Но не с Джульеттой. С того самого момента, когда он прикоснулся к ней, он каждую минуту, изо всех сил пытался сохранять нейтралитет. Её удовольствие жгло его, но никогда прежде он не желал копать глубже, исследовать, наблюдать, как она обнажается эмоционально и физически, что было для него так рискованно. Он никогда не сомневался, что она способна испытывать оргазм. Все те идиоты, которые были рядом с ней, были просто мусором, засорившим её голову. Он знал, что она нуждалась в мужчине, который позволил бы ей подчиниться, и заставить её тело управлять её мощным мозгом. Сойер чувствовал, что её душа жаждала покорения в спальне, просто ей нужен был кто-то доминирующий, кто смог бы взять под контроль её тело.
Другие её действия просто доводили его до исступления.
То, как она отдалась ему во время самого пикового момента. Сладкий плач на её губах, когда она умоляла его взять её. Доверие и мужество позволили ему сдержаться в их первую ночь. То, как её тело горело под его и плотно прижималось к его члену, как если бы он уже был внутри неё, когда она обвивала ногами его бедра.
Она затмила каждую женщину, которая была до неё. Он ждал следующего взрыва наслаждения, как наркотика, несмотря на то, что изливал своё семя всего мгновение назад. Всё его естество кричало, чтобы он брал её снова и снова, привязал к кровати и не отпускал, пока она не признается, где именно она хочет быть.
Он ожидал разбитых эмоций после столь сильного напряжения. Как правило, он предпринимал определенные шаги, чтобы избежать всякого рода укутывая в одеяло, успокаивающих слов и утешительных объятий. Но в тот момент он заметил её слезы, её внутреннюю слабость, и желал только одного: прижать её к себе, стереть поцелуями её слезы и никуда не отпускать.
Для него это определенно точно не нормальная реакция.
Мучительный запах кокоса, мускуса и секса снова ударил в его ноздри. Под предлогом ещё одного оргазма он заставил её согласиться ещё на одну ночь. Зачем он это сделал? – шептал ему голос истины, и ледяной страх пробежал по его позвоночнику.
Потому что не хотел её терять.
Всего через несколько часов он окончательно подсел на Джульетту Конте. Заинтригованный своей откровенностью, напряженностью и уязвимостью, он хотел большего. Но, конечно, это было невозможно.
Совместная работа, да. Возможно, роман в течение некоторого времени для них обоих и возымел какой-нибудь результат. Но долгосрочные отношения? Никогда.
Дрожь внезапно проникла глубже. Наверное, она росла в любящем доме, в то время, как он применял свои кулаки, ножи и смекалку для того, чтобы просто ни в чем не нуждаться. Его побег из двух предыдущих домов, после того, как погибли его родители, сделали его в системе «трудным ребенком». В особенности потому, что его девятилетие стало началом незаинтересованности в нем, как в ребенке. Приемные семьи и родители хотели взять младенцев или малышей, ну, или даже детей семи лет, которые ещё имели шанс вернуться к нормальной жизни. В одиннадцать стали проявляться гормоны, строптивость, развязность в поведении. Он знал, что если бы не попал в свою третью приемную семью, все было бы совсем иначе.
В этом доме пахло страхом, который витал в воздухе, мужчина с мясистым кулаком, раскрасневшимся лицом и раздувшимся животом был тому причиной. Социальные работники так и не смогли учесть этого дерьма.
И вот однажды он вошел в новую семью, правила в которой он сразу же четко уяснил, начиная с избиения ремнем по голой спине.
Удар. Не сбегать. Они нуждались в деньгах.
Удар. Не являться причиной всех проблем.
Удар. Не вмешиваться в воспитание других детей.
Удар. Только один прием пищи в день. Воровство будет означать наказание.
Удар. Молчать. Со всеми. Всегда. Наказание?
Удар.
Такого он не мог придумать даже в самом страшном сне.
Этот Ублюдок бросал ему полотенце, чтобы он смог вытереть свою кровь, и чистую футболку. Он вспомнил ноющую кожу, прилипающую к ткани и то, как с каждым шагом он боролся с тошнотой и головокружением. Он так же знал, что это будет задавать тон на будущее. Если он будет становиться проблемой, Ублюдок будет приходить к нему ежедневно. Сила и контроль были его ключом к выживанию.
