— Ну что еще? Ты знаешь, что не сможешь меня переубедить. Дерби должен умереть.
— А если Синжун не вернется сюда?
— Он вернется. Как ты уже сказала, он захочет увидеть сына.
— А если я уговорю его дать мне развод?
Он нахмурился.
— Слишком поздно. У тебя уже есть ребенок от него.
— Нет, послушай меня. Когда Синжун приехал в Гленмур, он хотел развестись со мной. Это вполне могло случиться. Его брат, граф Мансфилд, очень влиятельный человек, позаботился об этом. Договор о расторжении брака все еще здесь, в сундуке Синжуна. Я уверена, что смогу убедить его согласиться на развод. Я знаю: когда муж получит документ с моей подписью, ему ничего другого не останется.
Калум покачал своей косматой головой.
— Это не сработает. Он приедет, чтобы увидеть своего ребенка. А знаешь, он ведь может забрать его у тебя!
Кристи была в отчаянии. Синжун не должен возвращаться в Гленмур. Он должен жить. Она ломала голову, придумывая предлог, который мог бы заставить Синжуна остаться в Лондоне. Идея, пришедшая ей на ум, была такой ужасной, что она решила: это должно сработать.
— Если тебе нечего мне больше сказать, милая, я пойду, — сказал Калум.
Кристи не могла позволить, чтобы Калум ушел до того, как она изложит ему свой план.
— Синжун не приедет в Шотландию, если я подпишу договор и пошлю его вместе с кучером Джоном, — начала она.
— Он все равно приедет, — настаивал Калум.
Кристи глубоко вдохнула, но это не смогло ее успокоить. То, что она хотела предложить, было неправильным и грешным, но спасение жизни Синжуна оправдывало все.
— Нет, если я сообщу ему, что наш ребенок умер при родах, а я хочу расторгнуть наш брак и выйти замуж за тебя.
Теперь Калум слушал ее внимательно.
— Должен признать, что ты умная девочка.
Он задумчиво потер подбородок.
— А как я узнаю, что ты так и сделаешь?
— Я подпишу договор в твоем присутствии. И дам тебе возможность прочитать то письмо, которое напишу Синжуну.
— А что, если ты напишешь другое письмо и уничтожишь первое, после того как я уйду?
Подозрительность, свойственная Калуму, поставила Кристи в тупик.
— Я сегодня же отправлю кучера в Лондон, хотя бедняга заслуживает отдыха.
— Подписывай документ и пиши письмо! — гаркнул Калум. Он сел за стол, намереваясь дождаться выполнения обещанного. — Эль мне совсем не помешал бы.
Кристи схватила кружку с буфетной полки, налила кувшин эля из бочонка и со злостью поставила кувшин и кружку перед Калумом. После этого она побежала наверх, на минуту задержавшись, чтобы взглянуть на спящего сына. Рядом с ним сидела Марго — Кристи попросила ее остаться с ребенком, пока она не избавится от Калума. Она вошла в свою комнату и направилась к углу, где стоял сундук Синжуна, подняла крышку и стала рыться в его вещах, пока не нашла документ. Захватив прибор для письма, Кристи вернулась в зал и села за стол возле Калума.
— Дай взглянуть, — сказал Калум, протянув руку к документу о расторжении брака.
Он быстро просмотрел его и вернул ей. Не дав себе времени подумать о том, что она делает, Кристи обмакнула перо в тушь и подписала документ.
— Готово, — горестно произнесла она.
— Теперь письмо, — распорядился Калум.
Взяв лист бумаги, Кристи принялась писать. Слезы ручьями текли по ее побледневшему лицу, когда она выводила строчки о том, что ребенок Синжуна умер при рождении. Она молилась, чтобы Бог простил ее за эту ужасную ложь, но Калум не оставил ей выбора. Сквозь слезы она еле видела появляющиеся из-под ее пера строки. Она писала о том, что больше не хочет видеть Синжуна, что подписала документ о расторжении брака и отправляет его и письмо с кучером Джоном и рассчитывает, что Синжун уладит дело о разводе в суде. Кристи старалась, чтобы все это выглядело правдоподобно. Синжун не был глупцом. Если она опишет все это кратко и без эмоций, он сразу поймет: здесь что-то не так. Закончив, она протянула письмо Калуму.
— Если Дерби вернется сюда даже после этого письма, тогда он еще больший дурак, чем я предполагал, — сказал Калум, одобрительно кивая. — Позови кучера. Я сам провожу его.
He успела Кристи выполнить приказ Калума, как входная дверь распахнулась и в зал вошел Рори. Он увидел Калума и напрягся.
— Что привело тебя сюда среди ночи, Калум Камерон?
— У меня дело к помещице, — ответил Калум, стоя лицом к лицу с Рори.
— Рори, кучер Джон прибыл с посланием от Синжуна. Он отдыхает в кухне. Ты можешь позвать его? — заговорила Кристи, опасаясь, чтобы эти двое не вцепились друг в друга.
— С тобой все в порядке? — спросил ее Рори, свирепо глядя на Калума.
— Все хорошо. Поторопись. Важно, чтобы Джон с моим ответом отправился прямо сегодня. И еще одно, Рори! — крикнула ему вслед Кристи. — Ничего не говори ему о ребенке.
Рори посмотрел на нее так, будто хотел потребовать объяснений, но выражение лица Кристи заставило его промолчать. Он стрелой вылетел из зала.
— Умная девочка, — сказал Калум. — Мне не нужны распри с Макдональдами. Не говори никому о нашем договоре. Нам сейчас ни к чему наживать врагов.
Кристи согласилась. У нее не было никакого желания рассказывать своим людям о той ужасной лжи, которая содержалась в письме к Синжуну.
Кучер Джон все еще выглядел смертельно уставшим. Он стоял перед Кристи, держа шляпу в руке, и по его взгляду было видно, что он считает шотландцев дикарями. Кристи протянула ему сложенные листы и попросила незамедлительно отбыть в Лондон, чтобы доставить бумаги его высочеству.
— Незамедлительно, миледи? — переспросил явно удивленный Джон.
— Да. Я знаю, что ты еле стоишь на ногах, но мне очень важно, чтобы мой ответ был доставлен его высочеству как можно скорее.
— Да, миледи, — обреченно произнес Джон.
— Рори, наполни заплечный мешок Джона едой, ее должно хватить на обратную дорогу.
— Я сам провожу его, — вставил Калум.
Вскоре в зал вернулся Рори.
— Что все это значит, Кристи? Я чувствую, здесь что-то неладно. Что здесь делает Калум? Марго не стоило оставлять тебя наедине с ним.
— Марго сейчас с Ниеллом, — пояснила Кристи.
— О чем пишет Синжун? Он уже знает о ребенке?
— Узнает, как только получит мое письмо, — загадочно произнесла она. — Но не жди его появления в Гленмуре в ближайшее время.
Рори внимательно посмотрел на Кристи.
— Что ты задумала, Кристи? Вижу, здесь не обошлось без Калума. Что он тебе такого сказал, если ты решила отправить посланника Синжуна в обратный путь в полночь?
— Еще не полночь, — Кристи невесело усмехнулась. — Доверься мне, Рори. Я знаю, что делаю.
— Надеюсь, Кристи, очень на это надеюсь.
Кристи нервно ходила взад-вперед, думая о том, как Калум, идя вместе с кучером в конюшню, скорее всего, рассказывает ему басни о своем романе с хозяйкой дома.
Усадьба Мансфилд, Лондон
— Черт возьми, Синжун, — сказал Джулиан, окидывая брата взглядом с головы до пят. — Я тебя не узнаю. Что произошло? Ты еще никогда так хорошо не выглядел. Боже правый, только посмотри, какие у тебя появились мышцы! Чем ты занимался?
— В основном работал на свежем воздухе, — признался Синжун. — Мне надо было чем-то заняться, дабы не помереть со скуки. Сейчас мне шьют новый гардероб.
— Расскажи мне подробнее о беспорядках в Шотландии, ты писал о них в том единственном письме, которое соизволил послать мне.
— Предводитель Камеронов подбивает людей на восстание, но я очень сомневаюсь, что он преуспеет в этом.
— Расскажи мне о Кристи. Ведь все рассказы сэра Освальда о беременности твоей жены должны оказаться ложью. Меня это не удивит, после того как я узнал о его нечестности.
— Сэр Освальд сказал правду, — ответил Синжун.
У Джулиана отвисла челюсть.
— Что, серьезно?
Синжун улыбнулся. Его рассказ потрясет брата. Как только Синжун возвратился в Лондон, Джулиану пришлось уехать по делам, а вернулся он только сегодня. Суд над сэром Освальдом должен был начаться завтра, и у Синжуна еще не было возможности поведать Джулиану о Кристи и их будущем ребенке. Он с радостью принялся рассказывать историю, которая скорее походила на выдумку, чем на реальность.
