— Да, в самом деле, — ответил Бастьен с улыбкой и медленно сжал руку своей спутнице.
И он нисколько не кривил душой — возбуждение Терри и ее восторг не только радовали глаз, но и оказались весьма заразительными. А ведь подобных чувств Бастьен не испытывал уже очень давно, так что прогулки с Терри доставляли ему истинное удовольствие. Более того, он вдруг понял, что ему захотелось обнять и поцеловать эту милую молодую женщину, так очаровательно раскрасневшуюся. Выпустив руку Терри, Бастьен перевел взгляд на очередной экспонат и, поддразнивая свою спутницу, воскликнул:
— Ох, посмотри! Еще одна рака.
Терри улыбнулась и подошла к следующей стеклянной витрине. Через минуту-другую, забыв о своем смущении, она уже снова с восторженными восклицаниями перебегала от одного экспоната к другому. А Бастьен следовал за ней, наслаждаясь ее наивным энтузиазмом. Когда же они наконец решили выпить кофе и перекусить, он пришел к выводу, что его молодая спутница представляет собой гораздо более драгоценное произведение искусства, чем любой из представленных в музее экспонатов. Да, она была настоящим сокровищем, и ему очень повезло, что он встретил на своем жизненном пути эту очаровательную женщину.
— О, ведь погода сегодня очень приятная. Почему бы нам не взять все это с собой и не поесть где-нибудь в тени? — сказала Терри, когда кассирша протянула ей сдачу. Она настояла на том, чтобы заплатить самой, и, достав кошелек, со смехом оттеснила своего спутника от кассы.
А Бастьен прекрасно знал: большинство женщин не стали бы возражать, если бы он взялся оплачивать их счета. Но Терри не относилась к большинству женщин, было совершенно очевидно, что она не собиралась жить в Нью-Йорке за его счет.
— Что ж, отличная мысль, — согласился Бастьен. Взяв с подноса стаканы с клубничным напитком, он направился к выходу из кафетерия.
Терри же, подхватив упаковку с сандвичами, последовала за ним.
— Поверить не могу, что я пропустила время ленча, — сказала она, когда они уселись на каменном парапете, опоясывавшем фасад музея. — Как быстро пролетело время!
— Да, очень быстро, — осторожно вытаскивая сандвич из бумажного пакета, ответил он.
— Мне очень нравится этот музей, — сказала Терри. — Спасибо, что привели меня сюда.
— Я рад, что тебе здесь понравилось. — Бастьен внимательно разглядывал свой сандвич. — Мне тоже нравится.
Терри улыбнулась и сделала глоток из своего стаканчика.
— Но я-то здесь впервые, — сказала она.
— Как твои ноги такое выдерживают? — спросил Бастьен (они ходили по музею более четырех часов).
— Прекрасно выдерживают! — Терри весело рассмеялась.
Бастьен тоже засмеялся. А потом наконец решил сделать попытку проникнуть в сознание Терри. Впервые он собирался предпринять такую попытку, когда возвращался домой с обедом для гостей. Но тогда оказалось, что симпатичная кузина Кейт уже спала, а на следующее утро началась суета, так что Бастьен решил на время отложить это дело. Кроме того, ему не хотелось утомлять Терри, так как накануне, смеясь и весело болтая, они засиделись в гостиной до трех утра. Казалось бы, на следующий день, проснувшись в семь часов, он должен был чувствовать себя вконец измученным, но ничего подобного не было; Бастьен соскочил с кровати полный сил и энергии, переполненный желанием снова встретить новый день вместе с Терри.
Он быстро обошел свою огромную квартиру и вскоре понял, что его очаровательная гостья еще не проснулась. Быстренько написав записку, что уходит к себе в офис, Бастьен спустился в пока еще пустую контору своей компании, чтобы убедиться, что он ничего не забыл и что можно спокойно отправляться на долгожданную прогулку.
Когда он вернулся в пентхаус, Терри уже встала; причем выглядела она вполне бодрой и даже веселой, так что было совершенно ясно: недостаток сна вовсе не сказался на ее самочувствии. Оказалось, что она уже успела принять душ и одеться, то есть была готова к прогулке. Сначала Бастьен сводил ее в «Стейдж дели», где с удовольствием понаблюдал, как она поглощала свой завтрак с обычным для нее и удивительным для него аппетитом. Затем они отправились в музей, и там Терри в течение нескольких часов порхала из зала в зал, а Бастьен, следовавший за ней, не уставал восторгаться своей милой спутницей, и мысль о том, чтобы попытаться прочесть ее мысли, ему даже в голову не приходила. Но вот теперь он наконец-то вспомнил о том, что давно уже хотел проникнуть в ее сознание.
