Бонни говорила, что Деннис Бингем дал Синтии ту единственную любовь, в которой она так нуждалась, и избавил ее от извращенных приставаний мужа. Каролин приняла этот рассказ за истину, иначе она не могла вообразить себе, что могло заставить ее добродетельную сестрицу сбежать с другим мужчиной. Но теперь она стала сомневаться, насколько правдива была история, поведанная ей Бонни. Если у Синтии были любовные связи с другими мужчинами, то значит, не сексуальные оскорбления мужа заставили се добродетельную сестру совершить супружескую измену.
Каролин видела Джейсона в гневе, но он ни разу не ударил ее, даже в разгар их самых яростных стычек. Похоже, что он достиг совершенства в контроле над собой. А той ночью, когда она пришла в его кабинет, его ласки и поцелуи были страстными, возбуждающими, но ни в коей мере не жестокими. «Господи! — подумала Каролин. — Лишь бы такое проявление любви не было патологическим». Может быть, Синтия ошибочно приняла страсть Джейсона за грубость. Конечно, его поцелуи были требовательными и жадными, но Каролин никогда не испытывала ничего более волнующего и неотразимого, чем его прикосновения.
Если Джейсон вовсе не то грубое животное, каким рисовала его Бонни… если Синтия изменяла ему… если Синтия сбежала от его страсти… нет, только не это, ей нельзя думать так, иначе она сойдет с ума. Теперь она была уверена только в одном: у ее сестры были романы, по крайней мере еще с двумя мужчинами. Это значит, что Каролин не так хорошо, как она думала, знала свою сестру. «А что, если ее характер, — размышляла Каролин, — имеет и другие черты, о которых я ничего не знаю?» В жизни Синтии могло оказаться много секретов. Оказывается, было столько всего, о чем она не знала; кроме Джейсона, могли быть еще враги, желавшие Синтии смерти. Возможно, что ее подозрения относительно Джейсона в конце концов окажутся необоснованными…
Как только танец закончился, Марк снова очутился рядом с ней, чтобы проводить на место. Каролин понимала, что, несмотря на то что было между ее сестрой и Марком раньше, дальнейшим домогательствам Марка нужно положить конец. После быстрого танца он тяжело дышал, и, опередив его, она первой начала разговор:
— Мистер Симмонс, что бы ни связывало нас раньше, мы должны покончить с этим, давайте сделаем это прямо здесь и сейчас.
— Что? Дорогая, но как ты можешь? Почему ты так поступаешь со мной?
— Потому что я и так поставила себя в глупое положение, убежав от своего мужа.
— Люди шептались, но я отказывался в это поверить. Я думал, что ты любишь меня.
— Я не люблю тебя, — бесстрастно сказала Каролин и, чтобы остановить его протесты, подняла руку. — Нет. Что бы я ни говорила в прошлом, теперь все кончено. Все, что было раньше, не важно и не имеет значения. Пока я отсутствовала, я кое-чему научилась. Теперь для меня нет ничего более важного, чем мой муж и мой ребенок. Поверь мне. Мне жаль, что приходится быть такой жестокой. В конце концов ты и сам поймешь, что так лучше для нас обоих.
На взгляд Каролин это все прозвучало слишком благочестиво.
Ярость исказила черты Марка.
— Ты тщеславная, лживая сука! — выпалил он.
Ей был так противен этот мелодраматический резонер, она просто не могла понять, что привлекательного нашла в нем Синтия, Каролин вздохнула. Вкус сестры был весьма сомнительным.
— Пожалуйста, не устраивай мне сцен!
— Не устраивать сцен! Это все, что тебя волнует, не так ли? Сэм Фенниг предупреждал меня. Он говорил, что за этой ангельской внешностью скрывается сама бессердечность и беспринципность, — прорычал он, и в его глазах вспыхнул дикий огонь. — Ну погоди, моя прекрасная леди, погоди. Клянусь, ты об этом еще пожалеешь!
Горделивой походкой он покинул зал.
Внезапно кто-то взял ее за руку. Даже не глядя, она поняла, что это был Джейсон.
— Полагаю, дорогая, что следующий танец мой.
Его насмешливые зеленые глаза почти тепло смотрели на нее.
— О да, конечно, — ответила она.
Джейсон вывел ее на середину зала и заключил в объятия. Хотя его нельзя было назвать отличным танцором, он хорошо вел ее, твердо удерживая в своих руках. Каролин было легко танцевать с ним.
— Я не ослышался, что этот картонный Байрон угрожал тебе?
Приглушенным голосом прямо ему в ухо она прошептала:
— Я не знала, что ты был поблизости. Да, он действительно пригрозил мне. Но я не думаю, что это серьезно. Скорее, как ребенок, который говорит: «Ты еще пожалеешь». Ты же знаешь, как это бывает.
— Да, я знаю. Но на этот раз я сомневаюсь, что это прозвучало столь безобидно. Похоже, что мне придется с ним поговорить.
Каролин с беспокойством вскинула на него глаза. Он сумрачно улыбнулся:
— Не беспокойся. Я сомневаюсь в том, что он откроет мне нечто такое, о чем я не подозреваю. Насколько я понимаю, ты дала ему отставку.
— Да, что-то вроде этого.
— Он тебе больше не симпатичен? Только не говори мне, что устала от мальчишек и слабаков.
— Я не могла себе представить, что… — Каролин едва не произнесла имя своей сестры и прикусила губу. Она чувствовала, что может заплакать. Как ненавидела она эту насмешку в голосе Джейсона, как ей хотелось крикнуть, что она не Синтия, что она всегда была верна своему мужу, даже после его смерти, что до вчерашнего дня Марк Симмонс был ей вовсе не знаком и никогда ничего для нее не значил. В се глазах заблестели слезы. Только этот мужчина, чьи руки сейчас обнимали ее и который был мужем Синтии, одно прикосновение которого приводило ее в трепет, существовал для нее сейчас. Она подняла на него взгляд, и что-то в ее лице заставило его сердце учащенно биться.
Джейсон увлек ее в одну из затемненных ниш.
— Помнишь, как ты посмотрела на меня тогда, — пробормотал он. — Ночами я лежал без сна и молил Бога, чтобы ты снова подарила мне этот взгляд.
— Я? Какой взгляд?
— Полуприкрытые веками, твои глаза были темно-синего цвета, губы слегка приоткрыты, — сказал Джейсон и провел пальцем по ее нижней губе. — У тебя был такой вид, словно больше всего на свете тебе хотелось, чтобы я тебя поцеловал.
Он привлек ее к себе и поцеловал долгим и жадным поцелуем. Каролин охватил трепет и неясное желание, подобного которому она раньше не испытывала. Губы его были ненасытными, как у голодного человека, пришедшего на пир и боящегося, что в самый последний момент пищу вырвут у него прямо из рук. Даже сквозь одежду чувствовала она силу его желания. Руки его продолжали обнимать ее все крепче и крепче. В ответ внутри ее распустился цветок горько-сладкой муки. Каролин впилась пальцами в его плечо и, изогнувшись, поддалась его воле.
Этот жест заставил Джейсона слабо застонать, и она почувствовала его жаркие поцелуи на своей открытой шее.
— Ты хочешь меня? Скажи, что хочешь, — бормотал он.
— Да, хочу! — прошептала она, губы его, торжествующие и необузданные, снова встретились с ее губами.
— О, простите меня, — раздался за его спиной удивленный мужской голос, потом послышался смешок. Джейсон отпустил Каролин и обернулся. У входа в нишу стоял, улыбаясь, лорд Честер. Лицо его от возбуждения и выпитого спиртного было розовым.
— Послушай, Браутон, после стольких лет вы все еще ведете себя как новобрачные, — весело сказал он и удалился.
Глаза Джейсона были дикими и безумными, лицо искажено страстью. Он облизнул губы и медленно разжал стиснутые ладони.
— Боже, Синтия, как ты еще можешь властвовать надо мной. Должно быть, я безумец! — прошептал он и вышел из ниши в зал.
Каролин смотрела ему вслед. От охватившего ее порыва чувств она вся дрожала. Она была вынуждена признаться себе в том, что хотела его, жаждала почувствовать прикосновение его обнаженного тела. Она желала его с такой страстью, которой не испытывала никогда ни к одному мужчине. Но она уже решила, что не может обладать им, даже несмотря на то что Синтия не ценила его… Она обратила свой опустошенный взгляд в ночную тьму.
Глава 11
Кое-как провела она остаток вечера, через силу танцуя, улыбаясь гостям и болтая. Когда наконец все разошлись, Каролин смогла найти покой и уединение в своей комнате. Присцилла, крайне утомленная от дополнительной работы, доставшейся ей в последние дни, не особенно была расположена к разговору о бале. Она молча помогла хозяйке раздеться. После того как девушка оставила ее одну, Каролин легла в постель с единственным желанием побыстрее уснуть.
