кто-нибудь по линии матери?
– Никого, кто мог бы меня принять, сэр. Маттиас постучал пальцами по прохладному мрамору.
– Что-то надо придумать. – Он посмотрел на мисс Грайс, ища поддержки.
– Леди Патриция говорит, что вы ее брат, милорд, – сказала мисс Грайс, как бы подводя итог разговору. – И вы, конечно же, не откажете ей в крыше над головой. – Она с некоторым сомнением бросила взгляд вокруг себя.
Маттиас так же легко прочитал мысли женщины, как если бы она произнесла их вслух. Мисс Грайс отнюдь не была уверена в том, что то место, где они находятся, можно считать подходящим жильем.
Патриция не обращала ни малейшего внимания на фантастическое окружение. Она смотрела на Маттиаса с надеждой, с которой может смотреть лишь молодая и наивная девушка.
– Прошу вас, милорд. Взываю к вашему милосердию. Я надеюсь, что вы не вышвырнете меня на улицу. Папа говорил мне, что вы обещали ему принять меня, когда в этом возникнет потребность.
– Черт побери, – пробормотал Маттиас.
– Вас хочет видеть джентльмен, мисс Уотерстоун. Имоджин оторвалась от журнала «Замариан ревю»,
Который читала. В дверях гостиной стояла миссис Вайн, экономка и одновременно домовладелица квартиры. Джентльмен, о приходе которого она сообщила, наверняка должен быть Ваннек. Слухи наверняка уже докатились до него, как она того и ожидала. Но в этот ответственный момент ей вдруг стало страшно. Ей захотелось, чтобы рядом был Маттиас. Чепуха, сказала она себе уже в следующую секунду. Это был ее план. Она проводила его в жизнь и отвечала за то, чтобы он должным образом сработал. Маттиас предупреждал ее, что не считает себя человеком действия.
Она медленно положила журнал на стол.
– Просите, миссис Вайн. И сообщите моей тете, что у нас гости.
– Хорошо, мадам. – Миссис Вайн была высокой, суровой женщиной неопределенных лет; Она со вздохом кивнула, словно проводить гостя в гостиную было бог весть какой трудной обязанностью.
Имоджин полагала, что двойственное положение миссис Вайн – домовладелицы и экономки – было причиной ее несколько искаженного представления об отношениях между нею и жильцами дома.
В зале послышались Шаги. Имоджин приказала себе мобилизоваться. Первая встреча с Ваннеком может иметь решающее значение для успешного воплощения ее плана. Ей надо действовать четко и умно. Она снова подумала о Маттиасе. Возможно, он не авантюрного склада человек, но, безусловно, умен. Он мог бы стать очень полезным союзником в этой ситуации.
Миссис Вайн снова появилась в дверях, и вид у нее был еще более важный, чем раньше.
– К вам Аластер Дрейк, мадам.
Аластер! Имоджин вскочила так резко, что опрокинула чашку. К счастью, она была пуста. Чашка упала на ковер, не причинив ему никакого вреда.
– Я не ожидала вас видеть, – проговорила Имоджин, наклоняясь за чашкой. – Садитесь, пожалуйста. – Быстро выпрямившись, она поставила чашку на блюдце и улыбнулась красивому молодому мужчине, появившемуся в дверях. Сразу же набежали давние, вызывающие грусть воспоминания.
– Добрый день, Имоджин. – На чувственных губах Аластера появилась медленная улыбка. – Сколько лет, сколько зим!
– Да, в самом деле. – Она вглядывалась в него, пытаясь определить, какой отпечаток наложили на него эти три года.
Аластер оставался столь же привлекательным, как и раньше. Ему сейчас около тридцати, подумала она. Внешне он стал даже интереснее. Светло-каштановые волосы его были коротко подстрижены и завиты по последней моде. В голубых глазах сохранилось выражение, которое вполне могло принадлежать и невинному растерянному мальчику, и вполне светскому мужчине. Люси однажды заметила, что это его самое очаровательное качество.
Аластер неторопливо вошел в комнату:
– Простите, что удивил вас своим появлением. Должно быть, вы ожидали с визитом кого-либо более интересного. Колчестера, например? Я слышал, что он ни на шаг не отпускал вас от себя вчера на балу у Блант.
– Не будьте смешным. – Имоджин улыбнулась улыбкой, которая, как она надеялась, должна была убедить его в ошибочности подобных предположений. – Я не ожидала увидеть вас, потому что экономка не назвала вашего имени… Не хотите ли чаю?
