Я спрыгивала последней и решила на всякий случай прикрыть за собой окно. Вдруг это хотя бы на несколько секунд задержит преследователей? В таких делах, как мне было уже известно из личного опыта, секунды решают многое, и иногда от них зависит жизнь.
Верка помогла Максимову подняться, правда, ее помощь в основном заключалась в пинках под зад, но оказалась действенной. Все вчетвером мы рванули к забору.
– Берите правее, – шепотом приказала я, замыкая шествие с пистолетом наготове. – Там деревья.
Верка их тоже заметила и очередным пинком показала Максимову направление. Он, надо отдать ему должное, и без нее понял, что от него требуется.
Подбежав к высокому забору (метра два в высоту), мы застыли перед ним.
– Ток поверху пущен? – прошипела я, тыкая дулом в нос Владиславу Юрьевичу.
Он судорожно помотал головой.
В это мгновение с другой стороны дома послышались мужские голоса…
Мы застыли на месте, но в следующее мгновение Верка, я и Рома одновременно дернулись к ближайшему кусту, припорошенному снежком, увлекая за собой Максимова. Как я уже говорила, снег на территории оставался только у забора. Тут, можно сказать, еще правила зима. По моими прикидкам, от стены дома до забора было около ста метров. Полностью очищалась площадка размером не более двадцати квадратных метров – вокруг дома, где после линии газона проходила и грунтовая дорожка, по которой, по всей вероятности, иногда проезжали машины. Хотя зачем им было ездить вокруг дома, я пока сказать не могла. Однако не исключала, что с другой стороны находятся какие-то постройки.
После грунтовой дорожки начинался сад. Ближе к дому деревья стояли редко, у забора – погуще, но все равно неравномерно. Например, прямо напротив окон каминного зала их почти не было, спрятаться за парой узких стволов мы не смогли бы ни при каком раскладе. Если вспомнить то, что мне удалось увидеть из оконца с решеткой полуподземного этажа, можно сказать, что пейзаж везде вокруг был похожим: расчищенный участок, редкий сад, забор.
Мы притаились за самым большим скоплением растительности в поле видимости. Я пожалела, что сейчас не лето и нас не скроет листва. Летом тут прятаться было бы гораздо удобнее. Но приходилось довольствоваться тем, что есть, надеясь лишь на отсутствие освещения. Ближайшие фонари, замеченные мною еще из зарешеченного окна, оказались гораздо дальше, чем мне показалось из полуподвального этажа. Никаких звуков проезжающих автомобилей я не слышала. Вообще, в эту минуту, когда мы втроем затаили дыхание, а Максимов молчал из-за вставленного кляпа, слышались лишь голоса его охранников, доносившиеся из-за дома. В ночной тишине эти звуки разносились хорошо, а парни, похоже, не считали, что их кто-то услышит.
По всей вероятности, мальчики вышли покурить, а заодно подышать свежим воздухом. По ходу дела восхитились красотой ночного звездного неба. Охранники-романтики, значит. Смотрят на далекие звезды, пока пленницы отправляют к тем самым звездам их товарищей и под дулом пистолета уводят их шефа из дома. Ну-ну! Мне нравится попадать в плен в домах, охраняемых такими дядями.
А они тем временем спорили, сходить или не сходить проверить, что случилось в каминном зале. Один считал, что приказ шефа ни в коем случае нарушать нельзя, и приводил примеры наказаний за непослушание. Как я поняла за эти пару минут, Максимов среди своих подчиненных слыл большим выдумщиком. Нет, он не был жестоким со своими людьми, просто периодически брался за их физическую подготовку, а она рассматривалась ими как наказание. Как выяснилось, парни делали «пистолетики», отжимались, подтягивались на перекладине. Охранники не хотели идти проверять состояние здоровья шефа, потому что им было лень отжиматься среди ночи, не говоря уже о приседаниях.
Услышав жалобные воспоминания обленившихся от сытой жизни охранников, мы с Веркой прыснули в кулаки.
– Да, Владислав Юрьевич, куда уж вашим увальням с нами тягаться, – прошептала Верка ему в ухо. – Мы – дамы спортивные и свой боевой и физический уровень постоянно повышаем, причем на практике. Можем, кстати, заняться как-нибудь на досуге вашими мальчиками. За отдельное вознаграждение. Вы нам за это еще спасибо скажете! Мальчиков выдрессируем по первому разряду. Спросите у Афганца. Его мальчики после общения с нами ой как подтянулись!
Второй охранник твердил, что надо бы все-таки каким-то образом проверить, что делается в каминном зале, и предложил заглянуть в окно. Первый заметил, что там все окна зашторены, а даже если и нет, то все равно можно нарваться на взгляд шефа, в результате чего опять же им придется отжиматься или подтягиваться. Нежелание выполнять физические упражнения пересиливало беспокойство за здоровье шефа.
Тут подключился третий голос, заметивший, что в каминном зале наверняка идет групповуха, поэтому там и не отвечают на сигналы. С третьим согласились первый и второй, вспомнили основную Веркину специализацию, высказали предположение, что я тоже не должна была бы подкачать, после чего решили вернуться в дом.
– Ну ладно, полезли, – посмотрела я на Верку. – Пожалуй, нас теперь никто не побеспокоит. В этом на охранников Владислава Юрьевича можно положиться.
Мы привалили Максимова к забору, он что-то мычал сквозь кляп, Верка заявила ему, что с собой мы его, конечно, не возьмем, хотя бы потому, что нам его не перекинуть через забор, поэтому Владиславу Юрьевичу придется посидеть тут и подумать о жизни. С его-то слоем жира не замерзнет! Склонившись к лицу связанного мужчины, подружка прошипела:
– Встанешь, только досчитав до тысячи!
– Вера Николаевна, он ведь все равно встанет. Надо бы как-то его привязать к дереву, чтобы тут посидел, пока его не найдут, – заметил Рома.
Поскольку разрезанная гардина, которой мы в комнате привязывали Максимова к стульям, нам для перелезания через забор вроде бы не требовалась, хотя и была прихвачена с собой, Верка выделила одну полоску и привязала левую ногу Владислава Юрьевича к ближайшему дереву. Второго куска гардины она пожалела: мало ли, все-таки может пригодиться.
Я влезла на плечи Владислава Юрьевича, чем вызвала его стон, ухватилась руками за верх забора, подтянулась, закинула ногу, села верхом, быстро огляделась и спрыгнула вниз. Там, на мое счастье, меня ждал сугроб, самортизировавший приземление. Я только отряхнулась от снега.
Вторым через забор перелетел Рома, третьей – Верка. Одновременно с появлением подружки я услышала глухой звук падающего за забором тела.
– Что ты с ним сделала? – спросила я уже на бегу, когда мы устремились к видневшемуся впереди шоссе.
– Пнула напоследок, конечно! – воскликнула Верка, как о чем-то само собой разумеющемся. – Ты что-то больно жалостливая стала, Ланка! Сколько раз тебе повторять: мужиков нельзя жалеть.
Рома хмыкнул.
– Тебя еще можно, – тут же добавила Верка.
– Думаете, я пока не мужчина?
– Не думаю, – ответила Верка. – Но тебя еще не успели испортить бабы.
Эх, послушал бы нас кто сейчас… В особенности зная обстановочку… А если на нас еще взглянуть со стороны…
Троица разбойников в пиджаках не по размеру, причем один – в окровавленном, с голыми головами, бабы – с пистолетами наготове, а юноша со старинным кинжалом с позолоченной рукояткой, прыгают по сугробам среди ночи в неизвестной им части Ленинградской области. Если это она, родимая, конечно, в чем у меня не было полной уверенности. Максимова мы как-то позабыли об этом расспросить. Но ничего, разберемся. И не из таких мест выбирались!
До шоссе мы доскакали быстро, но машин там не наблюдалось вовсе. За то время, что мы провели на улице, я вообще не слышала ни одной. Подозреваю, что тут и днем движение не очень оживленное, а в особенности в зимнее время и ранней весной.
– Питер в какой стороне, как мыслите? – спросила Верка, оказавшись на асфальте.
– Сейчас по звездам посмотрим, – ответил Рома и стал изучать небеса, не закрытые тучами. У него, наверное, «пятерка» по астрономии. Секунд через тридцать парень указал направление: – Туда!
