- Видишь, а ты не хотела.
- Всё, всё, убедил. Веди по кривой дорожке.
- Прошу.
Они двинулись вдоль фасада, который пускал зайчики и дразнился, вывалив красный язык-транспарант: 'Да здравствует 100-я годовщина Великой Октябрьской Социалистической Революции!'
- Я тебя в электричке сегодня видел.
- А, кстати! Я тебя тоже, только ты отвернулся сразу.
- Отвлекли, - он не стал вдаваться в подробности. - Но я заметил, что ты с книжкой сидела. Что читала-то?
- Жуковский, 'Кассандра'.
- И про что там?
- Прорицательница сбежала с царского пира.
- Опять эскапистские мотивы?
- Ой, хоть ты не подкалывай! Я ещё после допроса не отошла.
- Ладно-ладно. А почему с бумаги, а не с планшета?
- Да ну. Стихи с планшета читать - это как, я не знаю, хэви-метал слушать на патефоне. Несоответствие формы и содержания.
- Ты слушаешь хэви-метал?
- Да нет же! Просто пример для наглядности привожу.
- Теперь ясно.
Кафе называлось 'У дяди Коли' и находилось в пяти минутах ходьбы. Даже сейчас, в самый разгар занятий, большинство посетителей составляли студенты - Юра заметил пару знакомых лиц со старшего курса.
- Может, на улице сядем, раз такая теплынь?
- Согласна.
Над пластиковыми столами пестрели зонтики с символикой пепси-колы, в холодильнике зеленел от злости 'Тархун'. Прогульщики, однако, предпочли кофе. Тоня, размешивая сахар, спросила:
- Серьёзно, Юра, зачем мы ему нужны? Неужели потребует, чтобы мы... ну, это...
- Стучали? Вряд ли. Тогда вызывал бы порознь и разговаривал бы с глазу на глаз, без ректора. Но дело даже не в этом. Времена изменились, тут он, пожалуй, прав - хотелось бы верить, во всяком случае.
- Нет, я понимаю, что чёрный воронок не приедет, остался в двадцатом веке. Но всё-таки такие конторы, они...
- Немного консервативны по своей сути, - подсказал Юра.
- Вот-вот. Ты уловил мою мысль.
- Работа у них такая. Но мы им, по-моему, нужны для чего-то совсем другого. Вопрос - для чего? Фиг знает, гадать тут можно до посинения, и всё без толку. Придётся ждать, пока позвонит.
- Почему он сразу не объяснил? Зачем тянет?
- Помариновать, наверно, решил. Понаблюдать за добычей в её, так сказать, естественной среде обитания.
Тоня обеспокоенно огляделась и попросила:
- Хватит меня пугать. Расскажи лучше про 'антиграв', про это твоё эссе, к которому они прицепились. Что ты там написал такого? То есть общую суть-то я поняла, а конкретно? Только мне попроще, без формул.
- Какие формулы? Я из физики только 'е равно эм цэ квадрат' помню. А из химии 'цэ-два-аш-пять-о-аш' и слово 'валентность'.
- Не прибедняйся. Давай рассказывай.
- Ладно, смотри. Попробую в двух словах. 'Антиграв' придумали в конце пятидесятых. Они там в КБ Челомея что-то мудрили с системами приземления и случайно набрели на некий эффект, который сочли курьёзом. Побочный продукт при расчётах, крайне сомнительный. Вникать особо не стали - некогда, основная тема горит. Так и забыли бы, но Хрущёв вцепился, как клещ.
- А он откуда узнал?
- У него там сын работал, как раз в этом отделе. Молодой ещё, недавно из института. Рассказал отцу мимоходом, как анекдот из жизни. Представляешь, мол, гравитацию чуть было не отменили. Но папа юмор не оценил. И объяснений, что такой эффект невозможен, слушать не пожелал - приказал землю носом рыть, пересчитать всё заново. Ну и вот.
- Значит, если бы не Никита Сергеич...
- Да, в том-то и прикол. Хотя многие о нём отзываются, мягко говоря, без всякого пиетета, а то и прямо говорят, что дурной был, упёртый до безобразия. Если что втемяшилось - всё, капец. Ломится, как лось через заросли, и слушать никого не желает. Попробуешь возразить - обложит по-пролетарски.
- Как тех авангардистов в Манеже?