– Благодарю вас. – Аластер некоторое время изучающе смотрел на нее из-под полуопущенных ресниц. – Я вполне допускаю, что наше нелепое расставание три года тому назад – вполне веская причина, чтобы не хотеть видеть меня сегодня.
– Глупости, сэр. Я рада видеть вас. – Сейчас, когда Имоджин оправилась от первоначального шока, она с удовлетворением почувствовала, что ее пульс вошел в нормальный ритм.
Люси как-то заметила, что любая женщина хотела бы иметь такого благожелательного старшего брата, как Аластер. Однако Имоджин никогда не видела в нем брата. Он оказался в числе друзей Люси три года назад, когда они встретились на заседании Замарского общества. Люси познакомила Имоджин с Аластером, едва она приехала в Лондон. С тех пор они втроем были неразлучны.
Аластеру были рады и потому, что на него можно было рассчитывать как на сопровождающего. Ваннек редко брал с собой Люси и Имоджин на балы и приемы. Он предпочитал проводить время в своем клубе или с любовницей. Люси призналась Имоджин, что ей спокойнее, когда муж проводит время с другой женщиной. Ее страшили те ночи, когда он приходил к ней в спальню.
На Имоджин нахлынули воспоминания. Было время, когда ей казалось, что Аластер влюблен в нее. Он целовал ее так, словно она была сделана из нежнейшего шелка.
Они обменялись всего лишь несколькими объятиями – в саду или на затененной террасе во время какого-нибудь приема или бала. Аластер не был столь горяч, как Филипп Д'Артуа, ее учитель танцев, но ведь Филипп был все-таки французом. Впрочем, поцелуи того и другого стали казаться ей поцелуями бесплотных духов, после того как несколько дней назад она оказалась в горячих объятиях Маттиаса.
Хотя Имоджин не могла оживить в своей памяти ничего, кроме обрывочных воспоминаний, касающихся ее прошлых чувств к Аластеру, она отметила для себя, что выглядит он превосходно. Его пиджак и брюки были модного покроя, галстук завязан весьма элегантно. Цвет пиджака гармонировал с голубизной глаз. Аластер всегда внимательно следил за модой.
– Я не поверил своим ушам, когда услыхал, что вы появились в городе, Имоджин. – Он принял из ее рук чашку с чаем. Глаза его были красноречивы сами по себе. – Как приятно видеть вас, дорогая! Боже мой, как я соскучился по вам!
– В самом деле? – Имоджин внезапно пришло на память, какой шок и какой гнев отразились на его лице в тот вечер, когда он увидел ее с Ваннеком. Аластер так никогда и не дал ей шанса объяснить случившееся. – Мне так не хватало все это время Люси.
– Ах да, бедняжка Люси. – Аластер покачал головой. – Печальная история… Я часто вспоминаю о тех временах, когда мы проводили время втроем. – Он многозначительно помолчал. – Должен тем не менее признаться, что самые дорогие воспоминания у меня связаны с вами, Имоджин.
– Неужели? – Она перевела дыхание. – Почему же в таком случае вы ни разу мне не написали, сэр? Я надеялась получить от вас весть после похорон Люси. Я полагала, что мы были друзьями.
– Друзьями? – В голосе его неожиданно появилась твердость. – Мы были более чем друзья. Буду предельно откровенным с вами, Имоджин. После того инцидента я не хотел бередить раны.
– Раны? Какие раны?
– Я был… потрясен. – Он сжал губы. – Страшно потрясен, если вы хотите знать правду. Мне потребовалось много времени, пока я преодолел боль от того, что увидел вас в объятиях Ваннека.
– Я не была в его объятиях, – раздражаясь, сказала Имоджин. – Я… впрочем, не будем об этом, это в прошлом, пусть оно там и остается… Позвольте вас спросить, чему я обязана, что вы решили посетить меня?
– Разве это не очевидно? – Аластер поставил на стол чашку и поднялся. – Я пришел навестить вас, потому что, как только услышал о вашем появлении в городе, понял, что мои чувства к вам не умерли. – Он взял Имоджин за руку, побуждая ее встать.
– Аластер, прошу вас… – Имоджин была настолько потрясена его объяснением, что не догадалась как-нибудь деликатно увести свою руку.
– Есть еще нечто такое, что я должен вам сказать. Это мучило меня все эти долгие три года… Я хочу, чтобы вы знали, что я простил вас за то, что произошло в ту ужасную ночь.
– Простили меня? – Она бросила на него проницательный взгляд. – Что ж, вы очень добры, но, уверяю вас, мне не требуется вашего прощения.
– Вам не нужно ничего объяснять, дорогая, это не имеет больше значения. Весь свет знает теперь, что за человек этот Ваннек. Он воспользовался вашей невинностью и наивностью. Что касается меня, то я был значительно моложе в то время. Мнение общества оказало на меня влияние.
