Вот оно как, оказывается… Она еще вдобавок в долгу…
Аня злобно нахмурилась:
— Ты на ходу меняешься и превращаешься в мерзкую тещу и требовательную мать! Вот! А с детей долгов не требуют!
Она равнодушно махнула рукой. Мать уже становилась такой далекой, такой непонимающей… И пусть ее… Но сдаваться не собиралась ни одна, ни другая.
— А твой этот… как его там?.. Так называемый муж… Он собирается работать, жениться на тебе и растить своего ребенка?
— Собирается, — отозвалась Аня. — Очень даже собирается. Даже придумал имена. И для девочки, и для мальчика.
— Молодец! — похвалила Евгения Александровна. — Имена — это самое главное! Что может быть важнее имен?! Все остальное— ерунда!..
* * *
Накричавшись в телефонную трубку и вылив на отца ошеломляющее сообщение, что подлая, дрянная Анька беременна — да еще от какого-то сопляка, был бы хоть мужик стоящий! — мать неожиданно успокоилась и вечером заговорила по-другому Аня сидела рядом и с удовольствием слушала родительский разговор.
— Пожалуй, Боря, нам стоит пригласить этого обормота в субботу на ужин, — предложила мать. — Я скажу ему: «Ты обесчестил мою дочь!» — и упаду в обморок. А ты меня подхватишь! Правда, неожиданный поворот сюжета? Как тебе сцена? Поставлена неплохо?
— Так себе, — скептически оценил фантазию жены отец. — Довольно банально. Я каждый раз удивляюсь, что способны сделать с тобой чувства! Их избыток так же вреден, как и нехватка. Но твоя задумка может сойти на худой конец, если этот негодяй действительно влюблен в Анюту.
— А ты думаешь, в нее кто-нибудь может быть не влюблен?! — патетически воскликнула мать.
Она верила, что ее дочь самая красивая, умная и талантливая. Поэтому не нуждается ни в каких совершенствованиях. И все всегда делает идеально. Это была серьезная ошибка, но переубедить любящую мамашу оказалось невозможно.
Аня ухмыльнулась:
— Кто будет приглашать? Ты или я?
— Папа! — заявила мать. — Пусть мужчины договорятся между собой! У них это лучше получится.
— Пусть, — согласилась Аня.
Обожая старшую дочку, отец иногда проявлял ревность и суровость. В основном по телефону. Если его начинали одолевать юношеские голоса, каждые пять минут выпаливающие ломающимися басками в трубку: «Здрасте! А можно Аню?», отец понемногу зверел.
— Аню? Опять?! А кто ее спрашивает?
— Ну… Это не важно, — обычно отвечал очередной кавалер.
— Ах вот как? — иронически тянул отец. — Ну, молодой человек, если не важно, кто вы, в таком случае не важно и с вами разговаривать. До свидания, до лучших времен!
И вешал трубку, Анюту не подзывая.
Но она надеялась, что на Воробьева никакие отцовские жестокости распространяться не будут. И не ошиблась.
Юрий пришел в субботу точно к назначенному часу, отглаженный и шикарно одетый — вот что такое мама, работающая в ночном клубе! Это очень много значит в жизни…
В руке, правильно опущенной вниз — а то многие вечно носят цветы, гордо задрав их вверх, как милицейский жезл! — он держал букет роскошных для зимы роз. Интересно, за какие деньги раздобыл посреди января?
Аня довольно усмехнулась. Юрка безмятежно взглянул на нее и незаметно подмигнул.
Анюта с любопытством ждала, когда и как мать осуществит задуманную сцену с обмороком. Но та что-то падать не собиралась — передумала или забыла? И вместо падения приветливо взяла у Юрия букет и отправилась ставить его в вазу. А отец пригласил будущего зятя раздеться и повел в комнату, где их ждал торжественный субботний сватовской ужин.
Аня поплелась за ними, чувствуя себя абсолютно ненужной, лишней… Мать, отец и Юрий тотчас сплотились и составили между собой довольно дружную милую троечку, для которой все остальные были не нужны. И как это у них так ловко и мгновенно получилось?!
Анюта тихо возмутилась, села в кресло и стала смотреть и слушать. Ничего другого ей не оставалось делать, поскольку иной роли ей в родном доме сегодня не предоставили. Не спорить ведь сразу с троими!
— Ну, каковы ваши планы на будущее, Юрий? — сразу поинтересовался отец.
