Андрей ВОРОНИН и Максим ГАРИН
Глава 1
Летние ночи коротки, и тому, кто хочет успеть закончить свои дела до рассвета, следует поторапливаться. Небо на востоке наливалось бледным предрассветным сиянием, уличные фонари гасли один за другим, и кое-где в окнах загорелся свет – ранние пташки торопливо поглощали свой завтрак, готовясь выпорхнуть из гнездышек.
Мужчины в салоне большого японского джипа, стоявшего у края тротуара, сильно нервничали. Двое молодых парней на переднем сиденье то и дело беспокойно ерзали, поглядывая на часы. Водитель несколько раз доставал из кармана сигаретную пачку, но закурить так и не решился: хозяин не любил, когда в машине дымили его люди. В очередной раз повертев пачку в руках, водитель со вздохом затолкал ее в нагрудный карман светлой рубашки и обреченно откинулся на спинку сиденья. С самого начала все пошло наперекосяк, и он затылком ощущал волны недовольства, исходившие с заднего сиденья.
Сидевший позади немолодой крупный человек с фигурой кадрового военного и твердым, словно высеченным из камня, лицом, неторопливо набил большую английскую трубку, чиркнул колесиком зажигалки, и по салону поплыли ленивые клубы ароматного дыма. Водитель незаметно потянул носом и словно невзначай побарабанил пальцами по твердой крышечке сигаретной пачки, торчавшей из нагрудного кармана. Его сосед поерзал, зачем-то взял трубку сотового телефона и бесцельно повертел ее в пальцах.
– Позвони еще раз, Павел, – сказал человек с заднего сиденья, попыхивая трубкой с таким видом, словно вовсе не волновался. Он никогда не употреблял уменьшительных имен и тем более кличек и всегда, насколько это было известно работавшим на него людям, сохранял спокойствие и вежливый тон. – Право, это уже переходит всякие границы.
Круглоголовый Павел, прозванный из-за своего огромного черепа Шурупом, торопливо набрал номер, вдавливая кнопки большим пальцем. Он был рад сделать хоть что-нибудь: ожидание становилось невыносимым, а вежливый тон хозяина вовсе не означал, что все нормально. Как-то раз Шуруп своими глазами видел, как хозяин, не прерывая разговора, вынул пистолет и застрелил собеседника. Фразу он закончил, уже обращаясь к свежему трупу и убирая дымящийся пистолет обратно в карман. Это было впечатляюще, и с тех пор Паша Шуруп относился к своему работодателю с опасливым восхищением.
Набрав номер, Шуруп прижал трубку к уху и почесал переносицу согнутым указательным пальцем.
Он нервничал, и не только из-за недовольства хозяина. Лежавшие в багажном отсеке джипа деревянные ящики, выкрашенные в защитный цвет, вызывали у него сильнейшее беспокойство вместе с острым желанием поскорее закончить дело. Шуруп не знал, что в них, и знать не хотел, но они были чертовски тяжелыми, и в голову поневоле лезли догадки о том, что точно в таких же ящиках обычно хранят и перевозят стрелковое оружие.
Наконец ему ответили.
– Гараж?! – с напором сказал он в трубку. – Узнал? Ну, и что ты мне скажешь? Что значит – в чем дело? Не знаешь? Это я тебя спрашиваю, в чем дело! Автобус где? Ты на часы смотрел? Да? И что увидел? Что?.. Когда-когда? Ну и где он? Ну, козлы…
Работнички, мать вашу…
Он раздраженно сунул трубку на место и повернулся к хозяину, который с безразличным видом смотрел в окно, попыхивая трубкой.
– Ну, что? – спросил хозяин, не вынимая трубки изо рта.
– Автобус выехал час назад, – растерянно доложил Шуруп. – В гараже клянутся, что он уже должен быть на месте.
– Ах, они клянутся… – с непонятной интонацией сказал хозяин, по-прежнему глядя в окно. – Курите, ребята, не стесняйтесь. Кури, Дмитрий, – обратился он к водителю, – я же вижу, что тебе хочется.
– Спасибо, Владлен Михайлович, – откликнулся тот, с удовольствием закуривая. Казавшийся в предрассветных сумерках совсем белым сигаретный дым струйкой потек в открытое окно.
