Так, за поддельный ордер на обыск он уже уцепился. Хотя что там фальшивка, если делают документы на право владения автомобилем, вырезают практически любые печати. Расширилась сфера применения технических приспособлений, способных сделать честь многим современным предприятиям, – преступниками изобретены и применяются портативные газосварочные аппараты; домкраты, развивающие усилия в десятки тонн и помещающиеся в портфелях; бесшумные, скоростные электродрели со сменными насадками и многое другое.
Итак, отмечаем: надо проверить, не связан ли Лушин с какой-нибудь профессиональной проституткой, контролируемой дельцами подпольного бизнеса, не имел ли долгов, которые могли перекупить, не увлекался ли картишками?
Когда только успеть проверить версии – сутки не резиновые, начинает наваливаться усталость, а даже маленького успеха пока не удается достичь…
Собрались у Олега Кислова, родители которого жили на даче. Аркадий пришел, когда все уже были в сборе. Лысоватый Витек занимался маникюром, Анашкин курил, сидя в продавленном кресле, а хозяин нервно ходил из угла в угол, явно не зная, куда девать руки: он то потирал их, то складывал за спиной.
«Задергался, – взглянув на него, сразу определил Аркадий. – Давить на них надо, убеждать, что все нормально и останавливаться на половине пути глупо и опасно».
– Привет, – поздоровался Аркадий и присел напротив Вороны. – В тот день суетно было и недосуг, а сегодня я вспомнил, – повернулся он к Гришке, – ты вроде успел хапнуть у Лушина бумажник и коробку?
– Шкатулку, – расхаживая из угла в угол, уточнил Олег.
– Какая разница? – зло оборвал его Аркадий. – Где она?
Ворона прищурил глаза и сделал вид оскорбленной невинности. После того, как разбежались в разные стороны, он первым делом поглядел на добычу – из бумажника удалось выгрести больше трех тысяч разными купюрами, а всякие записочки, визитные карточки и прочую дребедень Гришка порвал и спустил в унитаз. Про деньги он смолчал, решив, если спросят, отдать не больше тысячи, а остальное припрятал. В шкатулке нашлись золотые вещички, часы какой-то иностранной марки на массивном браслете, бусы из жемчуга. Все это, с точки зрения Вороны, не стоило внимания – реально ценны только деньги. Поэтому Анашкин за шкатулку не держался, но для вида огрызнулся:
– Сам бы брал, а то только спрашивать: где?
– Давай сюда! – приказал Лыков. Ворона нехотя поднялся и пошел в смежную комнату. Вынес шкатулку и пачку денег, бросив их на колени Аркадия:
– На!
Тот первым делом пересчитал сотенные бумажки. Наблюдая как быстро и ловко работают его пальцы, Ворона пожалел, что не отначил еще хотя бы сотню-другую – кто бы его проверил? Тем более, открыли дурачки стрельбу, и было им не до чего, кроме собственного спасения. Сначала он тоже испугался, а потом успокоился – никто не приходит, не ловит, вроде обошлось.
– Есть у них денежки, есть, – приговаривал довольный Аркадий, вынимая из шкатулки кольца, бусы, часы. – Осечка произошла, а то бы взяли больше.
– Этот? – сглотнув набежавшую слюну, осевшим голосом спросил Кислов, – малый этот… жив? И баба?
– Не знаю, – отмахнулся Лыков. – Главное, охрана в квартире была. Хорошо!
Жедь выбросил в форточку окурок и недоуменно поглядел на инженера: заговаривается что ли, чего же хорошего?
– Не сечете? – поймав его взгляд, усмехнулся тот. – Добро свое они охраняют, ясно? А если нет ничего, зачем охрана?
– Я о другом думаю, – протянул Жедь. – В следующий раз нас тоже могут встретить людишки со стволами. Кончились игры в обыски и милиционеров.
Он не стал говорить, что давно сжег форменную рубашку, купленную им в магазине «Железнодорожник» и разорвал старый милицейский китель и брюки. Весело горело тряпье, облитое бензином, отполыхал маленький костерчик во дворе приемного пункта стеклотары, и на душе у Жедя стало немного легче. Золото, взятое у Котенева, он положил в стеклянную банку и зарыл – пусть лежит до поры. Он не выдаст места, где зарыта заветная баночка, даже если будут «гладить» утюгом.