— Любой технический вуз, а там посмотрим, — отчеканил почти муж и зять.
Во всяком случае, отец Анькиного ребенка.
— Могу помочь, — предложил отец.
— Ну что вы! — вежливо, но решительно отклонил помощь будущего тестя Юрий. — Я привык справляться сам.
Он скромно умолчал о том, что его мать в силах запросто оплатить любое образование сына, но Юрий хотел учиться самостоятельно, без всяких денег. За деньги любой дурак сумеет получить диплом! Главное — плати!
Явилась из кухни Евгения Александровна и пригласила всех к столу. Под всеми она явно подразумевала мужа и Юрия, поскольку на Аньку даже не взглянула.
Анюта собралась всерьез обидеться, но тут отец повернулся к ней:
—. Аннушка, прости, все никак не соберусь у тебя спросить… Когда же думает появиться на свет мой внук?
Ну, вспомнили, наконец! Но только в связи с внуком…
— А вдруг это думает сделать внучка? — хмуро справилась Аня.
— Почему ты такая надутая? — воскликнула мать. — Голодная, что ли? Вон сколько всяких вкусностей, ешь!.. Или у тебя токсикоз? Какая разница — внук или внучка? Главное — человечек… Свой, родной… Борис, они уже имя придумали! Как вы там кого назовете?
Отец удовлетворенно кивнул, аппетитно дожевывая котлету.
— Первого сына обычно называют в честь отца, а дочь — в честь матери!
— Ну, конечно… Обязательно… — проворчала Анька. — Чего ж вы тогда не назвали меня Евгенией?
— Я хотел, — развел руками отец. — Но твоя мать возражала.
И он любовно глянул на Евгению Александровну. Она засмеялась.
— Мое имя — и женское и мужское одновременно. Я не хотела давать тебе такое. И вообще тебя очень красиво зовут — Анна. Царски-королевски. Разве тебе не нравится? А потом, главное другое. Мы привезли тебя из роддома, глянули повнимательнее — а это Анечка, и никак иначе! Понимаешь меня?
— Понимаю, — пробурчала Аня. — Даже очень… И мое имя мне нравится. Но дочка получит другое.
— Дело твое, — равнодушно пожала плечами мать и вернулась к самой увлекательной теме, то бишь к Юрию. — Свадьбу играть будем? И где молодые собираются жить? Лучше у меня, я помогу с ребенком. А то ваша мама, Юрий, насколько я поняла, слишком занята на работе.
Юрка кивнул.
— Кроме того, вы оба будете учиться в институте, так что без меня вам никак… Решено?
Юрий снова кивнул.
«А хорошие мне попались теща и тесть, — подумал он, — свезло».
«Меня никто и не спрашивает, — подумала Аня. — Я словно лишняя…»
* * *
Алик, Алик, бесконечный Алик… Так смеялся над Аней муж.
Он быстро обо всем узнал и догадался. Или проболталась неугомонная дочка, которая во все совала свой короткий, но пронырливый нос и подозрительно интересовалась телефонными разговорами матери.
Хотя сам Роальд, бесстрашный и откровенный до возмущения, тоже чувств своих в карман не прятал.
— Красивая у тебя жена, — с ходу заявил он Юрию, когда тот однажды снял трубку.
— Ничего, — маловыразительно промычал Юрий.
Никакой ненависти или элементарно закономерной ревности Юрий к этому неизвестному человеку, называемому соперником, а говоря проще — любовнику жены, не испытывал. Он устал и хотел все забыть.
Зато когда все нюансы окончательно прояснились и все точки расставились сами собой, автоматом, Юрий внезапно задумал ревновать. Глупо и странно…
— Иди, твой зовет, — бурчал он, в очередной раз подходя к телефону. — У которого вместо сердца — пламенный мотор. Разницу между ним и остальными улавливаешь?
Аня улавливала.
5
На «Алексеевской» поручень перепачкал ей руку. Так здесь он делал всегда. Просто Аня еще не знала этого.
Когда она вышла из метро, заходящее солнце затеяло привычную игру с тенями, развлекаясь полутонами и оттенками. Люди на них не обращали внимания. Полутонов не различали и не видели в упор, а жизнь всегда казалась им одного цвета — черного. В крайнем случае — серого.
Аня не сразу заметила Роальда. Он возник откуда-то слева и подошел к ней почти вплотную. Они стояли, смотрели друг на друга и молчали, бессмысленно улыбаясь, как два идиота. Догадливый народ осторожно и насмешливо ручейками обтекал их с двух сторон.
