Края навеса мотались из стороны в сторону, и в последнюю секунду Кэмпион успел заметить, что внутри лежит длинный узкий ящик, а во тьме над ним белеет пухлое женское лицо.
Это была расплывшаяся и постаревшая Белла Мэсгрейв.
Фургон резко свернул за угол — видение исчезло. Но зловещая фигура потрясла его сильнее, чем собственное спасение. Ему вдруг пришло в голову, что правил наверняка Роули, не удержавшийся от соблазна так решить их с отцом проблемы. И настолько уверовал в это, что, столкнувшись лицом к лицу с отцом и сыном Боулсами, мирно шагавшими по Эпрон-стрит, изумленно пожал плечами.
Кем бы ни был отчаянный водитель, он узнал Кэмпиона, значит, это его давний противник. До сих пор на Эпрон-стрит профессиональной преступностью и не пахло. И вот что-то прорезалось. Кэмпион наконец-то напал на след.
14. ДВА СТУЛА
Когда стемнело, Кэмпион спрятал в карман письмо старшему инспектору, составленное в самых осторожных выражениях, и тихонько вышел из комнаты в сумрак старого дома. Зная по опыту, что заданные письменно вопросы действуют куда лучше устных, он отправился теперь на поиски Лоджа, чтобы воспользоваться им, как курьером.
На цыпочках миновав прихожую, он выскользнул из дома, чудом избежав встречи с Рени. Дождь продолжал моросить. Минуя витрину похоронной конторы Боулсов, он случайно взглянул через улицу.
Светлый проем входа в аптеку вдруг заполнила знакомая туша Лоджа. Тот вышел на улицу, огляделся и вернулся внутрь. Кэмпион поспешил туда и вслед за Лоджем протиснулся в помещение, захламленное неописуемым нагромождением коробок, ящиков и полок, бутылок, банок и другой аптечной тары.
Среди этих завалов выделялся прилавок с окошечком, а справа — крошечный закуток провизорской и узкий лаз в таинственные недра склада. Лодж исчез, и казалось, что в аптеке не было живой уши. Однако тут же над горой коробок, всплыло расстроенное лицо Люка и торчащие дыбом его курчавые волосы.
— Где остальные, сэр? — спросил он.
Кэмпион принюхался. Среди сотен лекарственных запахов он сразу различил один, зловещий и опасный. У него даже запершило в горле.
— Я просто шел тут мимо и заглянул, — ответил он. — Вы что тут натворили? Разбили пузырек с миндальной эссенцией?
Люк явно был не в себе. В глазах застыло отчаяние.
— Один я виноват! Повесить меня надо! Видите беднягу?
Кэмпион опустил глаза и разглядел на полу пару ног в полосатых брюках.
— Аптекарь?
— Да, папаша Уайлд. И я ведь его даже не допрашивал. Он как-то странно на меня взглянул, потом вскочил из-за прилавка и нырнул сюда. «Минутку, — пискнул он. — Одну минутку». Ну, я и заподозрить ничего не успел, как он вдруг сунул что-то в рот. И тут же… Господи!
— Синильная кислота, — Кэмпион подался назад. — Советую убраться отсюда, и поскорее. Ради Бога, не торчите там. Вы были одни?
— Нет, есть свидетель. Где-то здесь ваш Лодж. — Люк вышел из закутка, он побледнел, ссутулился, рука по привычке бренчала мелочью в кармане. — Мы вошли вместе.
— Могу вам сообщить, что часа полтора назад отсюда в фургоне укатила Белла Мэсгрейв.
— Так вы видели Лоджа?
— Нет, я видел ее.
— И он тоже. — Люк вздохнул. — Я оставил его приглядеть за аптекой. Папашу Уайлда приберег для себя. Лодж крутился возле «Тесписа» и в начале пятого видел, как к аптеке подъехал тот самый фургон и в него погрузили длинный ящик. Очень тяжелый, папаша Уайлд даже помог мужчинам его выносить.
— Мужчинам?
— Двое сидели в кабине. Ничего странного, аптекарям ведь тоже нужно вывозить пустую тару.
— Лодж их рассмотрел?
— Вряд ли, по крайней мере мне ничего не говорил. Коробку погрузили, тут же из аптеки выскочила Белла и давай в фургон. Лодж хотел было кое о чем ее спросить, но фургон сразу рванул с места. Номер он записал, но что толку?
— Вы правы, — кивнул Кэмпион. — Лодж что-нибудь сказал про ящик?
