Тэрк выхватил нож, перегнулся через крыло, перерезал линь и быстро привязал свободный конец к моему скафандру, что показалось мне совершенно лишенным всякого смысла.
То, что произошло потом, напоминало страшный сон: он тут же перерезал мой воздушный шланг прямо возле самого шлема. Когда серебристые пузырьки воздуха цепочкой взмыли вверх, он тоже последовал за ними на поверхность. Я с трудом встал на колени, ожидая, что вот-вот захлебнусь, но все-таки у меня еще оставался какой-то запас воздуха, хотя и прогорклого. И вдруг линь резко дернулся и потащил меня на поверхность.
***
Когда с меня сняли шлем, я увидел муку на лице сестры Клер.
— Слава Богу, мистер Нельсон, слава Богу!
Тэрк сунул мне в рот зажженную сигарету. Я слабым голосом спросил:
— А что произошло?
— Ну, вас спас не Бог Всемогущий, это уж точно.
— Но что же тогда? Вы же перерезали воздушный шланг.
— Конечно перерезал. А как еще я мог спасти вас? — Он взял в руки шлем. — Большинство современных шлемов оборудованы автоматическим клапаном, который закрывается, когда по шлангу перестает поступать воздух. У вас остается только тот воздух, который находится в скафандре.
— И насколько же его хватает?
— На той глубине, где вы находились, может, минут на восемь. Конечно, эта дыра в скафандре только ухудшала ваше положение, но, черт возьми, все кончилось хорошо.
Вкус сигареты был великолепен, как и вкус дрянного бренди, который принесла мне сестра Клер.
К моему удивлению, Тэрк снова облачился в акваланг и регулировал лямки.
— Что вы хотите делать? — спросил я.
— Спуститься и провести маркетинг, генерал. У нас нет времени для отдыха.
Он ушел за борт. Я посидел немного, все еще не веря, что остался жив, а потом попросил сестру Клер, которая хлопотала вокруг меня, помочь мне освободиться от этого проклятого скафандра. Я уже вылез из него, когда на поверхности появился Тэрк и начал подниматься по лесенке.
— Ну как там? — с нетерпением поинтересовался я.
— Отлично — главный вход теперь освободился. Я проник внутрь самолета без всяких трудностей.
У меня перехватило дыхание.
— А вы видели то, за чем мы приехали?
— Держу пари, что да. Самолет набит ящиками. Некоторые из них сломались. Там хаос, но нет ничего такого, с чем бы мы не смогли справиться. — Он немного замялся, а потом тихо добавил: — Я нашел еще один скелет, — и протянул руку. Я увидел потускневшую серебряную цепь с церковным медальоном. — Вот в такие моменты я праздную труса, — признался он. — Сделайте это сами, генерал.
С этими словами он снова ушел под воду.
Мне показалось, сестра Клер догадалась, что мы говорили о ней. Складывая скафандр, она исподтишка наблюдала за мной. В таких случаях я предпочитаю действовать прямо, поэтому просто подошел к ней и протянул медальон.
— Тэрк нашел его внизу. Он считает, что эта вещь может что-то значить для вас.
Она посмотрела на медальон долгим взглядом, а потом с глазами, полным слез, прижала его к щеке.
— Благодарю вас, мистер Нельсон. Он принадлежал моему отцу. Его патрон святой Мартин де Поррес. — Сестра Клер отвернулась и пошла вниз.
***
Спустя несколько минут Тэрк снова появился на поверхности воды у лестницы с каким-то тщательно упакованным свертком. Я принял у него сверток и с удивлением обнаружил, что он очень тяжел. Он поднялся по лестнице, разбрызгивая вокруг себя воду, и сдвинул маску акваланга на лоб.
— Это что-то интересное. А как она?
Я все рассказал ему, достал его нож и взрезал обертку свертка. Мне пришлось изрядно потрудиться, вскрывая многослойную упаковку, прежде чем нашим глазам открылось то, что она скрывала. Мы молча сидели и смотрели, а потом Тэрк даже присвистнул.
— Ну, дорогой друг, она и в самом деле необыкновенная.
— Вы считаете, что это хоть немного утешит ее?
— Думаю, да, — ответил я.
Когда мы спустились в салон, сестра Клер сидела за столом, закрыв лицо руками, а медальон качался, свисая с ее пальцев. Я тихо окликнул ее:
— Мы кое-что принесли вам, сестра.
Она испуганно подняла голову и затаила дыхание, а мы поставили перед ней на стол почерневшее и потускневшее от воды, несомненно самое изумительное произведение искусства, которое я когда-либо видел в жизни, — статую Святой Девы из Тизи-Бену.
Глава 10
Дикие всадники
Мы решили слегка перекусить по понятным причинам и немного отдохнуть. А потом нам предстояло снова спускаться вниз.
Установив лебедку и портативный дизельный мотор, который приводил ее в движение, Тэрк объяснил сестре Клер, как управляться с этой техникой. Потом привязал груз к концу сигнального линя и выбросил его за борт. Когда линь дергали дважды, это означало «Стоп», трижды — «Подъем». Вот и все, что ей следовало знать. Потом мы спустились вниз, неся с собой конец лебедочного троса с закрепленной на его конце сеткой из манильской веревки.
Проникнув через дверцу в салон самолета, я увидел то, о чем рассказывал Тэрк. Повсюду были навалены ящики, некоторые из них развалились, и их содержимое высыпалось наружу. То, что осталось от ее отца, выглядело очень жалко — поврежденный скелет, прикрытый лохмотьями одежды. Я отыскал в углу скомканный брезент. Мы взялись за его концы и прикрыли скелет, придавив сверху тремя или четырьмя слитками золота или серебра, не знаю, какими именно, и только потом принялись за настоящую работу, которая оказалась совсем нелегкой.
Как мне сказали потом, мы перетащили почти тонну золота, с полтонны серебра и один или два ящика с разными драгоценностями. Не всю, конечно, но большую часть работы мы сделали к концу первого дня. Каждый ящик из кабины нам приходилось выносить вдвоем. Работа по погрузке и разгрузке требовала четырех человек, и нам приходилось каждый раз подниматься вместе с сеткой на катер, потому что сестра Клер стояла на лебедке, да она и не смогла бы справиться с тяжелыми ящиками. Каждый час мы давали себе полный отдых, под которым я подразумеваю работу по перемещению ящиков вниз и их расстановке в салоне и каютах, всюду, где только позволяло место. Святая Дева из Тизи-Бену, обернутая одеялом, лежала под диванчиком в каюте сестры Клер.
К концу дня я выбился из сил. Спина просто разваливалась, да и больная нога давала о себе знать. Пора было кончать работу. Да к тому же видимость под водой ухудшилась, и сказывалась усталость от постоянного ныряния даже на такую небольшую глубину. Мы погрузили в сетку еще пару ящиков, и мне показалось, что ни один из нас не может уже поднять больше ничего. Тэрк постучал меня по плечу, и мы устало пошли наверх, вслед за поднимающейся сеткой.
Когда я вынырнул на поверхность, то совершенно неожиданно увидел в ярде или двух от себя грубо выдолбленное из ствола дерева каноэ с современным американским подвесным мотором, что выглядело вовсе несуразно. Я не знал, кто больше изумился: я сам или сидевший в каноэ рыбак — а может, охотник на диких уток, — в рваной полосатой рубахе, грязном белом бурнусе и соломенной шляпе, на полях которой висели куски сетки для защиты от москитов. На носу каноэ лежали рыболовные сети, пара убитых уток и охотничье ружье мавританской работы со стволом длиной "в добрую милю.
Когда я схватился за борт каноэ, с другой стороны вынырнул Тэрк с ножом в руке. Человек в ужасе закричал, и в этот момент у поручней появилась сестра Клер.
— Нет, оставьте его! — крикнула она. — Он рыбак из Зарзы, только и всего. Это Омар, младший брат старосты. Я хорошо его помню. Он был очень добр ко мне.
Последовала некоторая пауза. Потом Тэрк сказал:
— Ну ладно. Возьмите его на борт.
Омар сидел, скрестив ноги, курил сигарету, которую она ему дала, и с опаской смотрел на вытиравшегося Тэрка. Стало немного прохладнее, закричали лягушки: верный признак надвигающейся ночи, и небо на горизонте окрасилось в цвета красной меди.
— Вы сказали, что он помнит вас? — спросил Тэрк, обращаясь к сестре Клер.
— Если только я сама напомню ему. Прошло столько времени, а мы с Талифом жили в деревне совсем недолго.
— Спросите его, что он здесь делает?
— Я уже спросила. Он часто тут бывает. Хорошее место для охоты.
— Он знает что-нибудь о самолете?
Она заговорила с ним на беглом арабском. Он ответил ей длинной фразой. Она кивнула и перевела:
— Да, он уже года два знает о самолете.
— Тогда почему же он не сказал никому об этом? — удивленно спросил я.
— Он говорит, что это привлекло бы сюда представителей власти, а им это не нравится.
— Не заметил ли он здесь каких-нибудь посторонних людей? Или же других катеров? Чего-то необычного.
Она снова заговорила с Омаром.
— Никого. Здесь раз в год бывает только сборщик налогов. Но он приезжал сюда шесть месяцев назад.
Тэрк обратился ко мне:
— Ну хорошо, генерал, что мы с ним будем делать?
— Бог его знает. А как вы считаете, сколько времени еще нужно, чтоб закончить работу и убраться отсюда?
— Надеюсь, закончим к полудню. А может, и скорее, если завтра начнем пораньше.
Омар разразился длинной тирадой, обращаясь к сестре Клер. Когда он умолк, Тэрк спросил:
— Что он там говорит?
— Хочет, чтобы я поехала в деревню вместе с ним. Проведать их всех. — Она положила руку на его плечо и улыбнулась. — Они спасли мне жизнь. Они хорошие люди.
— Вы что, шутите? — взвился Тэрк. — Никто даже и близко не подойдет к этой деревне, в том числе и этот наш друг. Я просто запру его в одной из кают до самого конца нашей работы.
— Вы не сделаете ничего подобного, мсье! — Я впервые слышал, чтобы сестра Клер применила французское обращение; наверное, она очень рассердилась. — Этот человек не нанес нам вреда и никогда не нанесет. Я полностью ему доверяю. Было бы просто возмутительно обращаться с ним подобным образом.
Она что-то коротко сказала Омару по-арабски, он перелез через бортовое ограждение, сел в свое каноэ, тут же завел мотор и отплыл прочь.
— А вы на самом деле умеете настоять на своем, герцогиня? Будем надеяться, что вы не ошиблись в нашем друге, — сказал Тэрк.
— Я знаю, что не ошиблась, — просто ответила она.
Что до меня, то я вдруг почувствовал странную усталость. Все разговоры показались мне пустыми. Я спустился вниз, умылся горячей водой и побрился, чтобы ощутить себя снова цивилизованным человеком. Потом сел за стол и медленно выпил большой бокал виски, пока сестра Клер готовила пищу.
Даже если принять во внимание то, что она пользовалась консервированными продуктами, я не возьмусь утверждать, что она хорошо готовила. Съедобно, но не более того. После еды я остался сидеть здесь, засыпая над бокалом виски.
Она незадолго вышла и вернулась со свертком, который лежал у нее под диванчиком, потом осторожно его развернула и поставила статую Святой Девы из Тизи-Бену на стол. Примерно двух футов высоты, она казалась изумительно красивой и пропорциональной, несмотря на то что серебро, из которого ее отлили, сильно потускнело. Тэрк порылся в одном из шкафчиков под сиденьем и вынул оттуда металлическую банку и вату.
— Попробуйте вот это. Слабый раствор кислоты. Хорошо против ржавчины и потускнения.
Она сначала попробовала на маленьком участочке и сразу добилась поразительного эффекта. Темный налет исчез почти мгновенно, и сквозь него заблистало серебро. Вскоре статуя предстала перед нами во всем своем блеске, и я заметил:
— Я думаю, они обрадуются, когда получат ее обратно.
— Странно, мистер Нельсон. Вы говорите о ней так, будто она живая.
— А разве это плохо? Она все время находилась среди людей. Множества людей, начиная с одиннадцатого века.
Сестра Клер не ответила, она просто сидела и смотрела на статую, молитвенно сложив руки, а я пошел к себе, лег на койку и уставился в темноту. Глаза у меня щипало от переутомления. Последнее, что я увидел, прежде чем заснуть, — это грустное лицо серебряной девушки, и оно улыбнулось мне.
На следующий день мы начали работу только в восемь. Мы с Тэрком очень сильно устали вчера и проспали, а сестра Клер не хотела нас тревожить. Раздосадованный этим обстоятельством, Тэрк, как только мы спустились вниз, задал убийственный темп работы, и все, что находилось в кабине «Герона», исчезло оттуда с невиданной быстротой. Дважды нам пришлось подняться, чтобы убрать вниз то, что накапливалось на палубе, но вскоре после десяти мы с удивлением увидели, что в самолете остался всего один ящик, и дали условный сигнал; линь пошел кверху. Тэрк начал подниматься на поверхность вместе с ним.
Я и сам не понял, почему задержался. Наверное, просто захотел бросить через плечо последний взгляд на самолет. А когда начал всплывать наверх, увидел, что случилось нечто совершенно необычайное. Над моей головой проплыла вереница лошадей, их ноги медленно двигались в воде.
***
Мгновение спустя мужчина в черном бурнусе и белом халате с винтовкой за спиной возник надо мной в облаке серебряных пузырьков, держа Тэрка за горло. Они опускались ко дну рядом со мной, неуклюже кувыркаясь, и я увидел, что Тэрк уже выхватил нож. Я на мгновение поднял голову над водой, чтобы оглядеться, и понял, что обстановка там самая скверная, какая только может, быть. По меньшей мере восемь тех самых берберских всадников, о которых спрашивал Тэрк, вооруженные винтовками, бороздили лагуну. Племя хуза. Черные бурнусы и белые халаты служили им чем-то вроде форменной одежды. А плавающие лошади являли собой фантастическое зрелище. Пустыня, болото, глубокая вода — ничто, казалось, не могло остановить их.
Сестра Клер стояла на корме, и один хуза перелез через бортовое ограждение, направляясь к ней. Я не мог посмотреть, что будет дальше, по той простой причине, что мне следовало позаботиться о более важных вещах.
Лошади, которые проплыли над моей головой, скорее всего появились из зарослей камыша позади меня. Но это не имело особого значения. Главное — не скройся я вовремя, их копыта запросто выбили бы мне мозги. Как только я начал погружаться, ко мне на плечи прыгнул один из всадников, поступив довольно глупо, потому что на глубине у него не оставалось никаких шансов переиграть меня. Я сильно сработал ластами, уходя в глубину, и его хватка сразу же ослабла. Когда он бросил меня, я крепко схватил его за развевающийся халат и пошел вниз. Он потерял в борьбе бурнус. У него оказалась бритая голова, наверное, по религиозным причинам, и худое костистое лицо. Он не отрываясь смотрел на меня вылезавшими из орбит глазами, бешено стараясь освободиться, а потом у него на мгновение раскрылся рот и он перестал биться. Когда я отпустил его, он поплыл прочь, раскинув руки и очень медленно поворачиваясь лицом вверх.
Тэрк плавал внизу у «Герона». Он поманил меня, и мы по дну лагуны перебрались к ее противоположному берегу и осторожно выглянули из камышей.
На палубе стояли двое из них, остальные с озабоченным видом гоняли на лошадях по камышам вокруг лагуны.
При ближайшем рассмотрении они уже не выглядели так романтично, как поначалу. Черные бурнусы оказались сильно потрепанными, белые халаты — все в пятнах и изодраны, а оружие разношерстным. Они имели всего пару винтовок «М-1», а остальные — старые «ли-энфилд».
— Сколько их всего? — тихо спросил Тэрк.
— Тех, которые подняли такой чертов шум в камышах, не более четырех.
— Так, значит, их семеро, считая тех двух бандитов на палубе.
— Что будем делать?
— Вы же знаете, что мы ничего не можем сделать. Давайте посмотрим, что они предпримут сами. — Он нахмурился. — Хотел бы я знать, они здесь случайно или их навели?
— Вы считаете, что добрый друг сестры Клер, Омар, предал ее?
— На мой взгляд, это вполне возможно.
Мы больше не говорили, потому что происходящее на катере становилось все более и более интересным. Получалось, что двое на палубе держали что-то вроде военного совета, а остальные со страшным шумом крутились вокруг на лошадях. Потом они подняли якорь, но не сделали даже попытки завести двигатели. Вместо этого они подтянули «Мери Грант» к противоположной стороне лагуны, где была твердая почва. Когда корма катера коснулась берега, они снова бросили якорь, а группа, которая ездила верхом, слезла с лошадей.