Когда он закончил, Джулиан повалился в ближайшее кресло и уставился на Синжуна.
— Это просто невероятно. Сложно поверить, что это правда. — Он покачал головой. — Тебя соблазнила твоя собственная жена!
— Это правда, Джулиан, клянусь тебе. Кристи выдавала себя за леди Флору, будучи в Лондоне. — Он покачал головой. — Можешь себе это представить? Я был очарован своей собственной женой. Кристи беременна от меня. Ребенок должен был уже вот-вот появиться на свет, когда ты вызвал меня в Лондон. Я хотел остаться в Гленмуре до родов, но Кристи уговорила меня ехать.
— Тебя? Отца ее ребенка? Да, дела… Так что держало тебя в Шотландии все эти месяцы? Ты мог бы написать обо всем этом, — проворчал он.
— Я хотел сделать тебе сюрприз. Кроме того, зимой дороги совсем непригодны для поездок. Это чудо, что твое письмо дошло.
— И что же теперь тебя ждет, Синжун? Кристи обманула тебя, чтобы забеременеть, сможешь ли ты простить ей это? Я думал, ты ужасно зол на нее.
— А я и был зол… поначалу, — признался Синжун. — Но мы с Кристи все обговорили. Не могу же я злиться вечно! Ведь это мой ребенок, и не имеет значения, как он был зачат. Я жду Джона Коучмена из Шотландии, который, надеюсь, привезет мне хорошие новости, ведь малыш уже должен был родиться.
— А ты уверен, что готов бросить свою веселую жизнь, чтобы стать мужем и отцом?
Синжун опустил взгляд на свои руки. Джулиан и Кристи явно думали об одном и том же.
— Думаешь, я не гожусь для семейной жизни?
Джулиан провел рукой по волосам, и на его красивое лицо легла тень сомнения.
— Честно говоря, я не знаю, Синжун. Ты ведь еще не пытался остепениться.
— Но я хочу попробовать. Я намерен вернуться в Шотландию после суда, хочу увидеть своего ребенка.
Джулиан поднялся и налил бренди в два бокала, протянув один из них Синжуну.
— А что скажешь по поводу восстания?
— Я сумею с этим справиться, — ответил Синжун, с удовольствием потягивая янтарный напиток. — Предводитель Камеронов — зачинщик всего этого. Он рвется к власти.
— Вот как ты заговорил! — воскликнул Джулиан, хлопнув брата по плечу — тому самому, в которое попала стрела Калума, оставив на нем шрам.
Синжун поморщился и невольно вскрикнул. Джулиан резко отдернул руку.
— Что случилось? Ты что, ранен?
— Все в порядке.
— Синжун, — строго произнес Джулиан, — как глава семьи, я имею право все знать.
— Тебе кто-нибудь когда-нибудь говорил, что ты суешь свой нос куда не следует?
— Ты, и причем не раз. Давай, выкладывай, что стряслось.
— Если тебе так нужно это знать, Калум Камерон замыслил убить меня. Его стрела ранила меня в плечо. К счастью, рана оказалась несерьезной. Как видишь, я здоров.
— Мне все это не нравится, Синжун.
— А ты думаешь, мне нравится?
— Почему ты не сообщил об этом в английский гарнизон в Инвернессе?
— Я собирался это сделать, после того как рана заживет. А потом пришло твое письмо, и у меня уже не было времени. На обратном пути я туда заеду.
— Я пошлю с тобой несколько крепких парней. Нет смысла рисковать своей жизнью.
— Посмотрим, — без энтузиазма отозвался Синжун.
Эмма поспешила прочь от двери кабинета, которую Джулиан оставил приоткрытой, и в ее ушах до сих пор звенели последние услышанные слова. Леди Флора — не любовница Синжуна, она его жена и вскоре родит его наследника. Эта новость ошарашила ее. Она удивлялась, почему Синжун уехал в Шотландию, ничего не объяснив. Она ведь тоже член его семьи и была вправе знать, что происходит с родным братом.
Она влетела в свою комнату как раз в тот момент, когда дверь кабинета распахнулась и оттуда вышел Синжун.
Суд над сэром Освальдом, который длился три дня, завершился. Его отчеты, изученные Джулианом, содержали явные несоответствия, и показаний Синжуна, включающих также сведения о сборах, которые управляющий поднял, чтобы наполнить свой кошелек, оказалось достаточно для обвинения сэра Освальда в мошенничестве и воровстве. Его лишили собственности и приговорили к четырнадцати годам каторжных работ в колониях. До отправки туда он был помещен в одну из плавучих тюрем Лондона. Все, чем раньше владел сэр Освальд, было передано Синжуну в счет возмещения убытков.