– Пусть это вас не волнует. – Имоджин положила руки ему на плечи. – Я отлично понимаю, почему вы сделали скоропалительный вывод, что я любовница Ваннека. В самом деле, любой джентльмен на вашем месте поверил бы в самое худшее.
– Я был настолько потрясен, что не мог трезво размышлять. А когда я опомнился, было слишком поздно. Люси умерла. Вы уехали.
– Да-да, я вас понимаю'. – Имоджин снова прикоснулась к его плечу.
– Мы стали старше и мудрее, дорогая. Зрелые люди, которые понимают, как развивается мир. – Он наклонился, чтобы поцеловать ее.
Имоджин уклонилась от его ищущего рта и напряглась.
– Прошу вас, сэр, отпустите меня.
– Неужели вы забыли то, что было между нами? Наши короткие теплые объятия? Разговоры о Замаре? Ваши глаза так загорались, когда вы говорили о древнем Замаре, Имоджин!
Большая темная тень загородила дверной проем,
– Я не помешаю? – спросил Маттиас ледяным голосом.
– Какого черта? – Аластер отпустил Имоджин и поспешно отступил назад. – Колчестер?
Имоджин повернулась, взволнованная и разгоряченная той борьбой, которую ей пришлось вести.
– Входите, милорд, – громко и твердо произнесла она. – Мистер Дрейк уже уходит.
Глава 6
– Что здесь делал Аластер? – голосом, лишенным всяческих эмоций, спросил Маттиас, опускаясь в кресло, которое Аластер только что освободил.
– Он мой старый знакомый. – Имоджин потянулась за чайником. Она была несказанно рада, что Аластер ушел, однако не была уверена, что появление Маттиаса меняет дело к лучшему. Похоже, он был не в настроении. – Друг времен трехлетней давности.
– Близкий друг. – Маттиас посмотрел на нее из-под приопущенных ресниц.
– Наш общий друг – мой и Люси, – сказала она значительно.
– По-моему, ваша тетя упоминала его имя.
– Ваннек не утруждал себя тем, чтобы сопровождать свою жену в театры, на балы и вечера, а Люси очень любила их посещать.
– То есть, заполучив ее, Ваннек стал ее игнорировать.
– Я думаю, что он запер бы ее в комнате, где хранилась его коллекция, если бы только это было возможно. Люси вступила в Замарское общество, рассчитывая доставить ему удовольствие, но он высмеял ее интерес. Тем не менее там она и встретила Аластера.
– И представила его вам – кажется, так говорила миссис Элибанк, – пробормотал Маттиас.
– Да. Я уже сказала вам, что мы всюду ходили втроем. Аластер был очень галантен. Ему нравилось сопровождать нас.
– Понятно. – Маттиас взял чашку и откинулся в кресле. Он вытянул перед собой ноги, не спуская с Имоджин глаз. – Продолжайте, прошу вас.
– Продолжать? Что именно?
– Всю историю до конца.
– Рассказывать в общем-то нечего. Вчера вечером Аластер узнал, что я в городе. Он нанес мне визит, чтобы возобновить знакомство. Вот, собственно, и все.
– Имоджин, это верно, что последние несколько лет я провел главным образом в Замаре, а если и наезжал в Лондон, то избегал того, что именуется высшим светом. – Маттиас еле заметно улыбнулся. – Но я не считаю себя круглым идиотом… Когда я вошел сюда, вы были в объятиях Дрейка. Отсюда я делаю логический вывод, что продолжение у этой истории есть.
– Ну и что из того? Я уже сказала вам, что мы старые друзья.
– Из того, что мне поведала ваша тетя, я понял, что у вас весьма либеральные взгляды на отношения между представителями разных полов. Однако мне кажется, что такое приветствие не совсем обычно даже для весьма старых друзей. Поскольку я оказался свидетелем этого, мне хотелось бы получить некоторые пояснения. Имоджин вспыхнула:
– Мои отношения с Аластером вас не касаются, милорд! Это не имеет никакого отношения к моему плану.
– Не согласен. Если я должен помогать вам, я имею право на информацию.
– Успокойтесь, милорд. Я буду информировать вас обо всем, что вам надлежит знать.
– Должно быть, вы не имеете понятия, какие сложности могут возникнуть в этом деле, – возразил Маттиас. – Что, если Дрейк позволит втянуть себя в эту затею?
Имоджин удивленно вскинулась:
– Какого дьявола ему впутываться в эту историю?
– Может быть, ему самому захочется завладеть печатью королевы.