– Не встретят, – уверенно ответил Аркадий. – Меитам Лушин не помощник, поскольку за себя боится и Котенева им не выдаст, а своих боевиков у них нет. Иначе уже ждали бы.
– Ну, не знаю, – отвернулся Жедь.
– Витек прав, – торопливо заговорил Кислов. – Надо переждать, затаиться. Кто знает, что происходит сейчас там, у Лушина? Не, я пока никуда ни ногой.
– Дурак! – захлопнув шкатулку, засмеялся Аркадий. – Знаешь, на сколько это тянет? – Он покачал резную коробочку на ладони, словно взвешивая. – Надо действовать, наступать, пока они не опомнились. Наступающий всегда побеждает, а вы зовете к обороне? Пропить добытое, купить шмотки, видео, стерео, балдеть и страдать, что не решился еще раз, не пошел к их казначею? Ведь есть у них казначей, есть! Наверняка это Рафаил! Григорий, ты машину новую присмотрел?
Анашкин кивнул. Машина действительно подобрана, стоит у одного дурачка в гараже. Ездит он редко, а замочек плевый, открыть – и ты опять на колесах. Интересно, чего сегодня решат: временно бросить дело или опять идти, но уже к третьему?
– Да пойми ты! Опасно бить без конца в одну точку, – не выдержал Олег. – Они повязаны друг с другом. Если это не так, то у Лушина не оказался бы тот бугай. Котенев ему все рассказал, предупредил. Могли предупредить и Рафаила, даже наверняка предупредили. Витя прав, нас там могут ждать!
– Ты лучше скажи, облигации на деньги поменял? – перебил его Аркадий. – Нет еще? Чего ждешь, меняй. И готовьтесь, будем брать Хомчика. Прямо в квартире, тепленького, но уже без выкрутасов. Жестко, напористо, быстро! А потом конец! Стволы – в речку, деньги делим и ведем жизнь советских обывателей.
В комнате повисла тишина. Кислов прислонился плечом к стене и вспоминал тот день, когда они с Аркадием потрошили здесь похмельного Гришку, рассказывавшего о подпольном миллионере. Кажется, так давно это было, а уже сколько наворочали.
Жедь разминал сигарету и прикидывал – сколько он еще положит в заветную баночку, если случится удача у Хомчика? Рафаил мужичок хлипкий, по внешности сразу видать, что трусоватый и» семейственный, а такие все отдадут, если детишкам к головенке приставить наган.
Ворона не думал ни о чем. Просто хотелось, чтобы скорее заканчивали говорильню и приступали к распитию – он заранее сбегал в магазин и купил водки. Чего лясы точить, тем более Лыков твердо обещает, что возьмут у этого Рафика куш и лягут в тину.
Вспомнился вдруг Свекольный, суетившийся в гаражах, сшибающий деньжата с автолюбителей. А за ним мысль привела к спившемуся старому знакомому с ипподрома. Нет, ни таким, как Мясо, ни таким, как Свекольный, становиться не хотелось.
– Готовьтесь, – вставая, приказал Лыков. – Скоро пойдем к Хомчику…
Глава 3
Выйдя из метро, Саша сразу увидел дом, где размещалось учреждение Котенева – современный небоскреб из стекла и бетона. Поднявшись на лифте, Бондарев прошел длинным коридором, неслышно ступая по ворсистым паласам, затягивавшим пол. Отыскав на дверях нужную табличку, поправил галстук и вошел в приемную.
Подложив под себя стопку книг, неумело печатала на машинке ярко накрашенная девица.
– Вы к Михаилу Павловичу? Нельзя без доклада.
– Вот как? – улыбнулся Саша. – Тогда скажите, что пришел Александр Алексеевич.
– Подождите, – секретарша исчезла за дверью.
Потоптавшись, Бондарев подошел к столику и взглянул на лист, вставленный в машинку, – девица перепечатывала сонник.
– Пройдите, – секретарша вышла из кабинета и предупредительно придержала дверь, пропуская посетителя.
Котенев оказался моложавым мужчиной приятной наружности. Он вышел из-за стола и подал крепкую руку:
– Александр Алексеевич? – Не смущаясь, сверил имя-отчество по заранее приготовленной бумажке. – Очень приятно…
Он подвел Бондарева к стоявшим около журнального столика креслам, отодвинул одно из них, ухаживая за гостем. Лицо Котенева сохраняло радушно-равнодушное выражение, и Саша подумал, что разговаривать с этим человеком будет непросто.
