Терри сделал паузу. Ян хмыкнул, закурил еще одну сигарету и предположил:
— Уж не о научной ли этике вы задумались?
— Ну… Можно и так сказать. Эти модели вели себя, как люди. Они были уверены, что являются людьми. А мы их сбросили на диск и передали этому… Этому…
— Ублюдку, — подсказал Ян, — Но не будем отвлекаться на этику и прочую лирику.
— Да, — согласился Терри, — примерно то же самое мне сказал Вальтер. Я имею в виду, Вальтер Инсберг, шеф ССБ АГАС. Перед нами стояла задача отработки аварийных сценариев. Виртуальная модель станции была отличная, но ситуационные игры на этой модели оставались играми. Слишком мало психологической и сенсорной реальности. Тогда и было предложено отрабатывать возможные ситуации с моделями личностей астронавтов, «кибер-дублями» для которых виртуальная станция будет совершенно реальной. Мы уже имели практический опыт моделирования людей. Через месяц у нас появилась команда дублей. Она отрабатывала тысячи возможных аварий, неполадок и нештатных ситуаций. Благодаря этому, реальные астронавты получили ряд важных корректировок и дополнений к инструкциям и программам работ на тренажерах.
— Потом, о кибер-дублях вспомнили, когда запахло жареным? — предположил Ян.
— Совершенно верно. Алан Ортус, директор АГАС, задал вопрос: могут ли кибер-дубли заменить человеческий персонал? Я дал утвердительный ответ.
— Тогда и было принято решение скрыть реальные последствия аварии? — спросил Ян.
— Вообще-то, — сказал Джаггел, — Ортус не рассматривал публичное информирование о проблемах проекта, как главную задачу. А когда кибер-дубли были задействованы на «Эратосфене», создалась ситуация, в которой мы вынуждены были это скрывать.
— Что значит вынуждены?
— То и значит. Как вы думаете, Ян, легко ли было договориться с кибер-дублями?
— Договориться? — переспросил контрразведчик, — с компьютерными моделями? Что за странная фантазия?
Терри саркастически хмыкнул:
— Забавно. Тот же вопрос задавал мне Ортус. А я ему ответил, что договариваться с кусками мяса, каковыми являются обычные люди, тоже довольно странно, но, тем не менее, на этой процедуре построено все общество. Поймите, Ян, дубли считали себя оригиналами астронавтов, такими же людьми, как вы или я. Вдруг им заявляют: «Вы — модели, функционирующие в компьютерной сети». Представляете себе их реакцию?
Ян задумался и через несколько секунд изрек:
— В начале века был популярен фильм «Матрица». По сценарию, вся земная реальность это виртуальная иллюзия, созданная компьютерным правительством. Главному герою требуется немалое усилие над собой, чтобы это воспринять, как данность.
— Наши дубли, — сообщил Джаггел, — оказались покрепче, чем Нео из «Матрицы». Они быстро пришли в себя и начался разговор по существу. Мы с дублями договорились и перекачали их на «Эратосфен», где они приступили к работе.
— Перекачали? — спросил Ян, — что, просто как файлы через интернет?
— Почему как? — усмехнулся Терри, — они и есть файлы.
— Да, разумеется, — согласился контрразведчик, — просто это несколько непривычно. А как виртуальные люди могут выполнять работы в физическом мире?
— Не забудьте о монтажных роботах, Ян. Их активировали с центрального компьютера и дали им задания. Некоторыми роботами дубли управляли вручную, если можно так выразиться. Они вывели атомный реактор на рабочий режим и запустили строительные роботы. Сейчас отставаний от графика на «Эратосфене», «Платоне» и «Аристархе» нет.
Контрразведчик задумчиво посмотрел на контур Лунного Зайца.
— Интересно, откуда на видео-трансляции с Луны появились люди в скафандрах? Это видеомонтаж? Что-то вроде блуждающей маски, как в кино, а?
— Нет, — ответил Джаггел, — Это просто роботы антропоморфной конфигурации. Они в общих чертах повторяют облик человека в скафандре. Это сделано, чтобы они могли работать на строительных машинах, в которых операторское место оборудовано под человека. Очень удобно, когда машиной может управлять как человек, так и робот.
