Он уже одолел страх и пришел в себя. Разница между этим его рассказом и предыдущим была необычайно тонка, но уловима. Тут уже не было вольной импровизации. Кэмпион чувствовал, что на этот раз гробовщик мог сказать правду.
— Я как раз садился за стол, когда постучал мистер Грейс, а поскольку я хорошо знал Палинодов, тут же вскочил, надел черную визитку, захватил мерку, и мы пошли, — продолжал он рассказ. — Мистер Грейс предпочел не подниматься со мной наверх, но меня это совсем не удивило. Часто люди не хотят входить вместе со мной, даже если речь идет о том, кого они хорошо знали. Другие, наоборот, любят составить мне компанию. Все зависит от характера. Во всяком случае я не удивился, когда он покинул меня на лестнице. «Можете на меня положиться, — сказал я. — Наверняка я ее ни с кем не перепутаю». Понимаете, я пошутил, но он этого не понял. Ну вот я пошел наверх один, тихо и достойно. Задержался в дверях, чтобы убедиться, что попал, куда нужно, смотрю, а он моет посуду.
— Мистер Лоуренс Палинод?
— Да.
— В спальне мисс Рут?
— Да. Вот так лежит покойница, прикрытая простыней, а тут рядом ее брат, сдержанный, хотя и возбужденный — не знаю, достаточно ли ясно я выразился, — моет в старомодном умывальнике стаканы, блюдца и ложки со всей комнаты. Он как раз ополаскивал последние, когда хлопнула дверь, и сразу обернулся, как воришка. Нет, он был очень любезен и вежлив, но я, конечно, успел все заметить. Оставшись один, полюбопытствовал, что он мыл. Все было разложено на мраморной доске. И вымыто очень старательно, нужно признать. — В его голосе звучало возмущение.
— И это все?
— Все. Я рассказал вам чистейшую правду. Полагаю, это может быть важно.
— Вы об этом кому-нибудь говорили?
— Никому. Этот урок я еще в детстве усвоил от отца. «Похоронных дел мастера говорят не больше, чем их клиенты» — таков был его девиз. Разумеется, получив поручение провести эксгумацию, я все вспомнил, но никому не сказал ни слова. С той поры прошло немало времени, и свои слова я подтвердить ничем не могу.
Спорить с этим не приходилось. Кэмпион обдумывал возможное значение новости, когда Джесси встал.
— Чем вас угостить? Инспектор говорит, что я пью только жидкости для бальзамирования, но это просто шутка в его стиле.
— Нет, благодарю, мне уже пора. — Кэмпион поспешно поднялся. Испуганный Боулс покосился в угол за плечами гостя.
Кэмпион был слишком тертым старым лисом, чтобы сразу взглянуть в ту сторону, но потом, старательно поставив кресло на место, прежде чем двинуться за хозяином к выходу, он словно невзначай покосился в ту сторону — и был поражен. В нише, рядом с кухонной плитой, помещались большие стоячие часы, а рядом с ними, прижавшись к стене, всего в нескольких футах от его кресла стоял человек. Стоял совершенно неподвижно, скрытый тенью — и наверняка простоял там все время разговора.
Хозяин любезно придержал ему Дверь. Кэмпион шагал легко и энергично, с непроницаемым лицом. Боулс должен быть уверен, что он не заметил ничего необычного.
Поспешно перейдя улицу и кивнув мистеру Джеймсу, директору банка, вежливо отсалютовавшему свернутым зонтом, он стал пробираться среди зевак, собравшихся перед главным входом в Портминстер-Лодж. Но мысли его были поглощены увиденным.
Сверкающая лысина и отвисшая нижняя губа были слишком заметны даже в темноте. Кэмпион решил, что пора заняться недооцененным до тех пор вездесущим мистером Конгрейвом.
17. СЛИШКОМ МНОГО РАЗГОВОРОВ
— Все. Прошу, ни слова больше. Ухожу. С меня довольно. Вы ко мне несправедливы, и потому я ухожу.
Кэмпион задержался на пороге в тот момент, когда разговор достиг кульминационной точки. Кларри Грейс стоял посреди кухни в неосознанно театральной позе.
Рени смотрела на него, стоя спиной к плите. Она раскраснелась от переживаний, но несмотря на гнев глаза ее, как всегда, были полны заботы и доброты.
— Ох, ради Бога, Кларри! — воскликнула она. — Возьми себя в руки! Иди себе, если хочешь, только не рассказывай, что это я тебя выгнала, и не кричи на всю улицу. Ты же знаешь, что там полно народу.
