– Ну почему же… – протянул парень. Он замолчал, дожидаясь, когда остатки воды спрячутся обратно во флягу, завинтил крышку и лишь после этого продолжил: – Причин для поступления было много. Во-первых, очень хотелось вырваться из гадюшника, в котором я жил. Во-вторых, человеческая магия отличается от магии водного народа, и эти знания крайне полезны. В-третьих…
Дорс запнулся. Задумался, словно размышляя, стоит сказать или нет. Я же замерла и навострила ушки, и почувствовала укус совести – ведь сама скрытничаю, а от Дорса жду обратного. Не слишком этично с моей стороны.
Но блондин подобными вещами, кажется, не запаривался…
– Знаешь, убеждая мать отпустить меня в академию, я был уверен, что вернусь. Но пожив среди людей, пришел к выводу, что возвращаться в обитель богини Воды не желаю. Я хочу остаться.
– А как же Уриса?
– Если поселюсь у моря, то проблем не будет. Уриса сможет приходить в любое время. Впрочем, жить вместе со мной она тоже сможет. Тут вопрос желания.
Стало чуточку грустно – захочет ли сотканная из воды девушка покинуть сородичей ради Дорса? А он сам? Как поступит, если возлюбленная откажет?
– Но это еще не все, – вклинился в мои мысли голос водника. – Если я остаюсь, то скорее всего не здесь. В смысле, не в королевствах. Еще не решил, но, понимаешь, Даша, тут у меня никого нет. Зато…
Парень опять запнулся, а я замерла и разучилась дышать. В чудо еще не верилось, но, черт! Я сжала кулачки и мысленно взмолилась всем богам сразу. И едва удержалась от исполненного радости вопля, когда блондин признался:
– В общем, я подумываю о переезде в империю, Дашка.
– Там какая-то родня? – спросила я тихо.
– Отец, – прошептал водник, и мне пришлось сдерживать уже не только визги, но и бешеное желание зацеловать друга насмерть. А Дорс продолжил: – Я не знаю, кто он – мать не признается. Но это и неважно. Я все равно не собирался просить помощи или навязывать свое общество. Просто когда понимаешь, что рядом есть кто-то родной, жить все-таки веселей.
Я поспешно кивнула, а сама задумалась. Эмиль общается с Куулой, и при этом он норриец. Так что, если он и с папой Дорса знакомство водит?
Вот только развить эту мысль и расспросить друга о том, почему его отношения с родителем сложились именно так, мне не дали – в наш уютный мирок вторгся хмурый голос Кракозябра.
– Господа студенты, я не уверен, но, кажется, у нас намечается проблема.
– Глун что-то почуял? – тут же откликнулся король факультета Воды.
– Нет, Глун не при делах. Сейчас попробую передать хотя бы звук.
Мы с Дорсом напряглись и переглянулись, а через несколько секунд в тишине тренировочного зала прозвучало визгливое:
– …унизил! При всех! И из-за кого?! Из-за какой-то…
Голосок Селены я опознала мгновенно, а второй, мужской, – увы. Хотя что-то знакомое все-таки уловила.
– Не собираюсь его оправдывать, но ты тоже хороша, – перебил Селену собеседник. – Не надо было на нее нападать. Тем более столь открыто.
– А что? – Новый визг воздушницы буквально ударил по ушам. – Что я должна была делать? Сидеть и молчать?
– Селена, пожалуйста, тише, – сказал мужчина. – Уж чем-чем, а криками делу точно не поможешь.
Вот теперь у меня появилась одна догадка, и так как в разговоре возникла пауза, я поспешила уточнить:
– Зяб, а с кем беседует Селена?
– С Дербишем, – подтвердил подозрения Кракозябр.
Я тихо, но цветисто выругалась. Отлично. Два моих врага нашли друг друга. Ну все, сейчас точно заговор будет.
Но в этот раз я не угадала – заговор пока откладывался. Просто кое-кого конкретно заклинило, и разговор пошел по второму кругу.
– Дядя, ты не понимаешь, – прошипела Селена. – Он меня унизил! Ты бы видел лица девчонок, когда он ввалился в комнату и начал меня отчитывать! А тон, который он использовал… – Воздушница издала истеричный вздох и опять сорвалась на визг: – Да в таком тоне даже с прислугой не разговаривают!
– Селена, – попытался урезонить Дербиш, но девушка успокаиваться не желала.
