Леонора лежала на спине, шелк простынь приятно ласкал тело. Городская тишина: непрекращающийся гул кондиционеров, приглушенный рев уличного движения. Завывания ветра говорили о том, что эта октябрьская ночь скоро станет очень холодной. В верхней части окна можно было видеть плывущие на юг облака, которые то и дело закрывали луну. От этой картины, напомнившей зимние ночи ее детства, у Лео на глаза навернулись слезы. Сентиментальная девочка заблудилась в лесу, она ищет какую-нибудь гостеприимную хижину, если таковую здесь можно найти... и мужчину. О, мужчину, в чьих глазах она будет единственной.
Бред. Душещипательный вздор. Детство было гораздо хуже, чем нынешний ад. По крайней мере, сейчас у нее есть поклонники... Хотя любила она только Мири, которая, надо сказать, взяла от нее больше, чем Лео могла дать. Сначала все казалось замечательным, необыкновенным... несколько счастливых месяцев с Мири, пока Пол, чтоб его, Уорд не разнес Мириам на куски. Теперь Лео была одинока и тщетно искала повсюду таких же, как она. Ей требовалось утешение – слова, подтверждающие, что все дело в природе, в холодных законах естества.
На сцене Леонора Паттен была мадонной с ангельскими глазами и голосом девочки, только что открывшей для себя любовь... Сплошная ложь! Сейчас в ногах, груди, глубоко внутри живота горели требовательные угольки. Лео знала, что эти маленькие угольки будут расти до тех пор, пока не соединятся в пылающий ком. Сбросив рубашку, она начала теребить грудь, до тех пор пока у нее не набухли соски. Затем стремительно поднялась и поспешила в гардеробную, где, словно мешок, скинула с себя Леонору Паттен. Теперь – черный свитер, джинсы, высокие кроссовки. Она отодвинула плинтус в том месте, где был устроен тайник, и вытащила хранившийся там ланцет – память о Саре Робертс, приятельнице Мириам, с которой тоже расправился Уорд. Ручка из слоновой кости с серебряной отделкой пожелтела от времени, но кривое лезвие благодаря заботливой хозяйке оставалось безупречным и обладало способностью проникать в плоть под действием лишь собственного веса.
Лео засунула ланцет в футлярчик, а сам футлярчик опустила в карман. Теперь настал черед следующим превращениям. Она прошла в ванную и села за туалетный столик. Пятнадцать лет на сцене научили ее обращаться с гримом. Немного теней сюда, наложить штрих туда, поменять контактные линзы, выбрать подходящий парик – и вот Леонора Паттен уже не похожа на себя, но по-прежнему остается красивой. Губы, так хорошо известные всем благодаря рекламе модной помады, утратили пухлость, а брови несколько изменили изгиб. Она подмигнула себе ярким темно-карим глазом – вот так, никакой печальной, безжизненной голубизны! Теперь, вместо того чтобы воскликнуть: «Привет, Лео!» – люди, нашедшие в ней какие-то знакомые черты, задумаются: «Где я мог видеть эту женщину?»
Она вернулась в спальню и заперла дверь изнутри. Джордж может, посчитав, что она крепко спит, зайти, встать на колени рядом с кроватью и положить голову на ее подушку. На самом деле это довольно приятно и, по крайней мере, лучше, чем если бы он шарил повсюду, нюхал ее туфли или делал какие-нибудь другие глупости. Хотя... Кто знает – может, он именно так и ведет себя в отсутствие госпожи?
Открыв дверь, которой обычно пользовался официант, если хотел миновать гостиную, Лео быстро выскользнула в узкий коридор, ведущий в кухню. В буфетной за маленьким столиком расположился мистер Леонг, ночной повар, он читал китайскую газету и курил. Его присутствие здесь требовалось, чтобы удовлетворить любое желание мисс Паттен, которое может появиться в течение ночи: рогалики, бутерброд с ветчиной, омлет или самый настоящий банкет.
Лео некоторое время наблюдала за ним, стараясь определить, насколько он поглощен своим занятием. Его глаза быстро бегали по строчкам; судя по всему, повар читал внимательно, что было ненамного хуже, чем если бы он спал. У нее нет права на ошибку: если Леонг увидит госпожу в столь поздний час здесь, то ей придется вернуться в спальню и затем надеяться, что он умолчит об этом ночном происшествии.
