Брата я нашла в коридоре, у лестницы. Завернувшись в одеяло, тот стоял, глядя в пространство между перилами.
Он поднял на меня огромные синие глаза.
— Итан! — прошипела я, — Ты что тут делаешь? Я же сказала тебе сидеть в комнате.
Я взяла его на руки и понесла обратно в детскую.
— А где мама с папой? Ты прогнала плохого дядьку?
— Все в порядке, — сказала я. — Маму с папой никто не обидел. Лед растает, и они станут прежними.
Хотя, наверное, удивятся, почему вокруг все мокрое. Таяло очень быстро. По дороге в комнату я обошла несколько лужиц.
Итан кивнул и серьезно посмотрел на меня. Я усадила его на кровать.
— Ты снова уходишь? — спросил он, будто невзначай, хотя губки у него дрожали.
Итан шмыгнул носом.
— Ты не навсегда пришла?
Я села рядом с ним на замерзшую постель.
— Пока что нет, — вздохнула я, пригладив его волосы. — Я очень хочу остаться, но...
Итан опять шмыгнул. Я обняла его и прошептала:
— Прости. Мне еще нужно сделать кое-что.
— Нет! — Малыш обхватил меня ручками и уткнулся в бок. — Никуда ты не пойдешь. Я тебя не отдам.
— Итан...
— Принцесса!
Из подкроватного мрака высунулась рука и схватила меня за лодыжку. В кожу больно впились когти. Я взвизгнула и поджала ноги. Итан испуганно вскрикнул.
— Боггарт! Черт тебя подери!
От крика охрипшее горло заболело с новой силой, и я разозлилась еще больше. Соскочив с кровати, я подошла к комоду и схватила фонарик. Боггарты ненавидят свет. Увидев белый луч, они сразу бросятся наутек.
— У меня сегодня плохое настроение, — просипела я, щелкнув кнопкой. — Даю тебе три секунды, чтобы убраться. Или я сама тебя выгоню.
—
Меган
! — Итан спрыгнул с кровати, подошел и взял меня за руку, — Не волнуйся. Это же просто Паук. Он мой друг.
Я не поверила своим ушам. С каких это пор боггарты стали дружить с детьми, которых они пугают? Это просто невероятно. Под кроватью что-то мелькнуло, и на меня уставились два желтых глаза.
— Не бойссся, принцессса, — прошипел боггарт, опасливо глядя на фонарик, — Я здесссь по приказу принца Ясссеня. Его высссочессство велел нам присссматривать за домом. Он под защитой Неблагого двора.
— Ясень приказал? Когда?
— Еще до того, как вы отправилисссь с ним в Тир-на-Ног.
Существо придвинулось ближе и замерло на границе света и тени.
— С ребенком ничто не ссслучитссся, — прошелестело оно. — И с его родителями тоже. Правда, им неизвессстно, что мы здесссь. Нам приказано защищать этот дом и не состроить козней тем, кто в нем живет.
— Он каждую ночь рассказывает мне сказки, — Малыш поглядел на меня, задрав голову, — Очень страшные. Но мне все равно. Во дворе иногда бегает черный пони, а в подвале сидит маленький человечек. Мама с папой их не видят.
Я закрыла глаза. Мысль о том, что по дому шатается столько неблагих фейри, меня ничуть не успокаивала, пусть даже они утверждали, что защищают мою семью.
— А как вы узнали, что сюда идет Ясень?
— Я почуял железо и понял, что должен ссспасссти хотя бы мальчика, — ответил Паук, не замечая моего недовольства. — Я затащил его под кровать, там лучше прятатьссся. Предссставьте, каково было мое удивление, когда я узнал, что на дом напал не кто иной, как сссам принц Ясссень. Должно быть, его околдовали, а может, его облик принял какой-то железный фейри. Я ссследовал приказу и ссспассс мальчика.
— Вот за это спасибо, — сказала я.
И тут мне в голову пришла одна мысль. Я даже не хотела об этом спрашивать, но все-таки не удержалась.
— А мои... мои родители обо мне говорили? Они хоть иногда вспоминают меня, гадают, куда я пропала?
— О взроссслых я ничего не знаю, принцессса.