– А эти слухи, которые поползли в обществе! – взвизгнула она и, судя по стуку каблуков, принялась носиться по комнате. – Эти отвратительные сплетни о том, что я бегаю за этим ублюдком, как последняя потаскуха! Ведь это точно его мамаша! Эта… эта…
Воздушница замолчала, явно пытаясь подобрать слово пообиднее, а Дербиш вновь попытался призвать к порядку:
– Селена…
– Что? – огрызнулась та. – Что «Селена»? Я не спорю, возможно, пытаясь вернуть Каста, я перегнула, но кто меня судит? Она еще хуже меня! Она сама потаскуха!
– Это не доказано, – вклинился Дербиш, а Селена… рассмеялась.
– Ну да, конечно. Конечно, лорд альт Рокан признал Каста за своего, но знаешь что? В это только идиоты верят! Ах-ах, у них была интрижка! – принялась передразнивать Селена. – А потом они поссорились, она родила, а едва он узнал о сыне, то сразу сделал предложение. Не смешите меня! У старшего альт Рокана магии на два медяка, а Каст один из сильнейших!
– Селена, прекращай! – рыкнул Дербиш.
Тренировочный зал вновь затопила тишина, а спустя минуту раздался всхлип. За ним второй, и третий, и четвертый…
– Дядя, ты не понимаешь. Он сказал, что еще один косой взгляд в сторону этой иномирянки, и я вылечу из академии раз и навсегда. Ты представляешь, какой это позор?
– У них нет поводов для твоего исключения.
– Каст найдет! – Вот теперь в голосе Селены прозвучала не только обида, но и самая настоящая паника. – Он ужасно необязательный, но когда надо – упрямей гхарна! Каст не постесняется воспользоваться тем, что его дед – глава попечительского совета академии. Он ни перед чем не остановится!
М-да, любопытно. А Дербиш, оказывается, родственник. Ну-ну.
– Селена…
Удивительно, но новая попытка утихомирить воздушницу явно увенчалась успехом. По крайней мере, истеричных воплей больше не звучало. Неистеричных, кстати, тоже. Нас опять окутала тишина, и в этот раз она длилась так долго, что я не выдержала, спросила:
– Зяба, что там?
«Транслировать» картинку призрак по-прежнему не мог, но сам отлично все видел. Вот и нас с Дорсом просветил…
– Шепчутся, – сказал Кракозябр хмуро. – И стоят слишком далеко, так что ни слова разобрать не могу.
Я поморщилась и застыла в ожидании, Дорс – тоже. Однако толку все равно не было – разговор завершился. Единственным, что мы услышали, стало:
– Вот так и поступи.
Слова принадлежали Дербишу, и Селена не спорила.
Еще миг, и раздался хлесткий звук, после которого Зяба сказал:
– Все. Воздушник ушел.
– Как ушел? – нахмурилась я.
– Порталом, – пояснил монстр. И добавил: – Он всегда порталом уходит.
Охватившее меня недоумение развеял Дорс.
– Лорд Дербиш один из негласных кураторов академии от Совета. Он часто тут появляется. И да, он двоюродный дядя Селены. Но совет попечителей академии ему все равно не по зубам. Если они возьмутся за Селену, ее точно исключат. Так что паника вполне оправданна.
Опять тишина! И пусть я не любительница интриг и тем более сплетен, но в сердце вспыхивает теплый огонек. Каст за меня все-таки вступился. И его мама, судя по всему, тоже в стороне не осталась. Вот только…
– Селена не успокоится, – завершил логическую цепочку Дорс. – Тебе нужно держаться как можно дальше от этой заразы.
Я согласно кивнула и попыталась собраться с силами, чтобы встать.
– Да что ж за день такой, – пробурчал по-прежнему невидимый Зяба.
Вот тут я улыбнулась – не знаю, как у других, а у меня практически каждый день в Академии Стихий наполнен какими-нибудь гадостями. Но однозначно заявить, что ненавижу Полар, я уже не могу. Очень трудно ненавидеть мир, в котором у тебя есть минимум четыре друга и одна… не факт что взаимная, но все-таки любовь.
– Мм-м… – снова подал голос Зяба и резко перешел на деловой тон: – Так. Давайте-ка заканчивайте.
– А что случилось? – полюбопытствовал «синий».