Как бы осторожно она себя ни вела, может случиться так, что полиция будет спрашивать обслуживающий персонал, где она провела эту ночь, и каждый из них не должен сомневаться в том, что мисс Паттен не покидала своего номера.
Повар затянулся сигаретой (чуткое ухо могло уловить потрескивание тлеющего табака), затем почесал кончик носа и, переворачивая страницу, раздраженно высказал газете что-то на китайском. Воспользовавшись моментом, Лео быстро прошмыгнула к ведущей на служебную лестницу двери. В свое время о ее петлях позаботились, и теперь дверь, открываясь, не издала ни звука. Оказавшись на ярко освещенной лестничной площадке, Лео глубоко вздохнула: теперь она в безопасности. Однако в глубине здания слышалось приглушенное пыхтение: кто-то тяжелый и крупный поднимался по ступенькам – наверное, охранник. Последовала тишина, затем что-то лязгнуло. Он зашел на этаж. Но вот на который? Придется рискнуть, несмотря на возможность наткнуться на него, когда он будет выходить обратно. А что, черт подери, она может в данном случае сделать?
Лео уже спустилась на десять пролетов, когда снова услышала щелчок, совсем рядом, а если быть точной, то прямо под ней. Она остановилась, затаила дыхание, затем, быстро взглянув вниз, увидела верхнюю часть двери пожарного выхода, а через мгновение почувствовала густой запах дешевой косметики. На лестнице появилась женщина. Крашеная блондинка – волосы расчесаны на прямой пробор и стянуты в тугой узел на затылке. Изо рта торчит сигарета. Проститутка. Работающим здесь девицам приказано пользоваться грузовыми лифтами и черными лестницами. Спустя мгновение послышался тихий плач. Она с кем-то поругалась, или ее ограбили, или грубо обошлись?
Всхлипывания постепенно, как равнодушное воспоминание, затихли, и Лео продолжила путь вниз, обращая внимание на веденные по трафарету надписи: «Первый этаж», «Технический этаж», «Подвал-1». Здесь «Шерри-Нетерленд» заканчивался, примерно в шестидесяти футах ниже поверхности земли.
Лео совершенно не представляла, где она окажется, открыв дверь. Возможно, это будет комната полицейской охраны или кафетерий для сотрудников. Планирование – основа основ. Осторожность и предусмотрительность. Так научи меня этому, Мири!
Ладно, угомонись! Просто, черт подери, делай дело и покончи с этим. Она толкнула дверь и поискала взглядом камеры слежения. Ей повезло – они отсутствовали. Тем не менее, прежде чем идти дальше, Лео натянула на лицо лыжную маску.
Тусклое освещение, черные трубы, гудение. Бойлерная, топка. Ей хорошо известно, что такое топка. Позже этой ночью она разогреет топку до тысячи восьмисот градусов – от такого сильного жара испарятся даже кости.
Где же выход из подвала на поверхность? Он должен быть здесь по всем правилам: аварийный выход. Вот он – черная металлическая винтовая лестница и стальная дверь... которая, скорее всего, была на сигнализации. За последние пятнадцать лет Лео не раз оказывалась в подобной ситуации. Она вынула плоский футляр с инструментами и вставила тонкое, но прочное лезвие в щель замка, затем надавила на скос язычка, пока он не высвободился, приоткрыла дверь и быстро выскочила наружу.
Вонь от помойки, автомобильные гудки на расположенной неподалеку подземной автомобильной стоянке, но поблизости – тишина. Леонора Паттен стянула с головы лыжную маску и засунула ее во внутренний карман спортивной куртки, затем поднялась по металлической лестнице и оказалась на улице. Через мгновение она была уже просто еще одним пешеходом – такой же одинокой, как и прочие.
Порыв ветра заставил ее поднять воротник. Она пройдет на Первую авеню, начнет свой путь от Пятьдесят девятой улицы и, прячась в тени моста Квинсборо, спустится к началу Пятидесятой. Кого-нибудь она обязательно найдет – здесь, или на Третьей авеню, полной ночных бабочек, или вниз по Гринвич стрит... да где угодно.
Мост грохотал; в небе, направляясь к Рузвельт-айленд, пропыхтел трамвай с Пятьдесят девятой. Мимо медленно прошла шумная компания мальчишек. Ничего хорошего: их слишком много. Затем появился мужчина: защищаясь от порывов ветра, он сжимал на груди спортивную куртку. Так, телосложение среднее, не атлет. Хорошо. На вид вполне здоров. Вторая отметка на его смертном приговоре. На руке нет кольца. Три отметки – значит, ты обречен, приятель.
