Он неожиданно протянул руку и рванул ее к себе. Она качнулась в его сторону, почувствовав его тепло через тонкую ткань халата, но тут же взяла себя в руки и отпрянула.
– Нет!
– Ты тоже меня хочешь, Рейвен. К черту сделки! Только ты и я. Я помогу тебе, ты поможешь мне. Никто не узнает.
– Я не могу. Я просто не могу.
Он встал и, обойдя стол, направился к двери, но обернулся:
– Спасибо за обед. Я намеревался пригласить тебя пойти потанцевать. В «Монтесуме» большой танцевальный зал. Но ты не хочешь иметь со мной ничего общего, как я понимаю.
– Ты преступник, – прошептала она.
– А ты просто маленькая янки с Востока, жадная до денег, но это меня не остановит.
– Это неправда!
– В чем же тогда правда? – спросил он и хлопнул дверью.
Мысли Рейвен лихорадочно заметались. С минуту она колебалась, потом подбежала к двери и распахнула ее.
За дверью стоял Слейт.
– Что-то ты долго раздумывала.
Он поднял ее на руки, ногой захлопнул за собой дверь и понес ее в спальню.
Глава 15
– Только ты мне нужна. – Слейт положил ее на огромную постель.
Эти слова привели ее в трепет. Она протянула руки и прижалась к нему. Он был так близко, что она чувствовала запах лосьона, смешанный с его собственным неповторимым запахом.
– Я только о тебе и думал с тех пор, как мы были в горах. Мне кажется, что мы не были вместе уже годы.
– Гораздо дольше. – Она нежно прикусила мочку его уха.
Он вздрогнул и скатился с нее.
– Я хочу, чтобы на этот раз все было, как положено, – сказал он, откидывая покрывало. – Раз уж мы здесь, воспользуемся предоставленным нам комфортом.
Рейвен стала ему помогать, удивляясь, с какой охотой она ему подчиняется. Но страсть, которая обжигала ее каждый раз, когда он к ней прикасался, заставила ее отбросить прочь все сомнения. Она чувствовала себя с ним необузданной и распутной, но ей было все равно, только бы он обнимал ее.
Они уже лежали на мягких белых простынях, когда Слейт сказал:
– Как бы я хотел, чтобы так было в твой первый раз.
– Нет, там, в долине, все было чудесно.
– Но здесь гораздо удобнее. – Он вытянулся во весь рост, словно доказывая ей свою правоту. – Видишь, Рейвен, на этой постели даже я помещаюсь.
– Свидетельство знаменитого гостеприимства Фреда Харви, – рассмеялась Рейвен.
– Я рад, что он не заставил тебя работать внизу, в ресторане. Не хочу, чтобы ты была где-нибудь, кроме как в этой постели, и обслуживала кого-либо, кроме меня.
– Может, обслужить тебя прямо сейчас? На столе осталось много чего вкусного.
– Это не то, что я хочу съесть. Иди ко мне.
Слейт притянул ее к себе и стал нежно покусывать ее шею.
– Какая же ты вкусная. Ничего мне больше не нужно.
– Это сейчас.
– Пусть сейчас, все остальное не имеет значения.
Он раздвинул полы халата, обнажив ее полные груди с уже твердыми сосками. Он понял, что это означает, и не стал медлить. Он поцеловал каждый сосок, а потом стал ласкать их языком, отчего они становились все тверже.
Рейвен стонала и извивалась.
– Что ты со мной делаешь? Как тебе это удается?
– Талант.
– И твой талант действует так же на других женщин?
– Нет никаких других женщин. Есть только ты.
Неожиданно перед взором Рейвен всплыло прелестное лицо Маргариты, и ее сердце сжалось от боли. Как она могла забыть о другой его возлюбленной? Как она может лежать здесь, в его объятиях, зная, что он всегда будет возвращаться к Маргарите – этой женщине из Техаса, как и он сам? И все же…
А Слейт между тем уже завладел ее ртом, проникнув глубоко внутрь, а потом втянул ее язык себе в рот. И Рейвен снова забылась, наслаждаясь его вкусом, неповторимым запахом, легкими прикосновениями. Слейт. Он ее единственный мужчина, и другого быть не может. Он был воплощением того, что жаждало ее тело, желал ум, хотело сердце.
Все же она отодвинулась и тихо сказала:
– Мне надо подумать.
– Подумать? – Слейт попытался прижать ее к себе, но она опять отстранилась.
– Слейт, для тебя это просто мимолетное увлечение. У тебя, наверное, много женщин, а может, только одна, особенная, которая…
– Ты права. У меня есть одна особенная. Это ты.
Как он может быть таким жестоким? Ведь если бы она не знала о Маргарите, она могла бы ему поверить.
– Я говорю про Техас.
– Какое это имеет отношение к нам?
– Просто…
– Черт побери, Рейвен, ты хочешь меня или нет?
– Да. Но это не все…
– Все. Забудь обо всем и о всех, кроме нас.
– Не могу.
– А я тебя заставлю, – прорычал он.
Слейт принялся неистово осыпать поцелуями все ее тело, и очень скоро Рейвен снова была охвачена страстью.
Ее сопротивление было сломлено. Она с наслаждением запустила пальцы в его густые черные волосы. Потом ее пальцы скользнули вниз, и она ощутила, как от их прикосновения напрягаются и расслабляются мускулы его спины. Он был таким сильным и в то же время чувствительным!
Потом она принялась играть с его лицом, дразня языком чуть отросшую щетину над верхней губой и на подбородке, целуя его в уголки губ. Эти нежные прикосновения исторгали из его груди страстные стоны.
Но ей этого было мало. Она стала спускаться ниже, пока не дошла до темных волос на груди и не завладела его сосками. Он застонал еще сильнее, а она отбросила его на подушки и стала осыпать поцелуями его грудь и плечи.
Слейт, видимо, до краев был наполнен желанием, как и Рейвен, и больше не мог ждать. Он приподнял ее и положил спиной на мягкие простыни. Встав над ней на колени, он раздвинул ей ноги и спросил:
– Ты когда-нибудь отдашься мне по собственному желанию, Рейвен?
– Разве сейчас я не хочу этого, Слейт? – простонала она.
Но она поняла, что он имел в виду, и у нее защипало в глазах. Она слишком много знает, слишком много думает, а надо чувствовать, забыв обо всем. Возможно, он прав. Важно мгновение. Потом их пути могут разойтись, а пока надо наслаждаться.
– Ты заставляешь меня хотеть тебя. Возможно, там, где дело касается страсти, нельзя говорить, правильно это или нет. Но в данный момент есть только ты и я, и больше мне ничего не надо.
Вложив всю свою страсть в поцелуй, Слейт вошел в нее. Рейвен все больше распалялась по мере того, как он проникал все глубже и глубже, пока не погрузился полностью в ее горячую плоть. Потом он остановился, и на мгновение, показавшееся Рейвен вечностью, оба застыли на краю экстаза. Когда он начал двигаться, удовольствие от глубоких и мощных ударов его плоти показалось Рейвен почти невыносимым.
Она инстинктивно стала подстраиваться под ритм его движений. Их тела слились в единый клубок неистовой страсти, которая виток за витком вела их все выше и выше…
– Что ты со мной делаешь, Рейвен? Но я без этого не могу жить!
Он ускорил темп, увлекая ее за собой, пока их страсть не взорвалась, превратившись в яркий красный цветок. Рейвен вскрикнула, вонзив ногти ему в спину, и они оба погрузились в обжигающую глубину наслаждения.
Слейт еще долго держал ее в своих объятиях, потом, не отпуская, перевернулся на бок и убрал с ее лица влажные волосы.
– Ты красива, Рейвен, но ты еще прекрасней, когда ты моя.
– И когда же это бывает?
– Сама знаешь, когда. Когда мы растворяемся друг в друге. Мы с тобой соединились, и ты по-настоящему моя.
– Значит, и ты мой?
– Конечно. Я же сказал, что не могу без тебя жить.
– Но твоя работа заставляет тебя все время скрываться.
– Ради тебя я мог бы найти другую работу.
– Но не сейчас?
– Нет. Мне надо кое-что довести до ума. И Сейди нам надо освободить.
– А что потом?
– А ты согласна подождать?
– Ты делаешь мне предложение выйти за тебя замуж?
– Нет.
– Тогда зачем мне ждать?
– Я думал, ты не хочешь выходить за меня.
– А я и не хочу. Я просто хотела выяснить, во что ты пытаешься заставить меня поверить.
– Только в то, что я хочу тебя так, как не хотел ни одну женщину в своей жизни.
Она была бы рада в это поверить, но всего несколькими этажами ниже – или выше – в отеле готовилась к выступлению Маргарита.
– Ты ведь веришь мне?
– Это имеет для тебя значение? Ты же сказал, что надо жить одним днем, одним мгновением. Кто знает, что может произойти завтра.
– Имеет значение. – Он сел, нахмурившись. – Мое слово крепкое. Можешь мне поверить, Рейвен.
Она бы поверила, но уж слишком многое ей было известно.
– Зачем мне в это верить? Я ведь лежу с тобой в постели, чего же еще?
– Твое тело говорит «да», но твой разум меня отвергает. Разве я не прав? А мне ты нужна вся, и я не успокоюсь, пока ты не будешь принадлежать мне без всяких оговорок.
– Бери то, что дают, – сказала она, стараясь, чтобы это прозвучало небрежно.
Он и не подозревает, что уже почти завладел ею полностью. Если он это поймет, у нее не останется пути к отступлению.
– Проклятие! Я снова забыл, что ты бессердечная янки с Востока, которой нужны только деньги!
– А я иногда забываю, что ты преступник.
– Ну мы и парочка, ты не находишь?
– Ага.
– Но тебе понравилось? Признайся, понравилось?
– Сам знаешь.
– Хочешь попробовать еще раз?
– А сможешь?
– А ты погляди.
Рейвен не смогла удержаться и погладила торчащую твердую плоть. Она делала это осторожно, пока он не показал ей, как ему приятнее всего. Застонав, он притянул ее к себе.
– Господи, Рейвен, ты знаешь, как приятно сознавать, что сейчас ты вся моя.
– Но не всегда.
Он снова бросил ее на смятые простыни и стал гладить ее бедра.
– И что же?
– Помни, тебе неподвластны мои мысли.
– Вряд ли это имеет такое большое значение. Ведь мне принадлежит твое тело.
Неожиданно тихо скрипнула входная дверь в номер. Они замерли, прислушиваясь к осторожным шагам, которые раздавались все ближе.
Слейт потянулся было за «кольтом», но вспомнил, что оставил его в своем номере. Проклиная собственную глупость, он набросил на Рейвен покрывало и соскользнул с постели, стараясь не попасть в поле видимости открытой двери.
– Я знаю, что ты здесь, техасец, – услышали они грубый мужской голос.
У Рейвен ёкнуло сердце. Хэнк. А она забыла предупредить Слейта о том, что Хэнк угрожал ему, когда они были на вокзале.
– Убирайся из моего номера! – крикнула Рейвен.
– Ты задал ей жару, а, техасец?
Слейт натянул брюки, жестом показав Рейвен, чтобы она оставалась в постели.
– Она вскрикивала, когда ты показывал ей, для чего ее создал Бог, техасец?
– Убирайся, – снова закричала Рейвен.
– Никуда я не уйду, распрекрасная девушка Харви. Я застал твоего техасского любовничка там, где надо. Я при оружии, а он гол, как младенец. Когда я разделаюсь с техасцем, он уже тебе не пригодится. – Голос Хэнка все приближался.
– Слейт ушел, – как можно спокойнее отозвалась Рейвен.
– Девушке Харви не пристало врать. Мы на четвертом этаже, а он не выходил. Вряд ли у него выросли крылья, и он улетел в окно. Он все еще с тобой. Покажись, техасец. У меня с собой охотничий нож, и я кое-что тебе немного укорочу, чтобы ты не важничал.
Рейвен стало страшно, и она начала отползать по постели в сторону Слейта. Он приложил палец к губам, призывая ее молчать.
– Твоя женщина у меня на прицеле, техасец. Лучше выходи. Мне все равно, в каком она будет виде, когда я выстрелю. И так сойдет.
Рейвен замерла. Она попала в поле зрения Хэнка: он целился в нее из «кольта».
Слейт увидел это и вышел на середину комнаты.
– Хороший мальчик, – сказал Хэнк. – А теперь подними руки, техасец. И не шали. Я этого не люблю и могу отыграться на прекрасной леди.
– Уходи, Хэнк, и я забуду, что ты здесь был, – предложил Слейт.
– Я не дурак. Техасцы злопамятны. Они ничего не забывают.
– У меня слово крепкое. Давай уходи, и никто никогда ни о чем не узнает.
– Я же тебе сказал, что я не дурак. Ты потом наверняка засадишь мне пулю в спину.
– Нет. Даю слово. А теперь уходи.
– Заткнись, техасец. Я устал от твоих разговоров.
– Послушайся разумного совета, Хэнк…
– Еще одно слово, и пулю получит женщина.
Слейт замолчал, примеряясь, как бы ему напасть на Хэнка.
Рейвен оглядела комнату. Пока Хэнк отвлекся на Слейта, надо было что-то сделать, прежде чем он их застрелит. Слейт сделает все, что скажет Хэнк, лишь бы спасти ее. Возможно, она все-таки значит для него больше, чем ей казалось. Но сейчас не время об этом думать. Надо действовать.
Ее сумочка лежала на туалетном столике. В ней был «кольт» се отца. Ей очень не хотелось, чтобы мужчины узнали, что она умеет стрелять, но спасти жизнь Слейта и свою сейчас было важнее, чем не раскрывать своего инкогнито. А потом она придумает, как объяснить, откуда у нее пистолет.
Все еще держа на прицеле Рейвен, Хэнк вошел в комнату, но все его внимание было поглощено Слейтом.
– А теперь, женщина, я хочу, чтобы ты связала техасца.
– Я не умею, – ответила Рейвен, одновременно надевая халат и завязывая пояс.
– Учись. Возьми свои черные чулки и свяжи ими своего дружка.
– Зачем? – возразила Рейвен. – Лучше делай, как сказал Слейт. Сейчас же уходи, и мы никому ничего не расскажем.
– Слишком поздно. Я намерен взять то, что принадлежит мне, и наказать человека, который попытался у меня это отнять. Так что заткнись и бери чулки, не то мне может надоесть, и я сделаю в тебе парочку дырок.
– Если начнешь стрелять, на звуки выстрелов прибегут люди, – предупредил Слейт.
– Может, и прибегут, но для вас двоих уже все будет кончено. К тому же сейчас вечер, все заняты своими делами. Могу поспорить, что на этаже никого нет.
Рейвен подумала, что Хэнк, скорее всего, прав, но промолчала.
– Давай связывай его, да побыстрей!
– Делай, как он говорит, Рейвен. Я не хочу, чтобы ты пострадала из-за меня.
– Я не собираюсь делать ей больно, если только ты не вынудишь меня, техасец. Я собираюсь сделать ей приятное.
Рейвен решила, что нужно выиграть время. Надо притвориться, что она согласна подчиниться требованию Хэнка, прежде чем сделать следующий шаг. Она подошла к туалетному столику, выдвинула ящик и вынула из него два черных чулка. Одновременно она взяла сумочку, надеясь, что Хэнк ничего не заметит.
Но Хэнк очень внимательно за ней наблюдал.
– Положи сумку обратно. Нужны только чулки.
Прикусив губу, Рейвен положила сумочку. Что же делать?
Под дулом пистолета она не могла наброситься на Хэнка и расправиться с ним физически. Да и сил у нее не хватит.
– А теперь свяжи техасца, да как следует.
Она замешкалась, пытаясь придумать, как выйти из положения.
– Давай же, женщина. Я тороплюсь.
Ей придется выполнить приказание Хэнка, пока не удастся улучить момент и застать его врасплох. Она подошла к Слейту.
– Прости меня.
– Делай, что нужно. Не переживай, Хэнк свое получит. Даром ему это не пройдет.
– Глупый техасец! Воображаешь, что ты лучше всех нас? А вот и нет, и я собираюсь это доказать. Поверни его, чтобы я мог видеть, как ты его связываешь. Не вздумай провести меня. Руки назад, техасец!
Слейт повернулся спиной.
Рейвен начала наматывать чулок на скрещенные запястья Слейта и заметила, что он сжал кулаки и напряг мускулы рук. Когда он расслабится, ослабнет и веревка, и он, возможно, сможет освободиться. Это был старый прием, и он обычно срабатывал. Ему когда-то научил ее отец. Она постаралась не слишком туго затягивать узел.
Не опуская «кольта», Хэнк придвинулся к. Рейвен и провел рукой по халату. Его грубые мозолистые руки цеплялись за шелковую ткань, и Рейвен содрогнулась от отвращения, представив, как эти руки прикасаются к ее коже.
– Завяжи покрепче, женщина.
– Крепче некуда, – ответила она, хотя на самом деле только делала вид, что стягивает узел. – Все.
– Хорошая девочка. А теперь бери второй чулок. – Он провел рукой по ее волосам. – Тебе с ним понравилось?