— Каким вопросам?
Макс выдержал взгляд Клео.
— Спарк очень ловкий человек и большой знаток современного искусства. Его не беспокоят такие докучливые незначительные мелочи, как честность и добропорядочность. Если он может незаметно подсунуть клиенту подделку, он на это не раздумывая пойдет.
— Вот как? — удивилась Клео. — Значит, среди торговцев произведениями искусства немало мошенников? Кто бы мог подумать! Это будит воображение.
— У Спарка нет никакой этики. — В голосе Макса зазвучало осуждение. — Вы слышали, что сказала Андромеда. Он утверждает, что картины Латтрелла стоят всего пятьдесят тысяч.
— А вы уверены в том, что они стоят больше?
Рот Макса сжался в узкую полоску.
— Значительно больше.
— И вы уверены, что они ваша собственность?
— Могу дать голову на отсечение, что они принадлежат мне, — негромко, но убежденно произнес Макс.
— Джейсон действительно их вам подарил!
— Да.
— Вот так, ни с того ни с сего, он вдруг преподнес вам пять очень ценных картин? — допрашивала Клео.
— Совершенно верно.
— Вы, видимо, были очень близкими друзьями, — заметила она.
— Вы не ошиблись. — Макс расставлял чистые стаканы ровными рядами на стойке. — На смертном одре он сказал… — Внезапно Макс остановился и замолчал, продолжая расставлять посуду. — Не стоит вспоминать.
Волны сильного душевного волнения, казалось, исходили от Макса и захлестывали Клео так, что она с трудом удерживалась на табурете. Она также в равной степени ощущала, скольких усилий и самообладания ему стоило держать себя в руках.
— Макс, — начала Клео осторожно, — что же вам сказал Джейсон?
В глазах Макса теперь была откровенная боль, но голос звучал ровно и спокойно.
— Он сказал что-то вроде того, что я был ему как сын, которого он никогда не имел.
Клео посмотрела на Макса и сразу поняла, что слова Джейсона не смертном одре были для Макса самыми важными словами в жизни.
— Макс…
Он улыбнулся, как бы насмехаясь над собой, но глаза оставались страдальческими.
— В тот момент я подумал, что Джейсон преувеличивает. Я ведь был его служащим, а не родственником. Я это прекрасно понимал.
— Но он назвал вас сыном, значит, вы были ему очень дороги.
Макс больше не улыбался. Он принялся полировать следующий стакан.
— Он умирал. Разговоры на ложе смерти, наверное, всегда несколько мелодраматичны. Я уверен, он не хотел, чтобы я понял его слова в буквальном смысле. — Макс на мгновение остановился, его взгляд стал более жестким. — Но он подарил мне картины Латтрелла. В этом нет никакого сомнения.
Клео догадывалась, что очень долгие годы никто, кроме Джейсона, не говорил Максу, хотя бы намеком, что он, Макс, кому-то дорог. Она вспомнила о беспредельной любви своих родителей, которая связывала их маленькую семью, и острая жалость к Максу, не знавшему этого чувства, возникла у нее в душе.
— Картины Латгрелла не просто необыкновенный подарок, они ваше наследство от Джейсона, — заметила она. — Он хотел, чтобы они перешли к вам.
— Он послал меня сюда, — проговорил Макс прежним бесцветным голосом. — Он сказал, что оставил их у вас.
— Интересно, что он имел в виду. — Клео взглянула на сцены английской охоты, украшавшие стены гостиной. — Джейсон никогда не упомянул о них даже словом.
— Вы говорите правду?
Клео вспыхнула.
— Что вы хотите сказать?
— Ничего. — Макс холодно улыбнулся, на лице появилось задумчивое выражение. — Я хочу понять, что все это значит, только и всего.
— Что касается меня, то у меня нет об этом ни малейшего представления, — проговорила Клео.
Она хотела было продолжить разговор, но заметила, что внимание Макса обращено на дверь гостиной. Клео проследила за его взглядом.
Человек с резкими угловатыми чертами поэта-мученика неторопливой походкой вошел в комнату. На нем был черный свитер, черные джинсы и черные ботинки. Темные волосы были зачесаны назад и висели до плеч. В его полуприкрытых веками глазах угадывался скрытый огонь.