— О, чуть не забыла! — воскликнула Терри. — Сегодня утром, пока вы были в офисе, из Калифорнии позвонила моя кузина.
Это сообщение насторожило Бастьена. Ожидая услышать какие-нибудь неприятные новости, он снова отказался от попытки проникнуть в сознание Терри.
Стараясь казаться спокойным, Бастьен спросил:
— И что же Кейт сказала?
— Она очень удивилась, когда я ей сообщила, что мы идем в музей. Похоже, вам не часто удается освободиться от работы.
— Э… да, наверное, я в каком-то смысле трудоголик, — пробормотал Бастьен. Причем это его признание отнюдь не являлось преувеличением — уже долгие годы вся его жизнь состояла только из одной работы.
Терри кивнула:
— Да, понимаю, но надеюсь, вы не считаете, что обязаны меня развлекать. Конечно, наши прогулки доставляют мне огромное удовольствие, — поспешно добавила Терри. — Но я не хотела бы мешать вам и нарушать ваши планы.
— Мою деловую встречу отменили, вернее, перенесли, — напомнил Бастьен. Разумеется, он умолчал о том, что сам же ее и перенес. Более того, Бастьен собирался находиться «вне доступа сети» как минимум до следующего уик-энда.
— Перенесли?! — Терри оживилась. — Ах, как же, как мне повезло! — радостно улыбнувшись, она вернулась к своему сандвичу.
Бастьен же украдкой наблюдал за своей спутницей. Эта очаровательная молодая женщина с аппетитной фигурой и пухлыми губками вызывала у него почти забытые чувства и желания. Вереница воспоминаний и мыслей раз за разом проносилась перед его мысленным взором. О Боже, как было бы приятно целовать эти губы! Они, наверное, необыкновенно сладкие на вкус.
— У меня… что-то не в порядке? — в смущении пробормотала Терри, утирая салфеткой губы и даже щеки. — Я, наверное, испачкалась соусом?
— Нет-нет, все замечательно. — Бастьен тоже смутился — оказалось, что Терри все-таки заметила, что он разглядывал ее. Заставив себя улыбнуться, он добавил: — Не беспокойся, с твоим личиком все в полном порядке.
Опустив голову, Бастьен сделал вид, что сосредоточился на своем сандвиче; он одолел только половину, тогда как Терри свой уже съела, и, похоже, она заметила, что он ел совсем немного. За завтраком он лишь сделал вид, что ест, бедняжка Терри, казалось, испытывала неловкость из-за своего отменного аппетита. Что ж, по сравнению с ним она и впрямь была редкостной обжорой, особенно по утрам.
Какое-то время она наблюдала, как Бастьен жевал свой сандвич, откусывая от него по маленькому кусочку, потом вдруг спросила:
— А с вашим сандвичем что-то не так?
— Что?.. — Бастьен поднял на нее глаза. — О, нет-нет, я просто удивляюсь… удивительно, что такая… еда иногда бывает очень вкусной.
Терри весело рассмеялась. И тут же подумала о том, что ее спутник иногда говорил очень странные вещи. Когда же они обходили залы эпохи Возрождения, Бастьен объяснял все столь авторитетно и с таким знанием дела, что она, не выдержав, спросила, не изучал ли он историю в университете. И казалось, этот вопрос немного его смутил; он покраснел и пробормотал, что, мол, посещал несколько курсов.
— Терри, а у вас есть братья или сестры?
Она взглянула на него с удивлением — этот вопрос показался ей неожиданным.
— Нет. — Терри покачала головой. — Я была единственным ребенком в семье.
— О, да-да, теперь вспоминаю. Кажется, Кейт упоминала об этом. И еще она сказала, что вы росли в неполной семье.
— Да. Верно. — Терри со вздохом кивнула. — К счастью, моя мать была замечательной женщиной. Иногда нам не хватало денег на жизнь, но любви всегда было достаточно. Бастьен, а ведь у вас, кроме Люцерна, есть еще и другие братья, не так ли? И кажется, сестра, правда? Вы выросли в полной семье… Должно быть, это прекрасно — иметь братьев и сестер!