Шуруп взял у водителя пачку и тоже закурил, старательно отгоняя мысль о лежавших в багажнике ящиках. Рука его невольно скользнула за отворот светлого летнего пиджака и коснулась рукояти пистолета. Шуруп с неудовольствием подумал о том, что ему еще долго придется париться в пиджаке – всю дорогу, да такую, черт бы ее побрал, неблизкую… Конечно, в автобусе кондиционер, но пекло стоит просто адское, а под маечкой «ТТ» никак не спрячешь.
Они успели выкурить по две сигареты, прежде чем из-за угла неторопливо, как океанский лайнер, вывернул двухэтажный туристский автобус. Сияя разноцветными лампочками, поблескивая серебристо-голубыми бортами и тонированными стеклами окон, автобус медленно прокатился мимо джипа и остановился рядом, шумно вздохнув пневматическими тормозами и сверкнув рубиновыми огнями стоп-сигналов.
– Ноги повыдираю, – сквозь зубы процедил Шуруп, с ненавистью глядя в высоченную разрисованную корму, заслонившую обзор.
– Спокойнее, Павел, – подал голос Владлен Михайлович. – Побереги нервы, они тебе еще пригодятся. Подгоняй машину, Дмитрий.
Водитель поспешно запустил двигатель и подъехал вплотную к борту автобуса. Владлен Михайлович неторопливо, с большим достоинством выбрался из машины и принялся набивать трубку, наблюдая, как из автобуса выходят оба водителя. Вид у водителей был виновато-испуганный, и Шуруп, глядя на них, испытал приступ острого злорадства. Профессиональных водителей он терпеть не мог за их кастовое высокомерие и теперь, видя, как они неловко мнутся под холодным взглядом хозяина, от души наслаждался затруднительностью их положения.
– Доброе утро, – сказал водителям Владлен Михайлович, разминая табак в трубке большим пальцем. – Вы опоздали, – он бросил быстрый взгляд на часы, – на восемьдесят три минуты. Полагаю, что вы не очень дорожите своей работой.
– Владлен Михайлович, – заныл тот водитель, что был постарше, – кто же мог предвидеть, что на заправке солярки не окажется? Должны же мы были заправиться!
– Это ваши проблемы. Довольно разговоров, мы и так задержались.
Грузите ящики.
Поговорим, когда вернетесь. Но имейте в виду, я вами очень недоволен.
– Эх… – начал было старший водитель, но Владлен Михайлович удивленно приподнял брови, Шуруп угрожающе подался вперед, и он, проглотив свои оправдания, бросился открывать багажный отсек.
Молчаливый Дмитрий распахнул заднюю дверь джипа, ухватился за ручку верхнего ящика и дернул его на себя. Шуруп подхватил ящик с другой стороны, и, покряхтывая от натуги, они поволокли ящик к автобусу. Водители автобуса немедленно взяли следующий ящик и потащили его следом. Ящики действительно были тяжелыми, и Шуруп снова подумал, что внутри наверняка оружие. Раньше, насколько было известно Шурупу, Владлен Михайлович оружием не промышлял, и такая перемена не очень нравилась большеголовому охраннику, но Шуруп предпочитал помалкивать, совершенно справедливо полагая, что это не его дело.
Когда водители, пыхтя, волокли последний ящик к автобусу, случилось то, что и должно было случиться в такое вот бестолковое утро: прямо перед ними возник словно из-под земли мент в чине старшего лейтенанта. Судя по его засаленному виду и неизменной ментовской папке под мышкой, это был местный участковый. Лицо его выражало довольство, и его можно было понять: двухэтажный автобус и навороченный джип, из которого в автобус торопливо перегружали какие-то ящики, наводили на мысль о деньгах, причем немалых, которые только и ждали, чтобы старший лейтенант положил их в карман.
Водители остановились и уставились на мента так, словно увидели привидение. У наблюдавшего за ними Владлена Михайловича мгновенно возникло острое желание пристрелить на месте всех троих. Владевшее им нервное напряжение было так велико, что он чуть было так и не поступил: в конце концов, на карту поставлено слишком многое, и, если бы не эти два идиота с их соляркой, все давно бы закончилось. Вздохнув, он раскурил потухшую трубку и снова вылез из машины.
– Что грузим? – поинтересовался старший лейтенант.
– Так.., ящики, – пробормотал старший водитель.