Мы рванули. Интересно, а сколько нам сегодня километров бежать?
Метров через двести резвой трусцы Верка поинтересовалась температурой воздуха: у нее замерзли руки. Они у нее вообще всегда мерзнут больше всех остальных частей тела. А тут она еще начала ныть, что может их испортить на морозе: как потом она по голым телам клиентов ими водить будет? Отмороженными, что ли? Со слезающей кусками кожей? Я посоветовала подружке засунуть руки в карманы. Другого решения не видела.
Вообще, мне и самой становилось прохладно. По-моему, несмотря на то, что уже шел первый весенний месяц, морозец ночью, да еще и за городом, заворачивал. Днем-то солнце уже здорово греет, а вот ночью температура минусовая. М-да, не подхватить бы воспаление легких! Из дома-то мы выскочили разгоряченные, потом на эмоциях перелетели через забор, а сейчас немного подуспокоились, хотя надо понимать, что нас по следам вполне могут найти. Вернее, понять, что мы добежали до шоссе. А вот тут…
– Присматривайте по сторонам какое-нибудь укрытие, – сказала я товарищам-беглецам. – Чтобы, если услышим мотор, успеть спрятаться.
– Да мы его как раз надеемся услышать! – рявкнула Верка. – Ты что, сдурела?! До Питера бежать собралась? Марафонским бегом заняться? К Олимпиаде готовишься? Так до нее еще далеко! Конечно, бешеной собаке сто верст – не крюк, но тем не менее.
– Может быть погоня, – разумно заметил Рома. – Светлана Алексеевна права. Лучше бы, конечно, самим угнать какую-нибудь машину.
«Какой милый мальчик! Хотя с кем поведешься…»
– Где, не подскажешь? – хмыкнула Верка.
Пока что с одной стороны дороги рос редкий лесок, где спрятаться было бы весьма проблематично, если только не зарыться в сугробы с головой, на что просто может не хватить времени, а с другой – замерзшее озеро. Место, наверное, красивое, не зря же Максимов тут обосновался, правда, в эти минуты мне было не до русской природы в зимнем убранстве. Я предпочла бы ее в летнем варианте.
Когда мы преодолели путь вдоль озера, по той же правой стороне увидели ряд коттеджей. Ни в одном из их окон не горел свет.
– Вломимся? – спросила Верка, кивнув в ту сторону. – Попросим приютить бедных странников?
– Если б это была обычная деревня, имело бы смысл, – заметил Рома.
– А тут не имеет? – спросила я. – По-моему, сейчас скорее за городом встретишь богатеев, чем обычных сельских жителей. И у обеспеченных граждан телефон определенно есть. Позвоним кому-нибудь, чтобы за нами приехали. И подождем в тепле. Я считаю: надо стучаться.
– Класс не тот, – со знанием дела сказала Верка. – Никто тут не живет.
Подружка объяснила, что коттеджи, которые мы видим по «правому борту», скорее всего, принадлежат каким-то мелким бизнесменам. Они строились не для круглогодичного проживания, хотя, конечно, предназначены и для зимних вылазок. Это просто выпендрежные дачи. Не домики на шести сотках в советском стиле, но и не дворцы крестных отцов местного значения.
– Приглядитесь повнимательнее, – сказала Верка. – Во-первых, они стоят слишком близко один к другому. Значит, уже не высший класс: владельцы не могли купить побольше земли вокруг, как тот же Максимов. Где башни? Где стрельчатые окна? Ланка, ты что, в особняках в нашей области не бывала?
– Ну, не так часто, как ты, – скромно заметила я и спросила товарищей по несчастью: – Ну, полезем? Чтобы обогреться? Шмоток прихватить?
– Да и поесть бы не мешало, – заметил Рома. – А с утречка, может, и транспорт какой-то появится.
– Полезли, – приняла решение Верка.
Но стоило нам только сойти с шоссе, как мы услышали звук приближавшейся машины.
– Сзади, – прошептал Рома. – Оттуда, откуда мы идем!
– Но еще далеко, – заметила Верка.