Бастьен криво усмехнулся:
— Да, наверное. Но иногда наличие братьев создает ужасную головную боль.
— Однако я уверена: вы бы не отказались от них ни за что на свете, — с улыбкой заявила Терри.
— Разумеется, не отказался бы, — согласился Бастьен. — Хотя в детстве бывали моменты, когда мне ужасно хотелось именно так и поступить.
— Может, расскажете об этом? — попросила Терри.
Бастьен немного помедлил, затем, кивнув, пробормотал:
— Что ж, хорошо!
Он принялся вспоминать свое детство, и Терри вся обратилась в слух. Но она почти сразу догадалась, что Бастьен «редактировал» воспоминания, причем в его рассказе время от времени возникали паузы, и казалось, что он пытался подбирать наиболее подходящее слово. Однако рассказчик он был прекрасный, и вскоре Терри перестала замечать кое-какие неувязки. Впрочем, она еще раньше заметила, что Бастьен, рассказывая что-либо, иногда с трудом подбирал нужные слова, и в таких случаях возникало ощущение, что он боялся сболтнуть лишнее. Но Терри не придавала этому особого значения и все равно слушала его с внимательным удовольствием. Более того, ей временами казалось, что она получала удовольствие не только от общения с этим человеком, но и от одного лишь его присутствия. Терри видела, как вспыхивали его глаза при каких-либо особо приятных воспоминаниях, и в какой-то момент она вдруг поймала себя на том, что смотрит, не отрываясь, на его губы. Чувственные, подвижные, четко очерченные — казалось, они были созданы для жарких и страстных поцелуев.
Бастьен продолжал что-то говорить, но Терри, уже не слушая его, представляла, его губы на своих губах. Видимо, она вздрогнула и, в испуге заморгав, мысленно воскликнула: «О Боже, о чем я думаю?! Да как же мне могло прийти такое в голову?!» Конечно, Бастьен с самого начала показался ей очень привлекательным мужчиной и необычайно интересным собеседником. И она по-настоящему наслаждалась общением с этим удивительным человеком. Более того, Терри каждое утро, просыпаясь, с нетерпением ожидала, что же принесет ей новый день. Но до сих пор она не осознавала, что невольно увлеклась этим на редкость обаятельным мужчиной. А вот сейчас…
О Господи! Терри вдруг поняла, что Бастьен умолк и что он… Сейчас он смотрел на нее так, словно хотел поцеловать. Да-да, он хотел ее поцеловать — в этом не могло быть сомнения!
Ужасно смутившись, Терри пробормотала:
— Простите, я просто… подумала…
В следующее мгновение Бастьен взял ее лицо в ладони и прижался губами к ее губам. Ее давно уже по-настоящему не целовали, и сейчас, когда это произошло, Терри едва не запаниковала. Она замерла, на мгновение пытаясь справиться со множеством охвативших ее чувств, а затем, не вполне понимая, что делает, крепко прижалась к Бастьену и, обвивая руками его шею, ответила на поцелуй.
Внезапно раздался пронзительный птичий крик, и Терри с Бастьеном, отпрянув друг от друга, увидели стайку птиц, отчаянно дравшихся за остатки сандвича, лежавшие рядом с ними. Терри усмехнулась и вновь повернулась к Бастьену.
— Мне очень жаль, что так получилось.
— В самом деле? — спросила Терри чуть хрипловатым голосом.
Несколько секунд они смотрели друг другу в глаза, затем Бастьен, едва заметно улыбнувшись, ответил:
— А впрочем, нет, я вовсе не жалею.
— Я тоже, — прошептала Терри.
Они несколько секунд помолчали. Потом Бастьен, рассмеявшись, посмотрел на птиц и раскрошил им остатки своего сандвича. После чего, снова посмотрев на свою спутницу, спросил:
— Может, на сегодня хватит музея? Думаю, ты очень устала. А сюда мы можем прийти в любой другой день. Согласна?
Терри медлила с ответом. По правде говоря, ей на сегодня впечатлений было достаточно. Правда, она еще не валилась с ног от усталости, но чувствовалось, что надолго ее не хватит. Хотя с другой стороны… Может, стоило рискнуть, пока не закончился этот внезапный романтический порыв?
— Мы могли бы немного пройтись по магазинам, — сказал Бастьен. — Как, согласна?
