- Cerise... - начинает он, но затем делает дрожащий вздох. Когда он встречается со мной глазами снова, я ощущаю каждую тикающую минуту молчания.
Его челюсть сжата, пока мы пялимся друг на друга, и когда он сглатывает, ямочка появляется на его щеке.
- Привет. - Говорю я, мой голос натянутый и бездыханный.
Он спускается с бордюра, но все еще возвышается надо мной.
- Ты позвонила мне, прежде чем приехала сюда.
- Я звонила с парковки. Было слишком много вещей, которые нужно было переварить, находясь здесь... но ты не ответил.
- Никаких телефонов в студии. - Отвечает он с милой улыбкой. - Но я видел, что мой экран телефона засветился от звонка.
- Ты прилетел сюда прямо с работы? – спрашиваю я и указываю подбородком на его брюки.
Он кивает. На его челюсти красуется однодневная щетина. Картинка того, как он бросает работу и направляется прямиком в аэропорт - ко мне - едва успев побросать пару вещей в сумку, делает мои колени слабыми.
- Пожалуйста, не злись. - Говорит он. - Лола позвонила мне и сообщила, где ты. Я как раз ехал сюда, чтобы встретиться с тобой к трем и поужинать. Также, Харлоу упомянула, что сломает мне ноги вместе с другими выступающими частями тела, если я отнесусь к тебе не так, как ты заслуживаешь.
- Я не злюсь. - Качаю головой, пытаясь прочистить ее. - Просто... не могу поверить, что ты на самом деле тут.
- Ты думала, я просто буду сидеть там, сложа руки, и в какой-то случайный момент в будущем исправлю это? Я не могу находиться в такой дали от тебя.
Могу сказать, он хочет спросить: Зачем ты сбежала от меня? Почему даже не попрощалась? Но он не спрашивает этого. И за это он получает от меня поблажку. Хоть мой побег во Францию и из нее были необдуманными, он стал причиной этого: первый раз от счастья, а второй раз от разбитого сердца. И, кажется, он понимает это. Вместо этого, он пожирает меня взглядом, задерживаясь на моих ногах в телесных колготках под коротенькой юбкой для танцев.
- Ты выглядишь прекрасно. - Говорит он. - Вообще то, настолько прекрасно, что мне трудно подобрать слова.
Меня накрывает облегчение, и я прыгаю в его руки. Он обхватывает меня, зарываясь лицом в шею. Его руки настолько длинные, что могут несколько раз обернуться вокруг моей талии. Его дыхание касается моей кожи, а сам он дрожит напротив меня. Я говорю ему:
- Так хорошо. - Он только кивает, и наши объятия, кажется, продолжаются вечность.
Его губы находят мою шею, челюсть, посасывая и покусывая. Его дыхание горячее и мятное. Он шепчет какие-то слова на французском, которые я не могу перевести, но это и не нужно. Я слышу любовь, жизнь, моя и извини. Затем его ладони прижимаются к моему лицу, и его рот накрывает мой, глаза раскрыты широко и пальцы на моей челюсти подрагивают. Это простой, целомудренный поцелуй - без языка, никакой глубины - но то, как я начинаю дрожать, говорит ему, что это намного больше, так как он отстраняется и на его лице видна победа.
- Пошли, - говорит он, его ямочки углубляются. - Позволь мне поблагодарить девчонок.
Я так хочу его, нас наедине, но как-то даже сильнее возбуждаюсь от того, что он здесь с моими друзьями, вот так. Беру его за руку, и тяну к машине.
***
Пока Ансель натягивает свою рубашку, попутно рассказывает о своем перелете, странное ощущение во время отлета сразу же после работы, прибытие на рассвете, и ожидание на протяжении дня ради встречи со мной... все маленькие детали сходятся в вопрос, который стоит на повестке дня "Что теперь?". Я бросаю на него украдкой взгляды, пока веду машину. На фоне темнеющего неба, он смотрится, несомненно, изысканным и шикарным в своей лавандовой рубашке и в тонких брюках цвета древесного угля. А я не собираюсь утруждать себя сменой одежды, даже если только что вышла из танцевального класса. Если мы сразу поедем в мою квартиру, то без сомнений мы оттуда уже никуда не уйдем, но мне хочется повидаться с девчонками и поблагодарить их. Но возможно, еще важнее, чем это, позволить Анселю поблагодарить их.
