— Верно, — инспектор посветлел лицом. — А теперь я пошел заниматься делами. Мы вместе навестим почтенного директора банка? Зовут его Генри Джеймс, почему-то это имя кажется мне странно знакомым. Я собираюсь заглянуть туда часов около десяти.
— А сколько сейчас? — Кэмпион устыдился, что еще валяется в постели. Его собственные часы, видимо, остановились, потому что показывали без четверти шесть.
Люк взглянул на свою серебряную луковицу, которую извлек из кармана пиджака. Потом тряхнул ее, как следует.
— Это же надо, без десяти шесть. Я пришел около пяти, но не хотел будить вас сразу, боялся, что вы поздно легли…
— Мы, старики, любим поспать, — пошутил Кэмпион. — Вам теперь предстоят несколько часов писанины, если я правильно понял?
— О да, нужно спешить. У нас тоже не хватает людей. А тут еще это, — он принялся внимательно всматриваться в какой-то листок, несколько чище остальных. — Директор тюрьмы Его Королевского величества в Чарлзфилдсе сообщает, что у них в госпитале находится некий Лаки Джефриз, который отбывает двухлетний срок за кражу со взломом. Он при смерти, какие-то внутренние проблемы. — Люк запнулся. — Во всяком случае в бреду он непрерывно шепчет: «Эпрон-стрит, избегай Эпрон-стрит». Твердит одно и то же. А когда приходит в себя и его спрашивают, что это значит разумеется, не хочет или не может объяснить. Утверждает, что вообще не слышал о такой улице. В Лондоне три Эпрон-стрит, поэтому дирекция тюрьмы уведомила полицию всех трех участков. Быть может, нашей улицы это не касается, однако заставляет задуматься.
Кэмпион внезапно сел, и хорошо знакомый порочно сладостный холодок медленно пополз по спине.
— Значит, он чего-то боится?
— Видимо, да. В заключение там такая пометка: «Врач сообщает, что пациент при этом сильно потеет и нервничает. И хотя прочие слова, даже весьма неприличные, произносит громко, про Эпрон-стрит всегда поминает только шепотом».
Кэмпион отбросил одеяло и заявил:
— Встаю!
9. РАЗГОВОР О ДЕНЬГАХ
Кабинет директора банка был старомоден каждым своим дюймом. Небольшая комната с угольным камином была оклеена богатыми красно-золотыми обоями с китайским узором, на полу лежал турецкий ковер, а угол занимал шкаф, где наверняка держали шерри и сигары. Еще там стояло большое бюро красного дерева, смахивавшее на катафалк, а для клиентов — кресло зеленой кожи, высокая спинка которого была обита по краям медными гвоздиками.
Над камином висел неплохой портрет маслом, изображавший джентльмена в вычурном сюртуке викторианских времен и высоком воротничке, заслонявшем подбородок.
Пока Кэмпион оглядывался вокруг, ему без всякой видимой причины вдруг пришло в голову, что прежде старательно избегали писать слово «банкрот», словно нечто непристойное.
На таком фоне мистер Генри Джеймс выглядел слишком современно и неуместно. Стоя за бюро, он с сомнением присматривался к своим гостям. Банкир был ухожен до неприличия, его редевшие волосы так плотно прилегали к голове, что производили впечатление покрытых лаком. Сорочка сверкала безупречной белизной, а деликатный узор на бабочке был почти незаметен.
— Простите, джентльмены, но ситуация в самом деле весьма щекотливая. За всю мою карьеру мне еще не приходилось сталкиваться с чем-то подобным. — Голос был таким же приглаженным, как и он сам, — чистые гласные, прекрасно произносимые согласные. — Я уже вам говорил, инспектор, что Банк (он явно произносил это слово с большой буквы, почти как «Бог») — не может дать вам никакой информации, кроме как по требованию суда, а я искренне надеюсь, что до этого не дойдет.
В этом кабинете Чарли Люк больше, чем обычно, походил на гангстера. Широко ухмыляясь, он поглядывал на своего спутника как верный пес, который только ждет команды, чтобы задать перцу.
Кэмпион с интересом смотрел сквозь роговые очки на свою жертву.
— Это неофициальная беседа. Почти… — добавил он.
— Извините, как это?
— Я имел в виду, что вам стоит на минутку забыть про банк.
Слабая улыбка скользнула по округлой физиономии собеседника.
— Это мне довольно трудно обещать.
Не иначе как по чистой случайности оба собеседника одновременно взглянули на портрет над камином.
— Основатель? — спросил Кэмпион.
— Внук основателя, мистер Джефферсон Клодж, в возрасте тридцати семи лет.
— Он еще жив?
— Ну конечно, нет. Портрет написан в тысяча восемьсот шестьдесят третьем.
— Банк в числе известных?
— Не слишком. — В голосе Джеймса звучал легкий укор. — Лучшие банки, если позволите заметить, отличаются отсутствием этого качества.
Улыбка Кэмпиона просто обезоруживала.
— Вы довольно близко знакомы с семейством Палинодов, верно?
Директор провел ладонью по лбу.
— Да, черт возьми, — неожиданно заявил он. — Да, пожалуй. Я их знаю с детства, они наши старейшие клиенты.
— Тогда постараемся избегать денежных вопросов. Хорошо?
Мистер Джеймс казался и грустным, и довольным.
— Придется. Что вас, собственно, интересует?
Инспектор вздохнул и придвинул кресло поближе.
— А что может интересовать следствие? Мисс Рут Палинод была убита.
— Это официальная версия?
— Да, но мы ее не разглашаем, пока следствие не закончится. Мы из полиции, как вы, вероятно, догадываетесь.
В беспокойных круглых глазках блеснула признательность.
— Вы хотели бы знать, как давно я знал ее и когда видел в последний раз, верно? Ну что же, знал ее я с детства, а в последний раз видел как-то утром, за несколько дней до ее смерти. Трудно вспомнить, когда именно, но полагаю, накануне ее болезни. Она приходила сюда.
— По делам?
— Да.
— У нее был счет в вашем банке?
— В то время нет.
— Значит, счет ее был закрыт?
— Я обязан отвечать? — Джеймс побагровел от гнева. — Я вам уже говорил, что не могу давать информацию о финансовых делах моих клиентов.
— Гонг, — буркнул Кэмпион из глубины зеленого кресла. — Давайте вернемся к временам вашего детства. Где тогда вы жили?
— Здесь.
— В этом доме?
— Да. Видимо, нужно пояснить. В то время директором был мой отец. Когда я подрос, стал работать в центральной конторе в Сити, а потом, после смерти отца, занял место директора местного филиала. Мы не производим крупных операций и специализируемся на обслуживании частных клиентов. Большинство из них имеют у нас счета уже несколько поколений.
— Сколько еще филиалов у банка?
— Только пять. Центральная контора помещается на Баттер-маркет.
— Полагаю, вы помните семейство Палинодов в пору их процветания?
— Ну разумеется! — воскликнул он с таким жаром, что посетители недоуменно переглянулись. Казалось, упадок семейства задел его лично. — Конюшни в переулке полны были превосходными лошадьми. Повсюду крутилась прислуга. Поставщики прекрасно зарабатывали. Череда приемов, званых обедов, дружеских вечеринок, повсюду серебро, хрусталь, ну и вообще… — он махнул рукой, слов явно не хватало.
— Канделябров? — подсказал Люк.
— Вот именно, канделябров, — казалось, директор очень благодарен за подсказку. — Профессор Палинод с моим отцом были почти приятелями. Я хорошо помню старика. У него была длинная борода, густые брови, и еще он носил цилиндр. Любил посиживать в этом зеленом кресле, отнимая у моего отца время, но это никому не мешало. Вся жизнь в округе крутилась вокруг Палинодов. Мне не хватает слов, чтобы передать все великолепие, но это были прекрасные времена и незаурядная семья. Какие меха они носили в церковь! А брильянты, которые миссис Палинод надевала в театр! А рождественские елки, на которые приглашали счастливчиков вроде меня… Да, когда я вернулся сюда и нашел их в таком состоянии, потрясение было ужасным.
— Они и сейчас очень милые люди, — рискнул Кэмпион.
— Разумеется, и человек чувствует себя по-прежнему им обязанным. Но нужно было видеть их тогда!
— Может быть, Эдварду Палиноду недоставало деловой хватки отца?
— Да, — согласился мистер Джеймс. — Пожалуй.
Последовала тягостная пауза.
— Мисс Джессика сказала мне, что ее нынешний доход можно измерить в шиллингах, — начал Кэмпион.
— Мисс Джессика! — Джеймс всплеснул руками, но лицо осталось непроницаемым. — Я не могу обсуждать эту тему.
— Разумеется. Значит, последний раз вы видели мисс Рут накануне ее смерти? Я прав?
— По правде говоря, я не уверен. Она заглянула только мимоходом. Я постараюсь уточнить, подождите немного.
Он торопливо вышел, из комнаты и почти тут же вернулся с человеком, который когда-то вполне мог быть правой рукой основателя банка мистера Джефферсона Клоджа. Человек этот был высок, худ и настолько стар, что кожа на лысой голове, казалось, приросла к черепу. Редкие седые волосы торчали на морщинистом лице в самых неожиданных местах, и больше всего бросалась в глаза отвисшая нижняя губа. Но слезящиеся глаза смотрели испытующе и проницательно. Услышав, о чем идет речь, никакого удивления он не выказал.
— Это было сразу после обеда накануне дня ее смерти или в тот самый день. — Тон у него был категоричный и резкий. — Сразу после обеда.
— Мне так не кажется, мистер Конгрейв, — они обратили внимание, что директор, обращаясь к старику, повысил голос. — Мне кажется, это было накануне утром.
— Нет, — по-старчески упрямо протестовал тот, — после полудня.
— Покойная заболела перед самым ланчем, а умерла во втором часу, — спокойно пояснил Чарли Люк.
Старик смотрел на него невозмутимо и равнодушно, и мистер Генри Джеймс повторил это замечание гораздо громче.
— Чушь, — убежденно заявил Конгрейв. — Я прекрасно знаю, что это было после полудня, поскольку взглянул на мисс Рут и подумал, как сильно изменилась мода. Было это после полудня в день ее смерти. И она чувствовала себя вполне нормально.
Мистер Джеймс виновато взглянул на Кэмпиона.
— Это было утром, я уверен, совершенно уверен, — настаивал он.
Пренебрежительная усмешка скользнула по лицу старца.
— Можете говорить что угодно, мистер Джеймс, ваше дело, — буркнул он. — Бедной женщины все равно нет в живых. Это было после полудня. Если больше я не могу ничем вам помочь, то позвольте откланяться.
Инспектор внимательно посмотрел ему вслед, потом энергично потер подбородок.
— Да, в свидетели он не годится, — заметил Люк. — Еще кто-то в конторе нам мог бы помочь, мистер Джеймс?
Элегантный джентльмен озадаченно уставился на них.
— К сожалению, нет, — ответил он после минутного раздумья. — Разумеется, я хотел бы вам помочь, но как раз тогда наша мисс Уэбб не ходила на службу, потому что болела гриппом, и мы с Конгрейвом управлялись вдвоем. — Он слегка покраснел. — Вы можете подумать, что у нас слишком мало персонала. Так оно и есть. Теперь трудно найти подходящих работников. Раньше было иначе, я вас уверяю. Помню то время, когда и у меня в конторе работало полтора десятка сотрудников. И обороты были куда больше.
Кэмпиону померещилось, что Банк Клоджа усыхает прямо у него на глазах.
— Предположим, это было утро накануне ее смерти, — предложил он. — Тогда она себя вполне прилично чувствовала, как я понимаю?
— Совсем наоборот, — возмутился мистер Джеймс. — Она произвела на меня впечатление совершенно больного человека. Возбужденная, агрессивная, выдвигала совершенно невозможные требования. И когда я на следующий день услышал… да, я уверен, что это было на следующий день… что у нее случился удар, то совсем не удивился.
— Тогда диагноз не вызвал сомнений?
— Ни малейших. Доктор Смит — весьма солидный врач, его очень ценят в нашем районе. Услышав печальную весть, я сказал себе: «Ничего удивительного. По крайней мере, камень с плеч этих бедняг». — Едва произнеся эти слова, он вздрогнул и побледнел. — Не нужно мне было встречаться с вами, я это чувствовал, чувствовал с самого начала.
— Но ведь общеизвестно было, — негромко заметил Кэмпион, — что у мисс Рут очень трудный характер. Родственники часто действуют друг другу на нервы. Но даже в таких случаях семейство редко прибегает к — скажем так — крайним мерам.
Лицо директора благодарно просияло.