Терри невольно улыбнулась. Это предложение Бастьена ужасно ей понравилось. Выходит, он не собирался заканчивать прогулку, просто несколько скорректировал планы. К тому же ей очень хотелось еще раз прогуляться по магазинам, так как в субботу она почти ничего не купила — в основном просто рассматривала витрины. А ведь ей действительно следовало воспользоваться возможностью и сделать кое-какие покупки (по сравнению с Нью-Йорком в Англии все было ужасно дорого).
— Так как же, прогуляемся? — снова спросил Бастьен.
— О, это было бы замечательно… Если, конечно, вы не против, — добавила Терри с робкой улыбкой. Она прекрасно знала, что многие мужчины терпеть не могли ходить по магазинам, и ей, конечно же, не хотелось докучать Бастьену, вынуждая его опять бродить за ней, пока она будет выискивать какую-нибудь особенную кофточку или, не дай Бог, кружевные трусики.
— Не беспокойся, я с удовольствием пройдусь с тобой, — ответил Бастьен. — Если хочешь, мы даже можем поехать на Пятую авеню. Там прекрасные магазины.
Поднявшись на ноги, Бастьен совершенно естественно, будто так и полагалось, взял ее под руку и повел к широкой лестнице. Поначалу Терри даже не поняла, что произошло; затем, сообразив, что поведение ее спутника несколько изменилось, молча закусила губу. Когда они спустились по лестнице, Бастьен на несколько секунд остановился, стараясь определить в какую сторону им идти. А Терри по-прежнему молчала; сейчас она чувствовала себя как закомплексованная девочка-подросток, не знающая, как держаться во время прогулки с симпатичным юношей.
Довольно долго они молча шли по улице, но это молчание совершенно не тяготило их. Терри, оправившись от неловкости, с удовольствием шла с Бастьеном под руку, при этом она то и дело озиралась, разглядывая все, что их окружало, с любопытством и восхищением. Она и раньше навещала Кейт, и это была ее третья поездка в Нью-Йорк. Но тогда они почти все время проводили в бесконечных разговорах и лишь изредка делали непродолжительные вылазки в Виллидж [3].
— А как вы оказались в Англии? — неожиданно спросил Бастьен, придерживая перед ней дверь «Блумингдейла» [4].
Терри немного помолчала, потом, тихонько вздохнув, ответила:
— Я переехала туда, когда вышла замуж. Мой муж был англичанин.
— Вы говорили, что не замужем, — проговорил Бастьен, — так что могу предположить, что вы либо развелись… либо ваш муж скончался. Склоняюсь ко второму. Я прав? — спросил он, понизив голос.
Терри посмотрела на него с удивлением:
— Да, вы правы. Но что заставило вас так подумать?
Бастьен пожал плечами:
— Если бы вы с ним развелись, то неприятные воспоминания о жизни с мужем заставили бы вас вернуться обратно в Америку. Но только хорошие воспоминания могут удержать человека в чужой стране. Не так ли? Кроме того, только полный идиот мог бы отказаться от такого сокровища, как вы. А мне трудно представить, что вы захотели бы выйти замуж за идиота.
При этом комплименте Терри почувствовала, что краснеет. Но вместе с тем слова Бастьена пробудили у нее страшные воспоминания. Когда Терри вышла замуж и переехала в Англию — это случилось приблизительно год спустя после смерти ее матери, она была еще совсем молоденькой, ей тогда еще не исполнилось и двадцати. Ее муж Йен был старше ее на два года, и сначала все у них складывалось замечательно. Йен был государственным служащим, а она училась в университете. Довольно быстро они купили небольшой домик и в течение двух лет вили свое гнездышко. А потом у мужа обнаружили болезнь Ходжкина, и Терри начала борьбу за его жизнь — сражение, которое они проиграли три года спустя.
В тот год, когда мужу был поставлен страшный диагноз, Терри как раз получила степень бакалавра, и некоторое время она еще продолжала учиться. Но в последний год болезни Йена она бросила учебу, чтобы постоянно находиться рядом с любимым. Ей едва исполнилось двадцать пять, когда она стала вдовой, у нее остался небольшой уютный коттедж и кое-какие деньги, полученные по страховке. Эти деньги Терри использовала, чтобы закончить свое образование. Когда же она получила докторскую степень, ей предложили должность профессора в университете города Лидс.