Оставляю на потом удобную квартиру и везу его прямо к Харлоу и Лоле в бар Динамит. Тяну его через толпу, широко улыбаясь от того, что мой человек рядом со мной, мой муж, мой Ансель. Они сидят в изогнутой кабинке, потягивая напитки. Лола замечает меня раньше Харлоу. Черт меня подери, если ее глаза сразу же не наполняются слезами.
- Нет, - приказываю я ей, смеясь. Со всей ее жесткой бравадой снаружи, она слишком мягкая внутри. - Мы не будем делать это.
Она смеется, качая головой и вытирает слезы. Затем следует странное приветствие моих подруг и мужа, они обнимают друг друга так, словно лучшие друзья и всего лишь не виделись какое-то время.
Хотя, в каком-то смысле так оно и есть. Я люблю его, как и они. Я люблю их, и он тоже. Он выуживает два шоколадных батончика из внутреннего кармана пиджака, перекинутого через руку, и вручает один Лоле, другой Харлоу.
- За то, что помогли мне. Купил их в аэропорту, так что выглядят они не совсем ахти.
Они обе берут их, и Харлоу смотрит на свою, а затем снова на него.
- Если она не трахнет тебя этим вечером, то это сделаю я.
Его румянец, ямочки, тихий смех, и зубы покусывающие снова губу. У меня большие проблемы. Убейте меня к чертовой матери.
- Без проблем. - Отвечаю я ей, кидая его пиджак на диванчик, и тащу его с удивленными глазами и ухмылкой за собой на танц-пол. Мне, честно говоря, плевать, какая играет музыка, так как я никуда его не отпущу на протяжении всей ночи. Делаю шаг в его объятья и прислоняюсь к нему.
- Мы снова танцуем?
- Будет еще больше танцев, - отвечаю я. - Если ты заметил, я последовала твоему совету.
- Я так горжусь тобой, - шепчет он. Он прижимается своим лбом к моему, прежде чем отстраняется и встречается со мной глазами. - Ты только что, дала мне подсказку, что трахнешь меня сегодня. - Его улыбка растягивается еще больше, так же как руки сильнее оборачиваются вокруг моей талии.
- Воспользуйся всеми своими шансами.
- Я забыл их дома. - Его улыбка резко испаряется. - Но я привез свой пенис.
- Я попытаюсь не сломать его в этот раз.
- А мне кажется, тебе стоит постараться сильнее.
Басы сотрясают пол, и мы полу-криком подшучивает друг над другом, но настроение ускользает, и между нами повисает тяжелое молчание. Мы всегда были хороши во флирте, хороши в сексе, но мы должны были всегда претворяться кем-то, чтобы открыться друг другу.
- Поговори со мной, - говорит он, наклоняясь и шепча в мое ухо. - Расскажи, что случилось в то утро, когда ты ушла.
- Я чувствовала, что должна идти и встретиться лицом к лицу с тем, что предстояло. - Говорю я тихо, но он по-прежнему наклоняется, и я знаю, он расслышал меня. - Было хреново, что ты не рассказал мне о Перри, но это только дало мне толчок, в котором я нуждалась.
- Мне так жаль, Cerise.
Мою грудь сковывает, когда он называет меня этим ласковым именем, и я глажу его вверх и вниз по груди.
- Если мы собираемся попытаться построить отношения, мне нужно знать, что ты будешь говорить со мной.
- Обещаю, буду.
- Я так сожалею, что так сбежала от тебя.
Его ямочка появляется на секунду.
- Покажи мне, что ты до сих пор носишь обручальное кольцо, и я прощу тебя.
Поднимаю свою левую руку, и он рассматривает ее, потом наклоняется и целуя тонкий золотой ободок. Мы покачиваемся, практически не двигаемся, пока все вокруг нас люди скачут, трясутся и танцуют. Прислоняю голову к его груди и закрываю глаза, дыша каждой его частичкой.
- В любом случае, мы покончили со всем этим. Сегодня твоя очередь рассказывать о себе.
С улыбкой, он наклоняется и целует меня сначала в правую щеку, затем в левую. Затем своими губами, он касается моих несколько длинных, восхитительных секунд.
- Любимый цвет - зеленый. - Начинает он напротив моего рта, и я хихикаю. Его руки ползут по моим бокам, соединяя их вместе на моей талии, пока наклоняется еще ближе и целует мою шею. - Я сломал руку в семь лет, пытаясь, прокатится на скейте. Люблю весну, ненавижу зиму. Имя лучшего друга моего детства - Август, а его старшей сестры - Катерина. С ней я поцеловался в первый раз, мне было одиннадцать, ей двенадцать, в кладовке в доме моего отца.
