— Бедняга! Но, Глауен, давай не будем сегодня забивать себе этим голову. До острова еще далеко?
— Уже близко. Мы вот-вот его уже увидим… На самом деле, видишь вон то серое пятнышко на горизонте? Это и есть Океанский остров.
Шлюп продолжал бежать своим курсом: вверх по склону голубой волны, а затем сквозь брызги вниз в низину между волнами. Океанский остров, являясь вершиной подводной скалы, представлял собой невысокий конус с изрезанной вершиной. По прибрежной линии он зарос кокосовыми пальмами, а сами склоны были покрыты лесом из местных пород деревьев.
Глауен бросил якорь в укрытой со всех сторон бухточке, примерно в ста метрах от берега, покрытого белым песком. Он спрыгнул за борт, где глубина не превышала полуметра.
— Иди сюда, — сказал он Вейнесс, — Я отнесу тебя на берег.
После секундного замешательства, Вейнесс обхватила руками его шею. Он отнес девушку на берег. После этого он опять вернулся к лодке, чтобы забрать корзину с продуктами для пикника.
В тени большого раскидистого дерева Глауен развел костер, и на шампуре поджарил куски мяса. Потом эти куски были смочены наперченным соусом, положены на хлеб и уничтожены вместе с бутылкой молодого белого клаттукского вина.
Позавтракав, они развалились под деревом и любовались кокосовыми пальмами, которые в так бризу качали своими широкими листьями. Океанские волны набегали на песчаную полосу берега, а потом не торопясь откатывались обратно.
— И нет здесь никаких Дерзких Львов, — вздохнул Глауен, — Они поджидают нас где-то вон там. И возвращаться к ним кажется такой глупостью. И зачем тогда возвращаться, коли мы можем провести свою жизнь в этом вечном покое, в гармонии с природой? Против такой идеи даже ничего и не возразишь.
— Я бы так не сказала, — с сомнением возразила Вейнесс, — От завтрака-то ведь ничего не осталось. Что мы здесь будем есть?
— Дары природы. Рыбу, съедобные корешки, водоросли, кокосы. Будем ловить крыс и береговых крабов. Да это несбыточная мечта миллионов романтических поэтов.
— Так-то оно так, если не задумываться о кухне. Представь себе, каждый вечер у тебя на ужин или крыса или краб. Это очень скоро надоест. Примерно по этой же причине лет через десять-двадцать тебе надоем и я… особенно, если учесть отсутствие мыла.
— Ну, мыло — это не проблема. Мыло можно сделать из кокосового масла и золы. — возразил Глауен.
— В таком случае остается только одно препятствие: моя мама. Она ничем не отличается от всех остальных мам. Романтическое проживание на Океанском острове, как в прочем и на любом другом, разрушит ее планы в отношении моего замужества.
— Твоего замужества?! — с удивлением уставился на нее Глауен, — Но тебе еще рано думать о замужестве.
— Не надо так переживать, Глауен. Все еще очень неопределенно. Просто, моя мама немного заглядывает в будущее. Этот человек не прочь жениться на мне, по крайней мере, он так сказал моей маме. Он получил большое наследство и на данный момент очень влиятелен на Штроме. Моя мама считает, что мы составим великолепную пару, не смотря на то, что по всем своим взглядам он примыкает к ЖМС.
— Хмм. А что ты думаешь обо всем этом?
— А я особо об этом не задумываюсь.
— А как зовут этого ЖМСера, — как бы невзначай спросил Глауен.
— Джулиан Бохост. Когда мы были на Земле, он был там же, но я видела его совсем мельком. Он довольно умен и важен, и мама, может быть, права: Джулиану скорее всего не понравится, что его невеста проведет десять или двадцать лет своей юности на Океанском острове в обществе другого джентльмена.
— Он тебе нравится?
Вейнесс снова рассмеялась.
— У меня могут быть хоть какие-то секреты?
— Извини. Я не должен был задавать подобных вопросов, — Глауен встал и взглянул на солнце, — Что ни говори, но на сегодняшний день время романтических идиллий подошло к концу. Бриз повернул на запад, а это хорошая новость, но у него есть тенденция к концу дня ослабевать, так что, возможно, сейчас самое время возвращаться.
Глауен понес корзинку для пикника обратно к лодке. Он обернулся и обнаружил, что Вейнесс стоит у края воды и собирается перебираться на лодку.
— Я перенесу тебя, если ты немного подождешь.
— Я ничего не имею против того, чтобы немножко замочить ноги, — беспечно махнула рукой Вейнесс.
Но тем не менее она подождала и не стала протестовать, когда Глауен поднял ее.
На полпути к лодке Глауен остановился. Их лица были совсем рядом.
— Я слишком тяжелая? — хриплым шепотом спросила Вейнесс, — Ты собираешься бросить меня в воду?
— Нет…, — вздохнул он, — я не вижу для этого никаких причин.
Он отнес ее на лодку и забрался туда следом. Пока Глауен поковал корзинку для пикника и готовился к отъезду, Вейнесс сидела на пассажирской скамейке и с загадочным выражением на лице пропускала сквозь пальцы волосы. Она помогла юноше поставить паруса и поднять якорь; шлюп покинул Океанский остров и пошел правыми галсами по голубому полуденному морю.
На обратном пути домой ни Глауен, ни Вейнесс не разговаривали; хотя они и сидели рядышком по левому борту в рулевой рубке, каждый, казалось был погружен в свои мысли.
Когда бриз уже начал ослабевать, а солнце клониться к западу, Глауен ввел шлюп в устье реки Ван и поднялся к доку Клаттуков. Пришвартовав шлюп, Глауен проводил Вейнесс на самоходном вагончике Клаттуков до Речного домика. Какое-то мгновение она была в нерешительности, как бы что-то обдумывая, потом повернулась к Глауену и сказала:
— В отношении Джулиана Бохоста, у моего отца есть сомнения. Он считает Джулиана в некотором роде демагогом.
— Меня больше интересует твое мнение, — сказал Глауен.
Вейнесс наклонила головку, прикусила губу, как будто хотела сдержать улыбку.
— Он благороден; он великодушен; он силен! Чего еще может желать девушка? Что-нибудь вроде Глауена Клаттука? Кто знает? — она наклонилась и поцеловала Глауена в щеку, — Спасибо за приятный день.
— Подожди! — крикнул Глауен, — Вернись!
— Думаю, не стоит, — ответила Вейнесс и побежала по тропинке к Речному домику.
4
Бодвин Вук вызвал Глауена в свой кабинет и жестом предложил ему сесть. Глауен уселся и терпеливо подождал пока Бодвин Вук разберет на своем столе бумаги, погладит свою лысую макушку, и наконец, откинувшись в своем массивном, покрытом кожаным чехлом, кресле, пристально уставится на Глауена.
— Итак. Вот наш новый задиристый Дерзкий Лев!
— Еще нет, — возразил Глауен, — Если вообще когда-нибудь им буду.
— Если вообще когда-нибудь, да? И как прикажите это понимать?
— Скорее всего меня просто не допустят в эту группу, — сказал Глауен.
— В самом деле? Ты скоро убедишься, что я был прав, а ты — нет. Тебе без всяких затруднений примут в Дерзкие Львы.
— Как скажите, сэр, но не понимаю к чему все это.
Бодвин Вук сцепил пальцы и глядя в потолок поиграл ими под своим костлявым подбородком.
— Примерно через месяц, как мне сказали, в Йипи-Таун на несколько дней отправится группа для социологических исследований. Ты будешь включен в эту веселую компанию. Это должно быть очень приятной перспективой.
— Не совсем так, сэр. Я не люблю шумных пирушек или шумного веселья.
— Хм. Предпочитаешь одиночество, да, Глауен?
— Полагаю, что так.
— Ну что же, ты поедешь в Йипи-Таун и будешь шалить, веселиться и пировать не хуже остальных. Лицемерие — лучший камуфляж для разведчика.
— Но за кем или за чем я буду там шпионить?
— Все узнаешь в свое время. А пока становись хорошим Дерзким Львом! Учись кутить и веселиться, так как в Йипи-Тауне, если не хочешь провалить свое прикрытие, тебе придется принять участие во всех развлечениях.
Глауен мрачно кивнул.
— Должен, значит — должен. Но и затраты, кончено будут чувствительными…
Бодвин Вук резко выпрямился на стуле и внезапно принял настороженный вид.
— Несомненно. Деньги потраченные на удовольствие, правильно истраченные деньги.
— …но вы, надеюсь, снабдите меня некой суммой из средств Агентства.