Кларри закрыл рот, открыл его снова, взглянул на Кэмпиона и пришел к выводу, что сами небеса послали ему слушателя.
— Дорогая, — сказал он Рени, — сладкая ты моя, пойми, задумайся, будь хоть минуту рассудительна. Я только стараюсь тебе помочь. Не хочу, чтобы из тебя веревки вили. Если считаешь, что я вмешиваюсь не в свое дело, очень жаль. — И вдруг почти крикнул: — И вообще я считаю, что ты рехнулась!
— Хватит! — Голос ее звучал резко и властно. — Ни слова больше. Ты и так уже наговорил лишнего. Никогда я тебе этого не прощу, Кларри. Он устроил весь этот скандал, Альберт, — повернулась она к Кэмпиону, — только потому, что я сказала нашей малышке, чтобы привела сюда своего парня. Куда же ему, бедолаге, податься? Дома у него нет, денег нет, а в больнице его не будут держать бесконечно. Лучший способ заставить девушку наделать глупостей — это повернуться к ней спиной и оставить на произвол судьбы. Ну скажи мне, Альберт, что ты об этом думаешь?
Кэмпион понял, что последняя надежда исчезнуть и сохранить нейтралитет развеялась бесповоротно.
— Я не слишком понимаю, о чем идет речь, — осторожно заметил он. — Не о Клитии и Майке Даннинге?
— Ну разумеется, мой дорогой. Не валяй дурака. — Ее жесткая реплика ударила, как бичом. — Я же не намереваюсь здесь устраивать сиротский приют.
— А я думал, именно так и есть, — буркнул надувшийся Кларри, и Рени сразу повернулась к нему.
— Вы, мужчины, меня жутко раздражаете. Такая милая девушка, полная материнских чувств, не смейся Кларри, молодая, беспомощная, растерянная, не знающая, что делать с бедным больным парнем. Поселись он тут, я могла бы за ним ухаживать. А если он ей не подходит, а это трудно утверждать, пока я с ним не познакомлюсь, ее можно бы разубедить, спокойно, рассудительно, по-христиански…
Кларри фыркнул, как норовистый конь.
— Так ты собралась разлучить этих бедных детей? Это что-то новенькое. Мне ты об этом не говорила.
— Глупости! Я просто стараюсь о ней заботиться, как о собственной дочери.
Кларри, даже не сняв шляпы, сел за стол, уронил на него руки и опер на них голову.
— Почему?
— Что почему?
— Да потому, что это безумная идея. Вы послушайте, мистер Кэмпион, и все поймете. Я хотел объяснить глупой, упрямой женщине, которую люблю, как родную мать, что не может она опекать всех людей на свете. Я разве не прав? Не прав?
Рени неожиданно взорвалась.
— Свинья! Просто свинья, да и только. Ох, это не твоя вина. Твоя мать и моя подруга, весьма порядочная женщина, была существом с добрейшим сердцем на свете. Но твой отец! Стоит у меня перед глазами, как живой! Крыса, самая настоящая крыса.
Кларри Грейс даже не пытался защищать отца: вид у него был побитый и несчастный. По мнению Кэмпиона, удар был нанесен ниже пояса. Скорее всего, Рени тоже так подумала, ибо смотрела если не виновато, то по крайней мере смущенно.
— Отвратительная привычка подглядывать, что кому перепадает. И что с того, если старикам я даю несколько больше, чем полагается за их деньги? Меня это не разорит, и никому до этого нет никакого дела. Джентльмен не вынюхивает и не станет допрашивать старика Конгрейва, каково состояние моего счета.
— Это бесстыдная ложь, — запротестовал Кларри. — И, кроме того, из Конгрейва слова не вытянешь. Это он порой пытается меня выспрашивать. Навязался на мою шею… Кстати, это ты утверждала — поправь меня, если я ошибаюсь, — что банкиры всегда слишком любопытны.
— Ты вьешься, как угорь, — она бледно усмехнулась Кэмпиону. — А я знаю, что делаю.
— Если так, то все в порядке, — Кларри явно сдался. — Я только пытался защитить тебя, старая ты чудачка. Ты же видишь, что полдюжины старых придурков получают от тебя больше, чем заслуживают, хотя некоторым это кажется очень странным. Я только задаю себе вопрос, можешь ли ты себе это позволить. Но раз ты утверждаешь, что можешь, и уверяешь, что не кончишь жизнь в богадельне, я слова больше не скажу. Содержи пару наших влюбленных голубков и еще половину улицы, если хочешь, меня это не касается.