– Чем могу? – возвращаясь к своему столу и собирая разложенные на нем бумаги, поинтересовался Михаил Павлович.
– Не хотелось вас приглашать к себе, – негромко начал Саша. – Я полагаю, мы вполне свободно можем поговорить здесь?
– Несомненно, – тут же согласился Котенев и, нажав клавишу селектора, наклонился к нему: – Люся! Меня нет на месте, ни с кем не соединяй и… Чай, кофе? – Он вопросительно поглядел на Бондарева, но тот в ответ лишь пожал плечами. – … И два кофе, – закончил Котенев.
– У вас хороший кабинет, – не желая начинать серьезный разговор до того, как секретарша подаст кофе, заметил Саша.
– Министерство! – многозначительно поднял палец Михаил Павлович. – Что ни говорите, а министерства сыграли свою положительную роль, особенно в годы индустриализации, войны и при восстановлении народного хозяйства. Думаю, и сейчас они сумеют обеспечить слаженную работу отраслей, стимулиррвать рост и качество продукции, чтобы выйти на мировой рынок.
«Чешет, как по писанному, – наблюдая за ним, отметил Бондарев. – Поднаторел, видно, на докладах. Скользкий тип».
Открылась дверь. Секретарша внесла поднос с кофейником, маленькими чашечками и вазочкой печенья. Ко-тенев достал коньяк.
– Вы знакомы с Александром Петровичем Лушиным? – задал вопрос Саша. Рука Михаила Павловича, державшая чашечку с кофе, не дрогнула.
– Не только с ним, но и с его семьей, – отпив из чашки, спокойно ответил Котенев. – Вы, наверное, пришли в связи с постигшим их несчастьем? Кошмарный случай.
– Когда вы узнали о том, что у них произошло?
– Трудно сказать, – Котенев, раздумывая над ответом, кусал нижнюю губу. Затем легко поднялся и подошел к столу. Наклонившись, перелистал настольный календарь. – Кажется, через день или два? А от кого, право, не припомню.
Михаил Павлович вернулся к журнальному столику и опустился в кресло. Пригубил рюмочку с коньяком и закурил сигарету. Бондарев тоже достал свои сигареты. У него возникло ощущение, что Котенев опутывает его словами, как паук муху в паутине.
– Боюсь, дорогой Александр Алексеевич, мало чем смогу быть вам полезным, – развел руками Михаил Павлович.
– У нас есть данные, что подобная история произошла и с вами, – поглядел ему в глаза Саша.
– Что? Фантасмагория! – засмеялся Котенев. – Вас просто мистифицируют или умышленно вводят в заблуждение. Что вы?!
– А все-таки? – решил не отставать Саша.
– Серьезно, я даже не представляю, кто вам мог подобное сморозить, чтобы не сказать более резко, – откинулся на спинку кресла Котенев, всем своим видом показывая, как он возмущен. – Впрочем, когда имеешь много знакомых и волей-неволей обсуждаешь с каждым случившееся у Лушиных, может, и скажешь что-нибудь такое, что превратно истолкуют.
– Значит, ничего ни с вами лично, ни с членами вашей семьи, не случалось? – поднялся Бондарев. Застегивая пиджак, он подумал, что в следующий раз, если конечно он будет, с этим человеком надо говорить по другому.
– Что вы! – вскочил Михаил Павлович. – Просто вы поневоле стали жертвой слухов. Впрочем, первая жертва я сам.
– Всего доброго, – пожав на прощание руку хозяину, откланялся гость, а Михаил Павлович любезно проводил его до дверей…
Внизу в вестибюле, Бондарев увидел телефон-автомат.
– Иван? Это я… Котенев молчит. Говорлив, но не по делу. Понял? По моему, редкий хитрован. Я сейчас в местное отделение, а потом в контору…
Проводив визитера с Петровки, Котенев вернулся за свой стол и, выдвинув ящик, достал диктофон. Выключив его, поглядел на счетчик: прилично наболтали. Разговор с сыщиком напугал и обеспокоил – если они и вцепятся, добра не жди. Ладно бы, если только по поводу Лушина, но прямо задает вопросы о нем самом. Кто им мог сболтнуть, не сам же Сашка Лушин? Сняв трубку телефона, он набрал номер Александриди. Дождавшись ответа, негромко сказал:
– Есть новости. Хотелось бы повидаться…
Купцов шел на работу к жене Котенева. Нырнув в тень подворотни, он прошел мимо сладко посапывающей над вязанием бабки-вахтерши и поднялся по скрипучей деревянной лестнице на второй этаж. Отыскав десятый кабинет, Иван постучал и, не услышав ответа, вошел. Сидевшая за столом женщина средних лет – крашеная блондинка, одетая подчеркнуто модно и ярко, – сделала жест рукой, показав ему на свободные стулья.