Бодвин Вук вздохнул.
— Глауен, я в тебе ошибался. Не смотря на то, что ты выглядишь задумчивым и невинным, что несомненно сводит многих девушек с ума, ты оказывается настоящий шельмец. Пожалуйста, не надо больше пытаться меня провести.
— Сэр, …
Бодвин Вук встал.
— Достаточно. У меня больше нет сомнений в том, что роль Дерзкого Льва тебе по плечу. Вполне возможно, что ты окажешься самым страшным шалопаем из всей этой компании. Ладно, иди.
Глауен, с сотней вопросов, застрявших у него в горле, вышел из кабинета и пошел на занятия в Лицей.
В полдень он уселся за боковой столик на террасе и сделал вид, что читает, а на самом деле стал ожидать появления Вейнесс. Минуты шли, а Вейнесс все не показывалась. Он начал терять терпение. Или его воображение играет с ним злые шутки, или она умышленно избегает его. Но последнее было совершенно нелогичным: с чего бы ей избегать его? Каприз? Пересмотрела свое отношение к Джулиану Бохосту? Невозможно догадаться, что происходит у нее в голове… Но вот она появилась, правда, с двумя подружками. Глауен встал, но она, похоже, не замечая его, направилась к столу в противоположном конце террасы. Когда она уже уселась, она бросила быстрый взгляд в его сторону и слегка помахала ему пальчиками. В конце концов, она его видела!
В мрачном настроении Глауен склонился над книгой, продолжая наблюдать за девушкой из под ресниц. Что-то было не так; что-то изменилось. Что бы это могло быть? Волосы? Все те же свободные темные локоны. Лицо? По-прежнему очаровательное. Одежды… именно! Вместо темной юбки до колен и жакета, которые она привезла с Земли, на ней были бледно голубые брюки араминтского покроя, облегающие на бедрах, свободные ниже колен и серая с бежевым блузка с короткими рукавами и открытым воротом: костюм, который выгодно подчеркивал ее великолепную фигуру.
Глауен принял решение. Если она не хочет присоединиться к нему за его столиком, то он пойдет и сядет за ее… С другой стороны, возможно это именно то, что не надо делать. Чтобы сделал его отец в такой ситуации? Глауен представил себе лицо Шарда, одновременно жесткое и капризное. Шард, решил он, посмеялся бы над этим и продолжил бы чтение книги, предоставив ей самой исправлять ситуацию.
Напротив него на стул плюхнулся Кеди Вук.
— Мне сказали, что ты хочешь присоединиться к Дерзким Львам.
Глауен неторопливо покачал головой.
— Вовсе нет.
— Да? Что это значит? Я услышал это в клетке у стрелянного воробья.
— Это его идея, а не моя.
На лице Кеди появилась озадаченность.
— Что это он еще задумал?
— Спроси у него сам.
Кеди скорчил гримасу.
— С этим старым хрычом не договоришься, тут или будет так, как он сказал, или никак не будет. Я вообще боюсь, что как-нибудь обнаружу его в кабинете сидящим на люстре, при этом он будет одной рукой чесать себе зад, а другой — держать банан.
Глауен ухмыльнулся, но комментировать это предположение не стал.
Кеди уныло осмотрел террасу.
— С ним можно общаться только одним способом. Он очень прост и практичен: не отступай от его приказов ни на йоту и держи свои мысли при себе. В один прекрасный день он поймет, что потерял, но будет уже поздно, и это послужит ему хорошим уроком.
— Это уж точно. Что надо, чтобы стать Дерзким Львом?
— Ничего особенного, — Кеди швырнул на стол пачку бумаг, — Запомни хорошенько Рычалки и Ворчалки; это важно. Затем выучи устав, на тот случай, если кто-то вдруг начнет изображать официальность начнет гонять тебя по Маршу хвоста.
— И это все?
— Просто побольше занимайся спортом, чтобы демонстрировать свою львиную натуру.
Глауен просмотрел бумаги.
— В что означает: Агрольё, агрольё, агрольё?
— Это одно из основных рычаний.
Глауен отложил бумаги в сторону.
— Это же идиотизм.
— Конечно! — Кеди широко улыбнулся. — Но когда идешь с бочонком пива по пляжу и порыкиваешь, это смотрится! Убедись, что запомнил все правильно.