Но это никак не удавалось. Сцена с Джейсоном снова и снова проходила перед ее мысленным взором. Каролин тряхнула головой. Не имело значения, что Синтия отвергла его. Все равно это было скверно, ужасно скверно с ее стороны желать этого человека. «Все дело в том, — говорила она себе, — что любви к Джейсону Сомервиллу она не испытывала». Она не могла, но не потому, что он был так плох, как ей описывали. Каролин Джейсон казался жестким, но она могла понять это. И еще он был страстным и, безусловно, желанным…
Каролин прижала ладони к голове, словно хотела справиться с мыслями, что роились у нее в мозгу. Какое это могло иметь значение, кто прав, а кто виноват, или то, что Синтия и Джейсон совсем не подходили друг для друга? Факт оставался фактом — Джейсон был женат на Синтии, а значит, между ним и Каролин ничего не может быть. Кроме того, принимая ее за Синтию, Джейсон презирал Каролин. Как только могла она позволить мужчине оказывать ей столь интимные знаки любви, зная, что он питает к ней отвращение, даже лаская ее тело? Ведь с его стороны никакой любви не было, одно желание, да и то было предназначено ее сестре.
Все страшно перемешалось. Ей нужно было немедленно пойти к Джейсону и все ему рассказать, признаться в своем обмане и покинуть этот дом навсегда. Самое лучшее для нее было никогда больше не встречаться с Джейсоном Сомервиллом, потому что он слишком тревожил ее. Но при мысли, что ей придется оставить Лорел, которая доверяла ей и зависела от нее, ее сердце разрывалось на части. Ребенок — вот, что было самым важным. Ради Лорел ей следовало справиться с ситуацией. Она будет как можно дальше держаться от Джейсона, избегать любых проявлений интимности и научится держать свои мысли и чувства под контролем.
Раздался резкий звук. Каролин подскочила. Она посмотрела на дверь, ведущую в спальню Джейсона, звук доносился оттуда. Он хотел зайти к ней в комнату, но дверь оказалась заперта. Каролин затаила дыхание, но стука в дверь не последовало, она уловила только едва слышный звук его удаляющихся шагов. Каролин выскользнула из постели и на цыпочках подошла к двери. Она приложила к ней ухо и прислушалась. Было слышно, как он ходит по комнате, как время от времени закрывает какой-то ящик, и едва уловимое звяканье стакана и бутылки. Шаги не прекращались. Каролин замерзла. Ночной воздух был свежим, и она понимала, что ей следовало бы вернуться в постель, но она не двигалась.
Джейсон снова приблизился к двери. Воцарилась тишина, а потом послышалось тихое ругательство. Шаги снова возобновились. Разрываемая облегчением и разочарованием, Каролин вернулась в постель и забралась под одеяло. Вскоре она немного успокоилась, но долго еще не могла уснуть.
Если следующим утром она чувствовала себя больной и разбитой, то по виду Джейсона нельзя было сказать, что он тоже провел бессонную ночь. Каролин знала, что каждая минута, проведенная без сна, темной тенью ляжет у нее под глазами. Она очень хотела вернуться назад в постель, но ей следовало провожать гостей, которые разъезжались в течение целого дня. Джейсон все это время был рядом с ней.
Когда настало время прощаться с Джеком и Флорой, та отвела Каролин в сторону.
— Не могу даже выразить тебе, какое удовольствие я получила от пребывания здесь, — начала она. — Это было, на мой взгляд, самое прекрасное время, когда-либо проведенное мною в Браутон-Курт. Похоже, что ты и Джейсон достигли… приятного взаимопонимания. Впрочем, мне даже не стоит говорить об этом: не хочу показаться назойливой, просто позволь выразить тебе мои наилучшие пожелания.
— Спасибо, Флора. Я очень тронута твоим вниманием.
— И еще одно. Может быть, я сую нос не в свое дело, но я подумала, что это может показаться тебе интересным: в Лондоне я знаю одну женщину, которая очень много работала с детьми, подобными Лорел. Я познакомилась с ней на одном вечере, когда она собирала деньги для своей организации. Ее зовут Люси Карлайл. Я разговаривала с ней всего несколько минут, но она произвела на меня хорошее впечатление. Она прямо полна новыми идеями, тебе она должна быть интересна.