После одного такого дня начался ад, он продержался много лет, пока ему не исполнилось восемнадцать, и, наконец, сбежал.
И осознал, что, спасая себя, он убил другого.
Своего приемного брата.
- Привет.
Он сморгнул воспоминания и улыбнулся. Её низкий голос был сексуальным, как у дьяволицы, слабый румянец окрашивал её щеки. Очаровательна. Его эрекция прижалась к её бедру, её глаза расширились.
- Привет, - он пробежался пальцами вниз по её теплой коже. – Как ты себя чувствуешь?
- Хорошо, - она издевательски закатила глаза. – Это ложь. Я чувствую себя невероятно. Как липкая карамель – такая же теплая и тающая.
Его член дернулся. Что было точным повторением того, как она чувствовала себя, когда он скользнул в неё – окунаясь в богатый мир тепла. Он думал о том, что бы взять её сзади и дать ей ещё больше оргазмов, но знал, что ей нужно время. Время, которое было необходимо, чтобы она привыкла.
- Есть турецкая баня и паровой душ в ванной комнате. Я включу для тебя воду.
Он поцеловал её в висок, затем соскользнул с кровати и голым побрел в ванную. Огромные стеклянные двери душевой кабины были обрамлены богатой позолотой, а стены могли похвастаться сложной мозаикой, выполненной в коричневых тонах. Пар зашипел и образовал густое облако. Он рванул за другую ручку и опрыскал кабинку теплой водой с потолка и до плитки на полу. Он приготовил белоснежные полотенца и халаты, и затем направился обратно в спальню.
Его губы тронула усмешка. Она сидела на краю кровати, завернувшись в простыни как самая настоящая мумия. Её лицо выражало смесь робости и нагнетания. Если бы она вспомнила, кто из них руководил, то сразу же потеряла бы все свои дурацкие комплексы.
Он завел одну ногу за другую и прислонился к двери. – Душ готов.
Её взгляд невольно задержался на его эрегированном члене и наготе.
Её зубы стянули губы вместе, затем она резко встала, расправила плечи, её глаза блестели упрямством. Она направилась через всю комнату, словно царица Савская, пока простыни волочились вслед за ней по полу. Когда она остановилась в нерешительности, он даже и не подумал сдвинуться с места, гадая, что же она сделает.
С надменным видом, она гордо прошествовала мимо него, сбросила простынь и шагнула в душ. Двери закрылись с облегчающим звуком, и он еле сдержался, чтобы не расхохотаться вслух.
Его королева вскоре поймет, что ей совершенно нечего от него скрывать. В любом месте.
Он позволил ей несколько минут побыть одной, поэтому вернулся в их главные апартаменты и налил два стакана воды.
Затем, поместил их на поднос с крекерами, сыром и овощами и поставил его на стол рядом с креслом.
Он добавил два бокала пенистого шампанского и направился в душ.
Выражение её лица, когда он распахнул стеклянные двери и шагнул внутрь, было бесценно. Пытаясь выглядеть достойно со своими мокрыми волосами и ароматным обнаженным телом, она повернулась в пол-оборота, стараясь скрыть своё смущение. Сойер терпеливо наблюдал, ожидая, когда он сможет развеять все её поверхностные представления о сексе. В том числе их купание вместе и то, что он мог сделать с душевой насадкой.
Он усмехнулся. – Нужна помощь?
- Нет, спасибо.
На этот раз он рассмеялся. Выхватил у неё мочалку, которую она держала мертвой хваткой, и налил немного геля на руки.
- Плохо.
С пустыми руками она набралась достаточно мужества, чтобы фыркнуть и отвернуться от него, очевидно, выбирая, наименее неловкое положение. Её великолепный зад и изящные изгибы позвоночника только лишний раз заставили его поблагодарить Бога за то, что он мужчина. На свете не было ничего чувственнее, чем женщина сзади, и стройное тело Джульетты и её мягкая кожа были сделаны его руками.
Он сделал шаг и потянул её за бедра к себе так, чтобы она оказалась напротив него.