Вообще-то сейчас это было уже не важно, однако мне
вдруг захотелось понять — я все еще часть семьи или всего лишь воспоминание? Но как это выяснить, не поговорив с мамой и Люком? Я щелкнула пальцами. Моя комната! Я старательно избегала туда заходить. Боялась, что не вынесу, если из нее сделали кабинет или спальню для гостей. Ведь это означало бы, что мама меня забыла.
Но сейчас, держа за руку Итана, закутанного в одеяло, я прошла по коридору и толкнула свою дверь.
В комнате все осталось по-прежнему, только замерзло. Она была знакомой и в то же время чужой. Я вошла, и к горлу подкатил ком. Ничего не изменилось. На кровати сидел мой старый плюшевый мишка, подарок на день рождения. На стене висели постеры «Наруто» и «Эскаф-лои». Я погладила комод, рассматривая фотографии, стоявшие между разбросанными компакт-дисками, которые лед наверняка испортил. Я, мама, Итан. Мы все вместе с Люком. Я с Красоткой, нашей овчаркой, когда она была щенком. На тумбочке рядом с кроватью в маленькой рамке стояла еще одна фотография.
Нахмурившись, я выдрала ее изо льда. На сиимке была я, маленькая, не старше Итана. Меня держал на руках какой-то мужчина с коротко стриженными каштановыми волосами и кривоватой улыбкой.
— Боже, — прошептала я.
Колени подогнулись, и я села на кровать, прямо в слякоть и холодную воду. Я даже не почувствовала, что одежда промокла. Итан привстал на цыпочки и посмотрел на фото.
— Кто это? — прошептал он.
В дверях появился Пак. Его рубашка и руки были в крови.
— Принцесса? Нам пора. Ясень сказал, что возле дома ходит таттеркольт. Это гоблин-оборотень. Он может довезти нас до целительницы, — Он увидел мое лицо и осекся, — Что с тобой?
Я показала фотографию.
— Узнаешь?
Робин прищурился и вытаращил глаза.
— Черт, — пробормотал он, — Да это же Чарльз!
Я чуть заметно кивнула.
— Чарльз, — прошептала я, забирая фотографию. — Я его даже не узнала. Как так могло получиться...
Я замолчала, вспомнив старуху, которая рылась в моих воспоминаниях, разбрасывая их, будто прошлогодние листья. Когда мы искали Итана и Железного короля, мы попросили прорицательницу из Нового Орлеана помочь нам. Она согласилась в обмен на воспоминание. До сих пор я об этом совсем не думала.
— Так вот что я отдала? — горько спросила я. — Вот какую плату она взяла за помощь. Это воспоминание!
Пак не ответил. Я вздохнула, посмотрела на фотографию и покачала головой.
— Кто он?
— Твой отец, — тихо сказал Пак. То есть мужчина, которого ты считала отцом. Пока твоя мама не встретила Люка, и пока ты не пришла к нам. Он пропал, когда тебе было шесть.
Я не могла оторвать глаз от странного снимка. Мужчина держат меня на руках. Мы оба улыбались.
— Ты знал, кто он такой, — проговорила я, не оборачиваясь. — Знал, кто такой Чарльз. Все это время, пока мы оставались у Лэнанши, ты знал.
Пак не ответил. Наконец я подняла глаза и возмущенно уставилась на него.
— Почему ты мне не сказал?
— И что тогда, принцесса? — Он скрестил руки на груди и посмотрел мне в глаза без малейшего раскаяния. — Ты пошла бы на сделку с Лэнанши? Притащила его домой, будто ничего не случилось? Думаешь, твоя мама приняла бы его с распростертыми объятиями?
Конечно нет. Теперь у нее были Люк и сын. Даже если бы я вернула Чарльза домой, ничего бы не изменилось.
Хуже всего, я не могла вспомнить, почему хотела это сделать.
Голова шла кругом. Мир перевернулся, меня подхватил водоворот эмоций. Потрясение от открытия. Чувство вины. Я не узнала мужа своей матери, человека, который меня растил. Я ничегошеньки о нем не помнила. Для меня он был как прохожий с улицы. Злость на Пака. Он все знал и специально мне не говорил. Злость на Лэнанши. Что она сделала с моим отцом? Как он вообще к ней попал? Как его оттуда вытащить?
Да и нужно ли?
— Принцесса.
Я вздрогнула и бросила на Пака убийственный взгляд. Он усмехнулся.
— Ой, боюсь! Потом разорвешь меня на кусочки. Его крутейшество плохо себя чувствует. Ему очень нужна помощь.
Итан шмыгнул носом и решительно прижался к моей ноге.
— Нет! — заплакал он, — Не пущу! Нет!
Я беспомощно посмотрела на Пака. Все тянули меня в разные стороны, и от этого кричать хотелось.
— Я не могу бросить его одного.
— Он не один, принцессса, послышался из-под кровати голос Паука, — Мы защитим его ценой жизни, как приказано.
— Обещаете?
Боггарт тихонько зашипел.
— Как пожелаете. Мы, трое подданных Неблагого двора, боггарт, таттеркольт и клурикон, обещаем присссматривать за мальчишкой Чейзом, пока его высочессство принц Ясссень или сссама королева Маб не отменят приказ.
Все это по-прежнему мне не нравилось, но больше я ничего сделать не могла. Если фейри говорит «обещаю», он обязательно сдержит слово. Итан все ревел и цеплялся за мою ногу.
— Нет! — взвизгнул он.
Тут недалеко было и до истерики, которые у него случались редко, но метко.
— Ты никуда не пойдешь! Нет!
Пак вздохнул, погладил Итана по макушке и что-то шепнул. Я заметила, как воздух дрогнул от чар, и малыш замолчал, обмяк. Я испуганно подхватила его и тут поняла, что Итан тихонько похрапывает. Пак широко улыбнулся.
— Обязательно было так делать?
Я завернула Итана в одеяло и понесла в детскую.
— Ну, иначе пришлось бы превратить его в кролика на несколько часов, — ответил Пак, шагая следом. — Вряд ли твоим родителям это понравилось бы.
Его невозмутимость меня бесила.
С потолка капала холоднющая вода, по стенам бежали ручьи. Все игрушки моего брата промокли.
— Так не пойдет, — простонала я. — Даже если он спит, я не могу его тут бросить. Он же замерзнет!
Как по команде, дверь шкафа распахнулась. Внутри было темно, тепло, а главное, сухо.
— Скорее, принцесса, — торопил Пак, — Решай. У нас мало времени.
Я неохотно положила малыша в шкаф, устроив ему гнездышко из одеял. Он крепко спал, посапывая, и даже не шевельнулся, пока я укутывала его.
— Присматривайте за ним как следует, — шепнула я, глядя в тень.
Я в последний раз погладила Итана по головке и получше укрыла ему плечи. Наконец мы с Паком отправились на первый этаж.
— Надеюсь, Ясень не будет возражать, если мы вытащим его тушку на улицу, — пробормотал Пак, когда мы спускались по лестнице под ледяной капелью, — Я его подлечил, но вряд ли он сможет идти очень...
Он замолчал. Мы остановились на пороге обледенелой гостиной. Входная дверь тихонько скрипнула и приоткрылась, уронив на пол полоску лунного света. Ясеня нигде не было.
Я выскочила на крыльцо. Посреди двора темнел высокий силуэт. Принц брел, пошатываясь и зажимая рукой бок. На краю леса еле виднелась в сумраке маленькая черная лошадка с горящими красными глазами.
Перепрыгнув через ступеньки, я бросилась за ним. Сердце колотилось как бешеное.
— Ясень!
Я поймала его за руку. Принц дернул плечом, но чуть не упал.
— Подожди! Куда ты?
— Обратно. За скипетром, — глухо ответил он и снова попытался освободиться.
Я держала его мертвой хваткой.
— Отпусти меня, Меган. Я должен вернуться.
— Ничего ты не должен! Только не так.
Отчаяние поднялось в груди, как черная волна.
Я сглотнула слезы.
— Что ты себе вообразил? В одиночку тебе с ними не справиться. Они тебя убьют.
Он не шевельнулся. Не покачал головой, не попробовал вырваться, и мне стало еще больнее.
— Почему ты такой упрямый? — прошептала я, — Почему не даешь нам тебе помочь?
— Меган,
пожалуйста. —
Он изо всех сил старался говорить спокойно. — Дай мне уйти. Я не могу тут оставаться. Только не сейчас, когда... — Он вздрогнул и прерывисто вздохнул. — Когда я сделал такое.
— Это был не ты.
Отпустив руку принца, я встала у него на пути. Ясень отвел глаза. Я сжала волю в кулак, шагнула ближе и осмелилась взять его лицо в ладони.
— Это был петы. Не вини себя. Ты не мог сопротивляться жучку. Виновата здесь только она.
Он смотрел на меня, как одержимый.
— Это не оправдывает мой поступок.
— Нет.
Он вздрогнул и попятился, но я не отпускала.
— Но если ты чувствуешь себя виноватым, это еще не значит, что ты должен себя погубить. Чего ты этим добьешься?
Он смотрел на меня с мрачным и непроницаемым видом. У меня сжалось горло от тоски. Захотелось обнять его, прижать к сердцу. Только вот я знала, что он этого не позволит.
— Вирус еще на свободе, —
пр
одолжала я, глядя ему в глаза. — Мы еще можем вернуть скипетр, но только на этот раз нужно действовать сообща. По рукам?
Он хмуро посмотрел на меня.
— Еще один договор?
— Нет, — прошептала я испуганно, — Об этом я больше тебя не попрошу.
Он молчал, и я нехотя опустила руки. Сердце разрывалось.
— Если ты и в самом деле хочешь уйти, я не имею права тебя удерживать. Но...
— Я согласен.
Я похлопала глазами.
— Согласен? С чем?
— С условиями. — Он склонил голову и торжественно произнес: — Я буду помогать тебе, пока мы не вернем скипетр ко двору Зимней королевы. Я останусь с тобой, пока не исполню обещания. Даю слово.
— Для тебя это всего лишь сделка?
— Меган, — он с мольбой взглянул на меня, — не отказывайся. Я не представляю, как еще искупить свою вину.
— Но...
— Ну что? Разобрались?
К нам вразвалочку подошел Пак. Не успела я возразить, как он обнял меня за плечи. Ясень выпрямился и отступил. В его глазах сверкнул лед. Пак посмотрел мимо него, на таттеркольта, стоявшего под деревьями, и вскинул бровь.
— Вот кто нас повезет.
Лошадка навострила уши и подняла верхнюю губу, скаля плоские желтые зубы как-то совсем не по-лошадиному. Пак хихикнул.
— Похоже, я не очень понравился твоему другу, ваше крутейшество. Придется тебе ехать в гордом одиночестве.
— Я поеду с ним, — быстро вставила я и оттащила Пака в сторону.
Он похлопал ресницами и нахмурился.
— Ясень на ногах едва стоит, — зашептала я, сердито глядя на него, — Кто-то же должен быть рядом с ним. Одного я его не отпущу.
Он ответил той самой улыбочкой, которая меня бесила.
— Конечно, принцесса! Как пожелаешь.
Я с трудом удержалась, чтобы не дать ему тумака.
— Просто отведи нас к целительнице.
Он закатил глаза и пошел вперед, бросив на Ясеня недовольный взгляд. Тот ничего не сказал. Лицо у него было какое-то странное, словно каменное.
Принц развернулся и зашагал к таттеркольту. Лошадка согнула передние ноги, присела. Ясень чуть заметно поморщился, взбираясь на нее. Я опасливо приблизилась. Таттеркольт вскинул голову и махнул растрепанным хвостом, но, к счастью, не бросился на меня и не укусил. Передо мной гнуть колени он не стал, пришлось неуклюже карабкаться. Я села позади принца, закрыла глаза и прижалась щекой к его спине. Я была рада уже тому, что могу прикасаться к нему без страха. Сердце Ясеня забилось чаще, он вздрогнул, но остался таким же холодным и скованным. Помрачнев, я сглотнула комок в горле.
Послышался хриплый птичий крик. Над нами пронесся огромный ворон, так низко, что ветер от его крыльев взъерошил мне волосы. Он присел на ветку, оглянулся на нас, и в темноте его глаза вспыхнули зеленым светом. Ворон снова каркнул и улетел в чащу. Ясень тихонько приказал таттеркольту следовать за птицей, и лошадка пустилась рысцой, скользя между стволами, будто призрак. Я повернула голову и смотрела, как дом тает вдали, становясь все меньше и меньше, пока ветки совсем не скрыли его из виду.