Краем глаза Владлен Михайлович увидел бледное, напряженное лицо Шурупа и его правую руку, которая медленно, как во сне, скользнула к отвороту пиджака. Владлен Михайлович едва заметно покачал головой и ускорил шаг, приближаясь к милиционеру, который старательно делал вид, что не замечает его, полностью сосредоточившись на водителях, все еще державших на весу тяжеленный ящик.
– А в ящиках что? – спросил старший лейтенант.
Он отлично видел приближавшегося к нему солидного мужчину в белой рубашке с короткими рукавами и в дорогом галстуке. Судя по всему, хозяином груза являлся именно он и именно в его кармане лежали доллары, которые должны были перекочевать в карман старшего лейтенанта. День начинался весьма удачно, и старший лейтенант Кострецов с трудом сдерживал довольную улыбку: криминал налицо, и если этот тип в галстуке хочет закончить дело миром, ему придется расстаться с кругленькой суммой.
– Что в ящиках? – повторил Кострецов, по-прежнему старательно не замечая Владлена Михайловича.
– В ящиках? – переспросил водитель. – Да кто их знает, ящики эти. Ребята попросили попутный груз подкинуть. А нам что? Нам не жалко.
– Открывай, – потребовал Кострецов, уже чувствуя, как шевелятся в кармане шероховатые зеленые бумажки.
– Э-э-э.., лейтенант, – окликнул его Владлен Михайлович.
– Старший лейтенант Кострецов, – не оборачиваясь, представился Кострецов, сделав ударение на слове «старший».
– Прошу прощения, – сказал Владлен Михайлович. Он терпеливо обошел старшего лейтенанта и остановился между ним и ящиком. – Разумеется, старший лейтенант. Здесь просто темновато, и я не заметил… В чем, собственно, дело? Ящики принадлежат мне, в них находятся мои личные вещи.
– Я намерен досмотреть содержимое ящиков, – заявил Кострецов, демонстративно кладя одну руку на кобуру, а другую на рацию. – Откройте крышку.
– Послушайте, старший лейтенант, – сказал Владлен Михайлович. – Уверяю вас, вы только зря потратите время. А ведь время дорого. Очень дорого, – с нажимом повторил он, извлекая из заднего кармана брюк портмоне и зачем-то окидывая взглядом окрестные дома.
Участковый тоже огляделся. В двух или трех окнах горел свет, но микрорайон еще спал. Кострецов снова поздравил себя с тем, что так удачно заночевал у самогонщицы Мостовской и вышел из ее квартиры ни свет ни заря. Ночуй он дома, ему нипочем не привалило бы такое везение. Старший лейтенант без особой нужды поправил фуражку, поиграл ремнем рации и неторопливо закурил, косясь на портмоне в руках Владлена Михайловича.
– Значит, личное имущество? – с сомнением переспросил он, выпуская дым из уголка рта.
– Исключительно, – подтвердил Владлен Михайлович и словно невзначай выставил из портмоне уголок стодолларовой купюры. Щека его вдруг начала дергаться от нервного тика, и он прижал ее ладонью.
Водители, уставшие держать ящик на весу, начали потихоньку дрейфовать с ним в сторону автобуса.
– Стоять, – лениво сказал им Кострецов. Он чувствовал себя хозяином положения. – Поставьте на землю.
Водители послушно опустили ящик на асфальт и с облегчением распрямились, потирая затекшие руки. Личный шофер Владлена Михайловича словно бы невзначай подошел поближе. По-прежнему бледный и напряженный Шуруп тоже незаметно приблизился к ящику с другой стороны.
– Товарищ старший лейтенант, – все еще придерживая ладонью дергающуюся щеку, в своей обычной вежливой манере заговорил Владлен Михайлович, – друг мой, не надо нервничать. Примите это в знак моего глубочайшего уважения.
Кострецов небрежно затолкал стодолларовую банкноту в карман форменных брюк. Водители наклонились как по команде и ухватились за ручки ящика. Оба чувствовали, что сегодняшняя задержка на заправке выйдет им боком.
– Стоять, – повторил Кострецов. Теперь, когда деньги лежали у него в кармане, ему хотелось покуражиться, и, кроме того, ему казалось, что из этого типа в галстуке можно свободно вытянуть еще долларов двести, а то и все триста. «По сто баксов за ящик – это будет в самый раз», – подумал Кострецов. – Крышку поднимите, – потребовал он.