Она втянула воздух.
- Я могу помыться сама, - её тело напряглось. – Я сделала абсолютно всё, что было нужно, так что извини…
- Ты когда-нибудь принимала душ с мужчиной после секса? – он провел мыльной мочалкой по её груди.
- Конечно.
- Лгунья, - его рука поползла вниз, делая широкие круги на её животе, талии и бедрах. Его член пульсировал, почти касаясь её тела. – Я рад, что у тебя этого не было. Я стану первым, кто заставит тебя почувствовать это.
Температура упала на несколько градусов, каждая мышца напряглась.
- Я не неопытная дева, Сойер, - сказала она хладнокровно. – И я не нуждаюсь в благотворительности.
Он резко развернул её и схватил за длинные мокрые волосы. Она ахнула, подняв свои руки к груди, чтобы если что иметь возможность оттолкнуть его. Он наклонил её голову вниз и навис над ней.
- Никогда не говори ничего подобного снова, - в его голосе послышались нотки раздражения. – Ты страстная, красивая женщина, которая имела печальный опыт повстречать кучу придурков, ни один из которых даже не знает, как найти свой член в темноте. Твой комментарий оскорбляет нас обоих.
Её зрачки расширились, сначала в них был страх, но вскоре он сменился похотью. Он ослабил свою хватку, отмечая её прерывистое дыхание и затвердевшие соски. О, да. Его властной женщине нравится, когда мужчина рассказывает ей, что он делает с ней в спальне, когда они совсем одни. Сойер опустил голову и продолжил прямо в её распухшие губы. – Может быть, я должен чем-то занять твой ротик так надолго, как это потребуется.
Он подавил её губы своими, упиваясь их вкусом и мягкостью, захватывая её рот всё больше и больше. Каждый толчок его языка внутрь только напоминал ей о том, что она полностью принадлежит ему.
Она ответила ему. Он застонал под её сладким подчинением, его язык неистово путался с её. Она схватила его за скользкие плечи и повисла на них в то время, как Сойер прижался к её бюсту своей грудью и откинулся слегка назад, чтобы никто из них не потерял равновесие. Когда она стала податливой и практически обмякла в его руках, он медленно наклонил её лицо к себе и прервал поцелуй.
Её прекрасные темные глаза поблескивали в водовороте голых эмоций. Он прекратил процесс лишь на мгновение, чтобы иметь возможность остановить её, если она захочет поспешно бежать.
- Я чувствую себя глупой.
Удивление заставило его немного отступить назад. – Почему, детка?
Она зажмурилась и ухватилась за ниточку мужества.
- Мне тридцать два года, и раньше я никогда не делала ничего подобного. Я не знаю, как делать это надлежащим образом.
Её честность потрясла его. Что-то необъяснимое глубоко внутри него вспыхнуло, но он не смог понять этих эмоций, поэтому просто толкнул их обратно вниз. В этой маленькой женщине было больше мужества, чем у большинства мужчин, которых он знал лично.
Сойер притянул её к себе и уперся своим лбом в её. Он поднял её руки и поцеловал каждую ладонь. – Ты не должна делать что-то по каким-то стандартам. Твоя задача – только чувствовать и больше ни о чем не беспокоиться. Я сам буду заботиться о тебе.
Она содрогнулась. Стрела выстрелила в него, как шальная пуля, пробив насквозь уязвленную плоть. Он не знал, откуда взялось это напряжение, поэтому просто сосредоточился на обнаженной женщине, которую он держал в своих руках, и том, что он может сделать, чтобы доставить ей удовольствие. На этот раз, когда он начал прокладывать дорожку по её мыльной коже, она дала ему полный доступ. Удовлетворительное урчание доносилось из её горла, когда он мыл каждый дюйм её тела, используя нежные вращательные движения, которые успокаивали и возбуждали. Медленными движениями он натирал её соски, которые тут же приобрели красивый рубиново-красный оттенок, соответствующий её губам, словно у Белоснежки.
Он опустился на колени. Её тело было создано, чтобы быть потерянным в её длинных ногах, округлых бедрах, совершенном треугольнике её темных волос, который скрывал её секс, в алых пальцах её ног. Он мыл её с нежностью, которую никогда не испытывал ни к одной другой женщине, призывая её раздвинуть свои ноги.