Следующие несколько дней после суда Синжун провел с Джулианом и одним из его служащих. Впервые он получил представление о размере своего состояния, и оно оказалось весьма солидным.
— Надеюсь, ничего не случится, пока меня не будет, — сказал Джулиан, как только они остались одни.
— Ты опять уезжаешь? А как же Эмма? Ты ведь знаешь, что я возвращаюсь в Шотландию и не смогу присматривать за ней.
— Тетя Аманда согласилась перебраться в усадьбу Мансфилд на время моего отъезда.
— Но она уже старая, Джулиан. Она не пара для нашей бойкой Эммы.
— Видишь ли, я рассчитывал на то, что ты будешь рядом и сможешь повсюду сопровождать их.
— Неужели тебе так необходимо уезжать? Какая тайная любовница ждет тебя на этот раз?
— Не понимаю, о чем ты говоришь, — сказал Джулиан с непроницаемым лицом. — Нет ничего особенного в том, что я еду по делам. Меня не будет недели две. Что Эмма может натворить за это время?
— Ты даже не представляешь! — сказал Синжун, закатывая глаза. — Будь осторожен, Джулиан. Я не знаю, чем ты занимаешься, но, что бы это ни было, помни: ты не бессмертен.
Джулиан саркастически улыбнулся.
— Постараюсь не забывать об этом. До встречи, Синжун.
Несколько часов спустя Синжун был в своем собственном лондонском доме, когда к нему явился нежданный посетитель. Это была Эмма, намеревавшаяся поговорить с братом. Когда девушка без стука влетела в его комнату, он сразу понял, что она злится.
— Я пытался остановить ее, милорд, — сказал его бессменный дворецкий, следующий за ней по пятам.
— Все в порядке, Пермбартон, я сам разберусь с сестрой.
— Хорошо, милорд, — ответил Пермбартон и, держась неестественно прямо, закрыл за собой дверь.
— Ну, сорвиголова, что стряслось? Я надеюсь, ты пришла не одна? Ты ведь знаешь, что в противном случае Джулиан рассердится.
— Я пришла одна, Синжун. А раз Джулиан не знает этого, то он и не расстроится. Он держал бы меня под замком, если бы мог. Я женщина, Синжун, а не ребенок.
Синжун удивленно поднял брови. Он не обращал особого внимания на Эмму. Джулиан, понимая, что брата ему уже не изменить, строго воспитывал Эмму, у которой от природы была потребность во всевозможных шалостях.
— Садись, Эмма, — предложил Синжун. — И расскажи мне, что тебя беспокоит. Почему ты злишься на Джулиана?
— Я, черт побери, злюсь на вас обоих! — выпалила Эмма.
— Выбирай выражения, — предупредил ее Синжун.
— Не могу. Ты не знаешь, что я чувствую, постоянно оставаясь в неведении. Я ведь тоже член семьи.
— Объясни мне ради Бога, о чем ты говоришь? У тебя неприятности?
— Со мной не должны случаться неприятности, — резко ответила Эмма. — То, о чем я хочу поговорить, не касается меня. Во всяком случае, не напрямую.
— Так расскажи мне, что тебя тревожит.
— Почему ты не сказал мне, что леди Флора на самом деле не твоя любовница, а жена?
Синжун удивленно уставился на Эмму.
— Как ты узнала об этом?
— Я услышала ваш с Джулианом разговор.
— Ты подслушивала?
— А как еще я могу узнать, что происходит вокруг?
— Ты выросла, — сказал Синжун, неожиданно увидев ее в ином свете.
Эмма была красивой девятнадцатилетней девушкой с соблазнительной фигурой. Он удивился тому, что не заметил, как она повзрослела. Как и у всех Торнтонов, волосы у нее были густыми и черными, а ресницы — длинными и изогнутыми. Ей была присуща классическая красота. Пожалуй, только ее губы, полные и чувственные, не соответствовали современным стандартам красоты. Глаза девушки, особенно когда она злилась, были очень выразительными. В отличие от братьев, у которых глаза имели цвет полуночного неба, ее глаза были ярко-фиолетовыми. Он ненадолго задумался о том, почему с такой внешностью и щедрым приданым она до сих пор не нашла себе хорошего жениха.