Мои пальцы скользят по его груди, вверх к горлу, и встречаются позади его шеи.
- Моя самая большая душевная травма была тогда, когда мама уехала в Штаты, но даже притом, что мой отец был тираном, у меня было замечательное детство. Я был ужасен в математике. Своей девственности я лишился с девушкой по имени Ноэми, когда мне было четырнадцать. - Он целует меня в шею. - Последняя женщина, с которой я занимался сексом, была моя жена, МиаРоузГийом. - Целует меня в кончик носа. - Любимая еда - хлеб, знаю, звучит скучно до жути. И я не люблю сухофрукты.
Смеюсь и притягиваю его для настоящего поцелую - наконец - и ох. Мой. Бог. Его рот теплый, идеально подходящий под мой. Его губы мягкие и доминирующие. Чувствую его потребность касаться, пробовать, трахаться, которую он еле сдерживает, его руки спускаются на мою задницу, подталкивая мои бедра к своим. Его язык едва касается моего, из нас вырываются стоны, и мы отстраняемся, тяжело дыша.
- Не уверен, что когда-либо женщина кончала от моего рта, пока я не встретил тебя. - Признается он. - Люблю целовать тебя там. И люблю твою задницу. Она - идеальна. - С этими словами, я ощущаю, как его длинна упирается мне в живот, когда его руки сжимают меня. - Люблю все позы в сексе с тобой, но предпочитаю быть над тобой... Когда мы в миссионерской позе, ты делаешь ее такой пошлой и грязной, когда царапаешься и двигаешься подо мной.
Святое дерьмо. Начинаю извиваться в его руках.
- Ансель.
- Я знаю звуки, которые ты издаешь, когда кончаешь. Ты никогда не можешь симулировать их со мной. - Он улыбается, добавляя. - Снова.
- Расскажи мне о повседневных вещах. - Умоляю я. - Это убивает меня.
- Ненавижу убивать пауком, так как думаю, что они удивительны, но я буде делать это ради тебя, если ты их боишься. Ненавижу быть пассажиром в машине, предпочитаю сам вести их. - Он процеловывает дорожку к уху, шепча. - Мы можем жить в Сан-Диего, но я хочу, по меньшей мере, проводить лето во Франции. И, возможно, мы перевезем мою маму сюда, когда она постареет.
Моя грудь почти болит из-за силы каждого сердцебиения.
Он улыбается, и я кончиком пальца провожу по его ямочке.
- Ты, правда, переедешь сюда?
- Думаю в феврале. - Говорит он, чуть пожимая плечами. Как будто это проще простого. Будто все уже сделано.
Я и рада, и разрываюсь. Все это так просто решено, что заставляет мою голову кружиться, но это ведь только июль.
До февраля еще так долго.
- Сколько времени еще до февраля.
- Я прилечу в Сентябре. Октябре. Ноябре. Декабре. Январе...
- Насколько ты приехал в этот раз? - Почему я еще не спросила об этом? Внезапно, я начинаю бояться ответа.
- Завтра улетаю. - Мой желудок ухает, и я ощущаю пустоту. - Я могу пропустить понедельник. - Продолжает он. - Но я должен быть на работе в четверг для первого этапа слушания.
Этого времени не достаточно. Проталкиваюсь с ним через толпу, и возвращаюсь к столику.
- Вы ребята...
- Знаю, Сахаринка. - Говорит Харлоу, кивая. - У тебя есть двенадцать часов. Без понятия, что вы еще делаете здесь. Идите уже.
Они не только узнали, когда он прибудет, но и когда его обратный рейс. Они все обговорили. Святой ад, я так люблю своих друзей.
Целую Харлоу, целую Лолу, и прокладываю путь к выходу.
***
Нам как-то удается добраться до квартиры все еще одетыми. Я молюсь, чтобы мы не разбудили Джулианну, пока спотыкаясь и целуясь, идем по дороге в сторону гаража, где Ансель запускает свои руки под мою одежду и белье, умоляя дать ему почувствовать меня. Его пальцы теплые и требовательные, отталкивают кружево в сторону и скользят туда-сюда по моей коже.
- Ты ощущаешься просто нереально, - шепчет он. - Мне нужно раздеть тебя. Я должен увидеть тебя.
- Тогда пойдем наверх.
Путаясь в своих ногах, мы взбираемся по деревянной лестнице, и я врезаюсь спиной в дверь, пока он целует меня вниз по шее, а его голодные руки хватаются за мою задницу, толкая меня в себя.
- Ансель, - смеюсь я, мягко толкаю его в грудь, чтобы откопать свои ключи в сумке.
Как только мы внутри, даже не утруждаюсь включением света, не желая убирать свои руки от его тела надолго, чтобы даже включить свет. Слышу падение ключей, далее следует сумка, его пальто, и теперь лишь мы, в темноте. Он наклоняется, берет меня за талию и приподнимает к своему рту.
- Мне нравиться твоя квартира. - Говорит Ансель, улыбаясь в поцелуе.
Киваю напротив него, и выдергиваю рубашку из пояса его брюк.
- Хочешь, проведу тур по ней?
Он смеется, когда начинаю сердиться, пока мои пальцы возятся с его рубашкой в темноте.
Почему на ней так много чертовых кнопок?
- Этот тур включает в себя кровать, да ведь? - спрашивает он, и отводит мои руки, быстро расстегивая последние и наконец, стряхивая рубашку с плеч.
- И стол. А так же диван. - Подыгрываю я, отвлекаясь на огромный участок гладкой и идеальной кожи, внезапно появившейся передо мной. - Возможно, пол. И душ.
Прошло всего пару дней с тех пор, как я последний раз касалась его, но это чувствуется так, как будто прошел год. Мои ладони ласкают его грудь, а ногтями я царапаю его загорелый живот. Звук, который он издает, когда я целую его грудь нечто среднее между жаждущим стоном и рычанием.
Он стягивает мое боди с плеч вниз по рукам, пока мои руки не оказываются в ловушке.
- Давай начнем со спальни. Мы можем позже пройтись по плану.
- У нас есть двенадцать часов на это. - Говорю я.
Он прикусывает зубами мою нижнюю губу, и я хнычу, так сильно скучала по нему, что это было похоже на то, что мою грудь связали и сейчас оковы сняты, и я вновь могу дышать, глубоко и полной грудью.
Кровать самый большой предмет мебели в квартире, и даже в темноте, он умудряется найти ее с легкостью.
Он пятиться к матрасу, целуя всю дорогу, затем садится, и тянет меня между своих разведенных ног. Его руки ласкают мою кожу на задней части моих бедер, вверх - вниз, пока его пальцы не добираются до кромки белья. Свет от уличного фонаря пробивается тусклой полоской на стену, и я могу видеть его лицо и плечи. Его штаны уже расстегнуты, а член тверд, кончик выглядывает из под резинки его боксеров, длинной упираясь в живот.
Он тянет меня вперед, и я чувствую тепло его губ на шее.
- Двенадцать часов даже близко не достаточно. - Шепчет он слова в мою гожу. Он проходиться языком между моей грудью, затем посасывает сосок через кружево бюстгальтера. Я пытаюсь освободить руки, и он сжаливается надо мной, помогая стянуть мне одежду вниз по телу, оставляя ее лужицей у ног.
Когда я, наконец, могу двигаться, то запускаю пальцы в его волосы, и все такое родное - звуки, запах, то, как моя кожу пылает, когда он сосет кожу под ключицей. Как я могла подумать, что смогу прожить даже день без этого?
- Хочу это снять. - Шепчет Ансель, протягивая руки позади меня и расстегивая маленькие крючки бюстгальтера. Его руки спускают лямки, двигая их в противоположных направлениях, и когда они падают, его руки начинают скользить по моим плечам, по груди, мягко перекатывая ее в ладони. Наклоняясь, он держит одну, а другую целует.
Он издает тихие звуки одобрения, перемещая одну руку вниз по моей заднице. - И это. Снимай их. - Его губы смыкаются на моем соске, проводя языком по нему.
Это именно тот момент, когда мне обычно хочется раствориться внутри кого-нибудь другого, чтобы успокоить свой разум костюмами и притворством. Но сейчас, единственное кем я хочу быть это только собой.
- Ты тоже. - Говорю я. - Стягивай штаны. - Наблюдаю за ним с еле сдерживаемым голодом, когда он встает и скидывает оставшуюся одежду на пол.
Ансель больше не указывает мне что делать, он ложится всего в нескольких дюймах от изголовья и ждет, пока я просовываю пальцы под кружево и спускаю трусики по бедрам. Ни говоря ни слова, он тянется к себе, сжимая свой член у основания и медленно поглаживая.