- Ага, примерно. Но с 'антигравом' упрямство его лосиное помогло, иначе никуда бы не полетели, даже на Луну - вряд ли. Копошились бы в песочнице до сих пор, грызлись бы с Америкой потихоньку. Или вообще могли надорваться, экономика бы посыпалась - и привет Карлу с Фридрихом.
- Ты вот так прямо и написал? Про Карла с Фридрихом?
- Нет, конечно. Это я тебе для наглядности. В неофициальном порядке.
- Ценю ваше доверие, товарищ Самохин. Постараюсь оправдать.
- Да уж, приложите усилия.
Высказав это ценное пожелание, Юра отставил чашку и откинулся на спинку сиденья. За соседним столом ухохатывались, вспоминая цитаты из блокбастера 'Отторжение' о несчастной любви землянина к прекрасной пришелице из созвездия Малый Конь. По-весеннему чирикали воробьи. Тоня достала планшет, пробежалась пальцами по экрану и пояснила:
- Смотрю про 'антиграв' в БСЭ. Забавно, тут толком нигде не сказано, кто конкретно его открыл. Ну, то есть коллектив ОКБ-52, комплексное исследование, все дела... Поддержка партии и правительства... Подробно, но как-то очень расплывчато.
- А зачем тебе конкретное имя?
- Да любопытно просто. У меня в голове не укладывается, как такое можно вообще придумать, вывести через формулы - хоть случайно, хоть специально.
- Я даже не пытаюсь понять. Знаешь, есть поговорка: 'Мы стоим на плечах гигантов'. Вот это оно и есть - гиганты и чудеса. А мы спустя полвека глазами хлопаем и тихо офигеваем.
- Ты давно этой темой интересуешься?
- Давно, со школы ещё. Дед - космолётчик, я говорил уже, ну и родители были тоже... Но меня, как ты поняла, не столько само открытие занимает, сколько его последствия, изменения в мире. Я же, типа, историк. Вернее, пока ещё так, личинка будущего историка.
Тоня рассмеялась, и он подумал, что этот смех ей очень идёт. Как и эта пёстрая осень.
- Ой, не могу! 'Личинка'... Это ж надо было додуматься... Да вы у нас, Юрий, просто образец скромности, недосягаемый эталон.
- Этого не отнять.
- Вижу, вижу. Но всё-таки - как ты выдумывал другой мир, который без 'антиграва'? Там же куча деталей, влияющих друг на друга. Транспорт, политика, настроения в массах...
- Даже не знаю, как-то само представилось. Или сон из памяти всплыл - старый, полузабытый. Как, знаешь, старинная фотография - выцвела, полиняла, только силуэты видны, но общий смысл понять ещё можно. Вот. Препод задал эссе, я стал насчёт темы соображать, ну и забрезжила эта картинка смутно. Прикинул - а действительно, могло что-то такое быть. Детали пришлось додумывать, но в целом получилось забавно. Даже эти, вон, оценили.
- Оценили, ага. Теперь бы ещё понять, какой им с этого прок. И к чему была эта фраза, что стране опять нужно чудо.
Юра только развёл руками. Тоня, посмотрев на часы, вздохнула с видимым сожалением. Сказала:
- Скоро звонок уже. Пора возвращаться.
- У меня, если честно, никакого желания. Настроение вообще не учебное.
- У меня тоже. Но что ж теперь?
Она посмотрела с лёгкой хитринкой, будто подначивала - давай, фантазёр-историк, прояви инициативу, предложи достойный выход из тупика. Юра насупился, демонстрируя стратегическое мышление, и изрёк:
- Ну, раз уж мы катимся по наклонной, останавливаться нельзя. Поэтому на занятия я вас, товарищ Меньшова, не отпускаю. Решение принято, возражать не советую, ибо в гневе я зело страшен.
- Да, - согласилась Тоня, - мороз по коже.
- То-то же. Значит, сейчас встаём и идём отсюда подальше.
- Роскошный план. Подкупает, я бы сказала, своей конкретностью.
Они выбрались из-под зонтика и зашагали прочь, оставив университет за спиной. Дойдя до перекрёстка, свернули на поперечную улицу. Навстречу проплыл городской автобус, как его называли по старой памяти: в отличие от аэрокара, он на маршруте не поднимался к небу, а скользил над землёй. Такой транспорт лучше подходил для старых кварталов, где дома стоят тесно, над дорогой нависают деревья, а от остановки до остановки - рукой подать.