С шипящим дыханием она повиновалась.
Её возбуждение вызывало в нем примитивный прилив победы, её розовые внутренние губки блестели от воды и её собственной влаги. Он нажал мочалкой на её холмик и потер его, убеждаясь, что это всё ещё действует на неё, и медленно ритмично задвигался. Она выгнула спину и застонала; её грудь подалась вперед, как самый прекрасный подарок. Боже, он должен был дать ей отдохнуть, но сейчас он зашел слишком далеко, чтобы останавливаться. Он должен был заставить её пройти через это снова, почувствовать, как она взрывается вокруг него и подчиняется тому, что он делает.
- Повернись.
Её пауза дала ему всё, что ему было необходимо. Одним жестким ударом он шлепнул её по заднице. Она дернулась в ответ, её глаза горели возмущением. Сойер отвел свой взгляд и стал ждать.
Да. Её соски сжались плотнее, а пульс на шее забился чаще. Он мог бы поспорить, что эта эротическая порка доставила ей огромное удовольствие, но он хотел быть уверен в том, что это не пугает её. Нахмурившись, она вскинула брови, но он смотрел на неё невозмутимо и лишь повторил свою команду.
- Повернись. Сейчас.
И она повернулась. Её красивые пышные ягодицы стали ярко-розового цвета от пара и его руки. Сойер начал массировать ей спину, водя мочалкой то вверх, то вниз и иногда задерживаясь на её бедрах. Он выпрямился и провел мочалкой по её плечам, щекоча ей затылок, переворачивая мочалку то гладкой, то шероховатой стороной, так, что ей постоянно приходилось удерживать равновесие. Небольшая дрожь в её ногах и напряженность мышц, говорили ему, что она была полностью готова.
Он опустился на колени. Отставил её ноги как можно дальше друг от друга и нажал на чувствительный бугорок.
Она дрожала и пыталась как можно дольше оставаться в таком состоянии, но он продолжал свои пытки, теребя грубой стороной её чувствительный клитор, и в то же время, кусал её за её сочную задницу.
Её руки потянулись вверх, чтобы схватиться хоть за что-то и нашли гранитную стену. Пар и горячие брызги обдавали их со всех сторон, что только добавляла ко всему этому эротизма. Сойер прорычал что-то низкое, умирая от желания. Он раздвинул её щеки шире и провел языком вдоль её щели, одновременно прокручивая бугорок против её клитора.
Она кричала, как от оргазма, тяжело и долго. Он никогда не останавливался, удлиняя ей удовольствие, и её крики смешивались с шипением пара. Наконец, она взорвалась и обмякла на фоне стены. Сойер поднялся и притянул её к себе. Он прижался губами к её виску и погладил её по спине. Она все ещё билась в небольших конвульсиях, и прижалась к нему так, словно нашла свой дом.
- Да, ты самая настоящая благотворительность, - проворчал он, пытаясь вовлечь свою голову обратно в игру и отвлечься от своего разбушевавшегося затвердевшего члена. Её хрипловатый смех ласково пронесся у него в ушах.
- А ты упрямый.
- Никогда.
- Sei un maniaco sessuale. (ит. Ты сексуальный маньяк).
Его брови взлетели вверх. – Поверь мне. Если я выполню свою работу так, как надо, то сексуальным маньяком окажешься ты.
Облака пара плыли над её лицом, и она слегка склонила подбородок, чтобы взглянуть на него. – А у меня есть работа, Сойер?
Ответ на её откровенный вопрос требовал от него больше усилий, чем прежде. Он отбросил в сторону дискомфорт и ответил.
- Нет. – Следующие слова высохли, и он был рад этому. Он не был готов ни для чего большего.
Её мышцы ослабли, и она позволила себе расслабиться, дразнящая улыбка играла на её губах. – Хорошо. Теперь, что насчет тебя?
Он посмотрел на свой разбухший член и пожал плечами.
- Я забыл презерватив, а мы играли в водные виды спорта. Не большая проблема.
- Ты, действительно, думаешь, что я болтливая?