Мисс Рапер его поцеловала.
— Ты прощен, — сказала она. — А сейчас, смотри, все не испорти. Сними шляпу, ты в доме. Смотри, Альберт снял.
— Приношу извинения, мне чертовски жаль! — буркнул мистер Грейс, сорвал шляпу и швырнул ее на плиту, где она прокатилась меж кастрюль и тут же затлела. Ярость мисс Рапер вспыхнула с новой силой. Шустрая, как ящерка, она сдвинула кочергой круги и стряхнула шляпу в огонь. И тут же чугунные кольца сомкнулись над ней навсегда. Потом, с деланным оживлением, не оборачиваясь, принялась греметь кастрюлями.
Бледный, как мел, со слезами ярости в голубых глазах, Кларри вскочил с кресла и раскрыл рот…
Кэмпион, не видя больше смысла пребывать в их обществе, оставил старых друзей вдвоем и отправился на поиски черного хода, где едва не рухнул, наткнувшись на миссис Лoy, припавшую к замочной скважине.
— Он ушел, я спрашиваю, он уже ушел? — спросила она, выпрямляясь и хватая его за рукав. — Я не слышу, говорю вам, не слышу.
Старуха почти кричала, и Кэмпион, хотя и был уверен, что слышит она все прекрасно, тоже заорал:
— Надеюсь, нет!
— Я тоже, — ответила она неожиданно нормальным голосом, едва не шепотом, и добавила: — Другое дело, что это смешно, говорю вам, просто смешно.
Стараясь ее обойти, он сообразил, что слова она повторяет тогда, когда не только надеется на ответ, но просто требует его.
— В самом деле? — буркнул он уклончиво.
— Разумеется, это смешно. — Румяное старческое лицо приблизилось вплотную к нему. — Почему она дает им такую волю? Ведь они просто жильцы. Мне даже кажется, что она им чем-то обязана, говорю вам, просто такое впечатление, что она им обязана.
Эти слова оказались эхом его собственных мыслей и заставили задержаться.
— Вы идете к себе? — спросила она и вдруг снова крикнула: — О Боже! Я совсем забыла. Вылетело из головы. Какой-то человек ждет вас в вашей комнате. Выглядит очень прилично, говорю вам, выглядит очень прилично, потому я его и впустила.
— Вы его впустили? — переспросил Кэмпион, который никого не ждал, и поспешил наверх, а вдогонку неслось:
— Никого простого я бы не впустила, никогда не знаешь, чего не досчитаешься…
Он подумал, что ее слышно по всему дому. Перед дверью своей спальни он задержался. Внутри кто-то разговаривал. Слов разобрать он не мог, но судя по долетавшим звукам, собралась небольшая компания. Задумчиво приподняв бровь, Кэмпион открыл дверь и вошел.
На нордическом троне перед туалетным столиком, спиной к зеркалу, сидела мисс Ивэн Палинод. На ней вновь был длинный халат, в котором он увидел ее впервые, но теперь на плечи она набросила кружевную шаль, а на красивых пальцах сверкал перстень с брильянтом в старинной оправе. У ее ног возился с вилкой электрического чайника, орудуя пилочкой для ногтей, плотный седовласый мужчина в черной визитке и штучных брюках.
Когда тот поднял голову, Кэмпион убедился, что это сэр Уильям Глоссоп, финансовый эксперт и советник Министерства финансов, с которым он был едва знаком.
18. СЛЕД С ТРИНИДЛ-СТРИТ
Когда вошел Кэмпион, монтер-любитель собирался встать, но повелительный жест мисс Палинод заставил его остаться на коленях.
— Продолжайте, пожалуйста, у вас прекрасно получается. — Ее любезный голос звучал весьма властно. — Мне кажется, тот маленький винтик отсюда, не так ли? Нет, разумеется, может быть, и не отсюда. Вы очень часто уходите, — с ласковым укором обратилась она к Кэмпиону. — Я готовилась к завтрашнему приему и обнаружила, что-то оборвалось. Какая жалость! Боюсь, что руки у меня довольно неловкие и слишком трудно починить это самой. — Ее довольный смех ясно давал понять, как развлекла ее столь абсурдная мысль. — Вот я и пришла к вам. Вас не оказалось, но мне на помощь поспешил ваш коллега.
Сэр Уильям наградил Кэмпиона взглядом исподлобья. Его маленький холеный рот был искажен досадливой гримасой. «Трудно представить себе кого-нибудь, менее похожего на актера», — подумал Кэмпион и протянул руку.
— Помочь?
— Прошу, прошу, — гость с удовольствием поднялся с колен, чтобы занять подобающую позицию на диване перед камином.
Мисс Ивэн очаровательно улыбнулась, что явно вывело его из равновесия.
— Боюсь, я совсем не разбираюсь в таких устройствах, — смущенно протянул он, явно не веря, что улыбка способна облегчить беседу. Мисс Ивэн пришла к выводу, что гость, скорее всего, застенчив. Взгляд ее довольно многозначительно окинул его фальстафовское брюшко.
— Все это неважно, — тряхнула она головой. — Главное, вы оба должны быть завтра у меня. Не знаю, придут ли на этой неделе какие-то влиятельные личности. Но, надеюсь, скучно не будет. — Она взглянула на Кэмпиона, который, в свою очередь, склонился над штепселем. — Я всегда приглашаю друзей — соседей, местных торговцев и так далее, поскольку считаю, что людям театра следует встречаться со своими зрителями.
Управившись с ремонтом, Кэмпион встал.
— Это полезно всем, — бодро согласился он, и мисс Ивэн наградила его удивленным, но довольным взглядом.
— И я так думаю… Готово? Чудно! До свидания. Значит, я жду вас завтра сразу после шести. Только прошу не опаздывать. Я теперь быстро устаю занимать гостей разговорами.
Взяв чайник, она взглядом попросила Кэмпиона открыть ей дверь и удалилась гордой походкой, достойной самой королевы. С порога оглянулась на Глоссопа.
— Благодарю за готовность помочь, — сказала она сэру Уильяму. — Нам обоим далеко до этого любезного джентльмена.
Видимо, она осознала собственную неделикатность, и это должно было стать своего рода оливковой ветвью. Кэмпион, усмехнувшись, запер за ней дверь и взглянул на гостя.
Сэр Уильям, довольно странно выглядевший на фоне этой комнаты, уныло смотрел на него.
— Я ждал вас, когда вошла эта женщина, — сообщил он. — Такое впечатление, что она меня знала. За кого она меня приняла, за полицейского?
Кэмпион взглянул в грустные, мудрые глаза человека, привыкшего разрешать сложнейшие финансовые проблемы, с известным сочувствием.
— Ну нет, я полагаю, она приняла нас обоих за людей из мира театра.
— Я — актер? — Глоссоп инстинктивно глянул в большое зеркало в форме сердца и впервые едва не усмехнулся. — Боже правый, — вздохнул он, отнюдь не производя впечатление обиженного. Вдруг ему в голову пришла другая мысль. — Не она ли ваша местная леди Макбет?
— Не самая главная, — отмахнулся Кэмпион. — Ваш визит, сэр Уильям, для меня большая неожиданность. Чем могу служить?
Гость задумчиво взглянул на него и протянул:
— Ну, разумеется… я по делу.
Устроившись в кресле, освобожденном мисс Ивэн, он достал из кармана маленькую обтертую трубку, набил ее и закурил.
— Я разговаривал со Стэном Оутсом, точнее, это он со мной разговаривал, — наконец заговорил он. — В письме к инспектору Джею вы поставили определенный вопрос. Понимаете, о чем я?
— Понятия не имею.
— Прекрасно, — гость явно испытал облегчение. — Ваше письмо инспектору, было сугубо личным. Оно попало к Оутсу. И тот, по счастью, вспомнил о нем во время нашего разговора, поскольку так сложилось, что мы как раз вместе работаем над некоей загадкой. Значит, речь идет о четырех достойных доверия людях. Ладно, все в порядке. А теперь скажите, мистер Кэмпион, что вы знаете об акционерном обществе «Браун майнинг компани»?
Светлые глаза за очками в роговой оправе вдруг стали непроницаемыми. Кэмпион вздохнул. У него появилось странное предчувствие. Внезапная дрожь, так хорошо знакомая по прошлому, подсказала, что карты сданы.
— Почти ничего. Погибшая владела некоторым количеством акций этой компании. Считалось, что они ничего не стоят. Несколько месяцев назад о них ходили какие-то слухи — вот все, что мне известно.
— В самом деле? Значит, дело обстоит лучше, чем я думал. Вы должны и в дальнейшем сохранять полнейшую тайну.
— Если только смогу, — вежливо поправил его Кэмпион.
Сэр Уильям покачал головой.