Асфальт, давно отвыкший от прикосновений колёс, был, однако, подлатан для пущей декоративности. Пятиэтажки, построенные ещё при Шелепине, всматривались друг в друга близорукими окнами, надменно выпячивая губы-балконы. Блестели витрины в цокольных этажах - булочная, хинкальная, канцтовары, салон беспроводной связи. Жирные голуби бродили по тротуару, нехотя уступая дорогу людям.
- А парк далеко отсюда? - спросила Тоня.
- Да нет, не очень. Ты не была ни разу?
- Как-то не добралась ещё. Я не местная, мне простительно.
- Тогда идея. Там в парке - колесо обозрения. Как тебе?
- В самый раз.
Зеленовато-белый автобус распахнул перед ними двери. Пропуская Тоню вперёд, Юра подумал, что волосы у неё необычно длинные - пусть не до пояса, но ниже лопаток. Пушистый светлый ковёр. Сразу видно, что не какая-нибудь остриженная спортсменка.
Поднявшись в полупустой салон, они сели на теневую сторону. Без тряски на ухабах поездка оставляла ощущение ирреальности - будто сидишь в кинозале, где крутят видовой фильм.
Прополз мимо Дом Торговли со стеклянным фасадом, потом угловатый ДК железнодорожников. Солидно выдвинулся горком, расцвеченный флагами; на стоянке сбоку чернели два персональных аэрокара. Ильич на постаменте, сняв кепку по случаю хорошей погоды, указывал куда-то на запад - видимо, призывал убрать последнее облако с горизонта.
В парке царило весёлое оживление. Играла музыка (какой-то доисторический ВИА - не то 'Мечты', не то 'Ягоды'), фланировали нарядные парочки, роился народ вокруг киоска с мороженым. Пухлый малыш, как бурлак на Волге, тянул за собой гигантскую гроздь из воздушных шариков.
Колесо обозрения крутилось медленно и степенно. Дождавшись, когда подплывёт пустая гондола, первокурсники устроились на сиденье и стали возноситься над парком. Тополя махали им вслед.
- Ух ты! - огляделась Тоня. - Действительно, красотища.
- А то, - подтвердил Юра самодовольно, как будто лично спроектировал все ландшафты и утвердил в горкоме.
Осенний город сверкал под ними как хохломской поднос - жёлто-багряный, с редкими вкраплениями зелёного. Над подносом вилась серебристая мошкара маршрутных аэрокаров; сахарно белели кубики новостроек.
За перелеском у восточной окраины виднелся матово-синий купол - пассажирский терминал космодрома. Рейсовый межпланетник, похожий на разозлённого шершня, заходил на посадку. В другой стороне - ближе к юго-западу - всё так же дремала лиловая Змей-гора.
- Знаешь, - сказала Тоня, - я вот расписывала в эссе про сказочные мотивы. А ведь мы, если вдуматься, сами в сказке живём.
- Не говори, - согласился Юра. - Смотришь - и ощущение, что такого не может быть. Что кто-нибудь это выдумал.
ГЛАВА 2. ЗАКАЗ
Дождь сеялся мельчайшими каплями, словно кто-то на небесах перетряхивал его через сито. Туманная взвесь, пропитанная октябрьским холодом, заполнила колодец двора - она то и дело вздрагивала, поймав несвежее дыхание ветра, скручивалась в болезненных спазмах и шарахалась в стороны, чтобы разбиться о бетонные стены; расплёскивалась по крышам, обвисала рваными клочьями на зубьях антенн, оседала на бугристом асфальте и на сгнивших лавочках у подъезда, а потом вдруг, вскинувшись, цеплялась за ослепший фонарный столб и неуклюже вертелась вокруг него, как усталая стриптизёрша.
Марк стоял у окна и думал, что в следующем месяце платить за аренду нечем. Впрочем, даже если бы деньги откуда-то появились, продолжать затею с клетушкой, гордо именуемой офисным помещением, было совершенно бессмысленно. Он никогда не отличался деловой хваткой, да и вообще какими-либо талантами, достойными упоминания вслух, а коллега Сурен, прежде тянувший на себе, так сказать, административную часть проекта, в офисе теперь не нуждался, довольствуясь ямой в земле и крестом в изножье. Марк хотел проведать его, когда исполнилось девять дней, но так и не собрался - помешал дождь, хлеставший тогда с особым остервенением.