И Аня вдруг подумала, что в жизни часто самой главной становится улыбка. Ей можно расплатиться, наградить и даже вернуть почти утерянные надежду и веру… Роальд очень хорошо умел улыбаться. Этому научиться нельзя. Это дают Небеса. Избранным.
После знакомства с Роальдом, еще в юности, Аня начала оценивать людей именно по улыбке — хорошо человек улыбается или нет. Это стало для нее основной и единственной характеристикой окружающих.
Роальд, все так же молча, протянул вперед правую руку ладонью вверх. Аня, тоже без слов, вложила в нее свою ладошку. И Алик повел доктора за собой…
Они шли, держась за руки, как подростки. Словно оказались в шумном суетливом городе одни, в полном и долгожданном одиночестве, и действительно напрочь забыли, что на земле есть кто-то еще, кроме них двоих.
В первый раз Аня даже не запомнила толком, куда они пришли. Так волновалась. Как девочка, повторял Роальд.
Через три часа Анюта попыталась встать.
— Алик, мне пора…
— Куда?! — бешено прорычал Роальд. — Назад! Обратно он отвез ее на машине.
* * *
— «Я Земля, я своих провожаю питомцев, сыновей, дочерей… Долетайте до самого Солнца и домой возвращайтесь скорей…» — безмятежно мурлыкал командир.
Все было в полном безукоризненном порядке. Так тогда казалось. В самом начале Аниного постоянного сна, преследующего ее много лет подряд.
И так ей почудилось в тот сентябрьский желтый день, когда она села за одну парту с Юркой Воробьевым, местным сердцеедом и красавцем.
Аню мать перевела в другую школу в середине девятого класса. Сказала, что эта школа лучше. Дочка спорить не стала.
В первый день на занятия она явилась слишком рано. Немного волновалась. Вошла в кабинет, который ей показали, и осторожно села за первый стол. Минуты через три явился паренек и уставился на Аньку угольными, глянцевыми, как обложка дорогого журнала, глазищами. Слишком большой, некрасивый, непропорциональный лоб, выпуклый, с шишками на висках… На него небрежно падала косая, странно-нелепая маленькая прядь, будто пытаясь слегка прикрыть и смягчить его безобразие, но лишь подчеркивая и демонстрируя его. Под крошечным, курносым, совершенно не мужским носом без намека на переносицу гордо красовались жесткие черные усы.
Если Анька наденет каблуки, сразу перерастет парня на полголовы. Шибздик…
— Давай познакомимся, все равно других вариантов нам теперь судьба не оставила, — предложил парень. — Меня зовут Игорь. Видно, учиться нам теперь предстоит вместе?
Аня кивнула и пробормотала свое имя.
— А что тебя потянуло в нашу школу?
Аня пожала плечами. Не скажешь ведь, что мама потянула… Неловко. Самой Ане-то все равно.
— Ты как думаешь, можно ездить на городских улицах на самолете?
Аня фыркнула:
— Кому такое придет в голову?
— Кому-то придет, — задумчиво произнес Игорь. — В одной европейской стране человек завел себе одноместный маленький самолет. И катался на нем по городским улицам, как на автомобиле. Полиция останавливает: что, мол, за безобразие? И он им на это без малейшего смущения: «А вы мне покажите статью закона, запрещающую движение по улицам города на самолетах! Найдете — значит, действительно не имею права, а нет— на меня и суда нет!» Полицейские растерялись от такой наглости и долгое время ничего не могли с ним поделать. Но потом все-таки что-то отыскали, какую-то ссылку, подходящую под подобный случай, и запретили ему поездки на самолете. Интересно?
Он прекрасно видел, что новенькую его пустая болтовня не вдохновляет, что она слушает его просто так, из вежливости, но умолкать не собирался.
С того дня Игорь Скудин не сводил с нее черных, непрозрачных, блecтящиx, словно начищенных щеткой, глаз и ходил по пятам, будто приклеенный.
Он попытался впустить ее в свою жизнь, когда впервые увидел и разглядел. Но Аня входить туда не собиралась. Она попросту не замечала Игоря. И "он, со свойственным ему беспредельным самомнением, гадал, за что девчонка упорно его отвергает: то ли потому, что боится скудинского приглашения в постель, то ли из-за того, что он до сих пор этого не сделал. Других оснований для Аниного более чем странного отношения к нему Игорь не усматривал.