— Да, но зачем было воспроизводить облик человека в скафандре так детально?
— Затем, что существует множество ситуаций, когда то или иное действие желательно сначала проверять на роботе, а уж потом на человеке. Например, полоса препятствий, которые могут представлять угрозу. Здесь важно все. И вес, и габариты при разных положениях тела, и возможность выполнить те или иные движения…
— Я понял, — перебил Ян, — Итак, проект «Фавориты Луны» реализуется по графику, но существует одна маленькая проблема. На днях все шесть астронавтов должны улететь домой, потому что первая вахта завершается. Я сейчас не говорю об отправке второй вахты. Это отдельная тема. Но, как вы объясните родным и близким погибших, что произошло? Вам придется признаться, что в течение почти всей первой вахты они общались по видео-связи не с живыми астронавтами, а с программами-дублями. Вы думаете, что скандал с фирмой Ледфилда и лидерами христианских консерваторов поможет вам слезть с этой елки?
— Да. Если суд признает за «куклами» покойного Костаки человеческие права, это будет прецедент, который распространится на наших астронавтов-дублей. Христианские консерваторы, которые при других условиях потребовали бы отмены прецедентного вердикта, будут молчать. Таково мнение Вальтера Инсберга, и я нахожу его логичным.
Ян покачался в кресле, страдальчески вздохнул и произнес, глядя в потолок:
— Мнение Вальтера Инсберга. Надо же! Шеф службы собственной безопасности космического агентства занимается толкованием основ гуманитарного права, злостным должностным подлогом и моральным геноцидом старейшей парламентской партии в стране. А все из-за мифологического зайца на Луне. Куда катится этот безумный мир!
— Не знаю, — Джаггел пожал плечами, — но пока Вальтер реализует этот сценарий, как по нотам. Совпадения между списком лидеров христианских консерваторов и списком клиентов виртуального садистского притона держатся в первой пятерке новостей.
— Вы дождетесь, — пообещал Ян, — что суд приравняет эти ваши компьютерные куклы к домашним животным и, под сюсюканье публики, признает за ними право на защиту от жесткого обращения, но и только. Чем этот сценарий менее логичен, чем ваш?
— Например, тем, что суд уже допрашивал одну виртуальную личность, как свидетеля. Я имею в виду Энджела Маршалла. Домашние животные, на сколько я помню, в таком качестве не выступают… Хотите еще кофе?
— С удовольствием… Да, Маршалл — это аргумент. И очень удачно, что он шизофреник. Принято считать, что шизофрения это исключительно человеческое свойство. Кстати, как вы его заполучили?
— С ним поработал наш психолог, — ответил Терри, колдуя над кухонным комбайном, — он убедил Энджела, что «болезнь богов» прогрессирует, и есть лишь два пути: превращение
в овощ или выход в бессмертие. Энджел выбрал второе. Ему это было проще, чем другим. Он все равно вылезал из сети только чтобы поесть и поспать. А теперь он считает, что стал богом. В соответствии с установкой, данной психологом.
— Хорошая работа, — признал Ян, — парень так убедителен в роли бога, что государственный прокурор, допрашивая его, чуть не намочил штаны. Но этого не достаточно. Шоу должно блокировать любые сомнения. Пусть человеку, который сомневается, станет страшно даже заикаться об этом. Вы сомневаетесь, что дублеры — люди? А может, вы не считаете людьми негров и женщин? А, может, вы вообще нацист?… Понимаете принцип, Терри?
— Кажется, понимаю, — сказал Джаггел, — вы говорите об ассоциациях. Надо показать публике эффектный, запоминающийся образ жертвы, желательно — молодой, обаятельной цветной женщины, так?
— Это будет совсем в лоб… — проворчал Ян, — хотя… с учетом кретинизма публики… Да, это сработает. Теперь о главной ошибке Ортуса и Инсберга. Они, насколько я понимаю, предлагают после вынесения нужного вердикта суда, раскрыть информацию о том, что в действительности происходило на Луне. А затем упирать на то, что теперь у дублей по закону те же права, что у оригиналов, и ничего фатального, как бы, не случилось. Так?
Джаггел кивнул и налил себе и контрразведчику еще по чашечке кофе.
— В общих чертах так. Вряд ли можно придумать что-то другое.
Ян строго погрозил пальцем
— Не можно, а нужно. Если окажется, что сначала у АГАС возникла острая потребность в признании прав кибер-дублей, и это тщательно скрывали, а потом случился процесс «Народ против Лейва Ледфилда»… Торчащие из этой истории уши Агентства будут видны за милю невооруженным глазом. Кто-нибудь начнет копаться в деталях, и в итоге всю вашу команду похоронят под бой барабанов, на которые будут натянуты ваши свежесодранные шкуры. Понимаете? Вот если проблемы на «Эратосфене» возникли несколько позже вердикта по делу Ледфилда, тогда вы будете белыми и пушистыми.
— Нереально, — буркнул Джаггел, — проблемы не возникают по заказу.
Ян лениво махнул рукой:
— Еще как возникают. Надо только творчески подойти к задаче. Я перед визитом к вам полистал любопытный сетевой обзор: «Кратковременные лунные феномены»…
Джаггел схватился за голову:
— Только прошу вас, ни слова о летающих тарелках и разумных селенитах!
— Да успокойтесь вы, ради всех лунных богов. Обзор вполне научный. Речь там идет о природных аномалиях. Газовые выбросы из трещин, облака наэлектризованной пыли, вспышки, связанных с особыми формами электрической активности в вакууме… В каталоге APLO приведено несколько тысяч наблюдений, и примерно треть из них локализована там, где надо: в море Дождей. Это как Бермудский треугольник…
— Бермудский треугольник, — уныло повторил Джаггел, — вы хотите спасти проект или выставить его на посмешище?
— Не вижу тут ничего смешного, Терри, — спокойно сказал контрразведчик, — 70 процентов избирателей верят в Бермудский треугольник, 60 — в магию, 50 — в религию, а 30 — в НЛО. Это факт, и его следует учитывать при планировании операции прикрытия. Легенду надо строить так, чтобы люди в нее поверили. Научная объективность на втором месте.
— Люди, — пробурчал Джаггел, — что с них толку, если любой хороший аналитик сможет определить, что мы морочим всем голову.
Ян улыбнулся и подмигнул ему.
— Не беспокойтесь. Хорошие аналитики уже сейчас определили, что вы морочите всем голову. Вы же не думаете, что я единственный, кто пришел к этой мысли.
— Тогда почему эти аналитики молчат? — спросил Джаггел.
— Потому, — наставительно сказал Ян, — что они хорошие аналитики. Они знают, что им никто не поверит на слово. Или почти никто. На слово аналитикам верят всего 5 процентов людей. В 6 раз меньше, чем в НЛО и в 14 раз меньше, чем в Бермудский треугольник. А прямых доказательств вашего подлога у них пока нет. И они ждут.
Джаггел задумчиво потер лоб и сообщил:
— Вот теперь я, кажется, понял.
— Вот и хорошо, — Ян, поднялся из-за стола, — спасибо за кофе. Держите меня в курсе событий. Мои координаты есть у Инсберга. Передайте ему, что встретиться со мной можно в урочное время в рыбном фастфуде у моста, где самообслуживание.
ТЕРАКТ
21. О пользе непоседливых кошек
… Все-таки есть свои минусы в работе локальной полиции. Каждая бабуся знает твой сотовый телефон и дни твоего дежурства. Вот, пожалуйста: Милдред Проув, милейшая старушка, не спится ей в 6 утра:
— Оззи, привет, как дела?
— Спасибо, отлично. Как у вас миссис Проув?
— Неплохо. Ноги пока ходят… Оззи, тебе не будет очень сложно заехать? Наша кошечка застряла в чердачной решетке и не может выбраться.
— Кошка? Та, серенькая с белым?
— Да. Она так плачет. Прямо слева от моего окна.
«Мне бы ваши проблемы, — подумала лейтенант Коул, — хотя, если подумать, кошку жалко. Ну, разве она виновата, что глупые люди делают узкие чердачные решетки? Да, к тому же, здесь рядом: пять кварталов».
— Не беспокойтесь, миссис Проув, я сейчас буду.
— Спасибо, Оззи. А хочешь, заходи на чашку чая.
— Я бы с удовольствием, но я ведь дежурю…
Лейтенант Коул, со вздохом, сунула трубку в карман и сообщила коллегам:
— Любимая кошка бабушки Проув снова в опасности. Я съезжу.
— Опять в водосточной трубе застряла? — поинтересовался Клюг.
— Нет, теперь в чердачном окне. На редкость непоседливая зверюга.
— Не забудь зачитать ей ее права, — сказал Бенджи.
— Иди в жопу.
Через 10 минут Коул подъехала к дому на углу 20-й и 42-й. Ну и где тут кошка? Ничего не слышно. Чердачное окно — вот, над третьим этажом. Подняться что ли?
В этот момент ожила рация в машине.
— Внимание, всем патрульным, по 20-й от центра движется фургон «тойота», цвет светло- зеленый. Срочно перекрыть движение по 20-й, принять меры к задержанию. Осторожно, за рулем может находиться опасный преступник.
Черт, это уже не кошки… Оззи тут же вернулась в машину:
— Бенджи, это Коул, я на углу 42-й, где фургон?
— В районе 35-й…
— Попробую его задержать.
— Подожди, он свернул на 37-ю.
— Еду за ним, — Коул включила сирену и ударила по газам.
Два выстрела, почти слившиеся в один, она услышала на подъезде к углу 37-й. Крикнула в микрофон «на 37-й перестрелка» и повернула. Фургон с разбитым лобовым стеклом стоял, уткнувшись смятым радиатором в бетонный столб уличного фонаря, задняя стенка были раскрыта, а на дороге валялось десятка два выпавших из кузова брусков, похожих на маленькие кирпичи.
Она подъехала, выключила сирену и затормозила в нескольких метрах, и сказала в микрофон: «фургон врезался в столб у дома 7».
Одновременно с тем, как она вышла из машины, дверь кабины фургона открылась и наружу высунулась нога в тяжелом ботинке.
— Это полиция! — крикнула Коул, выдергивая из кобуры пистолет, — Выйти из машины, с поднятыми руками.
Из кабины показалась вторая нога, а затем на дорогу медленно сползло тело. Крупный молодой мужчина арабской внешности, уселся на асфальт, прислонившись спиной к колесу. Его руки висели вдоль туловища, по обоим рукавам от плеч растекались темные пятна.
Лейтенант Коул подошла ближе, продолжая держать его на мушке.
Сзади послышался вой сирен, и на 37-ю выехали еще две полицейские машины. Свет фар скрестился на разбитом фургоне.
— Привет, Оззи! Что это за хрень тут?
Это, конечно, Джем, Клюг и Тирелли, а следом за ними — Торвальд и Банни.
— Понятия не имею, — сказала она, не оборачиваясь, — даже не успела разглядеть, кто открыл огонь.
— По-моему, вот этого сильно зацепили, — заметил Клюг, подходя к водителю, который так и сидел у колеса, глядя на полицейских бессмысленным взглядом, — Джем, вызывай «скорую», у парня обе руки прострелены.
Торвальд подобрал один из лежащих на дороге брусков, затем заглянул в фургон через открытую заднюю стенку.
— Оззи, знаешь, что это?
— Ну?
— Это тротил. Сраный фургон набит взрывчаткой, мать его!
— Ребята, мы тут все не взлетим на воздух? — спросила Банни.
— Звони в отдел, — сказала Коул, — пусть пришлют саперов.
— Клюг, давай оттащим этого красавца подальше, — предложил Джем.
— Не надо, — вмешался Тирелли, — а вдруг он подключен к взрывателю? Это же бомбер-камикадзе. Помните, нам учебное кино показывали?
— Верно, — поддержал его Торвальд, и, направив пистолет в голову сидящему, громко добавил: — Если ты хоть шевельнешься без разрешения, я мигом снесу тебе башку!
Бомбер окинул полисмена безразличным взглядом, пробурчал что-то по-арабски и выразительно плюнул на асфальт, стараясь попасть поближе к ботинкам Торвальда.