Выдвинув нижний ящик стола, он извлёк початую пластиковую бутыль с колосящимся полем на этикетке. Бутыль была двухлитровая, увесистая как булава. Отвинтив крышку, он принялся осторожно наливать пиво в чайную чашку, у которой был выщерблен ободок, а на дне виднелся бурый налёт. Чаем баловался Сурен до того, как переселиться на кладбище. В качестве наследства Марку, помимо чашки, достались два пакетика заварки и кипятильник, а также настенный календарь, с которого, красиво отклячив зад, скалилась блондинка в купальнике. На календаре был всё ещё август - страницу не стали переворачивать, поскольку осенние девицы проигрывали блондинке по всем параметрам.
Потягивая светлое безвкусное пиво, он размышлял о том, не пора ли уже домой. Клиенты на горизонте отсутствовали, телефон упорно молчал. Имелись, правда, смутные подозрения, что поиск заказов должен осуществляться как-то иначе, не сводясь к сидению за столом и распитию слабоалкогольных напитков. Сурен, к примеру, куда-то постоянно названивал, ездил по неведомым адресам и делал загадочные пометки в блокноте. Обязанности же Марка в те дни сводились к тому, чтобы валяться дома на продавленном диване и ждать, пока позовут.
В дверь постучали.
Он поперхнулся от неожиданности. Сунул предательски булькнувшую бутылку обратно в ящик, сделал осмысленное лицо и сказал:
- Войдите.
Посетительница, возникшая на пороге, была затянута в кожу. Облегающая куртка на молнии и не менее облегающие штаны, до блеска вылизанные дождём, не скрывали ни единой округлости. Мелькнула мысль, что у Мисс Август с календаря наконец-то нашлась достойная конкурентка. Вот только причёска у новоприбывшей была другая, совсем короткая - белый намокший 'ёжик'. Да и взгляд разительно отличался - хищный зеленоватый блеск вместо кукольной пустоты.
Незнакомка полюбовалась на выцветшие обои, треснувший подоконник и облупленный стол, где приткнулся телефон с диском, а рядом валялся вчерашний номер 'Медноярских ведомостей', открытый на странице с интригующим заголовком: 'Племянник разделал дядю на пилораме'. Хмыкнула, встретившись взглядом с настенной дивой, и уточнила:
- Это ООО 'Трейсер'?
Марк не стал извиняться за неумеренную фантазию компаньона, придумавшего название. Просто кивнул:
- Присаживайтесь.
Стул - выкидыш древнего советского гарнитура - протестующе заскрипел, но, к счастью, не развалился. Барышня закинула ногу за ногу и осведомилась:
- У вас тут случайно нельзя курить?
- Случайно можно. Я иногда проветриваю.
У гостьи не было сумочки (видимо, этот аксессуар нарушал бы образ), поэтому сигаретную пачку она достала из бокового кармана куртки. Марк, разглядев этикетку, только вздохнул. 'Капитолийский холм' с золотой каёмкой - объект престижа и понта, реликт, почти исчезнувший после Обнуления. Лишь изредка контрабандисты, отмороженные настолько, что решались соваться в Чёрное море, привозили партию из Европы. Товар, понятное дело, был не из тех, что продаётся в любом киоске за пару долларов. Помнится, лет пять или шесть назад некие шустрики попытались гнать контрафакт прямо в Медноярске, но отцы города сочли инициативу неуместной и даже вредной. Шустрики прогорели, причём в буквальном смысле этого слова - тела в сожжённом цеху едва опознали.
Мысленно совершив этот исторический экскурс, Марк упустил момент, чтобы предложить даме огоньку. Она, впрочем, и не ждала подобных изысков - чиркнула зажигалкой, затянулась и, выпустив струйку пряного дыма, уведомила:
- Надо кое-что отыскать.
- Вы обратились по адресу, - он пододвинул ей блюдце в качестве пепельницы. - У нас колоссальный опыт.
- Да, - подтвердила гостья, - это заметно. Бросилось в глаза буквально с порога. Серьёзная, динамично развивающаяся компания.
'Какая ты остроумная', - флегматично подумал Марк, а вслух произнёс:
- Не стоит судить по первому впечатлению.
- Я и не собираюсь, - сказала она спокойно. - Прежде чем приехать сюда, я навела подробные справки. Судя по отзывам, вы демонстрируете определённую эффективность. Которая, до известных пределов, нивелирует одиозность применяемых методов.
- Если вы запишете этот тезис, я повешу его на стенке - в качестве кредо нашего предприятия. Так что мы будем искать?
- Прежде всего, давайте примем меры предосторожности.