– Максимовские не должны бы, – робко сказала я вслух и выдала свои аргументы: с их-то расторопностью они так быстро не успели бы, да и грохот раскрывающихся ворот (по идее, железных), наверное, разнесся бы на всю округу. Тем более что к дому Владислава Юрьевича явно ведет какая-то подъездная дорога (мы-то скакали по сугробам), а звук приближается совсем с другой стороны. Судя по нему, шоссе делает поворот в противоположную от особняка Максимова сторону – если проехать чуть дальше от дома, где нас держали.
Я приняла решение: остаемся на шоссе и перекрываем дорогу.
– Оружие пока спрячьте, чтобы человека сразу не испугать. Может, и так договоримся.
Я достала из кармана приготовленные сто баксов, экспроприированные из бумажника Максимова, и велела Верке не жмотничать, а тоже быть готовой расстаться с частью купюр. Подружка скривила недовольную мину и сказала:
– В наше время за сто баксов до Питера должны на руках донести!
Наконец мы увидели приближавшийся к нам белый «жигуленок» не первой молодости.
Мы стояли на дороге, взявшись за вытянутые руки. «Жигуленок» притормозил. Как я увидела, за рулем сидел дядька лет этак пятидесяти, с простым русским лицом и запорожскими усами. Обижать дядьку не хотелось. Мужики его возраста и так в последние годы были многократно незаслуженно обижены государством и, по большей части, не смогли вписаться в рынок. Этот, по идее, не смог.
Я прыгнула к переднему месту пассажира, сама раскрыла дверцу и обомлела: дядька сжимал в руках обрез, направив его мне в живот. Как мило! Дядьку-то я недооценила.
– Добрый вечер, – поздоровалась я, вешая на лицо свою самую лучезарную улыбку и делая вид, что обрез меня совершенно не беспокоит. – До Питера не подбросите?
И я показала дядьке портрет американского президента, который, как я считала, мог выступить убедительным аргументом против обреза.
На лице дядьки отобразился усиленный мыслительный процесс.
Поняв, что у меня явно не хватает аргументов для водилы, с другой стороны подошла Верка, как и я, не демонстрировавшая пока оружие. При виде Верки, идущей своей профессиональной походкой, дядька от меня отвернулся, быстро засунул обрез себе под сиденье и улыбнулся.
– Мужики, что ли, выкинули? – спросил он меня, кося глазом на склонившуюся всем телом к капоту Верку. Подружка расстегнула максимовский малиновый пиджак и выставила для обозрения свой шестой номер, ничем не поддерживаемый под свитером, прямо перед лобовым стеклом. Глаза у мужика полезли на лоб.
Но важен результат. Он сказал:
– Залезайте!
Я махнула рукой, сама впрыгнула на переднее место пассажира и открыла заднюю дверцу для Верки и Ромы.
– А пацана кто вызывал? – поинтересовался дядька. – У вас групповуха была?
– Да, котик, – ответила Верка. – Не совсем удачная для всех участников. Мы уж думали, что придется до Питера пешком топать. Но хоть живы остались. Это уже радует. Ты радуешься, что нас встретил?
Рома молчал, я тоже, только положила сто баксов на «торпеду», чтобы дядька вез нас с бóльшим энтузиазмом.
Верка поинтересовалась, где именно мы находимся, и попросила проехать к тому месту, где она в последний раз видела свой «Сааб».
Дядька, представившийся Николаем Ивановичем, поведал нам, что после сокращения остался безработным, халтурит на своей «шестерке», чем и кормит семью, состоящую из супруги и великовозрастной дочери, которой давно пора бы замуж. Сегодня вечером попался клиент, которого нужно было отвезти за город и помочь ему протопить печку. Насколько понял Николай Иванович, мужик поругался с женой и собирается недельку пожить на даче. Заплатил мужик хорошо, предлагал переночевать, но Николай Иванович обещал жене вернуться, да и не пьет он: здоровье пошаливает, а если бы остался, отказаться было бы сложно.
Мы о себе пока что ничего не рассказывали. Я нисколько не обижалась на водителя за то, что он принял меня за коллегу Верки. В такое время, в таком виде, в таком месте можно было подумать и хуже…
Мы все одновременно заметили машину, несшуюся за нами. Пока мы, конечно, не знали точно, наша ли компания интересует сидящих в том автомобиле, но следовало приготовиться.
– Рома, меняемся местами, – приказала я парню.