— Зачем стараться. Арлес этого не допустит.
— Об Арлесе не беспокойся; завтра вечером он пойдет на уроки грима в Лицей. Повелитель когтей — а это Утер — соберет экстренное собрание, и мы тебя примем. Все очень просто.
— Арлесу это не понравится.
— Я это знаю, — важно заявил Кеди. — Мне это не нравится, но мы получили приказ. Арлес должен научиться переживать маленькие неприятности. Так завтра вечером в Логове.
Кеди пошел по своим делам. Глауен посмотрел в ту сторону, где сидела Вейнесс и обнаружил, что она уже покинула террасу.
Вечером Глауен пытался сосредоточиться на важных делах, но в конце концов вскочил на ноги, подбежал к телефону и позвонил в Речной домик.
— Это Глауен.
Голос Вейнесс звучал вежливо и дружески.
— В тот же момент, как только я услышала звонок, то сразу поняла, что это ты! Настоящая телепатия!
— А может беспокойство?
— Ну, может немножко и беспокойство, — беспечно согласилась она, — Но не надо, пожалуйста, быть со мной таким строгим.
— Ты занята?
— Не больше, чем обычно. А почему ты спрашиваешь?
— Можно мне навестить тебя?
— Здесь? В Речном домике?
— Естественно. А где же еще?
На ближайшие три секунды затянулась пауза, затем последовал ответ с нотками сомнения.
— Будет очень мило с твоей стороны. Однако…
Глауен ждал, но молчание продолжалось. Наконец, он бесстрастно сказал:
— Хорошо. Я не поеду.
— Я даже не знаю, как тебе это объяснить…, — сказала Вейнесс, — разве что перечислить чистые факты. Если хочешь, можешь приезжать. Но как только ты уедешь, мне предстоит очередной серьезный разговор с моей матерью.
— Очередной?
— После того, как я вернулась домой с нашей морской прогулки, я совершила ошибку и сказала ей, что это был замечательный день и ты мне нравишься.
— А ей я не нравлюсь?
— Нет, дело не в этом. Она убеждена, что с моей стороны очень непрактично встречаться с тобой за исключением самых официальных и совершенно не личных поводов. Все остальное, сказала она, может завести неизвестно куда, и она поражена, почему у меня не хватает проницательности увидеть это самой. На это я могла ей ответить, что я тоже этим поражена. Тогда она перешла к аналитике. Она задала риторический вопрос: допустим, что наши встречи будут продолжаться и мы окажемся настолько глупы, что даже поженимся? Избавив меня от умственных усилий она сама ответила на этот вопрос. Это превратится в трагедию, сказала мама. Где мы будем жить? На Штроме? Нереально. Ты окажешься рыбой вынутой из воды. В Доме Клаттуков? Тогда тоже самое можно будет сказать про меня, — Вейнесс тихо усмехнулась, — Конечно, она во всем права, я не могла с ней спорить. Затем она задала вопрос, который я и сама постоянно задаю себе: как я собираюсь жить? Но в отличие от меня, у нее и на него был ответ.
— И его имя Джулиан.
— Я узнала, что это счастливый случай, который может подвернуться только раз в жизни. Я сказала ей, что я еще не задумываюсь о таких вещах. Она объяснила мне, что у времени есть свойство проскакивать мимо, и не успеешь сообразить, а ты уже старая, высохшая и у тебе постоянно болит спина, и где тогда счастливые случаи? Меня это расстроило и утомило. Сегодня я к такому не готова, поэтому думаю, тебе лучше не приезжать.
— Это значит, что завтра тоже не стоит, да и в другие вечера тоже?
— Похоже на это, правда? — Вейнесс опять рассмеялась, но ее голос звучал отнюдь не весело. — Я подумаю об этом. Я не слишком-то покорна, но пока я не хочу очередных ужасных дискуссий с матерью, тем более, что она может оказаться права.
— Ну, как хочешь.
— Глауен! Ты на меня обиделся!
— Даже не знаю, что и подумать. Ко всему прочему, я нынче должен превратиться в Дерзкого Льва, и очень бы хотел, чтобы Бодвин Вук выучил бы вместо меня все эти Рычалки и Ворчалки.
Вейнесс постаралась, чтобы в ее голосе прозвучали нотки сочувствия, но особого успеха в этом не достигла.