— Да, — торопливо подхватил он, — именно это я имел в виду. Я просто опасался, что вы меня неверно поймете.
Чарли уже стал подниматься с кресла, когда двери отворились и снова появился мистер Конгрейв.
— Какой-то человек пришел к инспектору, — произнес он едва ли не шепотом. — Мы не хотели его впускать, но, полагаю, его следует провести сюда. — Он кивнул в сторону Люка. — Я его не отправил, а стоило бы.
Оскорбительное великодушие разыграно было превосходно. Не дожидаясь ответа, Конгрейв шагнул в сторону, жестом пригласив кого-то, ждавшего в коридоре.
Агент в штатском, мужчина с унылым лицом, изборожденным морщинами, энергично вошел в комнату, не замечая никого, кроме Люка.
— Мы могли бы поговорить с глазу на глаз, инспектор?
Инспектор кивнул и, ни слова не говоря, вышел в коридор. Конгрейв закрыл за ними дверь и подошел к окну, выходившему на улицу. Отодвинув примерно на дюйм штору, он бесцеремонно припал глазом к щели и неожиданно залился тонким старческим смешком.
— Да ведь это наш сосед по правую руку, мистер Боулс, — сообщил старик. — Интересно, чем это он занимается?
— Может быть, решил прогуляться по Эпрон-стрит, — неудачно пошутил Кэмпион. Старец не отреагировал, по-прежнему глядя на улицу. Потом с трудом выпрямился.
— Нет, сэр, потому что он и так уже на Эпрон-стрит, — строго заметил он. — Вы, должно быть, не здешний, если этого не знаете.
— Боюсь, что слух старину Конгрейва уже подводит, — голос мистера Джеймса звучал виновато. — Столько лет проработав у нас, он имеет определенные привилегии или, по крайней мере, ему так кажется. — Директор умолк, вздохнул и заморгал. — Говорю я вам, даже деньги теперь не те, что прежде. Это звучит как ересь, но порой я начинаю в это верить. Всего хорошего.
10. ПАРЕНЬ С МОТОЦИКЛОМ
— Недурное я провернул дельце, — убежденно заявил Джесси Боулс. — Да, по-другому просто не скажешь — недурное дельце. Положил в гроб покойного джентльмена — и только.
Стоя на булыжной мостовой, весь в черном, он производил весьма солидное впечатление. Фрак был несколько длиннее, чем принято, и другой на его месте выглядел бы смешно, однако он со своими волнистыми сединами был просто импозантен. Мягкой белой рукой он потирал свой атласный цилиндр, не слишком блестящий и не вызывающе новый, но солидный и впечатляющий.
— Вижу, инспектор, что вы внимательно меня разглядываете, — обратился он к Люку, усмехаясь с отцовской снисходительностью. — Я называю этот наряд «похоронный шик». В шутку, конечно, но понимаете, это утешает осиротевших родственников; разумеется, не шутка, а костюм.
Агент в штатском, казавшийся куда более расстроенным, чем несколько человек, молча шагавших за богато разукрашенным катафалком, только что покинувшим каретный сарай, горько усмехнулся.
— Меня вы им совершенно не утешаете, — заметил он без всякой надобности. — Ну, теперь все расскажите инспектору. Где тот гроб, который вы забрали из подвала Портминстер Лодж вчера ночью?
— В доме номер пятьдесят девять на Лэнсбэри Террас, куда мы, собственно, и едем. — Он не сумел скрыть триумфа в голосе. — Знай я, инспектор, что вы захотите его осмотреть, ни за что не пустил бы его в дело, даю руку на отсечение.
Чарли Люк скривил лицо в гримасе, которая должна была сойти за усмешку.
— Ловко вы все устроили, Боулс, — заметил он. — Разумеется, тело уже лежит в гробу. И наверняка в эту минуту вокруг собрались безутешные родственники.
— И возносят молитвы, — в невинном взоре не было и тени насмешки. — Весьма религиозные люди. Сын покойного — юрист, — добавил он, немного подумав.
Агент в штатском покосился на начальника, но в глазах того сомнений не было. На этот раз Джесси Боулс их переиграл.
— Так случилось, что гроб понадобился сегодня утром, так получилось, что он подошел, так сложилось, что возникли проблемы с заказанным гробом. И, конечно, он не знал, что гроб может нас заинтересовать, — мрачно процедил он.