— О да! Я бы отдала все на свете, чтобы узнать, что мне делать с Лорел. Я могу действовать только наугад. Была бы очень признательна тебе, если бы ты дала мне ее адрес, чтобы я могла написать ей.
— Я не знаю ее адреса, но уверена, что сумею раздобыть его. Как только я сумею сделать это, то непременно тебе напишу.
— Спасибо. — Каролин с жаром пожала руку Флоры. — Ты замечательный друг.
— Спасибо, что ты так думаешь. Теперь прощай, дорогая. Приезжай с Джейсоном в Лондон, тогда бы мы как следует поболтали.
— С удовольствием.
— О чем это вы? — мягко поинтересовался Джейсон, когда гости вышли в открытую Барлоу дверь. — Вы с Флорой что-то планировали?
Каролин пожала плечами.
— Похоже, она приглашает нас в Лондон, но боюсь, что это маловероятно.
— Но, если исходить из прошлого опыта, я так не думаю.
— Она такой замечательный человек, — продолжала Каролин.
— Флора? — Его брови взметнулись вверх. — Мне казалось, что ты считаешь ее наглой и бесстыдной.
Каролин спокойно встретила его взгляд.
— Это не исключает того, что она может быть сердечной и доброй. Ведь так?
— Полагаю, что так.
— Она обещала прислать мне адрес женщины, которая занимается такими детьми, как Лорел. Это могло бы оказаться полезным.
Вместо ответа он сурово посмотрел на нее и отошел, чтобы проводить очередных гостей.
— Мистер Озборн. Мадам.
Озборны уезжали последними, и Каролин с облегчением вздохнула, когда Барлоу закрыл за ними дверь. Что ж, и эту неделю она пережила. Это было самое трудное испытание для нее в роли Синтии. И все же… такого унылого настроения за все время пребывания в Браутон-Курт у нее никогда не было.
* * *
Следующие две недели были ужасно тоскливыми. Каролин, как и прежде, по несколько часов в день проводила с Лорел. Однажды она привела Лорел вниз в музыкальный салон и сыграла ей несколько пьес на фортепиано. Каролин никогда не была такой хорошей пианисткой, как Синтия, но она достаточно хорошо владела инструментом, чтобы подбирать простые мелодии. Девочка с восторгом слушала песни. Когда Каролин предложила ей самой попробовать, Лорел любовно потрогала костяные клавиши. Она сравнивала глубокую вибрацию низких нот и пронзительный звук высоких, ужасно радуясь этому контрасту. Потом, к изумлению Каролин, девочка подпрыгнула и начала маршировать по комнате, испытывая удовольствие от ритма, выбиваемого ее собственными ногами.
В углу комнаты стояла арфа, и Каролин пробежала пальцами по струнам. В то же мгновение Лорел оказалась рядом и протянула ручку, чтобы подергать за струны Но к арфе она вскоре утратила интерес и опять принялась маршировать и хлопать в ладоши. Каролин смеялась и хлопала в ладоши вместе с Лорел Вдруг в комнату ворвался Джейсон.
— Что, черт возьми, здесь происходит? — закричал он, но, когда он увидел Лорел, лицо его смягчилось. — Здравствуй, милая.
Сердце Каролин пронзила острая боль, когда она услышала, что его добрые слова были адресованы только дочери. Скрыв обиду, она спокойно произнесла.
— У нас было введение в занятия музыкой.
— Вот как? — отозвался он, причем голос его оставался сухим. — А мне показалось, что это было введение в нарушение тишины и порядка.
— Глупости, — упрямо возразила Каролин. — Лорел, покажи папе, как ты умеешь хлопать в ладоши.
Лорел с радостью начала хлопать и маршировать. Потом подбежала к арфе и пианино, чтобы продемонстрировать свои новые открытия. Она источала такую радость, что Джейсон сам не мог не улыбнуться. Лорел потребовала:
— Мама, пой.
— Нет, крошка, не сейчас, — запротестовала Каролин. — Позже, когда мы вернемся в твою комнату.
Лорел надула губки.
— Мама, пой.
— Давай, — настойчиво попросил Джейсон. — Я тоже хотел бы послушать.
Каролин вздохнула:
— Ну хорошо. Я поняла, что Лорел так любит музыку только тогда, когда начала ей петь.