— Не помню, — отмахнулся Люк, явно думавший о другом. — Я уже послал за нашим врачом. Полжизни бы отдал, чтобы такого не случилось!
Кэмпион достал портсигар.
— Дорогой Люк, вряд ли папаша Уайлд мог дать более красноречивые показания, — заметил он. — Его кончина наводит на серьезные раздумья. Не помните, что вы ему сказали?
— Помню всего несколько слов. Вошли мы вместе с Лоджем, я и говорю: «Привет, папаша Уайлд, как поживает ваша новая приятельница?» — «Приятельница, мистер Люк? Да у меня тридцать лет нет никаких приятельниц. В моем возрасте и при моей профессии о женщинах и думать не хочется». — Инспектор вздохнул. — Это была у бедняги любимая присказка. Ну я дальше: «Ладно, папаша Уайлд, вы бы лучше рассказали про вечную плакальщицу Беллу Мэсгрейв». Он отодвигает в сторону спиртовку, смотрит на меня и заявляет: «Не понимаю». — «И слава Богу, а то рядом с ней вечно парочка хорошеньких трупов. Не стоит прикидываться, она только что укатила от вас со своим ящиком». — «Со своим ящиком, мистер Люк?» — «Да ладно, она что, вас бросила и сбежала к старине Боулсу?»
Даже пересказывая столь драматическую сцену, Люк не мог сдержать свой обычный юмор.
— Вдруг вижу, он дрожит, и думаю, чего он так перепугался, — продолжал он, проведя рукою по лицу, словно отбрасывая тяжкие воспоминания. Теперь голос его звучал совсем печально. — И говорю ему: «Насчет приятельницы лучше сознавайтесь. Мы видели ее, с черной сумочкой». Черт меня дернул вспомнить эту сумку! О ней мне рассказал Лодж. Но это, видно, стало последней каплей. Тут он вскочил, буркнул: «Одну минутку» — и кинулся в провизорскую. Я видел его, видел, как он что-то проглотил, но ничего не понял. Даже в голову не пришло — ведь мы его ни в чем не подозревали. И вдруг он рушится вон там, среди своих бутылок, а я стою тут как дурак…
— Да, грустная история, — кивнул Кэмпион. — А что же делал наш бравый Лодж?
— Стоял столбом и молчал, — донесся низкий голос откуда-то из темноты. — Вы что, нас ясновидящими считаете? У этого типа не было совести ни на грош, он даже знака не подал.
Люк повернулся к Кэмпиону.
— Не вижу смысла и не верю, что он замешан был во что-то серьезное. Пусть даже хиосциамин взяли оттуда, — он кивнул на груду коробок. — Нет, что-то здесь не так. Глупый старик, эдакий божий одуванчик, ни на что стоящее не способный. Крашеные усы — вот все, чем он мог гордиться.
Люк склонился над скрюченным телом с посиневшим лицом.
— Что же его заставило?..
— Он мог и ничего не сделать, но что-то знать, — предположил Кэмпион, поворачиваясь к Лоджу. — Ты узнал тех, кто увез Беллу?
— Не уверен — было слишком далеко. Но одного точно не знаю. А вот второй, сидевший за рулем, кого-то мне напомнил. Вертится в голове одна фамилия: Питер Джелф. Намечается встреча старых знакомых?
— Похоже, — протянул Кэмпион. — Ну и история… — он повернулся к Люку. — Помните банду Фуллера? Питер Джелф был у них третьим, после Фуллера и его помощника. Сел на семь лет за ограбление. Умом не отличался, но ничего на свете не боялся.
— Врожденные преступные наклонности, — процитировал Лодж, — так утверждал судья. Может, я и ошибся, но вряд ли.
— Еще один вопрос для Скотланд-Ярда. Если меня после этого провала просто не уволят. Я сам ушел бы, будь замена.
— Могу я попросить немного питьевой соды?
Все вздрогнули при звуке голоса, долетевшего от входных дверей. На пороге, чуть покачиваясь, стоял мистер Конгрейв, беззвучно шевеля губами, но проницательно оглядывая все вокруг.
Кэмпион, входя, закрыл за собой дверь, но старомодным засовом не воспользовался. И старикан вошел так тихо, что они его просто не заметили.
— Аптекарь где? — настырный посетитель шагнул вперед.
Чарли Люк поспешно схватил с прилавка пузырек с таблетками и протянул ему.
— Возьмите, это салол. Вам очень полезен. Заплатите потом.
Но мистер Конгрейв и не думал брать флакон. Он больше не пытался пройти внутрь, но глазки так и шарили по сторонам.
— Позовите аптекаря, — сердито настаивал он, — тот знает, что мне нужно.
Почуяв непонятный запах, он шмыгнул носом и обескураженно повторил:
— Где же аптекарь?
— Отлучился наверх, — без колебаний сообщил инспектор. — Зайдите попозже. — Он сунул флакон старику, энергично его при этом развернув, и предупредил: — Осторожно, ступеньки.
Мистер Конгрейв очутился на улице в тот самый момент, когда у входа из полицейской машины вышли несколько человек. И последнее, что увидел Люк — это горящий возбуждением любопытный взгляд старика и его трясущуюся оттопыренную губу.
Кэмпион коснулся рукава Лоджа, увлекая его сквозь тоннель из коробок — нужно было освободить место для вновь прибывших. Лодж пинком распахнул дверь в дом и воскликнул:
— Ну что за жизнь? С утра до ночи возиться со склянками, не вылезая отсюда. — Он махнул рукой в сторону комнаты, напоминавшей склад алхимика, оборудованный безумным фанатиком. Узкая койка в углу была единственным признаком человеческого жилья. Все остальное представляло груды бутылей, бутылок и бутылочек, пузырьков и пузыречков, кастрюль и склянок, беспорядочно нагроможденных на потрепанной мебели времен королевы Виктории.
— Неудивительно, что его приятельницы тут долго не задерживались, — осуждающе буркнул Лодж. — В таких условиях даже Белла не выдержала. Дальше идти не стоит — там кухня, и в том же состоянии. Заглянуть стоит только наверх. Времени мало, а то сейчас явятся эти фараоны и все затопчут.
— Верно говоришь, — согласился Кэмпион, направляясь к двери, за которой разглядел ступни лестницы.
— Я обошел весь дом, в большинство комнат годами не заглядывали, — Лодж, отдуваясь, поднимался по лестнице. — Наверху, похоже, никогда не убирали, а нечто вроде спальни — просто рассадник моли. И еще комнатка, которая должна бы вам понравиться.
Пройдя по коридору, он распахнул двери по правую руку. В комнате царила тьма, но Лодж нащупал выключатель, и неожиданно яркий свет голой лампы из-под потолка залил длинное узкое помещение.
Кэмпион огляделся: окно забито досками, длинный стол, плетеная кушетка с подушками — больше ничего, кроме двух стульев посреди комнаты в нескольких футах друг от друга.
— Странное это производит впечатление, — заметил он.
— Что? Гостиная? — В голосе Лоджа звучал сарказм, но и он был явно удивлен. — Две девушки сидят и играют в ладушки, а парень валяется на кушетке и любуется?
— Пожалуй, нет. В доме есть какие-то материалы для упаковки? Вата или что-то в этом духе?
— Сзади за кухней есть чуланчик, полный стружек, но тут, шеф, ничего такого я не видел.
Кэмпион молчал. Медленно обходя комнату, он внимательно приглядываясь к доскам относительно чистого пола. Лицо Лоджа блестело от пота.
— Одно я вам скажу, — заговорил он. — Джесси был тут, голову даю на отсечение.
Кэмпион резко обернулся.
— С чего ты взял?
Одутловатые щеки порозовели.
— По правде говоря, доказательств у меня нет. Во всяком случае, наверняка нет отпечатков пальцев. Но вы только взгляните на подушки на кушетке. Аптекарь был низеньким и щуплым. А на них восседал недавно человек гораздо толще, головой ручаюсь.
— Это мысль. — По узким губам Кэмпиона скользнула улыбка. — На эту тему тебе нужно написать доклад. Новое слово в науке. И совершенно новый подход. Расскажи это старшему инспектору Джею, посмотрим, что он скажет. Во всяком случае услышать его мнение будет весьма поучительно. Есть еще какие-нибудь идеи?
— Он тут был, — упрямо повторил Лодж. — Он курит такие вот маленькие сигарки. Я их почуял, как только первый раз сюда вошел. Сейчас уже не чувствую. А вы что думаете, тут обошлось без него?
Кэмпион задумался, переминаясь между стульями.
— Ну разумеется, был. И, видимо, не раз. Вопрос только, что он туда упаковал?
— Куда?
— В ящик, — пояснил Кэмпион и ладонями обрисовал форму.
Ящик получился узким и длинным и концами опирался на стулья.
15. ДВА ДНЯ СПУСТЯ
Состояние Майка Даннинга все еще оставалось тяжелым. Волны дурноты, которые сменялись приступами страха, все время повторялись, а в голове гудело, словно с перепою.
Сержант Диц, маячивший в дверях, инспектор Люк и Кэмпион, сидевшие по обе стороны постели, виделись только тенями во мраке. Но молодая медсестра, при ярком свете дня казавшаяся живой рекламой отпуска у моря, проступала отчетливо. Снежно-белый чепец словно подбадривал Майка, и он начинал снова:
— Клития… я думаю о Клитии. Она ничего не понимает в жизни. Так ее воспитали. Представить не можете… — Он уже собрался покачать головой, но боль его вовремя остановила. — Она еще совсем ребенок. Такая милая, но мы познакомились, она ни о чем не имела понятия. Мне страшно за нее. Она в опасности. Зачем вы ее отослали?
— Сейчас вернется, — обещала медсестра, — только расскажите этим джентльменам, как вас ранили.
— Не верьте никому, — в его темных глазах, обрамленных густыми ресницами, появился испуг. — Вы не знаете Палинодов. Они вновь заполучат ее, запрут в своем ужасном доме и в конце концов сделают такой же, как они. Потому я и стал ее опекать. Просто обязан был. — Он чуть шевельнулся, и таинственная усмешка, виноватая и застенчивая, скользнула по мягким мальчишеским губам. — Я в ответе за нее, — заявил юноша, широко раскрыв глаза. — У нее, кроме меня, никого нет.
— Кто вас ударил? — повторил инспектор Люк раз уже в пятый.
Майк на миг задумался, потом ответил:
— Не знаю. Смешно, но понятия не имею.
— Когда вы вышли от хозяйки, то решили ночевать в сарае, возле мотоцикла, — тихонько подсказал Кэмпион.
— Да, верно, — Майк был явно удивлен. — Эта старая швабра меня вышвырнула. Я очень расстроился. Было уже за полночь, — он на миг умолк, потом неуверенно продолжил: — Видимо, я пошел прогуляться.
— Сразу после ухода от нее? — буркнул Люк. — И долго вы прогуливались?
— Не знаю, часа два… Нет, не так долго. Я слышал два удара часов, когда следил за ними.
— За кем следили? — Вопрос Люка был слишком задан слишком напористо и громко. Больной закрыл глаза.
— Забыл, — прошептал он. — Где сейчас Клития?
— Сидит в коридору за дверью в третьем кресле по левой стороне, — сообщил Кэмпион. — С ней все в порядке. Дождь еще шел, когда вы занялись слежкой?
Парень снова задумался.
— Нет, перестал. Было темно, и я подумал, что лучше взглянуть на мотоцикл, потому что там на дверях не было замка, и меня это беспокоило. К тому же мне некуда было деться, я остался без гроша. — Он запнулся, но на этот раз никто его не поторапливал. Немного погодя, усталым голосом Майк продолжил: — Свернул на Эпрон-стрит. Шел медленно — не хотел наткнуться на легавых и объясняться с ними… — Он моргнул. — Как раз миновал похоронную контору, когда двери распахнулись, и вышли старик Боулс с сыном, тем, что сдал мне сарай. Я вовсе не хотел, чтобы меня заметили, и отскочил в сторону. Единственным укрытием была витрина, которая примерно на фут выступает из стены. Я боялся, что меня увидят, и затаил дыхание. Слышен был какой-то шум — видимо, они закрывали двери. Потом вместе перешли улицу. Через руку старика висела простыня.
— Что-что? — инспектор позабыл об осторожности, когда услышал про столь потрясающую деталь.
— Простыня, — настаивал больной. — Это наверняка была простыня. Ну, еще, может быть, скатерть. Он нес ее, аккуратно переброшенную через руку. Я здорово струхнул. А они подошли к аптеке, остановились и, видимо, звонили в дверь, потому что наверху открылось окно и кто-то отозвался, хотя я и не слышал, о чем шла речь. Тут вдруг простыня исчезла, и я решил, что они вошли внутрь.
— Ты уверен, парень, что они вошли в аптеку?
— Абсолютно. Я прекрасно знаю Эпрон-стрит в любое время дня и ночи.
Кэмпион предупредил возможный вопрос инспектора.
— И тогда вы услышали, как пробило два? — спросил он, отметив про себя, что его собственная беседа с гробовщиком через окно гостиной Рене должна была состояться где-то около трех.