Шуруп и Дмитрий переглянулись. Водитель джипа посмотрел на хозяина. Владлен Михайлович кивнул, и в следующую секунду в сереньком предрассветном свете тускло блеснуло лезвие ножа.
– Ах! – только и успел воскликнуть Кострецов и медленно опустился на колени, прижав обе ладони к правому боку. Его фуражка свалилась с головы и легла на асфальт кверху околышем, так что участковый сделался похожим на нищего, просящего подаяние.
Дмитрий снова замахнулся ножом, но Владлен Михайлович остановил его коротким жестом руки.
– Вы! – надвинулся он на водителей автобуса. – Все неприятности из-за вас, господа, так что и расхлебывать придется вам.
Шуруп нервно протянул старшему водителю тяжелую монтировку. Водитель дико посмотрел на увесистый железный прут. Лицо его побелело, губы затряслись.
– Давай, давай, козел, – подстегивал его Шуруп, – пока я тебя этой хреновиной не перекрестил.
Честно говоря, руки чешутся. Действуй, если жить хочешь.
– Быстрее, – нетерпеливо сказал Владлен Михайлович, – светает.
Водитель дрожащей рукой взял монтировку и занес ее над головой Кострецова.
– Не надо, – прошептал старший лейтенант, липкой от крови рукой шаря по застежке кобуры.
Водитель заметил этот жест, окончательно испугался и с хрустом опустил монтировку на темя участкового. Кострецов тяжело упал лицом в асфальт.
Шуруп отобрал у водителя монтировку и передал ее второму виновнику происшествия.
– Быстрее, сука, – прошипел он, – кончай его.
– Да я не против, – спокойно ответил второй водитель и трижды быстро и очень сильно ударил Кострецова по голове. После первого же удара тело участкового подпрыгнуло и больше не шевелилось.
Старший водитель отвернулся, и его шумно вырвало на асфальт.
– Фу, паскуда, – скривился Шуруп. – Ящик хватай, козел, потом доблюешь.
Водители поволокли тяжелый ящик, а Шуруп с Дмитрием подхватили тело участкового и затолкали его в кусты.
Владлен Михайлович снова раскурил свою трубку и внимательно осмотрелся. Похоже свидетелей убийства не было. Все произошло между высоким бортом автобуса и полосой декоративного кустарника, так что имелась надежда на то, что в этот ранний час их никто не заметил. Позади него негромко хлопнула, закрываясь, крышка багажного отсека, и он услышал, как Шуруп что-то втолковывает старшему из водителей автобуса.
«Бесполезно, – подумал Владлен Михайлович, глубоко затягиваясь трубкой. – Этот дурак расколется на первом же допросе, а то и вовсе побежит звонить ментам из ближайшего телефона-автомата.»
– Павел, – негромко окликнул он Шурупа. – Поедешь с ними, – сказал он, когда Шуруп прибежал. – Глаз не спускай с этого.., ну, ты понял. А где-нибудь по дороге…
Шуруп понимающе кивнул. «Вот отморозок, – подумал Владлен Михайлович. – Ему человека убить все равно что помочиться. Впрочем, за это я его и терплю.»
– Лучше будет, если это сделает его приятель, – добавил он, и Шуруп снова кивнул. – Алексей подсядет к вам вместе со всеми. За груз отвечаете головой. Все, вперед, люди ждут.
– Ха, – сказал Шуруп, все еще возбужденный после недавнего убийства, – люди…
Спорить он, однако, не стал, и через несколько секунд тяжелый туристский автобус и черный японский джип разъехались в разных направлениях, оставив участкового инспектора милиции Кострецова лежать в кустах и дожидаться дворников. Стодолларовая купюра лежала теперь в кармане у Шурупа, который, развалясь, сидел на переднем сиденье автобуса и курил сигарету, небрежно стряхивая пепел прямо себе под ноги.
* * *
За неделю до того, как старший лейтенант Кострецов отдал богу свою не слишком праведную душу, Сергей Дорогин проснулся рано утром и понял, что день снова будет душным.
Был всего восьмой час утра, но солнце, пробивавшееся сквозь плотно закрытые жалюзи, уже успело сильно нагреть воздух в спальне. Яростные солнечные блики дрожали на планках жалюзи, и пол, на который Сергей опустил ногу, вставая, неожиданно обжег босую ступню.