– Ничего особенного. Просто Даше пора возвращаться к себе.
– Зачем Даше возвращаться к себе, если ничего особенного не случилось? – спросил Дорс вкрадчиво и хитро сверкнул изумрудными глазами.
Но Кракозябр и не думал тушеваться.
– Затем, – отчеканил монстр. И уже мне: – Дашка, давай! Бери ноги в руки и сюда.
Я в отличие от водника причины, по которым меня могли столь настойчиво звать на чердак, понимала и слегка, буквально на миг, потупилась. Чтобы тут же услышать насмешливое:
– Так-так-так…
– Дорс! – пресекая попытку допроса, выпалила я.
– А я чего? – делано возмутился парень. Тут же легонько толкнул в бок и добавил: – Но однажды ты расскажешь все.
Я, разумеется, кивнула.
Картина, которую застала на чердаке, была, в сущности, ожидаемой.
Эмиль, облаченный в форменную алую мантию, сидел за моим письменным столом над расстеленным ватманом и перерисовывал какую-то часть магической схемы, которую транслировало большое напольное зеркало. Невидимый по причине трансляции Кракозябр деловито бубнил что-то о потоках и уровне их интенсивности. А Кузьма… Вот в том, что касается «котика», ситуация была нестандартной – он лежал на полу, у письменного стола, пузом кверху и изредка дрыгал задней лапкой.
При виде невменяемого твира мне, пожалуй, следовало насторожиться или даже испугаться, но страха не было. Вот и голос мой прозвучал ровно:
– Что с Кузьмой?
Эмиль точно слышал, как я вошла, но лишь теперь соизволил оторваться от ватмана и улыбнуться.
– Привет, – тихо сказал Штирлиц поларский. И добавил, выдержав короткую паузу: – Ничего особенного. Просто он немного переоценил свои возможности.
Тут же вспомнилась их утренняя перепалка, и картина окончательно прояснилась.
– Сколько? – с усмешкой спросила я.
– Мно-о-ого… – протянул Эмиль, передразнивая кое-кого. – Очень мно-о-ого.
Я не выдержала, хихикнула, а с пола донесся тихий протестующий писк. Пришлось оставить сумку с учебниками и приблизиться.
– Плохо? – присаживаясь на корточки, поинтересовалась я у твира.
В ответ услышала новый, исполненный страдания писк и укоризненно посмотрела на норрийца.
– Что? – тут же откликнулся Эмиль. – Я не заставлял его объедаться.
– Ты мог разделить его награду на порции.
– Награду? – Глун веселился, но нотки возмущения в голосе все-таки проскользнули. – Это скорее выкуп и предмет шантажа.
Не в силах подобрать слова, я фыркнула и, подхватив обожравшегося «котика» на руки, направилась к дивану. Впрочем, в данный конкретный момент твира было уместнее назвать слоненком. Я чуть не надорвалась, пока донесла болезного.
– И-и-и! – сообщил Кузьма.
– Водички? – участливо вопросила я.
Потом вспомнила о том, что где-то в тумбочке был пакетик с необходимым лекарственным минимумом, который, как и шоколадки, мама втихушку в одну из сумок пихнула. Но предложить Кузьме таблетку от пережора не успела.
– Даша, успокойся, – пробурчал Кракозябр. – Он симулирует.
Я не поверила. Но Кузьма сам себя выдал! Всего на миг твир перестал страдать, приподнялся и бросил подчеркнуто-укоризненный взгляд на зеркало.
– Вот, значит, как… – протянула я, давясь смешком.
Кузя мигом опрокинулся на спину и издал еще один исполненный горя стон.
– Зараза мелкая, – констатировала я тихо и встала в намерении покинуть ушастого симулянта и заглянуть в ванную.
Но не успела сделать и шага, как услышала:
– А я?
Реплика принадлежала Эмилю, и я немного растерялась. Пристальный взгляд синих глаз вкупе с легкой, исполненной едва уловимого коварства улыбкой к душевному спокойствию также не располагал. Я понятия не имела, как на это все реагировать.
Подойти? Убежать? Спросить о чем-нибудь?
Мои сомнения, разумеется, были замечены, и спустя миг я увидела жест, который уже наблюдала во «снах» – Эмиль поманил пальцем.
Я качнулась вперед, но тут же застыла. Потом сделала еще полшажка навстречу этому невыносимо-наглому типу и опять замерла.
– Иди сюда. – Голос норрийца прозвучал тихо и хрипло. Можно наврать, что он имел гипнотическое воздействие, но в действительности все было добровольно.
Да, я сама, по собственному желанию, приблизилась к письменному столу, чтобы практически сразу осознать себя сидящей на мужских коленях и отвечающей на глубокий жадный поцелуй.
Сердце мгновенно сошло с ума, голова закружилась, а по спине побежали сладкие мурашки. Руки сами потянулись к заколке, сдерживающей шелк черных волос, а тело налилось нестерпимым жаром. Эмиль реагировал на ситуацию столь же «здраво», и я понятия не имею, чем бы это все кончилось, если бы не громкое «кхе-кхе», прилетевшее из зеркала.
Мы остановились не так резко, как застуканные строгим папой подростки, но в целом реакция была схожей. Едва губы Эмиля перестали терзать мои, я спрятала лицо на мужском плече, а сам норриец явно вступил в беззвучный диалог с монстром. Итогом этой беседы было ворчливое кракозябровское:
– Ну а что? – А следом уже возмущенное: – Какая любовь? Мы же в полушаге от решения этой удивительной головоломки!
На слово «любовь» Эмиль не среагировал никак. Это стало дополнительным поводом ненавязчиво, словно ничегошеньки не случилось, вывернуться из его объятий и встать.
Нет-нет, никакой досады! Никаких уколов в сердце! И никакого неадеквата! Более того, я даже не обиделась. Ведь Эмиль о своих чувствах не говорил, так какой с него спрос?
И вообще… у меня учеба и переезд в империю, следовательно, мне и самой не до любовей. В данных обстоятельствах отношения без обязательств гораздо лучше, нежели пылкие признания и прочие глупости.
К тому же, если отбросить эмоции и взглянуть на ситуацию совсем здраво, неизбежно всплывает вопрос – кто знает, что в той империи будет? Может, встречу кого-нибудь… другого. Не столь ядовитого и родовитого. Может быть, там, за границей конфедерации и Академии Стихий, поджидает человек, один взгляд на которого вытеснит из сердца все чувства к Эмилю. Так что все верно – не надо слов и признаний. Обойдемся банальным, ни к чему не обязывающим се…
– О чем ты думаешь? – ворвался в водоворот моих мыслей Эмиль, а я слегка вздрогнула. Просто напряжение в его голосе уловила.
Однако один-единственный взгляд на норрийца доказал – глюк. Никакой нервозности, лорд фон Глун спокойней танка.
– Да так, – отмахнулась я и тут же направилась к шкафу, сообщив: – Я, с вашего позволения, в душ.
Не хотела, но черт все-таки дернул обернуться, чтобы заметить тень подозрения, застелившую лицо фон Глуна.
– В душ? – с долей удивления переспросил он.
Намек я, разумеется, поняла – для водных процедур несколько рановато. Но говорить о том, что занятие по медитации вылилось в игру, в процессе которой я ужасно вспотела, конечно, не стала. Просто послала Эмилю сдержанную улыбку и отправилась куда собиралась.
А когда помылась, облачилась в чистое платье с широкой юбкой и вернулась на чердак, застала потрясающую картину – Глун уже не рисовал, а стоял возле зеркала, над расстеленным на полу ватманом, и тихо рычал на Зябу. Тот, в свою очередь, тоже порыкивал, и, прислушавшись, я с некоторым удивлением поняла, что спор этот посвящен схеме. Вернее, как: Глун уверял, что все в порядке и можно пробовать, а Кракозябр артачился и требовал перепроверить еще раз.
Едва меня заметили, спор прекратился. Вернее, он был прерван одной из сторон.
– Так. Хватит, – отчеканил Эмиль. – Где зеркало, в которое тебя переселяем?
На пару минут на чердаке воцарилась тишина, потом послышался голос Кузьмы.
– Во-от.
Маленький «котик» уже не умирал от пережора, а мирно сидел подле нынешней обители Зябы. Он осторожно, словно побаиваясь синеглазого шпиона, подвинул лапкой кругляшок карманного зеркальца, которое лежало здесь же, у тяжелой бронзовой рамы.
– Отлично! – заявил Эмиль и, подхватив зеркальце, отошел на несколько шагов.
Быстрый взгляд на меня, мимолетная улыбка, и новое распоряжение: