оказалось, что тот студент совсем ничем не отличался от банкира. Это вселило в меня надежду, что ситуация и дальше не выйдет из-под контроля. Но она начала как-то киснуть. Динамики, что ли, не хватало. Тогда пришлось пойти на риск и продемонстрировать некую холодность с моей стороны. Свиридова это удивило и взбодрило. Его активность начала возрастать изо дня в день. Закончилось все счастливо. Наконец, он признался мне в любви и подарил шикарное кольцо с бриллиантом.
Прежде чем новость стала известна широким массам, мы единогласно с любимым решили поделиться ею с нашим народным избранником и моим шефом, Николаем Анатольевичем. Широков нахмурился сначала, что выглядело странно, в силу того, что сам жаждал видеть меня замужем, о чем и высказывался несколько раз при народе. Кандидатура супруга тоже была достойной, не стыдно было ему меня за него отдавать. По всему выходило, что шеф не мог долго огорчаться. Так он и сделал. Сменил гнев на милость.
-- Когда же свадьба, голубки вы мои?
Тут мы переглянулись. Дело в том, что этот вопрос застал нас врасплох. У меня была цель выйти замуж. Это позволяло мне держать дистанцию с начальством, как мне виделось, и сохранить за собой с таким трудом завоеванное место под солнцем. Спешить и соединять свою жизнь, в полном смысле, с жизнью Сергея Львовича я не стремилась. На меня уже тогда опустилась какая-то успокоенность, как если бы совсем оформили отношения. О чем думал мой жених, не берусь сказать. Но день свадьбы пока не назначил, оставив это на потом.
-- Правильно. – Похвалил нас Широков за серьезный подход к делу. – Торопливость, она до добра не доводит. Тут действовать надо вдумчиво. Все взвесить. Еще определитесь, успеется! А пока поживите, присмотритесь друг к другу.
И жизнь моя потекла в прежнем русле. То есть я горела на работе. Начальство не делало мне поблажек, как новоиспеченной невесте, и грузило заданиями по полной программе. Но меня это не огорчало. Правда, жених мой немного обижался, что мало времени проводили вместе, но потом перестал высказываться на эту тему, как видно привык. Нет, мы бывали вечерами вместе. Часто ужинали в его любимом ресторане, посещали театр, ездили к его родителям на дачу и, конечно, у нас был иногда секс. Так и шло время. На годовщину помолвки любимый осыпал меня подарками. И совершенно неожиданно для меня заговорил о моем переселении к нему на квартиру. На меня напал столбняк. Вот тебе и раз. Все было так хорошо, казалось, что все проблемы решены, а тут такое…
-- Целый год прошел! – отчего-то сердился Сергей Львович, как будто это я была против назначения даты свадьбы. – Никифоровы женаты уже три месяца, а познакомились и объявили о помолвке много позже нашего. Бочкаревы тоже! Может ты передумала выходить замуж, дорогая? Тогда так и скажи. Я хочу жену и семью, а не быть вечным женихом.
-- С чего ты взял, что я против свадьбы? Просто не хотела тебя торопить, решила, что тебе надо время, чтобы привыкнуть ко мне. А так, что же, назначай день, дорогой.
Мой жених заметно повеселел и повез меня к родителям на следующий же вечер, чтобы вместе с ними определиться с датой бракосочетания.
-- Мне нравится апрель. – Сказала его мама, очень уважаемая мною дама. – И что с того, что сейчас май? Будет время, чтобы все подготовить. Надо пригласить родственников, гостей. Заранее все оговорить до мелочей. Свадьба - это очень хлопотное мероприятие. Не заметите, как время пролетит.
Я точно не заметила. Сначала увлеклась строительством загородного дома. Того самого, в котором теперь сидела и наблюдала за звездами в гордом одиночестве, не смотря на то, что был апрель, даже его конец, любимый месяц мамы Свиридова. Свадьба так и не состоялась. Кто был в этом повинен? Я.
Меня познакомила с Леонидом подруга. Полтора месяца назад она точно так называлась. Наша дружба началась на работе. Новая молодая сотрудница. Пришла к нам по большому знакомству. Алина приходилась Николаю Анатольевичу какой-то дальней родственницей. Два года назад окончила институт в Москве и приехала к нам в поисках престижной работы.
Мы повадились с ней вместе обедать. Потом как-то разговорились на служебной вечеринке и пришли к выводу, что у нас много общего. Начали иногда перезваниваться помимо служебного времени. Она доверяла мне свои девичьи мысли и секреты, ссылаясь на то, что больше не с кем откровенничать в чужом для нее городе. Я прониклась. Девушка мне нравилась. Когда знакомила ее с женихом, мысли были светлы и радужны. В ответ она нашептала мне, что недавно познакомилась с мужчиной. Что он совершенно необыкновенный. Послушать ее, так второго такого просто на свете было не отыскать. А потом ей очень понадобилось мое мнение о нем. Я посчитала это глупым.
-- Ты сама должна решать, с кем тебе быть. Это очень личное. Не могу я вмешиваться и давать советы на этот счет.
-- Мне это очень важно. Может и глупо так поступать, но твое мнение необходимо. Тебе всего-то и надо один раз взглянуть на него. Что тебе стоит?
Я только пожала плечами. А через неделю Алина поймала меня в коридоре.
-- Пойдем после работы выпить кофе? У меня для тебя есть новость. – По тому, как блестели ее глаза, и, вспомнив рассказ о том мужчине, можно было легко догадаться, о чем пойдет речь, но я согласилась, не видела ничего плохого в том, что посижу с ней в кафе полчаса.
Как раз напротив работы располагалась кофейня, где мы и раньше часто бывали. Мы прошли к столику у окна и сделали заказ. Алина не спешила начинать свою исповедь, дождалась кофе с пирожным и только собралась поделиться своим секретом, как дверь кафе открылась и впустила к нам ее нового знакомого.
-- Леонид. – Представился он мне и сел с приглашения Алины за наш стол. – А вы и есть та самая подруга, про которую мы говорим почти на каждом свидании?
Такое вступление мне не понравилось. Может быть, я даже нахмурилась, точно не могла сказать. Но определенно, в душе поселилась тревога. Веселого разговора, как возможно планировала Алина, не получилось. Я выждала совсем немного и при первой возможности оставила их одних. Уже назавтра она снова поджидала меня в коридоре.
-- Что скажешь? Как он тебе?
-- Зачем ты подстроила эту встречу? Чего добиваешься? Хочешь мое мнение? Он хорош собой. Вы отличная пара. Довольна?
-- Зачем так сердиться? Подумаешь, я пригласила его в назначенное время…
-- Больше так не делай. Мне не было приятно
при встрече с ним.
-- Что это значит? Он все же тебе не понравился? Странно. А сказала сначала, что хорош собой. Странно. А вот ты ему очень понравилась.
-- Это не имеет значения. Мы, скорее всего, больше никогда не увидимся. И вообще, гораздо важнее для тебя должно быть то, чтобы ты ему нравилась.
Оказывается, я очень ошибалась. Наши с ним встречи следовали одна за другой. Сначала, вроде бы, невзначай. Потом он сам стал сознаваться, что подстраивал их специально. Леонид мог возникать ниоткуда и исчезать в никуда. Иногда следовал за мной тенью, иногда перегораживал дорогу, настойчивостью добиваясь, чтобы выслушала его. Так продолжалось несколько месяцев. Жизнь в такой осаде начала сказываться на мне. Я чувствовала разное, но пугало меня в нем все. Устав от постоянного беспокойства, обратилась к Сергею Львовичу с просьбой перенести свадьбу на более ранний срок. Он вроде бы обрадовался, но его мама была непреклонна.
-- Дорогая, может, все же дождемся апреля? Я как-то свыкся с этой датой. – Сказал он мне после того, как переговорил с мамой.
Хорошо, что было много работы, она вытесняла из головы ненужные мысли. Да еще строительство дома, поглощало мое время. Надо было контролировать работы, а Свиридов считал это пустой тратой сил и денег, раз мы все равно планировали жить у него после свадьбы.
Представьте, что вы каждый день сталкивались в разных местах с одним человеком. То на миг, то на несколько минут, но видели его практически каждый день. И так долгое время. Несколько месяцев. А потом, раз! И нет встреч. Первая мысль была: неужели он оставил меня в покое. Испытала даже что-то, похожее на облегчение. Но ненадолго. Потом поймала себя на том, что стала озираться по сторонам. Искала его? Не знала. Возможно, просто не верила, что больше его не увижу. А может, ждала какого подвоха? Так или иначе, но покоя мне не было. Постоянное напряжение сказалось и на моей внешности. Я похудела, а глаза смотрели как-то диковато.
Строительство дома подходило к концу. Мне бы радоваться, что уложились в рекордно короткие сроки, но не получалось. Внешне дом был достроен, только внутри еще продолжались некоторые отделочные работы. Накануне того злополучного дня завезли кое-какую мебель. В свой выходной я поехала туда, чтобы убедиться, что все расставили правильно, хоть и без меня. Машину оставила на площадке во дворе, она уже была выложена декоративной плиткой. Ворота закрывать не стала, планировала быстро вернуться в город. Открыв дверь своим ключом, прошла через прихожую и холл и стала осматривать гостиную. Вроде все было в порядке. Только собралась подняться на второй этаж, как услышала шаги на крыльце. Так как никого не ждала, удивилась и замерла в ожидании, кого это там принесло.
-- Ты? – меня как током ударило, когда увидела Леонида в проеме двери. – Зачем ты здесь? Уходи. Слышишь? Немедленно уходи.
-- Зачем ты так? Измучила меня и себя. Ведь знаешь же, что наша встреча должна была быть.
Вспоминать, что случилось потом, даже сейчас было тяжело и неприятно. Оправдывало ли меня мое сопротивление ему, не знала. Только произошло то, что произошло. Одну из спален я теперь ненавидела. Этот дом вообще теперь навевал грустные мысли. Все больше склонялась к тому, чтобы его продать. А что? Продать все: дом, квартиру, машину. И начать жизнь заново. Прислушалась к этой мысли и решила, что в ней что-то есть.
И так, следующее действие из моих воспоминаний было в спальне в этом доме. Только это был уже другой день. Не тот, когда Леонид сильными руками схватил и прижал, и понес, и положил, снова прижав, чтобы не могла вскочить. Где-то через неделю мы снова лежали в той же кровати. Только все было иначе. Он раскинулся в ней хозяином, а я пристроилась рядом у него на груди и щебетала что-то невнятное, как многие влюбленные дуры. Боже, как не любила теперь это вспоминать, как больно это было вспоминать. Но поделать с этим теперь ничего нельзя – та моя глупость стала частью жизни.
Кто бы сказал мне накануне, что могла так поглупеть рядом с мужчиной, рассмеялась бы в лицо. Но на деле все так и произошло. Я просто-напросто лишилась тогда головы. Где был мой хваленый ум, мой жизненный опыт, которым гордилась, если не перед другими, то перед собой точно? Меня как подменили, словно зачаровали, это вообще была не я, а кто-то другой. Именно, ведь пришла же в себя потом. Смогла увидеть те события, как со стороны и без пощады обвинила во всем только себя.
Наша связь была короткой. Леонид не хотел от меня денег или какого-то имущества. Он стремительно вошел в мою жизнь, показал, на что способен, и исчез также вдруг. Я осталась одна. Совсем одна. Жениху открыли глаза на мою измену. Был скандал, но Свиридов его пережил относительно сдержанно. Работу потеряла тоже, практически одновременно с расторжением помолвки. Там все было совсем не просто. Меня обвинили в разглашении служебных тайн. Обнаружилась утечка информации, и ее, без всяких доказательств, приписали мне. Когда на тебя сразу сваливается столько обвинений, а ты мечешься в поисках утраченного и не совсем понятного, но счастья, хоть оно и длилось один миг, разобраться во всем мало кому под силу. Я точно не справилась. И махнула на все рукой.
А теперь сидела в пустом доме и занималась самобичеванием. Бывшие знакомые, а раньше они даже считали себя моими друзьями, не досаждали визитами. Они словно испарились, исчезли из моей жизни, как если бы их не было вовсе. Это я могла пережить. Грош цена была тем друзьям. Туда им и дорога. А вот с работой дело было дрянь. Похоже, что оказалась в черном списке. Куда бы ни пришла, мне мило улыбались, кивали на дипломы, вспоминали вместе со мной мои трудовые заслуги, но место давать не хотели. И что получалось? При наличии шикарного загородного дома, квартиры в центре города, почти новой заграничной машины мне скоро, если не определюсь с работой, нечего стало бы есть.
Была и еще одна проблема. Грудь жгло, а сердце разрывалось от тоски. Перед мысленным взором стоял образ утраченной любви. Уже не сомневалась, что героя-любовника мне услужливо подложили на блюде, чтобы слопала и получила несварение. Но, вот беда, мне открылась моя сущность. Ведь могла же любить, ведь точно способна была на страсть, на безумства ради этого вечного чувства. Кто бы мог подумать?! Но все так. Все годы сознательной жизни считала, что это все не про меня.