– У тебя есть время?
– Ну, это... – он демонстративно покосился на часы.
– Одиннадцать сорок. У меня тоже есть часы.
Он встретился с ней глазами и тут же отвел взгляд. Не прочь развлечься, скорее всего вышел в поисках чего-нибудь пикантного. Парни, предпочитающие анонимный секс, не любят миссионерскую позу. Отлично, он получит в пять раз больше, чем ожидает.
– Слушай, милый, так ты хочешь развлечься или нет?
– Что ты... м-м-м...
– Просто развеемся. Получишь все, что хочешь.
– Ну, я, понимаешь ли... все как-то просто...
– Пошли, – она обняла его за плечи и улыбнулась. – Вот так нас никто не услышит, – она посмотрела ему в глаза. – Милый, да ты выглядишь так, словно потерял свою мамочку.
– Может, так оно и есть. Потерял. Ты знаешь, в каком-то смысле... в общем, я... у меня большое дело. На меня работают много людей. Я провожу свою жизнь, отдавая приказы, а моя жена... она не... она не может... она просто не может.
Лео взяла его за руку.
– Просто забудь об этом, ладно? Договорились? Я, конечно же, догадываюсь, что мы собираемся сделать.
– Догадываешься?
– Не надо беспокоиться. Ты встретил как раз ту, кто тебе нужен. Тебе повезло. Я сама искала именно этого. Мне это нравится. Так что пошли, не надо вырываться, милый.
Она взяла его за запястье и потащила за собой, пока мужчина не начал сопротивляться.
– Куда мы идем? В отель? – голос его зазвучал громче.
– В частный дом. Только ты и я, больше никого.
– Это дорого, потому что...
– Об этом не беспокойся.
Он замолчал, но продолжал сопротивляться, хотя теперь уже нехотя. Лео, крепко вцепившись ему в руку, быстро вела мужчину к старому дому, туда, где она столкнулась с чудом и навсегда утратила человеческий облик. На самом деле она приходила сюда не часто – только тогда, когда у нее не было выбора.
Лео вытащила из кармана старый медный ключ.
– Сюда? – поинтересовался он, подняв глаза на темный фасад.
– Пошли, – она засмеялась и потащила его на крыльцо. – Будем только мы с тобой: полный интим, никто ничего не услышит и не увидит. У тебя так раньше случалось? Можно делать все, что захочешь.
– Послушайте, леди, не то чтобы я вам не доверял, но мне никогда подобное не приходило в голову.
Складно говорит. Это образованный человек, специалист, – из тех парней, чье исчезновение наделает много шума. Лео открыла дверь и включила свет в холле.
– Все в порядке, все в порядке, – заверила она, увидев, что он в нерешительности замер на пороге.
Да заходи же ты скорей в этот чертов дом, ради всего святого!
Как он только оказался внутри, Лео тут же заперла дверь. Теперь для него отсюда выхода нет – ни через эту, ни через какую-то другую дверь, ни через окно: для этого нужны ее ключи и ее знание хитроумных замков. Независимо от того, кто он такой, перед ней теперь стоял покойник.
Он улыбнулся, обнажив великолепные зубы.
– Ну и ну! Вот это да!
– Дом очень старый.
– Какой замечательный потолок. Тиффани... Точно?
– Именно так, – заверила она.
Она ввела его в гостиную и включила свет.
Здесь было так чудесно, в этой комнате началась и закончилась ее жизнь. Вот на этом стуле в стиле Людовика Четырнадцатого она сидела и слушала, как музицировали Мири и Сара. Здесь навсегда остались ее сердце и ее любовь.
– Это... я даже не знаю... ты всего лишь молоденькая девушка... и это место... Это дом твоих родителей? Я даже не знаю, что здесь делаю. Я представлял... думал, какая-нибудь девушка с панели, которая, сама понимаешь, готова на что-то быстрое в номере отеля или нечто в этом роде. Просто быстренько сделал дело, отдал пятьдесят баксов – и прощай.
Мужчина снова улыбнулся. Его щеки горели, губы пытались улыбнуться, глаза постоянно моргали.