А потом, в начале одиннадцатого класса, она вдруг лихо влюбилась в Юрку Воробьева…
Да и кого оставит равнодушной мощная фигура под два метра и светлый растреп густых волос?
Люди, а девицы в особенности, часто реагируют лишь на внешний облик, падки на первое впечатление, на имидж — модное паршивое слово! Суть его пребывает на поверхности и на глубину не претендует. Мало кто интересуется, что прячется за необычными волосами и глазами, что таится за гладким юным лбом… Да какое это имеет значение? Значение имеет все остальное — картинка с выставки.
— Ты, Воробей, слишком часто влегкую приковываешь женское внимание. Как универсам «Магнит», блин! — не без зависти посмеивался Игорь. — Высокий блондин в черных ботинках!
Да, девки липли к Юрию со страшной силой, но он почему-то всегда оказывался совершенно бесстрастным, как горная вершина. И девицы, немного побившись о скалу гладкими юными лобиками, бросали искушать неприступную судьбу. Практичные современные девочки, они не тратили времени зря и, если понимали, что дальнейшие атаки бессмысленны, сразу переключались на другой объект.
Юрию пустой кадреж был совершенно ни к чему. Он уже неплохо разобрался в существе этих иногда даже привлекательных, довольно смазливых мадемуазелек и понял, что тратить на них свои молодые годы непростительно. Жизнь надо заполнять совсем другими интересами. Разве что иногда переспать с какой-нибудь финтифлюшкой и тут же ее забыть… Особой нужды в дамских услугах Юрий не ощущал.
— Я вырос во времена уничтоженной пионерии и вне ее боевой организации. Поэтому призыв «Будь готов!» и ответ «Всегда готов!» мне чужды и непонятны! Я вообще от них очень и очень далек. Все эти готовности номер раз… Чушь! — объяснил однажды свою позицию Юрий другу Скудину.
Кажется, тот немного обиделся.
Только ничего изменить было невозможно. Юрий почти всегда оставался неизменно равнодушным к женским чарам, в отличие от маленького и резвого по бабской части Игоря. И оба достаточно спокойно оценивали и воспринимали ситуацию. Между друзьями существовал негласный момент передачи прав. В конце концов довольно часто девушки, сначала восторженно пялившиеся на Юрия, доставались его низкорослому другу. Кроме одного-единственного случая…
Юрий еще плохо знал женщин. Но узнавать не старался, зато позволял себе их судить. Одних идеализировал, других строго осуждал. В молодости многие скоры на выводы. И часто видят в других лишь то, что им хочется видеть. "Зато о своем лучшем друге Юрий знал многое.
Игорь втайне переживал из-за роста — так и не вырос больше метра шестидесяти пяти. И, пытаясь компенсировать малорослость, бросился ухаживать за девчонками напропалую. Выбирал попроще, чтобы не прогадать. И оказалось, что многим девчонкам его рост по фигу, главное — совсем другое. Рано ощутив и распробовав свою мужскую силу, в два счета привыкнув к легким победам, Игорь стал оценивать девочек по-иному и смотреть на них не так, как многие его сверстники. И потому долго удивлялся Аниному равнодушию. Однако бросать ухаживания не собирался.
Черные зеркальные глаза смотрели радостно и оживленно. Позже Аня поняла, что Игорь смотрит так всегда. Оставалось неясным другое: родился ли он оптимистом или стал имиджевым весельчаком, старательно вылепившим свой образ неизменно всем довольного человека? Он себя таким представлял, подавал, как экзотическое блюдо в ресторане, или таков на самом деле? Постоянно блаженно сияющий хлюпик… На редкость словоохотливый, попросту настоящий болтун, равнявшийся по умению трепаться с самой говорливой из женщин… Когда-то Игорь уверовал, что лишь умение убедительно и метко ораторствовать, произносить яркие, выразительные, образные речи — кратчайший путь к тому, чтобы выдвинуться. А выделиться он мечтал втайне от всех, хотя абсолютно не представлял, в какой области. Он грезил, как ребенок. Стать известным, добиться популярности и славы, проявить себя… Ничего такого не получалось, хотя болтать и парировать он выучился здорово. Только говорильня ему ни в чем не помогла. Очевидно, для признания и бессмертия требовалось что-то еще, и именно в том, другом, и заключалось самое главное. Но Игорь никак не мог догадаться, в чем секрет.