Клео улыбнулась пришельцу.
— Это ваш друг? — спросил Макс.
— Это Адриан Форрестер. — Клео через стойку наклонилась к Максу. — Великий непризнанный писатель нашего города. Он приехал сюда год назад и объявил всем, что пишет, но никто не принимает его рукописи. Он заходит к нам раза два в неделю.
Макс вопросительно поднял брови.
— Надеюсь, вы не рассказали ему о своем успехе?
— Вы шутите? Очень сомневаюсь, что это его обрадует. Скорее, наоборот.
Она откинулась назад, так как к ним приближался Адриан. Писатель подошел к бару и с ленивой грацией влез на табурет рядом с Клео. Он изображал мировую скорбь, что ему удавалось в совершенстве. Пресыщенный лорд Байрон, пожираемый тоской.
— Я решил зайти к вам, чтобы выпить чашечку кофе, — произнес Адриан, растягивая слова. — Весь день напролет я бился над кульминационной сценой своей книги. Сколько ни стараюсь, она у меня никак не получается. Подумал, что кофеин и перемена обстановки пойдут мне на пользу.
— Вы правильно поступили, Адриан, — похвалила его Клео. — Макс делает отличный кофе.
Адриан бросил на Макса беглый взгляд.
— Сделайте мне двойной, дружок. Мне надо встряхнуться.
— Постараюсь, — ответил Макс. — Но предупреждаю: если вы скажете: «Давай по новой, Сэм», я за себя не отвечаю.
— А? — На лбу Адриана от напряжения появились глубокие морщины. — О чем вы?
— Не обращайте внимания.
Макс включил сияющую металлом кофеварку. Зашипел пар.
Адриан развернулся на табурете лицом к Клео. Без особого интереса спросил, кивнув на Макса:
— Взяли нового работника?
— Да.
По опыту, Клео знала, что Адриан любит говорить только о самом себе, поэтому она переменила тему.
— Как дела с издательствами? Адриан красноречиво пожал плечами.
— Я послал письма с предложениями в два самых крупных. От одного скоро надеюсь получить ответ. Они наверняка передерутся между собой. Боюсь, мне придется выбирать между ними. Видимо, я скоро найму литературного агента.
— Это еще один детектив?
— Я его назвал «В тупике». Подлинный классический детективный роман. Без слюней. Чистейший образец жанра, вы знаете, что я имею в виду. В наши дни он удается очень немногим. — Адриан презрительно скривил губы. — Слишком много женщин-писательниц сочиняют романтическую дребедень.
— Вы так думаете? — спросила Клео.
— Они портят жанр, напуская в книги женщин-детективов. Даже если герой мужчина, они все равно его снабжают напарником женского пола. — Адриан недовольно сморщился. — Все заняты описанием взаимоотношений.
— Что же тут плохого? — спросила Клео, вспомни? о весьма романтических взаимоотношениях в ее собственной «Тонкой мести». — Мне нравится, когда в книге есть романтика.
— Послушайте, Клео, романтическая чепуха — это для женщин. А я пишу настоящие книги.
— Уж не намекаете ли вы, что женщинам нравится чтиво? — вежливо поинтересовалась Клео.
Она старалась сдерживаться с Адрианом, но следовало признать, что он был настоящим занудой.
— Я хочу сказать, писательницы погубили современный детективный роман, им важней всего взаимоотношения, а не сюжет и раскрытие преступления, — величественно произнес Адриан. — Кому, к дьяволу, нужны взаимоотношения в детективном романе?
— Может, читательницам? — предположила Клео.
— К черту читательниц. — Адриан бросил на нее мрачный, угрюмый взгляд. — Я сочиняю классические детективные романы. Чистое действие, без сюсюканья. Повествование для мужчин. В моих произведениях есть только самое необходимое.
— Самое необходимое?
— Я создаю нечто важное, вечное, нечто, что нравится критикам. Будь я проклят, если стану потакать вкусам безмозглых читательниц, которые ищут в книгах одни взаимоотношения.
Макс поставил перед Адрианом чашку кофе.
— Я не слишком уверен, что это верный шаг, Форрестер. Люди всегда читали книги скорее из-за героев, а не ради сюжета. Но развитие характера требует описания взаимоотношений.
Клео одобрительно улыбнулась.
Адриан с раздражением посмотрел на Макса.
— Кто вы такой? Какой-нибудь литературный критик?
— Только не сегодня. Сегодня я бармен.
— Тогда вот вам мой совет: занимайтесь только этой работой. Чутье мне подсказывает, что другая работа вам не по плечу.
Адриан взял чашку с черным кофе, сделал большой глоток и тут же закашлялся.
— А-а!
Он почти задохнулся, выплевывая кофе, и схватил салфетку. Обеспокоенная Клео потянулась, чтобы постучать его по спине.
— Как вы себя чувствуете, Адриан?
Адриан с ненавистью воззрился на Макса.
— Чего, черт возьми, вы туда наложили?
— Я использовал сильно поджаренные зерна и удвоил порцию. — Макс был сама невинность. — Вы ведь просили сделать вам покрепче.
— Чтоб вам провалиться, это настоящая отрава, — стонал Адриан.
Макс вежливо улыбнулся.
— Я делаю кофе точно так, как вы пишете детективные романы. Чистое действие, без сюсюканья, вещь для мужчин.
Макс определенно поставил себе целью ее соблазнить. На следующий день после сцены с Адрианом Клео сидела на коврике в просторном и тихом центре медитации Приюта космической гармонии и обдумывала все детали происходящего.
Макс ясно показывал, что хочет с ней спать.
Это была весьма тонкая форма обольщения. С того самого единственного поцелуя в солярии Макс не предпринимал никаких открытых шагов. Но, когда бы он ни оказывался с ней в одной комнате, она ощущала исходившие от него волны сильнейшего желания. Оно окутывало ее, как густой туман, подавляя волю.
Обычно Клео посещала центр медитации после одного из своих беспокойных снов, но сегодня она пришла сюда, чтобы подумать о Максе.
Она созерцала большой желтый кристалл, единственный предмет в комнате, и постепенно все явственнее сознавала, что достигла поворотной точки в своей жизни.
Кристалл отражал бледные лучи облачного дня и сиял мягким теплым золотистым светом. Клео смотрела в его янтарные глубины и раздумывала о своем прошлом и будущем.
Она никогда не сомневалась, что стоит избраннику появиться в ее жизни, как он немедленно полюбит ее, как и она его. Она была уверена, что с самого момента встречи их свяжут неразрывные узы.
Но Макс Форчун очень мало знал о любви и, наверное, еще меньше полагался на чувства.
Однако он отлично представлял, что такое желание.
Очень, очень скоро ей придется сделать выбор. Она должна будет или подчиниться этому мощному чувственному потоку страсти, исходившему от Макса, или уйти в безопасный внутренний мир.
Она может спрятаться и выждать.
Но ждать чего? Она не встретит другого такого мужчину, как Макс. Макс был тем самым мужчиной в зеркале.
Но ведь это она, Клео, создала зеркало, напомнила она себе. Видения в зеркале были творением ее собственного воображения.
Когда бы она ни заглядывала в зеркало своей души и сердца, никогда не видела там ясного изображения человека, которого ждала. И тем не менее она знала, что, именно Макс является ее избранником.
Сегодня утром она впервые пришла к выводу, что, вероятно, полюбила Макса.
Эпизод, открывший ей истину, был незначительным, но произвел на Клео огромное впечатление. Она поняла, что пути назад уже больше нет.
Все произошло очень просто. Когда пришло время Сильвии забирать Сэмми из детского сада, оказалось, что она занята, и Макс предложил свои услуги. Клео присоединилась к нему, потому что хотела сделать кое-какие покупки в аптеке.
Они с Максом подъехали к детскому саду на «ягуаре»и ждали в машине, когда детей отпустят домой.
— Кто-нибудь из нас обязательно приезжает за Сэмми пораньше, — объяснила Клео. — Он пугается, если мы опаздываем.
— Понятно.
Макс сидел, положив руки на руль, и следил за выходом.
Наконец дверь открылась, и шумный поток малышей в плащах с капюшонами высыпал на. тротуар. Клео увидела желтую блестящую накидку Сэмми. Мальчик оглядывал вереницу автомобилей в поисках машины матери или знакомой красной «тойоты» Клео. Он не сразу заметил зеленый «ягуар». На его лице появилась тревога.
— Он нас не видит, — забеспокоилась Клео и потянулась к ручке двери.
— Я скажу ему, что мы приехали.
Макс вышел из машины.
Сэмми тут же его увидел и радостно, с облегчением улыбнулся. Он бросился к «ягуару», шлепая прямо по лужам. Макс открыл заднюю дверь.
— Привет, Макс. Привет, Клео.
Сэмми влез на заднее сиденье.
— Привет, малыш. — Клео повернулась к нему. — Как дела с учебой?
— Все в порядке. — Сэмми открыл свой ранец. — Мы рисовали. Я нарисовал для тебя картинку, Макс. Смотри.
Он вытащил карандашный рисунок и протянул Максу.
Клео задержала дыхание. Она поняла, что наступил тот самый решающий момент: если Макс не выразит восхищения картинкой Сэмми, он не тот человек, которого она ждала. Только и всего.
Макс не торопясь устроился за рулем и закрыл свою дверь. Он взял рисунок и долго молча его разглядывал.
В машине воцарилась тишина.
Затем Макс поднял голову; его лицо было необычайно серьезным. Он повернулся к Сэмми.
— Я никогда в жизни не видел такой красивой картинки. Спасибо, Сэмми.
Сэмми засиял.
— Ты повесишь ее на стену у себя в комнате?
— Сразу, как только мы вернемся домой.
Клео с облегчением вздохнула. Она знала, что ее судьба решена. Она полюбила Макса Форчуна.
Внезапно Клео почувствовала еще чье-то присутствие в комнате, и в то же мгновение тень упала на желтый кристалл. Она мысленно покинула прошлое и вернулась в настоящее. Она ждала.
— Андромеда сказала, что вы здесь.
Трость Макса мягко постукивала по деревянному полу.
Клео подняла голову. В глазах Макса было то же напряженное выражение, которое она видела, когда он рассматривал рисунок Сэмми. В правой руке он держал одну единственную красную розу.
— Здравствуйте Макс. — Клео не решалась смотреть на цветок. — Что вы здесь делаете?
— Я принес вам это.
Он положил розу ей на колени.
Она осторожно подняла цветок, как будто тот мог взорваться в ее руках. Глава пятая, мелькнуло у нее в голове. Макс определенно изучал «Зеркало» страницу за страницей.
Красная роза в пятой главе символизировала обольщение. Интересно, что подумает Макс, когда дойдет до последней главы. В последней главе белая роза олицетворяла любовь.
Ограничится ли Макс одной красной розой…
— У меня нет слов, — произнесла она. Макс улыбнулся.
— Нам не надо ничего говорить.
Они смотрели друг другу в глаза, и Клео знала, что он говорит правду. Слова были не нужны, Макс понимал, как близка она к тому, чтобы упасть в его объятия.
В этот вечер в гостиной «Гнездышка малиновки» снова царил покой. Немногочисленные постояльцы собрались у камина, наслаждаясь хорошим кофе и хересом. Клео сидела на своем обычном табурете и следила, как Макс моет и вытирает стаканы. Ни он, ни она не вспоминали о короткой сцене в центре медитации сегодня днем.
— Знаете, это у вас действительно хорошо получается, — заметила Клео, когда Макс вымыл еще один стакан и поставил его на поднос. — За что вы ни беретесь, у вас все выходит. Напомните мне завтра показать вам водопроводную трубу в подвале, она протекает.
— Похоже, здесь все время что-нибудь протекает, — отозвался Макс. — Когда-нибудь вам придется поменять трубы.
— Это будет стоить кучу денег, — вздохнула Клео.
— Всякая гостиница время от времени требует капитального ремонта.
— Вам легко говорить, — пожаловалась Клео. — Не вам платить. Это не из вашего кармана. Как нам не хватает Бенжи.
— Вы хотите сказать, Бена.
— Правильно, Бена. У него талант на починку водопровода.
Макс явно колебался.
— Кстати, насчет Бена… — Внезапно он смолк и посмотрел на дверь. — А, видимо, к нам пожаловал еще один из ваших поклонников.
— Поклонников? — Клео обернулась. — Так это же Нолан.