Приблизившись к нему, Лео схватила его за член через брюки. У него сразу же началась эрекция.
– Слушай меня внимательно, – сказала она, – ты сейчас будешь делать то, что я тебе скажу, и ты получишь то, о чем и не мечтал. Лучшее событие в твоей жизни. Лучшее, понял? Я не лгу. Здесь ты получишь все, осуществишь свою самую заветную фантазию. Понятно? Я выгляжу на двадцать лет?
– Ты выглядишь...
– На колени!
Мужчина безропотно выполнил ее приказ.
– Сколько тебе лет? Я хочу сказать, что происходящее здесь может оказаться противозаконным.
Она взяла его за подбородок, заглянула ему в глаза... и закатила пощечину с такой силой, что его голову отбросило в сторону.
– Все это чертовски противозаконно. Я твоя мечта, сокровенная фантазия, правильно?
– Фантазия...
– Быть таким, как ты, подонком... Скажи: «Я подонок!»
– ...Подонок...
Она хлестнула его по другой щеке.
– Не слышу!
– Подонок! Я – подонок!
Он схватил ее за руки. Лео вырвалась, и, потеряв опору, мужчина упал к ее ногам.
В этот момент она ощутила бесконечное одиночество.
– Раздевайся! – отдавая приказ, Лео, не выдержав, хихикнула.
Он поднялся с колен и снял куртку.
– Есть ли здесь... ну, сама понимаешь... специальная комната?
– Делай что тебе говорят, прямо здесь, – она сложила руки на груди. – Где стоишь.
Мужчина начал медленно спускать трусы, но Лео резким движением сама стянула их с него. Потом взяла его за член и потащила за собой к главной лестнице; так они прошли и по второму этажу. Хотя роль раба в данном случае играл именно мужчина, она ненавидела его той тупой безнадежной ненавистью пленника, который понимает, что пути к освобождению нет. То, что текло в его венах, было для нее сейчас важнее, чем героин для охваченного ломкой наркомана.
– Эй! Я... – попытался он что-то сказать.
Она еще сильнее сжала возбужденный горячий пенис и еще грубее потащила мужчину дальше.
– Пошли, пошли, хватит разговоров, давай быстрее покончим с этим.
Лео не повела его в спальню – этот порог она не переступала уже несколько лет. Они направились в самую маленькую комнату из расположенных на этом этаже. Когда-то здесь Леонора Паттен приходила в себя после того, как в ее вены вливалась новая кровь, и это было самое необыкновенное и жестокое событие, которое только могло случиться с ней.
– Послушай, дорогая, – сказал он, – все это очень хорошо. Мы здесь действительно одни?
– Только ты и я.
– Потому что...
Теперь он с горящим лицом и повлажневшими глазами начнет рассказывать о своих скучных фантазиях, стараясь описать грязные, отвратительные вещи, которые он собирается делать так, чтобы они казались стоящими и имеющими смысл. Однако смысла в них не будет при всем желании. Тем не менее она согласится их осуществить – не все, разумеется, – но только для того, чтобы вызвать в себе еще большее отвращение, еще большую ненависть.
– Во что будем играть, милый? Расскажи мне, иначе как я узнаю.
Он продолжал хранить молчание.
Лео села на кровать и усадила его рядышком. И тут она увидела, что выражение его лица изменилось: теперь он уже больше не был вспотевшим, нервным дурачком, в его взгляде появилась странная острота – словно где-то глубоко была спрятана другая, более мрачная его сущность, которая, чтобы вырваться наружу, ждала именно этого момента.
Руки мужчины, которые казались такими же омерзительными, как и все остальные части его тела, сомкнулись у нее на горле. Черт, в этих пухлых пальцах таилось железо!
Лео услышала шипение собственного дыхания. А ветер снаружи со свистом проникал сквозь щели окна. Мужчина навалился на нее, подминая под себя, от него пахло табаком и немытой кожей. Напрягшийся член уперся ей в бедро.
– Грязная шлюха! – прорычал он.
– Что ты делаешь?
– Ты, безмозглый кусок дерьма.
Его пальцы утопали в ее горле.
– Ты убьешь меня!
– Что с того? Дрянь!
Он был сильным, черт подери, по-настоящему сильным.
– Ты...
Улыбаясь, он склонился над ней.
– Ты – двадцать первая, сука! Вонючее дерьмо, да как ты осмелилась в таком доме! Как ты только посмела!