– Я, как увидела, обомлела, – кричала она в телефонную трубку, одновременно разглядывая вошедшего. – Где, говорю, брала? Такая вещь в валютном не меньше шестисот тянула. Да, «Березки» вырубили, зато «Калинки» выросли…
Иван присел к свободному столу и осмотрелся – стеллажи с канцелярскими папками, пять столов.
– Осуждаете? – Дама положила трубку и повернулась к Ивану.
– Разве можно осуждать женщину? – улыбнулся он в ответ.
– Конечно. – Блондинка встала и, не спрашивая согласия Ивана, поставила перед ним стакан с чаем, – Пейте, – предложила она. – Вам кто нужен?
– Лида Котенева, – не стал скрывать Иван.
– А-а… – многозначительно усмехнулась дама, прищурив подкрашенные глаза. – Лидочка скоро придет. Подождете?
– Обязательно, – заверил Купцов и решил перевести разговор на более интересовавшую его тему: – Вы вместе работаете?
– Скорее отсиживаем. Разве это работа? И постоянно треплют нервы обещаниями сократить, слить, упразднить. Хотя Лидке что, ее муж всегда обеспечит, а вот нам грешным как?
– Такой состоятельный? – живо заинтересовался Иван.
– Ну, я чужих денег не считала, но все у нее есть. Даже то, чего в магазинах никогда нет. Одних шапок!… Из ондатры, пыжика, норки, песца. Машина, стерео да видео, а уж про сапоги, дубленки, кофты, юбки и золотые побрякушки и говорить нечего.
– Бог мой, да разве в этом счастье? – стряхивая пепел в щербатое блюдечко, примирительно заметил Купцов.
– Вы тысячу раз правы. Не в этом. К тому же детей нет. – Она закатила глаза. – Вот у меня двое. А Лида бесится: все у нее есть, а детей нет. Брата своего холила и лелеяла, а тот взял да и сел.
– А за что?
– За что? Лидку послушать, так он, бедняжка, ни в чем не виноват. Уж так распишет, что слезами умоешься над несчастненьким, – ехидно усмехнулась блондинка, – а на самом деле он валютой торговал.
Это было нечто новенькое – родной братец жены Котенева находился в заключении?
– И давно это было? Когда посадили ее брата?
– Да года два, наверное. Я здесь тогда еще не работала, мне девочки рассказывали. А что вы ею интересуетесь?
– Скоро она придет? – Иван сделал вид, что не слышал вопроса. – У вас что, обеденный перерыв?
– Вон она, – блондинка кивнула за окно, и Купцов, привстав, выглянул во двор. Там, сгибаясь под тяжестью огромной хозяйственной сумки, шла знакомая ему по фотографии жена Михаила Павловича Котенева – Лида.
– И что ей столько внимания? – пожала плечами дама. – Даже интересные мужчины заходят. – Она игриво улыбнулась Ивану и, обернувшись к открытой двери, почти пропела: – Лидочка, вас тут кавалер дожидается.
– Здрасьте… – Котенева поставила сумку на пол и вопросительно взглянула на Купцова. – Вы ко мне?
– Да. Поговорить нам надо.
– Говорите, – направляясь к двери, милостиво разрешила дама. – Я пока схожу в другой отдел.
В коридоре дама преобразилась – старательно простучав каблуками к лестнице, ведущей на первый этаж, она приостановилась и внимательно прислушалась – никого, обеденный перерыв, все ушли в столовую или по магазинам. Скинув туфли, дама неслышно прокралась обратно к двери кабинета и застыла, вслушиваясь в разговор незнакомца с Лидой Котеневой, – ведь интересно, к тому же будет о чем посудачить.
Разговор оказался безумно занимательным. Правда, слышно не очень хорошо, но главное было ясно. И от услышанного захватывало дух…
Выждав, пока затихнут в коридоре шаги разговорчивой дамы, Иван достал удостоверение:
Я из уголовного розыска. Зовут Иваном Николаевичем.
Брови Лиды удивленно поползли вверх, она насмешливо улыбнулась: